Земля волков и драконов

Этот мир породили убийцы. Сандор Клиган знает этот незыблемый постулат, как единственно верный. Он сам убийца. Кишки вспарывал одним махом, головы рубил до рдяного крошева. В том есть его предназначение. Большего и не умеет, никогда не умел. А теперь он просто уходит. С Юга на Север. И Сансу Старк ведет домой, возвращает волчицу в стаю, туда, где ее подернутые страхом глаза перестанут блестеть от влаги, полной соли и сожаления. Она согласилась тихо и безмолвно, безропотно приняла его широкую ладонь, покрытую трещинами от мозолей, что оставляет тяжелый меч. И во взгляде зажглась истая благодарность. Пес тогда лишь кивнул. И повел за собой. Ночь их укрыла, когда земли Королевской Гавани перестали смердеть рыбными рынками и дешевыми борделями, гнилыми королями и нищетой народа. Пес глядел в сумеречную мглу и ощущал мерное дыхание девочки на собственной груди, уткнувшейся и пригревшейся там. Он вел их по ровной просеке густых лесов, в обход замка Харренхолл к реке Трезубец, дабы пройти через Рубиновый брод, успеть пересечь мелководье в темное время суток. А с самого утра передохнуть, спешиться, размять затекшие мышцы и отлить в кусты. Можно и прикорнуть малость, поесть зачерствевшего хлеба и куски вяленного мяса. Но идти еще долго, и Пес слегка пришпоривает коня, пятками ему в бока тычет. Пташке на его груди и меж бедер хорошо, удобно. Мужчина знает. Вон как спит крепко, ничего не чует, даже его не боится. У нее волосы длинные, воздушные, пряные. От них пахнет жаром и охрой — поцелуй самого солнца. Клигану они лезут в лицо, нос щекочут, шею обнимают, будто хотят туже обмотаться вокруг, придушить его. И он выше голову задирает, отплевывается изредка, чихает, когда совсем невмоготу. Но девочку не тревожит, лишь поводья кожаные натягивает, погоняет лошадь, ведет дорогой на Север, в родной дом. Она сидит впереди него, тонкая, хрупкая как прутик. Надавить и сломится. И затылком за его бороду цепляется, стукается глухо от конского шага, и Сандору кажется, что он ее в эти треклятые волосы и целует. Чтоб ее. Рыкает тихо. Седьмое пекло. Когда Клиган подбирается к Трезубцу уже вовсю светает. Не успел ночью распорядиться, как задумал, медленно шел. Из-за девчонки. Или же по собственной дури, что позвал ее. Черт теперь разберет. Раз вызвался защищать, беречь, то изволь довести начатое до ума. Так себе шепчет мысленно. И двигается дальше. Конь ступает в воду, копытами стучит по каменистому дну, проносит их к другому берегу. Вброд идти можно, не потонут. И сонное девичье тело перед ним ворочается, пробуждается ото сна. Санса поднимает голову, потирает пальцами веки, поеживается. Под самое утро становится зябко. Да и влажно в Речных землях всегда. — Мы ушли далеко, сир Клиган, — произносит девочка и голову к нему поворачивает, шею тянет. — А вы совсем не спали из-за меня. — Я высплюсь на том свете, Пташка, — зычно отвечает мужчина. — Или в мягкой постели Винтерфелла, когда ты меня как следует отблагодаришь. — Я велю выдать вам лучшую кровать, — Пес слышит, как Старк улыбается, и сам тянет кривую усмешку, довольствуется ее ответом. — В лесной чаще устроим передышку. И мне, и коню. — Как скажете. Река остается за спиной, воды ее рокочут тише, запах тины не влетает в носоглотку. А впереди леса и Лунные горы. Ближе к Северу. К дому Старков. Клиган задумывается, что волки не примут королевского палача, сами вздернут на виселице, воронью дадут склевать его потроха и чумные черные глаза. Но девочка в его седле — залог сохранения его скотской жизни, обеспечение места под сводами замка или, на худой конец, в теплой конюшне на стоге сена. Он бы и меч оставил с засохшей на лезвии кровью, отпустил рукоять, что тяжелит ладонь и вынуждает руку замахиваться, отделять головы от туловища. Навсегда. Потому что по горло сыт. И убийствами, и приказами убивать. Наглотался. Сандор тянет за поводья, лошадь останавливает на зеленой поляне, огороженной частоколом стволов деревьев с заскорузлой корой, опутанной плешивым мхом, и берегом небольшого озера. Он спрыгивает с седла первым, а потом руки протягивает, за талию девочку подхватывает, сдергивает ее с животного и ставит на ноги. Старк несмело улыбается, кивает, отходит от мужчины, к воде идет, присаживается там, руки мочит. — Ты можешь искупаться, Пташка, — басит Клиган, привязывает лошадь к ветке и отстегивает сумки с припасами, ставит их на землю. — Мне тебя будет не видно за порослью камышей, — будто обещание дает, что глазами искать ее не будет. И у Сансы появляется это желание. Окунуться в прохладу, смыть с себя пыль дорог и пот долгого путешествия. Пока мужчина занят сбором дров для костра, она скользит за высокие озерные растения, находит сухой пригорок и распоясывает шнуровку платья, скидывает его, перешагивает через ткани. И нательное белье снимает, остается обнаженной. Старк не боится собственной наготы, она верит и знает, что Клиган не посмеет ни взглянуть, ни тронуть. Ее вера почти безгранична, почти слепа. Так она еще никому не доверялась, но доверяется этому большому и страшному мужчине, в глазах которого зияет одна лишь тьма, безысходность и душащая смерть. Но она его не боится. Потому что понимает — он ее защитит. Клиган разводит огонь, поленья подкидывает, и искры трещат в воздухе. Он косится на берег. Девчонка ушла к воде, помыться возжелала, как Пес и предложил. Верное решение. Пока водоемы теплые, а кругом тишина и безлюдье, то следует пользоваться всеми благами, принимать их, ведь дальше грядут северные земли, а значит сырость, туман и холод. И слышит легкий плеск — Санса моется. Он представляет ее слишком явственно — нагая она прекрасна и красива. У нее длинная шея, покатые плечи и полная округлая грудь с дерзко торчащими сосками, которые так и хочется ртом поймать, ощутить вкус и нежность кожи, мягкий живот и стройные ноги, волосы меж бедер, наверняка, светлые и вьющиеся, закрывающие складки к ее естеству, невинному и нетронутому. Порочные мысли раздражают Пса, заставляют сглотнуть вязкую слюну, с позором осознать, что ему никогда до нее не добраться. Без насилия не получить. Но он не станет применять силу своих рук. Эту чистую девочку он будет оберегать. У него для того есть хотя бы одна причина. Место в Винтерфелле. С ней оно сулится ему. Хруст ветки за спиной заставляет Пса дернуть головой, выпрямиться резво, схватиться за меч, укрепленный на поясе. Он видит четверых мужчин, приближающихся к нему, встает, широко расставляя ноги, чтобы было удобнее развернуться при необходимости, занести меч для ударов и защиты. У лесных путников доспехи и мечи, но на рыцарей они не похожи, а разбойниками могут оказаться. Они останавливаются в нескольких шагах и разглядывают Клигана, с ног до головы прощупывают цепкими взглядами. — Вы поглядите, — говорит высокий мужчина с рыжей бородой и кривым шрамом под глазом. — Нас встречают с мечом наизготовку, кишки выпустить норовят. — Нынче страшно бродить по Речным землям, — откликается другой, хохоток испускает и кладет руку на рукоять своего меча. — Идите своей дорогой, — гремит Сандор вибрацией голоса. — Я же иду на Север, а здесь спешился, чтобы помочиться. Смотреть не на что. — Я бы посмотрел, — не отступает рыжебородый, и глаза его в сторону скашиваются, за спину Клигана глядят. — Вон на ту девчонку. Похоже она леди? Пес оборачивается, и ругательства немо срываются с его языка. Санса Старк стоит позади него, влажные волосы в руках распутывает, смотрит на подошедших, а потом, кажется, осознает, что не стоило ей выходить из укрытия, и губы трясутся видимо, пальцы застывают меж локонов, с которых струится озерная вода. Разбойники нахально скалятся, будто добычу заприметили и готовы на нее кинуться. — Никакая не леди, — рвано рычит Пес, — а вам бы идти по хорошему отсюда. — Давай сюда девчонку, — требует рыжий, — я ее на члене прокачу, а не на лошади, как ты, — и склабится, пах выпячивает, похабно двигает бедрами, изображая половой акт. — Да побыстрее. Сандор более не говорит. Он с лязгом выставляет перед собой меч и молниеносно замахивается на всех поочередно, нанося режущие удары и скрещивая их с чужими, отражая нападение и двигаясь по кругу, в котором оказывается. Звон металла о металл, мужские крики и топот сапог. С ним дерутся не новички, а бывалые воины, у которых рука заточена под убийство всего живого. Как у Клигана. Льется кровь. Мужчину ранят острием меча в плечо, и боль вырывает из глотки хрип. Пес злится сильнее. Потом слышит крик Сансы, оборачивается, видит, что ее ловит один из разбойников, на спину закидывает, бедра сжимает теснее, чтобы не рыпалась. — Кончайте с ним, — бросает троим спутникам, прочь уходит, кричащую девочку уносит от Пса, на землю бросает под деревом, раздвигает ей грубо ноги, наваливается на нее, подол платья задирает, и Клиган видит белую кожу волчицы. И тогда Сандор звереет. Он изворачивается от обрушающихся со всех сторон ударов, и разрубает воздух с такой силой, что металл вонзается в теплую плоть, вгрызается жадно и пускает из нее брызги рдяной крови прямо ему в лицо. Один замертво падает навзничь, голова на одной коже держится, отваливается от плеч, и второго бывший телохранитель королей достает, втыкает клинок в грудь, прошивает насквозь, рычит от бешенства, проворачивает, смешивая ребра с мясом, бьющийся орган растерзывая в клочки. Третьему мужчина попадает концом меча прямо в рот, засовывает дальше и дальше, пока кость не пробивает, улыбку шире и устрашающее делает, на свой вкус от уха до уха растягивает. И бежит к четвертому, вынимающему из спущенных штанов багровый член, с ухмылкой прижимающегося к раскрытой промежности сопротивляющейся и умоляющей пощадить девочке. Сандор вставляет меч меж мужских ног, и резко поднимает кверху оружие, на лезвие насаживая насильника, разрезая причинные места до основания, почти разделяя тело до желудка надвое. Тот орет жутко, падает на бок, пальцами старается прижаться к глубокой ране, а потом захлебывается кровью, выпучивает в предсмертной агонии глаза. Сандор поднимает девочку, оправляет задранное платье, пачкает ее в чужой крови, за плечи вздрагивающие обнимает, прижимает к себе. Все минуло. Все кончилось. Все позади. Его раздирает губительное чувство, что он готов еще раз заколоть каждого из посмевших обидеть Сансу Старк. Никто не тронет девочку, пока он рядом. Кто тронет, поплатится жизнью. Его личный завет на все время. Настоящее и будущее. Я тебя спас. Спас.