И придёт Довакин...

Солнечный свет струился сквозь витражи и золотил колонны. Откуда-то издалека доносилось чириканье птиц и стрекот цикад. Фергу вспомнился Клык Вирма и многоголосый лягушачий хор рядом с Кракевисой. Внезапно бретон подумал, что очень давно не был там. Надо будет обязательно съездить туда, когда он вернётся на Поверхность. Если он вернется на Поверхность. — Так ты ждал меня? Как мило. — Безликий голос Чары напомнил ему что-то, и Ферг вдруг сообразил — Боэтия. Именно в таком, снисходительно-холодном тоне даэдра обращалось к нему, когда он привёл жертву к его колонне. Кстати, кто это был? Ферг не помнил — так давно и незначительно это было… — Ещё бы мне тебя не ждать, — с усмешкой сказал он. — Для того, чтобы судить мои грехи, не хватит даже самого ширококостного скелета. Тут нужен хотя бы… принц-лич, пусть и не урождённый. Улыбка Чары стала шире. — Ты не скроешь своими шуточками истинных намерений. Я вижу, как тебе хочется убить их всех. Не отрицай, это очевидно. — Не отрицаю, — пожал плечами Довакин. — Но мы не всегда делаем, что хотим. Думаю, тебе это известно… если ребёнок рассказал мне всё. — Фриск? — В голосе Чары проскользнуло презрение. — Это ничтожество не смогло взять на себя ответственность закончить начатое. Прервать страданья этого мира. Стереть ужас, созданный собственными руками. Поэтому ты здесь? Ты вычеркнешь монстров из истории и уйдёшь безнаказанным, потому что не принадлежишь этому миру. Ведь так? «Так вот оно что, — подумал Ферг. — Они ошиблись. Они все ошиблись». Но ему нужно было убедиться. — Тебя пугает такой расклад, — произнёс он, следя за выражением Чары. — Ч… что? Что за чушь ты несёшь? — Тебе не наплевать на всё, что здесь происходит, — без тени смущения продолжил бретон. — Ничего подобного! — отрезал ребёнок. Голос его дрожал. Ферг удовлетворённо улыбнулся. Осталось нанести последний удар. — Ты не злой дух, — проговорил он. — Ты дух мщения. Воздаяние кукловодам, обрекающим мир на страдания. — ЗАТКНИСЬ! – Голос Чары сорвался на визг. — ЗАТКНИСЬ, ЧЁРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ! — Но важнее всего не это. — Ферг улыбнулся, как цаэски, и нанёс добивающий удар: — Ты — ребёнок, который хотел счастья для своей любимой семьи. И ты не можешь простить себя за то, что из этого вышло. Он замолчал и выжидающе посмотрел на Чару. Повисла тишина, даже птицы замолчали. Он видел, как сжимаются и разжимаются кулаки, видел стиснутые зубы своего противника. Видел и ждал. А затем раздался всхлип. Потом ещё один. И ещё. «Теперь пора», — решил Довакин. Он медленно приблизился к Чаре и дотронулся до плеча. Плечо оказалось плотным и костлявым. Опустив взгляд, он увидел раскрасневшееся заплаканное лицо. Ребёнок. Всего лишь ребёнок, на которого так много всего свалилось. — Думаю, Подземелью хватит и одного слезливого призрака, — сказал он, проводя большим пальцем по щеке Чары, чтобы стереть слёзы. — А пока что мы с тобой должны прийти к какому-нибудь многозначительному итогу. — Ты… ты можешь мне кое-что пообещать? — Опять обещания? — нахмурился Ферг. — Не будь ты, условно говоря, ребёнком, я бы разозлился от попытки вскарабкаться мне на шею. Так, и чего ты хочешь? В глазах Чары появилась надежда. — Ты можешь защитить их там, на Поверхности? Защитить от людей и прочих опасностей? «Вполне ожидаемая просьба», — подумал Довакин. Чара, по-видимому, ещё помнит причину своего падения в Подземелье, да и Довакин не питал иллюзий (не тех) о безопасности Скайрима (который вполне мог оказаться куда более жестоким местом, чем то, откуда монстры были изгнаны). Но откуда наивная уверенность в том, что бретон не наплюёт на заключенное соглашение? В голове Ферга созрел коварный план. — Хорошо, — сказал он Чаре. — Я сделаю это… но не безвозмездно. Первое, — он поднял палец вверх. — Прошлое — это прошлое, и иногда ему лучше там и остаться. Если захочешь кому-нибудь отомстить, обращайся ко мне, что-нибудь придумаем. — Но… — Второе, — палец опустился на губы ребёнка. — Я возлагаю на тебя обязанность снова стать частью семьи Дримурр. Твоя смерть — не оправдание, — добавил он, увидев удивлённый взгляд Чары. — Эту проблему я вполне способен решить. В конце концов, будет разумно, если ты проследишь за тем, как я держу своё слово. На лице ребёнка отразилась масса эмоций, но внезапно их все перекрыл страх: — Но что, если они не захотят меня видеть… после всего… Ферг тяжело вздохнул. В ход пришлось пустить тяжёлую артиллерию. Кусок пирога. Ещё тёплый, пахнущий печью, корицей и топлеными ирисками. И этот кусок Ферг протянул Чаре. — Ториэль, может быть, и старая, но не такая глупая, как о себе говорит, — сказал он. — К тому же, вся их семейка мне теперь задолжала до… — Он удивлённо смолк. Его обнимали. А по броне скатывалась и падала на плиты пола очередная порция слёз. Он позволил себе закрыть глаза и, присев, приобнял Чару в ответ. — Ты обещаешь?.. — Обещаю, — твёрдо сказал он и открыл глаза. Ребёнок исчез. — Что же, — сказал Довакин, поднимаясь, — это было трогательно. Ну, а сейчас — время аморальной шалости. Он зашагал по коридору и вышел на развилку. Из-за дверей тронного зала слышались тихие басовитые напевы и шелест капель, падающих на цветы. На лице бретона появилась усмешка. — Прошлое должно оставаться в прошлом, — повторил он, спускаясь по длинной лестнице в полутёмный подвал. — Иногда, о некоторых неприятных вещах лучше всего забыть. — Он встал перед гробами и применил знак Ритуала. Крышки гробов с треском отлетели в стороны, и перед Довакином, слегка покачиваясь, встало шесть обмотанных полусгнившими бинтами фигур. — Но это, — произнёс он, оглядывая свою «новорожденную» свиту, — не тот случай. Королю не пристало забывать о своих ошибках. — И добавил, уже тише: — Да простит меня Госпожа Меридия… *** Солнечные пятна причудливым узором расположились на жёлтом ковре цветов. Откуда-то доносился птичий гомон. Шелестели капли, орошающие листья и золотистые венчики. Король стоял спиной к проходу в тронный зал и безмятежно напевал что-то незатейливое. Удостоверившись, что его свита стоит, как надо, Ферг прочистил горло и с издевательской торжественностью провозгласил: — Приветствую тебя, Король Анальной Кровищи! * Спина, обтянутая синей мантией, дрогнула. — Ох, вы что-то сказали? Подождите, сейчас только закончу поливать цветы. — Журчанье прекратилось и король как-то подозрительно поёрзал, прежде чем явить Довакину свою благообразную мордашку. — Приветик! Чем могу… — На его лице отразился шок. Ферг же был озадачен — в руках короля не было ни лейки, ни ведра, ни даже кружки. Ничего, чем можно было бы увлажнить почву, не прибегая к ресурсам своего тела. — Чем ты поливал свои цветы? — подозрительно спросил бретон. Король не ответил — он, вероятно, был слишком занят, трясясь с отвисшей челюстью и неотрывно глядя на свиту Довакина. — А, — сказал человек, оглянувшись, — понимаю. Ты спрятал их в подвале, надеясь, что память об этом канет в пучине однообразных дней. Ну, что же, если ты вынуждаешь «милосердных» монстров убивать ни в чём не повинных людей, то осознание ответственности данного решения должно занимать тебя непрестанно. Отведённая трэллам минута прошла, и их тела с треском повалились на цветы. К Азгору постепенно начал возвращаться дар речи: — К… как… — Это называется «некромантия», козлище. Твой нынешний учёный в своё время весьма преуспевал на этом поприще. Вот только понять это у неё не хватило ума. Мне пришлось завершать её самый удачный проект. Думаю, ты скоро с ним встретишься. — Альфис… — задумчиво проговорил Азгор. — Она звонила мне незадолго до твоего прихода… Судя по тому, что я услышал и увидел, мне стоило бы прибить тебя на месте… — Вот как? — перебил его Ферг, взмахом руки призывая дремору. — Ну-ка, что об этом думает МОЙ рогач? Дремора потянул носом воздух, презрительно покосился на Азгора и безапелляционно заявил: — Я чую слабость! — Вот видишь, — сказал Ферг, взмахом руки изгоняя даэдра, — даже по его меркам ты слаб… А ведь я уложил таких не одну тысячу… Азгор поднял огромную белую лапу, прося его помолчать. — Я не закончил, — мягко произнёс он. — Потом мне позвонила Андайн, и её слова заставили меня понять, сколь огромная опасность грозит моему народу, если ты вознамеришься уничтожить нас. Поэтому я считаю весьма неразумным и дальше провоцировать тебя на агрессию («Просто охренеть, как вовремя», — подумал Ферг), и от лица всех монстров приношу свои глубочайшие извинения за наши нападения на тебя. Ферг вздохнул. Король, по его мнению, был славным парнем, но дело требовало завершения. — Извинений будет недостаточно. — Он прошёл мимо короля и уселся на трон, привычно подперев рукой голову. — Давай-ка немного подождём. — Не слишком ли много ты себе позволяешь, человек? — нахмурился Азгор. — Конечно… — Папа? *** Можно ли описать беспредельное сочетание ошеломления и радости, охватившее короля, когда он услышал дорогой ему голос, который, как ему думалось, больше никогда здесь не раздастся! И в силах ли сухая, невыразительная строчка описать всё то буйство слёз радости, семейных лобзаний и колоссального количества вытоптанных цветов и опавшего белого меха! О, если бы! Но нет — лишь при мысли об этом у меня, за неимением пера, сотрясаются пальцы и сладкая истома, названия которой я ещё не искал, наполняет моё естество… В общем, оставим эту безбожно слитую мной сцену и вернёмся к нашему доблестному засранцу. Он избавился от шлема и с тенью лёгкого раздражения смотрит на галдящих монстров. Им, безусловно, есть, что обсудить — но не в такой же момент! — Может быть, мне уйти? — улучив минуту, поинтересовался он. — Ох, боже, прости нас, человек, — виновато всплеснула руками Ториэль. — Просто я вне себя от радости. Наша семья воссоединилась, и мы все вот-вот выйдем на Поверхность! Есть, от чего поволноваться! — Воссоединилась? — заинтересованно спросил Ферг. — Так ты вернулась к мужу? — Азриэль убедил меня простить его. — Монстр с любовью прижала сына к себе. — Я действительно повела себя глупо, когда сбежала. У Гори ведь совсем нет фантазии, я должна была остаться и вразумить его, вместо того, чтобы слепо обвинять. — Я рад, что ты это осознала, — со вздохом облегчения сказал Ферг. Какое счастье, что ему не пришлось вбивать эту мысль в её пустую рогатую головёнку. — А теперь, ВЫ НЕ МОГЛИ БЫ ЗАТКНУТЬСЯ И ПОСЛУШАТЬ? Андайн и Альфис перестали заставлять друг друга краснеть. Санс прекратил выводить Папайруса из себя. Даже Азгор оставил сына, хотя для него Ферг, в принципе, мог бы сделать исключение. Монстры вперили взгляды в Довакина. — Спасибо. — Он встал с трона и, прохаживаясь взад-вперёд, заговорил. — Итак, впереди Барьер. Сила, превратившая это место в вашу тюрьму. Однако, даже пожизненное заключение рано или поздно заканчивается — со смертью или амнистией. Будем считать, что вам повезло — вы выйдете в новый мир через несколько минут, живыми, невредимыми и с налаживающейся жизнью. Возможно, ваш выход сделает мир намного добрее и лучше — во имя Восьми и Тайбера, лучше бы это было так. Он замер и прислушался. Птицы молчали. Ферг повернулся к монстрам всем корпусом и придал своему лицу грозное выражение: — Но это будет потом. А сейчас… вы будете осуждены. Вы будете осуждены за каждое своё действие. За каждый раз, когда вы проявляли БЕСПОЩАДНОСТЬ. Что такое БЕСПОЩАДНОСТЬ? Это нежелание помиловать своего противника, разойтись с ним миром. Чем сильнее БЕСПОЩАДНОСТЬ, тем сложнее вашему оппоненту даются БИТВЫ. Что такое БИТВА? Это акт неволи, в который вы загоняете оппонента. Способ измерить прочность его терпения. Величину его МИЛОСЕРДИЯ и РЕШИМОСТИ. Чем сложнее битва, тем чаще умирает оппонент. Чем чаще умирает оппонент, тем сильнее он отчаивается в своей способности сделать всё, как надо. И тем чаще он начинает убивать вас. Санс закашлялся, прижав костлявую кисть к зубам. Остальные монстры выглядели ошарашенными, как телеведущие, узнавшие, что Холокост — не клей для обоев.** — Теперь вы понимаете, — зловеще произнёс Довакин. — Даю вам несколько секунд подумать, над тем, что вы сделали. И, учитывая обстоятельства — что вы сделаете впредь. Монстры переглянулись. Санс спрятал лицо в ладонях, его плечи сотрясались. Папайрус озадаченно грыз перчатку. Альфис и Андайн удручённо устремили взгляд в пол. Азгор страдальчески сморщился, на лице Ториэль отражалось раскаяние. — Ну, а теперь, о серьёзном, — бодро произнёс Ферг. — Во время путешествия через ваши земли у меня было время подумать, сопоставить факты и собрать данные. И теперь… — Довакин заговорщически подмигнул, — я могу высказать правдоподобную причину войны людей и монстров. Лица слушателей приобрели весьма красноречивое выражение. — Представим себе, — продолжил Ферг, — маленького ребёнка. Представим, как он гуляет по улице и встречает Фроггита. Глупый Фроггит, пытаясь завязать общение, бомбардирует юное и хрупкое человеческое существо своими магическими снарядами. Ребёнок слишком мал, чтобы пользоваться полем битвы, он не знает, как использовать ДЕЙСТВИЕ, у него нет ВЕЩЕЙ, он понятия не имеет даже о функции БОЯ — о ПОЩАДЕ и вовсе говорить не приходится. Что делает ребёнок? Он пытается позвать родителей — но не ДЕЙСТВИЕМ. Он пытается убежать — но не через кнопку ПОЩАДЫ. Он пропускает ход за ходом — и Фроггит убивает его, даже не понимая, что натворил. Санс перестал кашлять. Андайн закусила губу. — А теперь, — подытожил Довакин, — представьте себе, что таких вот случаев по всему миру произошло… ну, допустим, несколько тысяч. И эти дети не сохранялись, Санесс! Теперь вам понятно, почему люди напали? — Господи… — прошептала Андайн. — Я и подумать не могла… — Я веду вот к чему. — Ферг вернулся к трону и облокотился об него. — Мир, в который вы вот-вот выйдете — не тот, с которого вас согнали. Люди наверху привыкли стоять за себя, и с лёгкостью убьют всякого, кто попытается завязать с ними беседу, бомбардируя костями и фаерболами. Ну, а если кто-то из монстров поглотит душу… — Ферг пожал плечами. — Что ж, тогда я с большим удовольствием сделаю то, что не сделал в Подземелье. Вы всё поняли? Они, может быть, и поняли, но на последующие события это, разумеется, никак не повлияло. — И что же нам делать? — с нотками отчаяния спросил Азриэль. — Я подыщу для вас безопасное место на Поверхности, — ответил Довакин. — Будет лучше, если вы встретитесь с моими сородичами… постепенно. «А ещё надо будет следить за реакцией Талмора», — с тоской подумал он. Куда бы ни занесла его линейка квестов, эти шовинисты почти везде успевали появиться там раньше. — Знаете, я ещё хотел прочитать каждому из вас отповедь… но пусть лучше жизнь выбьет из вас всё дерьмо. — Он повернулся к выходу к Барьеру и махнул рукой. — Пошли. Мне не терпится вернуться к противникам, которых не нужно щадить… *** Пульсирующая стена белой энергии высилась перед Фергом. Он ощущал её сопротивление, достаточно сильное, чтобы замедлить его, но слишком слабое, чтобы остановить. Это были врата из спрессованной магии. Врата без петель, створок и запоров, но с проходом. И Ферг знал, как их открыть. Потому что в своё время сумел поставить Клинков на место и сохранить жизнь Партурнаксу***, познав впоследствии такие глубины Пути Голоса, о которых ему вряд ли бы смог сообщить сам Мираак. И сейчас, для эпического завершения своего утомительного пути, ему требовалось одно лишь Слово Силы. — БЕКС. Гора дрогнула. Барьер жаждал открыться, как это было со всеми дверями, калитками и вратами, на которые воздействовало это Слово. Но у него не было ни створ, ни петель. И в непреодолимом стремлении раскрыться, не имея к тому возможности… Б а р ь е р б ы л р а з р у ш е н … *** — Ахаха, ми амиго! Мы верили, что вы исполните это! «Что ж, этого следовало ожидать», — подумал Ферг, глядя на раскинувшийся под ногами Ривервуд. Монстры стояли неподалёку, пока ещё просто с благоговением созерцая восходящее из-за далёких Велотийских гор солнце. Фриск и Азриэль сидели в обнимку на краю скалистой площадки. Почувствовав взгляд Ферга, ребёнок обернулся и отправил ему ответный, преисполненный благодарности, взгляд. — Боги улыбаются тебе, друг, — заметил стоявший рядом Аксий. Они с Кондратием тоже ожидали его возвращения — Ферг справедливо подозревал, что один он не сможет вынести всё барахло Подземелья даже с Кошельком. — Пошли, — сказал Довакин, поворачиваясь к входу в Подземелье, сопровождаемый удивлёнными взглядами монстров. — Я забыл забрать медальон и нож. Без них моя коллекция будет неполной. Захари понимающе хмыкнул и отвернулся. Он не мог видеть ухмылки на скрытом под шлемом лице. «Тело не должно было сгнить, — думал Ферг, шагая к Руинам навстречу спешащим на выход монстрам. — Надеюсь, команды resurrect будет достаточно. Чаре вряд ли понравится быть повторением оленвельдского инцидента». Прихватив пару плиток шоколада из холодильника Ториэль, Довакин перешёл на поляну с цветами, с которой и началось его одно из самых трудных приключений. Кондратий с сопением принялся орудовать лопатой, разбрасывая комья земли и цветы… Наконец всё было кончено. Конечно, то, что сделал Ферг, Санс назвал бы «грязным хаком». Но меньше всего Довакина теперь беспокоило мнение Санса. — И снова здравствуй, Чара. — Приветствую… Довакин.