Insanity

В ложе слишком темно, слишком душно и слишком жарко. Уилл пытается ослабить узел на галстуке, смотрит на сцену и не видит ничего из того, что там происходит, — он не надел очки, перед глазами плывет от резких движений, он щурится, боясь, что его начнет мутить, и отводит взгляд в сторону. — Ты в порядке? — спрашивает Ганнибал. Уилл поворачивается на голос и замирает, наблюдая, как мерцают в темноте глаза — он замечает в них своё отрешенное, болезненное отражение. — В порядке. Теплые пальцы накрывают его руку на подлокотнике кресла, и тело словно прошивает насквозь. Он резко выдергивает ладонь, будто ее коснулось что-то мерзкое, но тут же сильно сжимает ею пальцы Ганнибала. В темноте он не видит его лица, но знает, что Ганнибал улыбается. — Доктор Лектер… — шипит он чуть слышно, наклоняясь, и второй рукой поглаживает его колено, осторожно скользя по гладкой дорогой ткани брюк — вверх, чуть выше, ещё… — Не здесь, Уилл. Ганнибал перехватывает его запястье, держит чуть дольше, чем нужно, потом отпускает.  — Это скучно. Уилл разжимает руку, и Ганнибал сгибает пальцы, будто бы избавляясь от судороги. Уилл склоняется и проводит языком по тыльной стороне его ладони, вызывая тихий вздох неожиданным, откровенным действием. — Уилл… — шипит Ганнибал. Глаза его — две черных искорки в темноте, они мерцают, переливаются, как обманчивые огни на болотах, и никак не угадать, куда заведет это неверное сияние — в пасть к голодному чудовищу или к богато накрытому сказочному столу. Уилл смотрит в мерцающие искры и тянется к нему. — … — невнятно произносит доктор, когда язык Уилла уже скользит у него во рту — тёплый, податливый, ласкающий — властно и настойчиво проникая внутрь. Ганнибал ждет ровно десять секунд, а потом отстраняется, уперевшись руками ему в плечи. — Нет, Уилл. Уилл ловит его ладонь, подносит к лицу, вдыхая аромат дорогого парфюма — и почему в темноте все запахи ощущаются куда отчётливее? За древесными нотами пополам со свежестью ментола не слышно запаха самого Ганнибала — Уиллу это не нравится, и он сильно, почти всерьез кусает тонкое запястье, чувствуя терпкую сладость кожи на языке. Ганнибал выдергивает руку из его пальцев — молча, с раздражением в этом молчании. Уиллу хочется смеяться, но он все же отпускает его и переводит взгляд на сцену. Ему скучно. Классический сюжет любви, изученный от и до, мало его интересует, он равнодушно смотрит на стенающего Ромео, на Джульетту с кинжалом в груди и вздыхает, подперев кулаком голову. Рука его лежит на подлокотнике, ближе к стороне Ганнибала. — Доктор Лектер… Не получив ответа, Уилл снова всматривается в происходящее на сцене, близоруко щурясь в темноте. В узких строгих брюках давно уже тесно — на самом деле, с самого начала было тесно, но последний час совершенно нестерпимо. Ганнибал рядом неподвижен и внимателен, ни дать, ни взять — истинный ценитель искусства… …и это выводит из себя. Уилл решительно тянется в сторону доктора и бесцеремонно хватает его за воротничок дорогой рубашки. — Я хочу их на ужин, — шепчет он ему в ухо, обжигая и щекоча кожу горячим дыханием, кивком головы указывая на Ромео в предсмертной агонии и бездыханную Джульетту на сцене. Ганнибал молчит несколько мгновений, будто пытается осознать услышанное, а потом шипит в ответ, как раздраженный кот: — Ты с ума сошёл — они актеры театра, Уилл… Уилл слушает голос, скользя языком по его шее — вверх-вниз, совершенно не стесняясь оставлять влажные следы. Ганнибал замолкает, вздохнув, и тоже тянется к нему, но… — Как скажешь, — Уилл отпускает его, выпрямляется и смотрит на сцену. — Тогда будем считать, что это я тебя приглашаю. Ганнибал стискивает его руку, разворачивая к себе за плечи. Неверное голубоватое мерцание вспышкой выхватывает лицо Уилла, когда он целует Ганнибала в губы и больно сжимает пальцами его бедро. Слишком, слишком близко. — Ну уж нет, — тяжело дыша, успевает прошептать доктор Лектер, прежде чем в зале включается свет.