***
Решающий, долгожданный для Лэнгдона день настал! Сегодня он вновь превратится в того, кем был долгое время до встречи с Вайолет. Сегодня он не обычный любящий парень, брат и хороший друг. Не пациент психиатрической клиники, незаслуженно попавший в неё. Сегодня он — чернокрылый палач, творящий своё правосудие. Тот, кто сдирает маски и заставляет посмотреть в глаза истине. Тот, у кого не будет жалости! Казалось, даже воздух накалился и ощущался по-другому, более чистым, освежающим и вдохновляющим. Даже рутинные, ежедневные утренние заботы, отличались от всех тех, что до этого встречали Лэнгдона в плену клиники. Резкий, раздражающий подъём, когда Эрик грубо пнул по кровати. Выдача целой горсти разноцветных таблеток, которые в этот раз, точно зная, всего-навсего витаминки, он смело проглотил, высокомерно демонстрируя злобно следящей за каждым его движением Джуд свой рот. Завтрак, от которого в этот раз ему не хотелось неприязненно кривиться, потому что сегодня Донован решил побаловать его и заодно всех пациентов не той мерзкой клееобразной жижей, как в любой другой день, а яичницей-глазуньей, бутербродом с маслом и сыром и даже какао. Не кофе, конечно, но тоже неплохо… Водные процедуры. Перевязка у молчаливой и замкнутой Гвендолин, с которой в самом начале он так и не смог найти контакт, сразу же переключив своё внимание на более лёгкую и доверчивую цель, которой была Ким. И, наконец, сеанс у Тредсона! То, чего Тейт так долго ждал! Их последний сеанс! Зайдя в кабинет, сразу же со злорадным удовлетворением обратив внимание на аккуратно сложенный пиджак психотерапевта, который так непривычно висел на спинке широкого кресла вместо шкафа, он молча прошёл на своё место, выжидающе уставившись на мужчину. — Здравствуй, Тейт! — поприветствовал его Оливер, растянув губы в улыбке, настолько широкой, что Лэнгдону показалась, что ещё немного, и его лицо треснет по швам. — Очень рад тебя видеть. — Доброе утро, док, — с подозрением прищурившись, не ожидая такой радости от психотерапевта, поздоровался молодой человек. Но, вспомнив, что именно он обещал сегодня рассказать этому ненормальному, усмехнувшись, добавил: — Вы, я смотрю, в предвкушении обещанной истории. — Ну, не то чтобы… Я как бы… — бессвязно замямлил покрасневший, словно рак, мужчина, лихорадочно бегая взглядом по всему кабинету, лишь бы не встречаться с проницательным, холодным взглядом в упор смотрящего на него парня. Тейт чуть было не засмеялся от такого по-детски глупого смущения и поведения этого доктора Франкенштейна. «Надо же, как людей направо и налево на лоскуты кромсать, так это он может, а как дело до разговоров про секс дошло, так ведёт себя как закомплексованная девственница». Лэнгдона буквально распирало задать Тредсону пару смущающих вопросов, которые непременно введут его в тупик, из которого без его помощи он не выберется, но, осознавая, что в этот раз он весьма ограничен во времени и поиздеваться и поиграть с доктором не получится, спокойно спросил: — Вы хотите знать все подробности, я полагаю? — Ну, я бы был не против… Знаешь ли, я… — неуверенно забормотал доктор, удивляясь холодному спокойствию, практически безразличию к такой личной и щепетильно теме со стороны парня. Почему-то этот леденящий душу холод и безразличие очень настораживали его. — Не объясняйте, док, — понимая, что внятных слов от него не добиться, махнул рукой Лэнгдон, сразу же начиная свой рассказ про их с Вайолет первую ночь.***
— О, великий маэстро кулинарии, прошу прощения, что отвлекаю вас от такого важного занятия как нарезка сельдерея… — зайдя на кухню, на которой старательно что-то готовил юноша, ухмыльнувшись, с ходу начала Вайолет, ещё со второго этажа почувствовав, что у него явно что-то идёт не по плану. Тейт сразу же перевёл на любимую девушку взгляд, обратив внимание, что она была одета не так, как он к этому уже привык. Пару недель назад Вай принесла в его дом домашние шорты и всегда переодевалась в них и его футболку, когда они проводили время вместе. Сейчас же на ней была лишь его рубашка, открывающая просто восхитительный вид на её стройные ножки, что очень удивило парня. Но прокомментировать её соблазнительный внешний вид Лэнгдон не успел, потому что, подойдя к плите, приподняв одну из крышек и заглянув внутрь, Вай захихикала и продолжила: — …но мне кажется, у вас, сэр, тут что-то подгорает! Нахмурившись, Тейт отложил в сторону нож, и, как только взглянул в кастрюлю, на которую она указывала, поток отменных ругательств был готов сорваться с его языка в ту же секунду. «Ну почему я такой криворукий?» — Верно, так и планировалось? О, великий… — Вы только посмотрите на неё! Она ещё и издевается, — обиженно хмыкнул Тейт и, не удержавшись, увидев, как театрально она закатила глаза, быстро выключив плиту, ловко подхватил Вайолет за талию, усадив её на кухонный стол, удобно устраиваясь между её ног. — За это ты должна быть наказана… — Я полностью в твоей власти, — притянув парня к себе, запустив руки в его мягкие волосы, лукаво улыбнулась девушка именно этого и добивавшаяся, дразня его. Она знала его слишком хорошо! — Люблю, когда ты такая послушная, — только и успел выдохнуть Тейт, тут же властно накрывая её губы своими. По венам Вайолет будто прошёл электрический разряд, в ушах зашумело, и она почувствовала, как в очередной раз абсолютно теряет контроль над своим разумом и резко участившимся дыханием, желая полностью принадлежать этому невероятному мужчине. Целиком. Только ему! Ведь сколько бы раз она ни целовала его, ей всегда было мало! Каждый новый поцелуй она переживала как первый, снова и снова с наслаждением ощущая, какие мягкие и нежные у него губы, а язык, так уверенно и властно скользнувший в рот, горячий и сладкий. Не контролируя себя, Вайолет со всей страстью и рвением, что бурлили в её душе и сердце, стала отвечать на поцелуй и прижалась к Тейту ещё ближе, ещё сильнее, с наслаждением и прежним удивлением ощущая, насколько сильно он её хочет. Но опять медлит, не позволяя себе ничего лишнего. Опять играет в благородного! Как же ей это надоело! Сегодня эта пытка прекратится! Когда она настойчиво начала углублять поцелуй, Лэнгдон по-привычке попытался отстраниться, потому что его возбуждение и желание овладеть девушкой уже доходило до границ разумного, и ещё немного — он сорвётся! Не сможет себя контролировать и воплотит все свои самые пошлые мечты и фантазии, что преследовали его по ночам. Девушка сразу почувствовала, как он отстраняется, и её ноги, словно виноградная лоза, сильнее обвили его бёдра, не позволяя сделать и шагу назад. — Вай… Нам нужно остановиться… — с трудом оторвавшись от любимых губ, тяжело дыша, жалостливо пробормотал Лэнгдон. Но девушка тут же заткнула его новым, крышесносящим поцелуем и довольно заурчала, почувствовав, как его сильные руки, без малейших сомнений, по-хозяйски обхватили её бедра и он ещё сильнее прижал её к себе. Он не останавливался, не давал ей и секунды, чтобы вдохнуть или перевести дыхание, снова, как в первый раз, целуя её так страстно, словно от этого зависела его жизнь. Нетерпеливо. Жадно. Откинув её своими действиями за пределы вселенной. Вайолет буквально растворилась в бесконечном удовольствии, потеряв счёт времени и чувство реальности. Тейт тоже потерял чувство реальности, потерял контроль. Его рука ловко скользнула под свободную рубашку Вайолет, трогая её грудь, непрерывно лаская и пощипывая её возбуждённые соски, так отчётливо ощутимые под тонким кружевом бюстгальтера. Вай, будто издеваясь, прогнулась в спине и запрокинула голову назад, открывая для его растерзания свою тонкую шею. Но этого ему было мало. Катастрофически мало! Он хотел её всю! Резким рывком дёрнув за края рубашки, отчего все пуговки со звонким свистом полетели в разные стороны, Лэнгдон распахнул её полы и склонился над девушкой. Оставив мимолетный, нежный поцелуй на любимых губах, он стал вести дорожку из влажных, одурманивающих поцелуев вниз, раз за разом увеличивая напор, покусывая и слегка всасывая кожу, с наслаждением слушая её всё новые и новые тихие стоны, чувствуя, как внизу живота невообразимо сладко и тягуче заныло, требуя немедленной разрядки. «Это невыносимо! Это выше моих сил!» Тонкая кожа шеи. Плечи. Ключицы. Миллиметр за миллиметром. Поцелуй за поцелуем. Стон за стоном, и вот, наконец, его губы встретили на своём пути препятствие. Кружевное, чертовски сексуальное, мать его, препятствие, от которого нестерпимо хотелось избавиться сию же секунду. Избавиться и продолжить ласкать любимую девушку. Но именно это невероятно возбуждающее препятствие, словно звонкая пощёчина по одурманившему сознанию, смогло отрезвить Лэнгдона, заставляя вспомнить, кто сейчас был перед ним. Он резко отшатнулся, обеспокоенно посмотрев в потемневшие от их близости и жара, бушующего у неё внутри, глаза Вайолет, оценивая её состояние. Тейт тяжело дышал, с жадностью и каким-то собственническим восторгом и гордостью рассматривая сидящую на столешнице полуобнажённую девушку, не веря, что она действительно его. Что она действительно могла выбрать его! «Она такая прекрасная…» Но, стоило Вайолет призывно протянуть руку в его сторону, Тейт тут же отвёл от этой невероятно возбуждающей, прекрасной картины взгляд, сделав отчаянно быстрый шаг в сторону плиты, трясущимися руками схватив ложку, чтобы отвлечься. Насиловать свою же любимую девушку… Он, конечно, ещё тот извращенец, но не настолько. Нет, определённо не настолько! У них с Вай всё будет по-другому, и лучше сейчас ему на неё не смотреть и даже не говорить с ней. Потому что он уже давно был на пределе и держался из последних сил. Его возбуждение и желание было на пределе. Слишком долго он томил себя, не позволяя себе ничего лишнего, не заходя дальше невинных ласк сквозь одежду. Сейчас он всем сердцем, всем свои естеством мечтал лишь об одном — в эту самую секунду вернуться к ней, разорвать оставшееся на ней нижнее бельё и рубашку, и, стянув с себя ненавистные джинсы, всадить член в Вайолет так глубоко, насколько позволит её хрупкое неподготовленное тело. Он в принципе не мог поверить, что до сих пор не сделал этого, как много раз бывало раньше с другими девушками. Но сейчас рядом с ним была не пустышка, которой он собирался воспользоваться для удовлетворения своего голода и похоти, а Вайолет! Его любимая, прекрасная и светлая малышка, Вай, которая заслуживает самого лучшего и которая, чёрт бы побрал его херово благородство, ещё не готова… Вайолет, видя, что Тейт опять ускользнул от неё, окончательно взбесилась. Её и раньше откровенно нервировало и раздражало, что он не выказывал никакого открытого желания заняться с ней сексом, но сейчас это был предел! Она знала, что он хочет её, не раз ощущала, как он возбуждён, когда они обнимались или целовались, но, стоило ей углубить поцелуй, он сразу же отстранялся, на ходу придумывая самые нелепые оправдания или просто заговаривая ей зубы. Пришло время решительных действий и даже манипуляций! С недавних пор она знала в них толк. У неё был хороший учитель, но сегодня ученик его превзойдёт! — Когда ты уже признаешься мне, что ты гей?! — Что, прости? — подавившись воздухом, тупо спросил Лэнгдон, в изумлении уставившись на самодовольно скрестившую руки на груди девушку. Он знал, что Вай что-то скажет! Всегда говорила. Ожидал абсолютно любой фразы или вопроса, даже самого абсурдного, но не этого. — Да брось, — провокационно приподняв бровь, отмахнулась от его удивлённого взгляда Хармон. — Признай, ты со мной только для того, чтобы Шелби не прознала, что ты гей, верно? — Вайолет, ты что-то курила? — Признайся, это Тристан, да? — продолжала давить девушка, самодовольно наблюдая, как от этого нелепого предположения у парня нервно дёрнулся глаз. Тейт непонимающе уставился на любимую, растеряв все свои насмешливые реплики, которые он успел подготовить для оправдания. Эти её вопросы и пытливый ехидный взгляд совершенно сбили его с толку. «Это такая провокация? Призыв к активным действиям, чтобы я захотел доказать обратное?» — Нет?! Значит, это Лиз! Так и знала. Он таки совратил тебя! — Она, — усмехнувшись, окончательно разгадав, чего его маленькая соблазнительница добивается, автоматически поправил её Лэнгдон, откладывая ложку в сторону. — Ну, если тебе от этого легче… — многозначительно разведя руками, пожала плечами Хармон. — Глупая, — усмехнувшись, беззлобно мурлыкнул Тейт и, подойдя обратно к возлюбленной, нежно провёл по её щеке кончиками пальцев. — Ты же понимаешь, что играешь с огнём сейчас? Ему нравилась эта игра! Нравилась эта немного глупая, по-детски наивная манипуляция и провокация с её стороны и то, что она явно к этому подготовилась. Этот глупый вопрос, чересчур сексуальное бельё и отсутствие другой одежды лишь доказывали это! Она готова! Она хочет этого! Вайолет открыла рот, чтобы что-то ему ответить, но Тейт не позволил. Резко и решительно он впился в её губы, не дав ей даже возможности осознать происходящее. Осознать свою победу! Ни на секунду не отрываясь от её губ, он с лёгкостью подхватил любимую под упругие ягодицы, заставляя по инерции обхватить себя ногами за талию. Вайолет тихонько засмеялась прямо в его губы, когда он неловко пошатнулся, не вписавшись в узкий проём, ведущий к лестнице второго этажа, но тут же прекратила, сдавшись под властным напором его губ. Тейт тоже почти готов был сдаться, чувствуя невероятное желание и пульсацию, огненными волнами бегущую по всему телу. Практически болезненная, животная пульсация напрочь уничтожала его и без того хрупкий самоконтроль. С каждой секундой его желание добраться до спальни и сделать всё правильно меркло, как сизый сигаретный дым на ветру. Он уже был готов взять желаемое прямо здесь и сейчас, в тесном коридоре лестницы. «Плевать!» Вайолет лишь укрепляла это практически животное желание, когда, резко разорвав поцелуй, приникла губами к его шее. Сначала медленно и неуверенно, даже скованно, опасаясь сделать что-то не так, а потом, услышав его сдавленный полустон-полурык, уверенней. Её губы отчаянно заскользили по его напряжённой шее, иногда перемещаясь на чувствительную мочку уха, целуя, кусая, возбуждая его практически до предела. Мир Лэнгдона просто пошатнулся от её невероятно приятных действий, что крайне мешало продолжать осознавать, что сейчас им нужно подниматься наверх. Потому что он, чёрт возьми, хочет сделать всё правильно! Очередное касание её языка вперемешку с отчаянным, страстным укусом, на мгновение даже причинивший тот самый возбуждающий вид боли, так тонко граничащий с наслаждением, и у Тейта ушло меньше минуты для того, чтобы оттолкнуться от стены и взлететь вверх по ступенькам. Ещё пара секунд, несколько торопливых шагов к кровати, и они практически упали на неё, с наслаждением ощущая под собой прохладные мягкие простыни. На мгновение отстранившись, Тейт с восторгом, собственнически оглядел любимую девушку, такую разгорячённую и жаждущую его прикосновений. Такую его! Он был готов поклясться, что может любоваться Вайолет вечно. Но не сейчас! Нет, только не сейчас, когда она призывно и требовательно потянула к нему руку, и в этот раз он не посмел не подчиниться этому приказу, этой немой мольбе. Ему нужно чувствовать её кожу. Чувствовать её тепло и любовь. Жизненно необходимо прикоснуться к ней прямо сейчас. Раствориться в ней… Неуловимо коснувшись любимой родинки у её губ, Тейт медленно провёл витиеватую дорожку из влажных поцелуев, наконец достигнув до того сексуального препятствия, что смогло остановить его возбуждение и желание на кухне. Но теперь, когда он знает, что любимая готова и хочет этого, его не остановит ничто на свете! Даже чёртов апокалипсис не станет преградой! Он яростно прикусил границу ткани, оттягивая кружевную материю зубами, пока её тонкие, немного дрожащие руки жадно зарывались в его волосы, прижимая к себе, а припухшие, покрасневшие от слишком страстных поцелуев губы беспрерывно шептали какую-то бессвязную нежную белиберду, сводя его с ума. Пара умелых, быстрых движений, и, расстегнув до безумия красивый, но такой лишний и ненужный сейчас бюстгальтер, Тейт сорвал его. Не задумываясь, он припал к её груди губами, играя с сосками, попеременно прикусывая и втягивая их. Вайолет, задохнувшись от новых, ранее неведомых для неё ощущений застонала и выгнулась в спине, со всей силы вцепившись пальчиками в прохладную простынь. Но, быстро взяв себя в руки, отпустила её, тоже не собираясь терять времени зря. Тейт тихонько усмехнулся, когда, изловчившись, она требовательно дёрнула его за край футболки. Ненадолго отстранившись, избавляясь от неё, он продолжил свой неспешный путь, словно издеваясь, скользя нежными поцелуями по узким рёбрам. Вайолет в нетерпении начала извиваться под ним, уже не выдерживая этой сладостной пытки, безрезультатно стараясь достать рукой до ремня его джинс. Тейт словно поставил себе задачу покрыть всё её дрожащее от его прикосновений тело красноватыми отметинами от своих невероятных губ и успешно с ней справлялся. Импульсы удовольствия и предвкушения, вызванные его касаниями, скользили по её телу, собираясь внизу живота в мучительно-сладкий комок. Проигнорировав её недовольное фырканье, когда она поняла, что не дотягивается, а Тейт не поддаётся, его губы и язык неожиданно коснулись пупка, от чего её живот тут же втянулся, а с губ сорвался ещё один тихий стон. Довольно хмыкнув, словно этого и добивался, он сразу же заскользил ниже, встречаясь с очередным препятствием. — Сними их… — хрипло, срывающимся голосом произнесла девушка. Не просьба — требование, практически приказ. И Тейт не посмел не подчиниться. Ловко стащив с Вайолет трусики, он сразу же перевёл горящий, практически безумный взгляд на её лицо, без слов спрашивая, действительно ли она готова и хочет продолжения? Ответом был очередной сладостный стон и дрожь в ногах, когда его пальцы осторожно коснулись клитора, а её тело с готовностью выгнулось навстречу его прикосновениям. Мокрая! Такая мокрая, что у него окончательно снесло крышу. — Такая мокрая, — аккуратно нависнув над девушкой, оперевшись на локоть, хрипло прошептал Тейт, припадая к её губам. Целуя, покусывая, вдыхая в себя её прерывистое дыхание. Дыша ей! — Для тебя! — едва слышно выдохнула Вайолет в поцелуй, выгибаясь ещё больше, мечтая ощутить его всем телом. — Из-за тебя! «Да она более чем готова…» Два пальца с лёгкостью скользнули в девушку, заставляя её сладко застонать и, дёрнувшись, запрокинуть голову назад, вцепившись пальчиками в его волосы, не желая отпускать его ни на секунду. Никогда в жизни Лэнгдон не слышал таких потрясающе красивых звуков. Для него её стоны, невнятный шёпот и даже тихие, рваные всхлипы, когда он всё-таки отстранился, чтобы видеть её реакцию, звучали не иначе как музыка! И эту музыку он был готов слушать вечно! Горячие, тугие стенки под подушечками его пальцев были напряжены до предела, как и он сам, как и воздух, пропитавший его спальню. Их спальню! Он не отпустит её! Никогда не отпустит! — Моя… — бессвязно прошептал Лэнгдон, ни на секунду не останавливаясь, лишь увеличивая темп, двигая пальцами сильнее и резче, массируя и надавливая большим пальцем на чувствительный клитор, пока сам суетливо пытался стянуть с себя чёртовы мешающие сейчас джинсы и достать из заднего кармана презерватив, потому что понимал, чувствовал, что она близка к разрядке. Её дыхание было таким тяжёлым, чуть хриплым, что казалось, что лёгкие вот-вот откажут. Когда Вай неосознанно качнула бёдрами, подаваясь вперёд, навстречу его умелым рукам, творившим с ней какое-то безумие, из-за которого внизу живота с каждой секундой нарастало всё большее приятное напряжение, Тейту понадобилось просто титаническое усилие, чтобы свободной рукой, до этого начавшей ласкать её затвердившие соски, удержать её на месте и не позволить причинить себе боль. «Тише, малышка, ещё рано…» — мысленно уговаривал её Лэнгдон, сам с трудом сдерживая себя. Он до одури боялась сделать ей больно! Он не хотел, чтобы её первый опыт был болезненным. Он вообще не хотел причинять ей ни секунды боли, хотя и знал, что иногда боль доставляет ещё большее наслаждение! Но не сейчас… Он получит своё, совсем скоро получит её всю! Всю, без остатка, и прекратит, наконец, сдерживать себя каждый раз, чувствуя болезненное возбуждение, которому никогда не было выхода. Получит! Но пока рано… Стоны Вайолет стали усиливаться, когда Тейт надавил большим пальцем чуть сильнее, сделав несколько круговых движений. Этого было достаточно… «Пора!» — спустя ещё несколько секунд, почувствовав, как стенки её влагалища напряглись и начали сокращаться, а из горла послышался сдавленный, полный наслаждения стон, понял Лэнгдон, незамедлительно убирая пальцы, тут же сам с лёгкостью, резким толчком скользнув внутрь на всю длину и замер. Давая ей время привыкнуть, чувствуя, как горячие волны наслаждения от её тепла одна за одной бьют в низ живота, синхронно с тем, как судорожно и сильно сокращаются её мышцы вокруг его члена, пока она выгибается на его руках, выкрикивая несколько раз в полутьму комнаты его имя, на мгновение совершенно потеряв себя. А короткие острые ноготки со всей силы впиваются в его спину, царапая до крови. Но это лишь заводило сильнее! Тейт буквально сходил с ума от оргазма любимой девушки! Потому что у него получилось! Он не причинил ей боли! Боль от первого, такого резкого проникновения стала для неё лишь одним из оттенков наслаждения, слишком сильного, невыносимо-сладкого и прекрасного для первого опыта. Первый, аккуратный, несмелый толчок он сделал, когда встретился с её всё ещё подёрнутым негой наслаждения взглядом. Второй, всё ещё медленный, но более уверенный, когда почувствовал, как она за шею притянула его к себе, смешивая их дыхания. Третий, вызвавший в девушке новые волны возбуждения и желания, когда она, хрипло прошептав его имя, впилась в его губы с такой силой, что он почти потерял контроль и утонул. Нет, не почти! Он действительно тонет… Тонет в своей девушке. Тонет в наслаждении, что она дарит ему. Теряет контроль, зная, что самое ответственное позади. Опасений причинить Вайолет боль больше нет, остались лишь лихорадочные поступательные движения, такие глубокие, что от каждого из них она выгибается в спине всё сильней и сильней, цепляясь за его напряжённые, влажные от пота плечи и спину, словно опасаясь без этой поддержки исчезнуть. Тейт тоже боялся исчезнуть. Боялся, что это всё нереально. Потому что это было слишком хорошо для секса. Он никогда такого не испытывал! Неимоверно, невыносимо, невозможно прекрасно! Он впервые в жизни занимался любовью! Он чувствовал разницу. — Я люблю тебя, — не разрывая поцелуй, задыхаясь от наслаждения, новой разрушающую волной обхватившей её тело, неосознанно прошептала Вайолет самое сокровенное, чувствуя, как внутри неё словно взрывают фейерверк. И именно это бросило Тейта за черту. Вышвырнуло за границу блаженства, и он кончил так сильно, что исчезло всё вокруг. Исчезло всё, кроме любимой девушки, получающей с ним в унисон свой второй в жизни оргазм. Спустя пару минут, тяжело дыша, так до конца не придя в себя, слыша, как отчаянно сильно и громко стучат их сердца, Тейт на подгибающихся руках обессилено откатился в бок, сразу же заключая Вайолет в крепкие объятья. Она доверительно уткнулась носом в его шею, пока он, всё ещё стараясь отдышаться, начал перебирать пальцами её чуть влажные волосы, думая о том, что он тоже любит её и хочет прожить с ней всю жизнь. — Было больно? — вопрос слетел с его языка быстрее, чем он успел его прикусить. — Нет, — с блаженной улыбкой чуть качнула головой Вайолет, начиная погружаться в сладкий сон. — Было… Ярко!***
Закончив свой рассказ, Тейт перевёл холодный, ничего не выражающий взгляд на ошеломлённого такими интимными подробностями доктора и вопросительно приподнял бровь, ожидая его реплики. Тредсон молчал. Лэнгдон тоже не собирался заводить разговор первым и прерывать звенящую тишину кабинета, где было слышно лишь участившееся громкое дыхание психотерапевта и раздражающее тиканье настенных часов. Скользнув взглядом по тикающему предмету, он не без удовлетворения подметил, что рассказ занял ровно столько времени, сколько было нужно, и у него в запасе есть ещё около двадцати минут, прежде чем в клинике начнётся паника и он приступит к своему возмездию. Во время рассказа ни одна эмоция не проскользнула по его онемевшему, отчуждённому от происходящего лицу, словно он говорил не о первом занятии любовью с любимой девушкой, а объяснял, как правильно перебирать карбюратор или накачивать колесо. Он был абсолютно холоден и безразличен, полностью абстрагировавшись от того, кому и что именно он рассказывает. Так было легче. Так было нужно! Полное отключение эмоций! Его привычная маска. — Тейт… Это… это… — разорвав тишину помещения, бессвязно начал мямлить психотерапевт, с трудом подбирая слова. — Я… вы… То есть… — Очень информативно и аргументированно, док, — с явным отвращением в голосе усмехнулся юноша, слегка качая головой. Смотря на бурную реакцию психотерапевта, Тейт всерьёз задумался, были ли у него когда-то женщины? — Прости, я просто… Не ожидал таких детальных подробностей, — смущённо потупив взгляд и поправив сползшие с носа очки, попытался оправдаться Оливер, краснея ещё больше. — Ну, мы же с вами друзья, — холодно напомнил Тейт, неотрывно наблюдая за с трудом переводящим дыхание мужчиной. «Возбудился, ублюдок?» — Да, конечно, Тейт. Конечно, друзья! Оливер несмело посмотрел на сузившего глаза юношу, дрожащими пальцами пытаясь ослабить душащий галстук. После этого рассказа ему не хватало воздуха. — В таком случае, быть может, приступим ко второй части нашего сеанса? — К-ко второй? — немного растерянно переспросил Тредсон, всё ещё пытаясь перевести дух и осмыслить столь яркий и красочный рассказ парня. Пропустить его через себя! — Да, мы же вчера договорились, забыли? В первую часть сеанса я рассказываю вам про нашу первую ночь с Вай. Во вторую мы с вами меняемся ролями. — Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, Тейт, — виновато улыбнувшись, признался Тредсон, ещё вчера безрезультатно пытаясь понять его странное предложение. — Я однажды читал, что некоторые психотерапевты в своём индивидуальном лечении часто используют так называемый метод замещения. Именно это я и хочу сделать вместе с вами. Тредсон нахмурился. — Я всё ещё не понимаю. — Когда пациент меняется ролями с врачом, это позволяет им понять друг друга намного лучше, — тяжело вздохнув, с трудом поборов желание закатить глаза, терпеливо объяснил Тейт, чувствуя, что разговаривает не с квалифицированным психотерапевтом, а его жалкой, интеллектуально ограниченной пародией. Хотя… К его счастью, это действительно было так, и он не раз в этом убеждался. Даже сейчас этот олух повёлся на его уловку, не сообразив, что метод, который он ему предложил, он просто придумал. — Эм, ладно… — В таком случае, думаю, будет правильней, если мы ещё и поменяемся местами, — уверенно встав со своего места, объявил Тейт. — Для полного погружения. Оливер озадаченно нахмурился, но, подняв взгляд на стоявшего уже рядом с ним юношу, смотревшего на него сверху вниз хищным, колючим взглядом, точно таким же, как в их первый сеанс, сглотнув непонятно откуда взявшийся ком в горле, поднялся со своего места и неуверенно направился к дивану. Лэнгдон ехидно улыбнулся и, уютно устроившись в широком кресле психотерапевта, огляделся, обдумывая, с чего лучше начать их сеанс, пока ещё не пришло время до полного разбора и психологического анализа. — Я могу выбрать для вас тест на свой вкус? — Разумеется, — согласно кивнул Оливер, облегчённо переводя дыхание, когда почувствовал, что, несмотря на всю странность сложившейся ситуации, главный здесь всё ещё он. — Они должны быть в верхнем ящике, выбирай. — Благодарю, — кивнул Тейт, заглядывая внутрь стола. Пару минут у него ушло на просмотры разнообразных тестов, многие из которых он проходил или когда его проверяли на психическую стабильность перед тем, как ему позволили забрать сестру, или сам, когда недолго изучал психологию для своего личного развития. Другие же отталкивали от себя или своим замудрённым, пафосным названием или глупыми, банальными вопросами. Так и не найдя ни одного теста, который хотя бы приблизительно подходил к их ситуации, Тейт с громким хлопком захлопнул ящик, отчего Оливер чуть не подпрыгнул на месте. По непонятным даже для него самого причинам чувствуя себя очень неуютно и даже небезопасно. На лице юноши появилась ядовитая ухмылка, но, не став заострять внимание и комментировать явную дёрганность и нервозность Тредсона, он вальяжно откинулся на спинку кресла, закидывая ноги на стол. — Тейт, я бы попросил тебя… — сконфуженно моргнув от такого нахального поведения, недовольно поджав губы, начал Тредсон, но Лэнгдон лишь отмахнулся от него, даже не дав договорить. — Итак, Оливер, начнём с простого, — уверенно начал он, на мгновение задумавшись, вспоминая, каким был самый первый вопрос психотерапевта, адресованный ему в их первый сеанс. — Расскажи, какой была твоя жизнь, когда ты был ребёнком? Оливер заметно занервничал от этого, казалось бы, простого вопроса. На верхней губе у него выступили капельки пота, которые Тейт заметил даже на расстоянии, взгляд заметался по кабинету, а носок ботинка стал неосознанно дёргаться, нервно постукивая по полу. «Кажется, я попал в точку», — мысленно заключил Лэнгдон, понимая, на что теперь нужно оказывать давление. Он очень сомневался, что такая бурная реакция могла быть вызвана тем, что он перешёл с психотерапевтом на «ты». А это значило, что его проблемы очевидно скрыты именно в детстве. — Ну-у… — сглотнув, неуверенно начал мужчина, нервным движением приглаживая и так идеально уложенные тёмные волосы. — Что ты хочешь знать? — Всё, что ты считаешь нужным мне рассказать, Оливер. Тредсон озадаченно моргнул, чувствуя странное дежавю от их разговора. — Я… эм… — Открываться не так-то просто, правда? — даже не стараясь скрыть злорадной ухмылки, слегка приподнял бровь Лэнгдон. — А я ведь задаю тебе те же вопросы, что задавал мне ты в наш первый сеанс. — Да, я заметил… — неуверенно кивнул психотерапевт, размышляя о том, с чего начать и что стоит опустить и ни в коем случае не рассказывать Тейту. Парень был слишком проницателен и умён, и этот разговор мог завести их совершенно не в то русло, в котором ему было бы комфортно! К тому же он весьма неплохо, даже, можно сказать, хорошо разбирался в психологии, а это уже было опасно. Неизвестно, к какому выводу он может прийти, если сболтнуть лишнего. — Я вырос в детском доме, и… — И ты сильно страдал из-за отсутствия материнской любви, не так ли? — Я не то чтобы… С чего ты это взял? — Я заметил это ещё в наш первый сеанс, когда рассказывал про свои взаимоотношения с матерью. Твоё выражение лица говорило само за себя, — спокойно объяснил юноша, мысленно ставя в голове жирный плюсик. Опять в точку! — Ну, это не важно, продолжай. — Как я уже говорил, я рос в детском доме, и… — Ты сильно отличался от других детей? — спокойно поинтересовался Тейт, решив сразу же намекнуть на его странность. Ведь он отлично знал, что если во время физического противостояния лучшая защита это — нападение, то в психологии, если ты хочешь надавить на человека, нет способа лучше, чем задавать ему провокационные вопросы, на которые он отреагирует агрессией и прямым отрицанием, желая защитить себя, если догадка окажется верной. Примитивная, но всегда действенная манипуляция, которую раньше он часто использовал. — Почему ты так решил?! — удивлённо уставившись на молодого человека, сдавленно спросил мужчина, съёживаясь под его проницательным взглядом. — Это был просто вопрос, а не утверждение, Оливер, — резонно заметил Лэнгдон, по реакции психотерапевта окончательно понимая, что докопался до сути его проблемы. Это было слишком легко. Но вопросы и непонимание ещё оставались. — Продолжай. Оливер непонимающе смотрел на юношу, чувствуя, как все его нервы превращаются в клубок из оголённых проводов под его пристальным, понимающим взглядом. — Я… Я рос в детском доме, и мне всегда было интересно на уроках биологии и анатомии, строение человека завораживало меня, в том числе мозг. Поэтому, когда пришло время, я решил поступить на психотерапевта, чтобы… — Разобраться в себе, не так ли? — приподняв бровь, уточнил Лэнгдон. — Что?! — Ты пошёл учиться на психотерапевта, чтобы разобраться в себе? — спокойно повторил свой вопрос парень, по затравленному, испуганному выражению лица своего собеседника понимая, что и тут он оказался прав. — Я психотерапевт, Тейт, а не психопат, мне ни к чему разбираться в себе! — сжав ладони в кулаки, неожиданно даже для самого себя рявкнул Тредсон, пытаясь защититься. Чем вызвал у Лэнгдона искреннюю, снисходительную улыбку. — Хорошо, Оливер, я тебя понял. Продолжим эту тему чуть позже, когда ты будешь готов, — покосившись на настенные часы, успокаивающе произнёс Тейт, решив всё же немного поиграть и сменить тему разговора. — Меня ещё интересует вот такой вопрос: тебя страшит твоё будущее? — Нет, — тяжело дыша, пытаясь успокоить непонятно почему расшалившиеся нервы, уверенно качнул головой мужчина, гордо выпрямляясь и скрещивая руки на груди. В его случае эти скрещенные руки были не простой привычкой, а защитной реакцией на давление. Он словно ставил барьер между собой и Тейтом этим жестом, и парень это прекрасно понимал. — А должно быть — да, — приподняв бровь, безмятежно хмыкнул Тейт, мысленно отсчитывая секунды. «Три… Два… Один!» — Что? — не понял Оливер, почувствовав себя очень неуютно от этой как бы невзначай брошенной фразы. — Что ты имеешь… Договорить ему не позволил раздавшийся по всей клинике оглушительно громкий вой сирены пожарной безопасности. Настолько громкий, что он испуганно дёрнулся, а в голове загремело и ему сразу же захотелось, неприязненно поморщившись, закрыть уши руками. Как только Тредсон начал приподниматься со своего места, чтобы выйти в коридор и узнать что происходит, дверь кабинета неожиданно распахнулась и на пороге они увидели лучезарно улыбающуюся медсестру. Она на секунду опешила, озадаченно уставившись на довольно ухмыляющегося Лэнгдона, с ногами вальяжно развалившегося на кресле психотерапевта, но, вовремя взяв себя в руки, с лёгкой, безмятежной улыбкой перевела взгляд на испуганно смотрящего на неё мужчину. — Кимберли, что-то случилось?! — пытаясь перекричать гулкий вой сирены, сложив руки в виде рупора, крикнул Тредсон. Ким демонстративно посмотрела на свои наручные часы и, одними губами посчитав до пяти, дождавшись, когда сирена стихнет, ответила: — Нет, доктор Тредсон, всё в порядке, учебная тревога. Сестра Джуд просто решила внепланово провести её, чтобы отвлечь проверяющих от сбежавшего пациента и показать им, как слаженно она работает во время эвакуации. — Вот как? — неприязненно скривившись, хмыкнул Оливер, плюхнувшись обратно на диван. — Слаженно, значит… — Да, вы можете оставаться в кабинете и не участвовать в этом представлении, — продолжая невинно улыбаться, предложила Кимберли, боковым зрением заметив, как расцвёл от её слов Лэнгдон. «Умница! Просто умница!» — Спасибо, что сообщила, — с благодарностью кивнул Оливер, совершенно не желая участвовать в очередном балагане, что устроила маразматичка Джуд. — Мы так и поступим. Передай, пожалуйста, сестре, чтобы не беспокоила нас, если она, конечно, вообще обнаружит, что во время эвакуации не хватает одного из докторов и пациента. — Хорошо! Когда дверь за девушкой закрылась, психотерапевт тяжело вздохнул, переведя взгляд на внимательно наблюдающего за каждым его движением и реакцией пациента. Лэнгдон словно сканировал его. И это очень раздражало и нервировало. Он смотрел так проницательно и холодно, чуть сузив глаза, словно знал то, о чём он, Оливер, даже не догадывался. Но сколько бы он ни гадал, что значит этот леденящий душу взгляд, путающий мысли и ввергающий практически в осязаемую панику, ему ничего не приходило в голову. — Последний вопрос, и закончим, — холодно, без единой эмоции объявил Лэнгдон, понимая, что его время пришло и игры закончились. Теперь им никто не помешает. — Чем ты занимался три дня назад, вечером, Оливер? — Тейт, это никак не свя… — Я бы на твоём месте ответил, — достав из нижнего ящика спрятанный там ночью пистолет, так удачно принесённый Донованом, направляя дуло точно в голову мужчины, тоном, не терпящим неподчинения, предостерёг Тейт, угрожающе щёлкнув по предохранителю. — Где же вы, многоуважаемый доктор, так неудачно споткнулись? Уж не убегая ли от моего друга, когда пытались пробраться в дом к моей девушке? — Т-тейт, что ты… — Ты неплохо всё это время изображал из себя дурачка, Оливер, — проигнорировав его невнятное бормотание, одобрительно хмыкнул молодой человек, чуть улыбнувшись. — Хотя тебе и не пришлось этого делать. Судя по тому, как лихо ты заглотил мою наживку ещё в наш первый сеанс, в уровне твоих интеллектуальных способностей стоит сомневаться. — Тейт, ты же не убийца, — попытался успокоить пациента мужчина, примирительно выставив перед собой дрожащие руки, то и дело с надеждой поглядывая на дверь, слыша в коридоре какую-то слишком громкую суетливую возню, крики и громкий плач пациентов. В клиники началась паника. И, вероятнее всего, даже если он закричит, его не услышат. — Даже не знаю… — изобразив задумчивость, лениво протянул Лэнгдон, слегка дёрнув рукой, отчего Оливер неосознанно съёжился. — У меня есть как минимум две причины ненавидеть тебя и желать смерти! Впрочем, это не важно… — Что?! Как это «не важно»? — испуганно выпалил Тредсон, исподлобья смотря за невозмутимо наблюдающим за ним парнем, взгляд которого по непонятным для него причинам буквально полыхал ненавистью и яростью. — Я ведь ничего тебе не сделал. Я только… Тейт, я только хотел помочь. — Раскрой уже глаза, чудила, именно из-за тебя мне не позвонили забрать сестру! Я не золотая рыбка с памятью в три секунды и амнезией никогда не страдал, как ты, судя по всему, наивно полагал. Я прекрасно помню, кто именно поставил мне мой первый диагноз. Диагноз, который перечеркнул практически всё в моей жизни! — Тейт, это… — А знаешь, я думаю, мне стоит рассказать тебе ещё одну историю, — проигнорировав заведомо жалкую попытку Тредсона оправдаться, резко прервал его Лэнгдон, крепче сжимая ладонь на рукоятке пистолета. — Историю, почему я окончательно не сломался, попав сюда впервые, и так сильно ненавижу тебя!