Земля волков и драконов

Сапфиры роняли кристаллы соли и воды долго. Ночь и день. День и ночь. Пока не иссушились до мелких трещин. Бриенна припоминает, что никогда так много не плакала. Она оглядывается в прошлое, перебирает в закоулках памяти мрачные и болезненные для себя события, но никак не может соразмерить их с той невыносимой тяжестью и открытой раной в сердце, что превращают ее в оживший призрак. Если только отдаленно. На ее глазах черная тень пронзила грудь Ренли Баратеона таким же черным мечом. Она кричала и рыдала над его трупом, билась как припадочная, стенала и содрогалась от раздирающей грудь боли, но это даже не половина всего того, что обрушилось на нее с уходом Джейме. Мир, обретший реальные очертания, вновь рухнул. Золотого льва она любила. Ей тогда казалось, что мечты, которые она лелеяла в душе, но о которых всегда боялась признаться даже самой себе, способны сбыться. И пустота в ее груди заполнялась мерно и по капле, тем самым счастьем, от которого шире улыбка. Бриенна Тарт маленькими шагами шла от неуклюжей высоченной бабы к чувствующей желанной женщине. Джейме Ланнистер ей то ли внушил, то ли солгал, что она взаправду прекрасна, что может нравиться, вызывать мужской интерес. Теперь она не знает, что было истиной меж ними. Знает лишь, что ничего больше нет. Спальня, что ей отведена в замке Винтерфелла, теплая и душная. Бриенна сидит на краю постели, застланной мехами, и подкидывает порубленные поленья в горящий камин. По всем меркам уже должно стать жарко. Но Бриенне Тарт по-прежнему холодно. И ее рука вновь и вновь подбирает дрова и отправляет их в огонь. И кожу уже подпекает. Только не притихшее сердце. Кажется, оно изо льда. Холод окутывает изнутри, инеем покрывает внутренности. Тарт думает, что хорошо бы лечь и сразу уснуть, но знает, что не получится. Мысли и воспоминания гложут ее, наказывают и мучают. И нигде нет спасения. Особенно в постели, где совсем недавно спал и он. Стук в дверь вынуждает ее моргнуть, голову повести, чуть подбородок приподнять. Она никого не ждет поздней ночью. И никого не хочет видеть. Ей хватает малого, как всегда хватало. И зря она поверила, что может получить больше. Нет ничего хуже знания. Бриенна узнала, что значит быть счастливой, но слишком быстро все потеряла. Так нельзя обходиться с живым человеком. Нельзя. Лучше быть вовсе неосведомленной, глупой, нетронутой девственницей, чем обрести и в одночасье лишиться. Джейме поступил жестоко. И это она ему никогда не простит. Стук повторяется. Уже громче, настойчивее. Бриенна выпускает полено из пальцев и встает на ноги. Она идет к двери и дергает за затвор, тянет его, а потом открывает проем. Потревоживший ее человек укутан в черный плащ, и капюшон надвинут на все лицо. Тарт собирается раскрыть рот, прогнать прочь, чтобы поскорее остаться наедине со своими мрачными думами, отсечь от себя мир по ту сторону, но что-то останавливает ее. В ноздрях застревает знакомый запах пота и мужчины, и это не дает пошевелиться или обронить звук. Это слишком похоже… Слишком… Но не может быть. Невозможно. Незнакомец поднимает левую руку, скидывает темную материю с головы. И тогда у Бриенны приоткрывается рот, только язык отказывается слушаться. Джейме Ланнистер усмехается в отросшую бороду, а глаза его блестят радостью от встречи. Женщина глядит неверующе, а зрачки ее двигаются туда-сюда, знакомое лицо рассматривают. А потом она отмирает, медленно разворачивается и шагает назад в комнату. Просто подальше. Укрыться, уйти. — Я надеялся на более теплую встречу, но обычное «здравствуй» тоже бы рад был услышать, — мужской голос летит ей в спину, и от озорной интонации Тарт лишь морщится. Она встает у камина и смотрит на огонь. Верила ли она, что золотой лев вернется? Да, она об этом думала, а потом и начала мечтать, у Семерых просить. Несколько месяцев назад она бы бросилась ему на шею и обняла так крепко, что никто не смог бы ее отлепить от него. А теперь… Теперь ей хочется того же. Но еще и другого, более желанного. — У тебя тут натоплено, как надо, — Джейме подходит к женщине, потирает здоровую ладонь о слитую золотую перчатку и вкрадчиво наблюдает за Бриенной. — Первое правило Севера, да? Его взгляд невозможно не заметить. И она поворачивает голову. Джейме за такой короткий срок почти не изменился. Лишь глаза тонут в усталости, а губы изгибаются в улыбке как-то неловко. Да, ей хочется к нему прижаться, хочется обнять и раствориться в его руках. Как однажды она уже сделала. Но сейчас Бриенна совершает нечто иное. Это происходит против ее воли, но идет из глубин души. Женщина сжимает пальцы в кулак так резво, что скрипит подсохшая кожа. Ее удар прямой и стремительный приходится золотому льву прямиком в челюсть, и голова его отшатывается, откидывается назад, и тело по инерции заносит, сапоги шаркают по полу, отступают. Джейме жмурится от боли, накрывает пальцами половину ушибленного лица, исподлобья бросает ошеломленный взгляд. Не ожидал, как пить дать. Бриенна же сужает глаза цвета драгоценных сапфиров и глядит выжидающе на ошарашенного мужчину. Подожди. Я еще не закончила. — Ты совсем спяти… Договорить мужчине не удается, потому что лихо сжатый кулак вертким движением вновь ищет цель на его лице. Но Ланнистер проворнее оказывается. За запястье ловит, за спину женщины руку заводит. С излишним усилием, конечно, чтобы повторных попыток начистить ему рожу не было. Он делает шаг вперед. Еще и еще. Толкает Бриенну напором, грудью давит на грудь. И Тарт приходится отступить, лопатками врезаться в кладку стены, оказаться прижатой весом чужого тела. Она злится пуще прежнего, пытается выдернуть руки, завершить начатое. Вот зачем он здесь? Зачем? Только этот вопрос и пульсирует в висках тупым барабанным ритмом. — Ты хоть рыцарь, но все-таки женщина, а я все равно сильнее тебя, — словно поучает, словно возводит в ранг ниже. — Отпусти! — Вот успокоишься и отпущу. — Отпусти, чертов лев! Я ненавижу тебя, ненавижу! — Правда? — все же издевается над ней, вновь бахвалится, насмешничает. Тарт вторую попытку предпринимает, щерится ему в лицо, зыркает своими округленными глазами-сапфирами. И тут Джейме запрокидывает голову и смеется. Отросшие пряди его цвета спелой меди ерошатся, со лба слетают, обнажают высокий лоб. Бриенна сжимает губы в тонкую полосу и понимает, что готова заплакать, как тогда, когда он вскарабкался на коня и ускакал в ночь, свято освещенную луной. Но слезы застывают в уголках глаз, остаются непролитыми. Она смотрит и не верит. Но он живой, настоящий, горячий — от груди исходит мужской жар. И как не почувствовать? Как оставаться в неверье? — Ты нисколько не изменилась, — Ланнистер затихает. — Я очень сильно скучал, Бриенна, — наклоняется, шепчет ей на ухо, и дыхание обдает изо рта, разволноваться излишне вынуждает. — Знаю, ты тоже скучала. — Убирайся туда, откуда пришел, — огрызается женщина, дергается перед ним, высвободится хочет. Правда, хочет? Джейме же усмехается. Продолжает усмехаться. Он смотрит такими глазами, что у Бриенны перехватывает дыхание, воздух не поступает в гортань. В его взгляде и скука, и нежность, и досада, и радость. Тарт не понимает, не может разобраться. И слезы удерживать больше не может. Две грузные капли скатываются по щекам, и она всхлипывает. Давно ли Бриенна Тарт стала слабой женщиной? Тогда. С ним. С Джейме Ланнистером. Мужские пальцы разжимают ее кисть, поднимаются, касаются лица, ласково проводят подушечками. Джейме мягко стирает слезы с кожи, и подносит к собственному рту, пробует языком соль. Горько, конечно. Больно. Он хочет прочувствовать ее переживания, оттого и слизывает с пальцев слезы. Но довольно. Хватит страдать. Ему. Ей. Правда, хватит. Поцелуя Бриенна не ожидает, но покорно подставляет губы, когда мужской рот впивается в ее. Она отвечает неистово, задыхается, плачет по-женски тонко, неловко руки тянет к его груди, плечам, шее, обнимает наконец. Сердце вдруг перестают колоть иглы, вытягиваются из него, и орган начинает биться, сильнее, сильнее, заходится ударами. Я, оказывается, без тебя не жила. А Джейме шепчет, целовать не перестает, рубаху с нее сдирает нетерпеливо. Он обещает больше никогда не уходить, никогда не расставаться. Ушел же, потому что желал доделать дело в Королевской Гавани. Он убил сестру, что Железного Трона не достойна, но оставил на ее месте Джона и Дейенерис, они решат, что будет дальше уже без него. Сам же торопился вернуться, как мог преодолевал все препятствия, и жалеет, что возвращение его затянулось, а Бриенна все это время испытывала обиду и боль. Тарт обнимает золотого льва за поясницу, размыкать руки отказывается. Нет, Джейме Ланнистер не покинет ее не потому, что он ей это обещает, а потому, что она его никуда и никогда больше не отпустит.