Земля волков и драконов

Морозная вода омывает ладони, неохотно слизывает с них грязь. И Джейме Ланнистер поднимает их выше, к глазам, замечает уже привычный алеющий цвет кожи, достающийся от шипастого холода, который извечно кусает и колет покровы ненасытными клыками-иглами. Он смотрит на застывшую в порах копоть, старую пожухлость, и кривит губы. Это больше для забавы, чтобы припомнить, что раньше он жил иначе. Беспечнее и удобнее. Так, как нравилось только ему. Ныне же его руки не знают ни мыла, ни щетки, ни тепла влаги, снятой с огня. Почернели и огрубели, как скатавшийся войлок у порога дома для протирки обуви своих хозяев, покрылись толстой коростой, которую только живьем сдирать. И губы давят усмешку. Судьба распорядилась играючи, на свое усмотрение извернулась, и Семь Королевств загибаются под гнетом страшной губительной силы, которую остановить кажется почти невозможным. Порождение зла расширяет границы, глотает с жадностью все, что попадается в клокочущее жерло, скованное изо льда, бури и снежных навесов. И его скоро туда может засосать. И всех оставшихся подле него. Джейме же насмотрелся всякого. Все они, шествующие в одном направлении. Но они привыкли отчаянно выживать и бороться, рвать жилы, но не сдаваться. Остальное кажется мелочью, маревом несущественности. Война перевернула представления о нормальном и доступном. Теперь золотой лев не знает, что значит нормальность в новом, обреченном на крах мире. И если есть в нем надежда, то всецело зависит от их желания исправить человеческую глупость и гордость, подняться и держать меч до последней капли крови. И что глядеть на кисти, коченеющие на трескучем морозе? Мужчина сгибает и разгибает пальцы. Как же странно. Его нынешняя жизнь не имеет ничего общего с прежней, далекой и потускневшей в чертогах памяти. Но в чем он твердо уверен, так в том, что избрал верный путь, когда примкнул к горстке неотступных людей, поверивших в себя, продолжающих бороться и противостоять. Ведь верно. Они потеряли почти все, но только не надежду. И иней на оголенных частях тела, и клубящееся дыхание изо рта в метель, и нехватка пищи, и отсутствие крепкого сна когда-либо воздадутся победной наградой. Мысль дарует силы, неуклонно ведет вперед. Все они мечтают вернуть былое. Домашний очаг и пляшущие на стенах тени от пламени высоких свечей, задушевные беседы за горячими напитками и непринужденный смех, рвущийся из глоток. Время такое придет, оно покажется им. А пока борьба за умирающую землю все еще продолжается. Эту войну никто не ждал. Белые ходоки пришли из-за Стены с огромной армией. Винтерфелл пал, пали люди, державшие крепость и линию обороны. Смерть дыхнула в затылок, продолжает дышать, все безжалостнее косит косой, и живые перекочевывают с одной стороны на другую, становятся врагами, приведенными в чувство боевого духа великой магией невиданных существ. Король ночи и его прислужники забирают лигу за лигой, сеют морок и пепел льда на прежде дышащие жаром и прелостью поля, леса и болота. Ланнистеру становится чумно и забавно, что когда-то он ни во что не ставил все, что имел, и упрямо ни во что верил. Ни в драконов, ни в грамкинов, ни в Иных, ни в вихтов. Все было сказкой, лущенной пустословицей, срывающейся с лживых уст во имя развлечений и смеха, сущим воображением, расписанном в письменах и книгах для особенно впечатлительных читателей. И его брат читал много подобного. Тирион любил книги, чтил истории о настоящем, но посмеивался над неправдоподобными исходами. В его пальцах шуршали страницы многих сочинений и фолиантов, а глаза жадно впитывали буквы, выписанные дегтярным цветом на лощенной или помятой временем бумаге. Младший брат изводил его пересказом, а Джейме лишь усмехался. Не верил. Как не верил бы любой здравомыслящий и сухой на эмоциональность человек. И Тирион был точно таким. Так же хмыкал вымыслам о несуществующих монстрах, о скором конце, о Долгой Ночи, что снова покроет весь Вестерос. А потом они узрели, взором ошарашенным и немым вперивались и на драконов, и на Иных, и на порожденных Королем Ночи вихтов. Поняли, что все вокруг может оказаться правдой, а не чьим-то сумасшедшим вымыслом, игрой витиеватых слов. О Тирионе вспоминать больнее всего. Сердце так и сжимается до судороги. Джейме его не спас. Тириона нет. Нет того, кто всегда был настоящей его семьей. Потом лев перестал дивиться, хлопать ресницами. Война ярилась и харкала смертями. Армии Джейме Ланнистера, Дейенерис Таргариен, Джона Сноу слились воедино, чтобы противостоять чумной силе, не знающей границ, сметающей все на пути, но в конечном итоге потерпеть поражение. Не помогли даже большекрылые ящеры, огромные драконы, пышущие ядовитым горячим дыханием с выси понурого неба. Эти твари перебили друг друга. Один огромный и черный, которого Бурерожденная звала Дрогоном, схватился с двумя братьями, которых вернул к мнимой жизни Король Ночи. И драконов вновь не стало. Лишь туши в чешуе, которые снег погреб в мерзлых могилах. Королева кричала, лила слезы. Джон ее успокаивал. Все остальные глазели. Поражение и бегство. Так по сей день. Мощь Иных крепчает, людская — мелеет. Но они все еще борются, вынимают мечи из ножен, проливают кровь. Неумолимо и свято. И их остается мало. Таков вот непутевый расклад. Мужчина поднимается на ноги, топчет каменья у шустрого ручья, который горделиво не поддается жуткому морозу, не покрывается коркой льда, не затихает навеки. Он оглядывается, стряхивает капли воды с озябших рук и идет к потрескивающему костру, раскрытые ладони выставляет, греет пальцы. Бриенна рядом чинит заплатами его меховой плащ, с боку которого совсем недавно мертвяки оторвали кусок, пытаясь добраться до голой кожи, вонзиться зубами и разодрать плоть до внутренностей. Лев улыбается ей, Тарт ловит это движение губ, скупо усмехается в ответ. Ланнистер знает — скромничает. Она умеет ему отвечать смелее и наглее. Наедине. Когда никто не видит. А сейчас вокруг них несколько пар глаз: Сноу со своей королевой Таргариен и сестрой Сансой Старк, бывший отступник Сандор Клиган и верный защитник Джорах Мормонт. Они — сбитые в стаю драконы, волки, львы, псы и воронье. Вот что преподносит сама жизнь. Во что заставляет верить. И против чего идти. Но самое забавное в том, что Джейме кажется, что сейчас он как никогда хорошо себя ощущает. В своей тарелке. Среди тех людей, которых можно назвать подходящими, созвучными единой идеей, философией выживания. — Вихты подбираются с востока! — крик Джона Сноу отрывает Ланнистера от мыслей, от рук Бриенны, мастерски подшивающие куски заплат к плащу, и вынуждает обернуться. — Их немного, но стоит подготовиться! — мужчина появляется меж деревьев и быстро спускается с пригорка к временному пристанищу с разведенным костром. — Чудно. Давненько мы не рубили мертвечину, — Клиган хватается за меч, звенит сталью в воздухе, машет рукоятью, мышцы рук и ног разминает. — Женщин нужно укрыть в пещере, — Мормонт поднимается с лежащего бревна, глядит на Дейенерис и Сансу Старк слишком заботливо, будто их жизни намного важнее его собственной. Наверное, так и есть. Джейме уже ни в чем не сомневается. Каждый защищает того, кто более дорог. Он сам бы закрыл собой эту высокую и светловолосую женщину, которая мало улыбается и мало говорит, которая не ослепляет этот выбеленный мир сказочной красотой, как Дейенерис, или хрупкой женственностью, как Санса, но восхищает его глубиной мудрости, крепостью и стойкостью характера, жаждой свернуть горы ради благого и единственно верного конца. Только Бриенна Тарт не нуждается в защите. Она — воин и умелец получше некоторых мужчин, давно распрощавшихся с жизнью. И это лев тоже хорошо знает. — Я могу сражаться с вами! — звонко произносит Бурерожденная, и Ланнистер от того лишь шире усмехается. Джону не понравится такое рвение королевы. Он не позволит ей оставаться в гуще битвы, где отбрасывать врага нужно вертко и молниеносно, дабы самому таким врагом после не оказаться. — Нет, Дени. Ты останешься с Сансой. Вы скроетесь в малой пещере, — бастард Недда Старка отказывает слишком мягко, Джейме так и хочется закатить глаза. Их отношения слишком идеальны на фоне протекающих событий. Нежность во взглядах, легкие прикосновения и прорезающий меж ними воздух вуаль флирта — так сладко и правильно, что любой бы позавидовал. Пес, например. Который бессовестно пожирает глазами маленькую рыжую волчицу, а та лишь испуганно поджимает губы, но взгляда ответного не отводит, дрожит едва утлыми плечами и не знает наверняка, что чувствует, чего в ее существе больше к этому страшному на вид мужчине. Ланнистер находит их безмолвное общение развлекательным. Когда Сандор приближается к девчонке, то та по обычаю смотрит затравленно, говорит тихо, но отходить не намеривается, будто ее тянет к нему, и эта тяга сводит обоих с ума. Им бы уединиться. Так думает Джейме. И тогда все было бы проще. Девочке-то давно пора становится женщиной. И Клигану это ясно. Клиган этого жаждет. И Санса по природному наитию тоже. Все разнится лишь у него с Бриенной. Хотя ему давно известно, что женщина в доспехах к нему неравнодушна. Их разговоры остры, словно пересекающиеся клинки, их взгляды стремятся слиться воедино. И он уже попробовал на вкус губы у этой не красавицы с теплым сердцем, слышал, как она может стонать от его частых толчков в ее тело, как может страстно шептать его имя, вынуждая покрывать поцелуями шею и небольшую чувствительную грудь. Всего однажды. Когда в Винтерфелле еще зиждилась прежняя жизнь. И Джейме мечтает все повторить, вновь пробудить в ней желание и искушение. Но сейчас вновь приходится отбиваться. Слабых женщин прячут в пещере, закрывают их спинами, выставляют наточенные лезвия мечей. Твари лезут из чащобы леса, фигурами темнят белизну притихшей пороши, марают следами, портят блестящую гладь. Мужчины бросаются с рыком на губах. Как и Тартская дева. Они рубят мертвяков сначала крепким металлом мечей, а добивают после драконьим стеклом, прозванным замороженным огнем, которое превращает врагов в серый пепел на сугробах. — Их как-то много, Сноу! Сандор орет об очевидном. Ланнистер кивает. Он ожидал не больше двух десятков, а ими уже изрублено около полусотни, и лавина вихтов из глубин леса все не кончается. — Я думаю, нужно уходить! — отзывается Джон. — Белые ходоки могли нас выследить и теперь желают обессилить нас в бесполезном побоище, чтобы потом легко прикончить! — Я заберу женщин! — Джорах бежит к пещере, откатывает камни, скрывающие в нее вход. Черт бы побрал ходоков. Эти существа слишком умны. И от них все тяжелее прятаться, давать отпор. И хоть рядом с Джейме всегда стоит Джон, ярый и несгибаемый, обдуваемый ветрами, одетый в доспехи и держащий оружие в уверенной руке, ему уже не до веры в победу. Уклониться бы, выстоять в схватке. Бежать — разумное решение в сегодняшнем бою. Как и всегда. Мужские глаза находят высокую фигуру женщины. Тартская дева, рыцарь в женском обличие сама способна оградить себя от урона мертвяков, сражаться в полную силу, драконьем стеклом полосовать гниющую, но движущуюся плоть. Ланнистер лишь поступью приближается к ней, махает валирийской сталью, встает спиной, прикрывая спину женщины. — Надо уходить, Бриенна! — Как скажешь, Цареубийца! Мужчина лишь на мгновение встречает ее глаза, пылающие и смехом, и смелостью, и еще чем-то неуловимым. Он усмехается. Давно она его так не звала. Уже и подзабыл, как прозвище звучит в ее устах. Вот же озорница. Так и хочется сладко наказать. — Надо поджечь бревна и часть леса, тогда у нас будет время оторваться! — Джон удерживает вихтов у кромки поляны, давая время Псу перенести огонь с костра на поваленные стволы деревьев. Так они устроят преграду, которую переступить ожившие мертвецы не смогут, пока огонь не сожрет древесину дотла. — Я помогу! — орет Джейме, сует меч в ножны, берет тонкую палку, поджигает ее конец, бежит к противоположной стороне бревен. Толстые поленья не торопятся поджигаться, и мужчина прикладывает все усилия, чтобы сначала кора и ветки затрещали от искр злаченного огня. Он не замечает, что сбоку подбирается на полусогнутых вихт с кусками гниющей плоти на белых костях. Джейме ведет рукой с зажженным факелом в пальцах, а потом видит движение к себе, ощущает смыкающие крепкие челюсти на правом запястье. Он кричит, дергает плечом. Слишком цепко впивается чернеющими зубами мертвец, не отбросить, не отклеить. Лев падает на колени, шарит левой рукой по ножнам, вытягивает верным жестом меч, прорезает хребет мерзкому существу, но половина тела так и остается болтаться на его кисти, все глубже всаживаясь в нее зубами. — Джейме! — Бриенна замахивается, но в последний момент замирает. Лезвие сверкает бликами у самой черепушки вихта. — Руби! — голос Ланнистера тверд, взгляд уверен. — Руби по запястью! Женщина открывает рот и закрывает. Не может и шелохнуться. Но времени нет. Их зажимают все плотнее, и удерживать позиции Сноу один не может. — Быстрее, твою мать! — Но… — Бриенна, — шипит на нее, ярится. Кажется, он видит влагу в ее глазах. Плевать. Еще мгновение и на них обрушиться еще большая ватага солдат Иных. Скорее. Скорее же. И Бриенна коротко кивает, жмурится. А потом вновь заносит заточенную сталь над мужской рукой. И рубит одним точным ударом. Кисть отлетает вместе с черепушкой. Алое из обрубка руки течет на белое. Кровь горячая, снег и лед подтаивают влагой, растворяют ее, размазывают. Тарт отрывает от штанины кусок ткани и немедленно обматывает рану в несколько слоев. Джейме лишь глухо стонет, прижимает локоть к груди, будто прячет. Боль и нервная дрожь от потери руки выматывает его, вытрясает последние силы. — Бревна разгораются, — они слышат Клигана. — Нужно уходить! — Все за огонь! Бриенна помогает встать золотому льву, утаскивает его за стену яркого спасительного кострища, тащит на себе немалый вес. А вихты все растут в количестве. Где-то среди них на коне появляется Король Ночи, сверкает льдистыми глазами, ведет рукой во след уходящим. Его не обмануть. Не так легко. Все обязаны поклониться, все должны признать его единственное наследие. Даже самые стойкие. Погоня притупляется маревом жара, от которого вихты разлетаются прахом, стоит им только коснуться горящих древ. Мужчины и женщины исчезают, спасают себя и себе дорогих. Король Ночи смотрит долго на лес, пожираемый полыхающими языками пламени. Джейме Ланнистер видит его взгляд, оборачиваясь только единожды. В нем читается погибель, давняя охотница по их души. И ему становится жаль, что они бегут. Ему надоело уносить ноги всякий раз, когда надвигается полуживая-полумертвая волна. Надо что-то предпринимать. Он морщится, опирается на плечо Бриенны. Тирион бы подсказал, что делать дальше. Его мудрый во всех смыслах брат подсказал бы ответ. Но Тирион давно упокоился, оставив их справляться собственными силами. Глаза Джейме отыскивают движущуюся фигуру Джона Сноу, сцепленного рука об руку с Дейенерис Таргариен, а потом натыкаются на торопящегося Сандора Клигана, чьи пальцы притягивают за талию к боку маленькую девчонку. Север. Старки. Волки. Пора вернуться в Винтерфелл. Что там гласила легенда о спящем под замком драконе? Хм, ведь Тирион об этом рассказывал. Лев вдыхает холодный воздух в легкие. Путь, кажется, для них уже намечен. Совсем неплохой конец дня.