Земля волков и драконов

— Ты не скажешь ей. Ты не скажешь никому, — отрезает Джон, и взгляд его делается повелевающим, а голос твердым. — Ты забудешь об этом и будешь молчать. Сэм Тарли лишь качает головой. Стены крипты Винтерфелла отражают тени двух мужчин, что стоят друг напротив друга. И воздух меж ними тяжелеет, наливается тягучим плавленым металлом. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Джон лишь взирает в мужские глаза, направленные прямо в его, и знает, что его просьба самая правильная. — Так не должно быть, — стоит на своем Сэмвелл. — Дейенерис должна признать твое право занять Железный трон, как истинному наследнику и единственному королю. — Сэм… — Армии сейчас разрознены, — продолжает молодой человек. — Кто-то куплен, кто-то предан, кто-то услужлив. Но я не вижу сплоченности под едиными знаменами, потому что Север идет за тобой, а драконы, дотракийцы и Безупречные — за ней. — Все идут за ней. Все идут за своей королевой, — Джон опускает глаза, дышит часто, все еще плохо понимая, какая истина ему представлена устами давнего друга. — Ты обязан принять наследие. Не ради себя. Но ради Семи Королевств… — Грядет война, — изо рта Сноу вылетают чеканные слова. — Самая страшная из всех, что еще были. Сейчас неважно, кто может посягнуть на Железный трон, а кто нет. Сейчас не время сеять смуту и подрывать веру в королеву, которая приведет нас к победе над Белыми Ходоками, — и губы его дергаются от напряжения, грудь поднимается и опускается резче, глаза почти не мигают. Сэм не отвечает на речь короля Севера, что ныне отрекается не только от короны хладных земель, но от короны Семи Королевств. Он понимает — есть в доводах Сноу зерно здравомыслия. Небольшая, но крепкая крупица, что заставляет его так свято в это верить. Однако Сэм пришел в крипту не препираться и не спорить. У них мало времени. Каждый час, что они теряют на выяснение, может стать последним перед появлением Иных на стылом горизонте покрытых холодом и инеем земель. С неба и так падает снег, небо и так затянуто непроницаемым грязно-серым войлоком. Грядет Долгая ночь. Вечная и мрачная. — Я говорил с Сансой, — произносит Тарли, вновь разбавляет образовавшуюся в крипте тишину мягким, но строгим баритоном. — Я понимаю ее недовольство. В ее словах и поведении — глас всего Севера. Послушай ее, если не хочешь слушать меня. Джон лишь вздыхает. Он кладет широкую ладонь на плечо друга, сжимает едва. И взгляды вновь перекрещиваются. Сэм глядит неотрывно, понимающе. Сноу все решил, и он более не может наседать на него уговорами. Королеве нельзя знать правду. Королеве ли? — Бран не станет молчать, Джон. Джон отрывает руку, пальцы на мгновение повисают в воздухе, а потом опускаются вниз. Сэм видит смятение мужчины. Может, Джону нужно время, чтобы осознать данность и принять более обдуманное решение, но не такое скоропалительное, как здесь среди молчаливых предков? И тот покидает крипту широким шагом, стучит подошвой по гладкому камню. Сэм провожает друга глазами, дожидается, когда мужская фигура исчезнет за дверью. Ему ничего не дается легко. Семья и Ночной Дозор. Любовь и титул. Кровь и смерть. Джону жизнь всегда подкидывает нелегкий выбор. Без просьбы, без позволения. Просто иной развилкой событий, неясным посланием или предначертанием, которого он не ждет. Но Сэм уверен в одном — Сноу никогда не ошибался в выбранном пути. И в этот раз не ошибется. А Джон спешно пересекает внутренний двор, на который уже осела ледяная ночь, ступает по лестницам, ныряет в башни, проходит по подмосткам, входит в крытый переход меж арсеналом и замком. И здесь у большого окна останавливается, усталые глаза устремляет на весь двор. Ему бы отдышаться, обрывки нитей в одну нить связать. Сансе не нравится Дени. Север не жалует Дени. А теперь Дени и не королева вовсе. Да, это измена. Как Джон и предрекает. Он знает, как отзовется на подобную новость Таргариен. Ей, как королеве, будет горько и злостно от предательства, которое она несомненно разглядит в его поступках. А ему ничего не остается, как хранить тайну в своем воспаленном мозгу. Ведь он уже решил. Внизу снуют люди. Их стало очень много в Винтерфелле. Взгляд Джона цепляется за белые меха, за серебряные одежды, за локоны солнечного спелого цвета. Дейенерис оказывается в обзоре из окна крытого перехода. Наверняка, разыскивает его. Такая тонкая, изящная и красивая. Она выделяется станом и походкой, манерой держаться и склонять голову. Что ж, ему пора спуститься к своей королеве, которая заждалась его. Она не удивляется его появлению за своей спиной, лишь тихо переминается с ноги на ногу, поворачиваясь, и тепло улыбается. Ее ладони ложатся на мужскую грудь, поглаживают стеганный камзол, стирают невидимую пыль. — Скоро будет ужин, — говорит королева. — Твоя сестра просила быть за столом, но я не хочу, — глаза фиалковые отрывает от собственных пальцев, ловко скользящих по плечам Джона, и их взгляды соединяет. — Я устала. — Тогда я провожу тебя в твои покои, — мужчина подает ей свою руку, дает понять, что готов проводить и помочь. — Подожди, — шепчет. — Давай постоим так, — женщина обнимает его крепко, а Сноу уже притягивает ее к себе, руки на тонкой талии смыкает. С черного неба танцуя падают снежинки, застревают в косах Дейенерис, посверкивают от уличных факелов и огней замка. Джон зарывается лицом в теплые вихры женских волос и вдыхает их запах. А потом чужой взгляд ловит. Приглядывается, прищуривается. Будто Дрогон явился во двор, как при свете дня буравит его своими драконьими умными глазами, выявляет свое притязание к королеве, немой укор Джону выказывает. Но нет. То вовсе не дракон. Взгляд Брандона Старка блестит вороньим подвижным взглядом, пронзает насквозь. Взгляд повзрослевшего юноши направлен ровно на Джона, ровно на королеву, что он тесно и любовно обнимает. Джон читает тот взгляд. Брану известно решение Сноу, и он его не одобряет. Бран мигает лишь один раз. Как наказ. Джон разрывает зрительное слияние, смотрит в потемневшее небо. Так быть не должно. Сэм был упрям и настойчив. Он хотел, чтобы правда коснулась всех, кто готов сражаться против Иных, чтобы их армия зиждилась вокруг одного правителя, который будет защищать Семь Королевств, крепко держать меч из Драконьего стекла или валирийской стали и вести за собой сплоченную людьми силу. Наверное, он прав. Но Джон не станет разбивать любовь. Слишком то высокая цена. С ее именем на губах все они пойдут сражаться за свои земли. Его губы чуть дрожат, дергаются. И объятия делаются еще крепче, еще надежнее, чем были.