***
Через несколько недель мне удалось уговорить ее сходить к доктору Грин. Она провела тщательный осмотр и провела исследования, почему так случилось. Все это оказалось последствиями травм Анастейши из прошлой жизни. Ей назначили лечение, чтобы восстановиться для следующей беременности. Я всячески помогал ей, мы строжайше предохранялись, чтобы не допустить сейчас беременности. Тем не менее у меня были и свои дела. Я связывался с Тейлором, чтобы раздобыть номер охранника, который работает в тюрьме, где сидит Джон. Мне пришлось хорошенько с мужчиной пообщаться и уговорить посодействовать мне в одном деле так, чтобы никто ни о чем не узнал. Все срослось, и через пару-тройку недель в новостях сообщили новость. Джонатан Спенсер был убит в тюрьме в одной из драк. Над его телом издевались сокамерники. И вроде бы я должен чувствовать облегчение, что он получил свое. Только нет того ощущения, нет! Только сейчас, когда с ним покончено насовсем, я осознал, что эта тварь легко отделалась. Но уже ничего не исправить. Остается надеяться, что он будет гореть в Аду… Время бежало, за работой и вылазками с друзьями дни слились в недели, а те — в месяцы. Довольно быстро доктор Грин дала нам зеленый свет, чтобы попытаться вновь. Не медля, я бросил все дела в автомастерской и отвез малышку в Аспен на две недели. Такой своеобразный отпуск, где мы были только вдвоем. И результат не заставил себя ждать. Следующий «период» так и не наступил, а самочувствие малышки говорило само за себя. Каждое утро ее мучил токсикоз, настроение менялось за несколько наносекунд, ночью снились кошмары, и она очень уставала, постоянно хотела спать. Понятия не имею, что в этот раз пошло не так, но однажды ночью я проснулся от крика любимой в ванной. Быстро забежав к ней, я увидел, что ее руки в крови. Мои глаза опустились ниже, и на ее ногах тоже была кровь. Ту ночь мы провели в больнице, и, пока она спала, доктор Грин сказала, что у нее снова выкидыш. Тогда врач предупредила, что еще один выкидыш может стать для ее здоровья опасным, поэтому придется подождать, чтобы попробовать снова. — Ана? — захожу в комнату и с удивлением замечаю, что она собирает вещи. — Ты что делаешь? — Хочу полететь на выходные к родителям, — продолжая заниматься своей сумкой, произнесла она, так и не подняв на меня взгляд. — А меня предупредить ты не могла? Я так понимаю, ты летишь без меня? — складываю руки на груди и хмурюсь, пытаясь поймать ее взгляд. — Мне нужно немного подумать, — уклончиво отвечает она. — Тебе тоже стоит поразмыслить. — Над чем? — вот теперь точно не понимаю, о чем она говорит. — Анастейша, что происходит? Почему ты так резко берешь и срываешься к родителям? Я тебя чем-то обидел? — Нет, Кристиан, — вздыхает она, наконец, посмотрев на меня. Она делает пару шагов и оказывается рядом со мной. Прикусывая нижнюю губу, она кладет ладонь мне на щеку и гладит. — Тогда в чем дело? — накрываю ее руку своей и аккуратно сжимаю. — Все дело во мне. Когда ты женился на мне, хотел получить полноценную семью, — ее голос надрывается, — а в итоге что? Я потеряла второго ребенка, Кристиан. Я не могу тебе дать то, что ты хочешь. — Нет, детка, нет, — в отрицании мотаю головой, не веря в ее слова, — это не так. Это всего лишь второй раз! — А потому будет третий, четвертый, а потом я вовсе стану бесплодной! — с ее глаз срываются две слезы. — Прекрати нести этот бред! — слегка повышаю тон, чтобы она услышала меня. — Ты обязательно подаришь мне малыша, Анастейша! Только всему свое время. Значит, нам еще рано… — Рано? Кристиан, менее, чем через пять лет мне будет тридцать! — возражает она. — И что? Медицина сейчас позволяет заводить детей и позже… — Зачем я тебе такая? Найди мать для своих детей, а я не буду тебе мешать, — она отворачивается от меня, чтобы взять сумку, но я не даю ей и хватаю за руку, разворачивая к себе лицом. — Ты с ума сошла! Никто, кроме тебя, мне не нужен! — вопию практически шепотом. — Детка, ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. Иисусе, ради тебя готов умереть! Неужели ты все еще думаешь, что я смогу кого-либо полюбить хотя бы на частичку так, как тебя? Мне нужна ты! — Зачем? Ты ведь хотел семью, — всхлипывает она, заливаясь слезами. — Ты — моя семья! — кричу я, встряхивая ее за плечи. — Я люблю тебя, Анастейша Роуз Грей! Тебя, ни кого-либо еще. Только тебя! Мы попробуем еще зачать своего малыша. Если не выйдет, есть еще много малюток, которые нуждаются в родителях. Так или иначе, у нас будет полноценная семья! Наша с тобой. — Я люблю тебя, Кристиан, — она уткнулась личиком мне в грудь и заплакала сильнее. — Тише, малышка, тише, — глажу ее по волосам. — Если хочешь поехать к родителям, мы полетим вместе. — Я хочу навестить папу с мамой, но позже, — она поднимает взгляд и смотрит на меня. — Ты правда не злишься? — Глупышка, за что мне злиться на тебя? — удивленно хмыкаю и вскидываю бровями. — Не ты виновата в том, что наши малыши… Виновный уже ответил за свои действия. А твой неудавшийся побег, — смотрю на ее сумку с вещами, — я понимаю, что ты в отчаянии. Ты поступала так, как сама считала правильным. Но я не смогу без тебя жить, — провожу ладонью по ее щеке и касаюсь соленых от слез губ в нежном поцелуе. — Давай летом слетаем в Лондон? — Конечно, детка, все, что захочешь.***
Никогда бы не мог подумать, что сраные пять минут могут длиться целую вечность! Смотрю на часы и понимаю, что прошла только одна. Ана сидит на кровати и растирает ладони, хмурится, будто что-то подсчитывая. И я не перебиваю ход ее мыслей. Не знаю, о чем она думает, но я пытаюсь пристальным взглядом подогнать стрелку своих наручных часов. Я заехал домой на обед, а Анастейша решила со мной поговорить. Серьезно. Я не на шутку испугался, но решил раньше времени не паниковать. А потом она сказала, что у нее задержка. Вторая. Вторая! То есть уже пошел второй месяц, и она молчала! Не знаю, как ей удавалось это скрыть от меня и не проболтаться. — Не знаю, — она пожала плечами, — я все же не уверена, что это именно та задержка, которую мы ждем, Кристиан. Я подумала, что это из-за новых лекарств, которые я начала незадолго принимать. — А если ты все же беременна? Они вредны ребенку? — Не думаю, они на травяной основе, — успокоила меня Ана. — Сколько еще ждать? Я уже не могу! — Осталась одна минута, — смотрю на часы и понимаю, что вот-вот мы узнаем, живет ли в моей малышке кроха, у которого уже, по идее, бьется сердечко. — Проклятье, если ты все же в положении, мы сейчас же поедем к доктору Грин, и плевать я хотел на то, что у нее сегодня прием по записи! — Что, если это все же из-за таблеток? — неуверенно произнесла любимая. — Тогда мы попытаемся снова, — беру ее за руку, — будем пытаться каждый день, пока это не произойдет, — снова бросаю взгляд на циферблат. — Все, пойдем! Тяну ее за руку, поднимая с кровати, и мы входим в ванную. Коленки предательски дрожат, я боюсь. Не того, что она беременна, а того, как все может закончиться в очередной раз. Подхожу к раковине и смотрю на тест. Полоски… их две! — Ну что? — Ана стоит немного позади меня. — Думаю, тебе пора есть за двоих, малышка, — смеюсь и подхватываю жену на руки, кружу ее, наслаждаясь приятным, заливистым смехом. — Я же говорил тебе, что все получится, — остановившись, шепчу на ее губах. — Я люблю тебя, Кристиан. — Пойдем, — веду ее обратно в комнату, — собирайся, я жду тебя на улице. — Куда? — удивляется она. — К доктору Грин, Анастейша! — закатывая глаза, напоминаю я. — У нее сегодня скорее всего занято, я могу записаться на следующую неделю — Малышка, я все понимаю, — спокойно говорю я, не намереваясь ее волновать, — однако следующая неделя очень далеко. Пойми, мы так долго ждали этого… — с волнением выдыхаю я. — Ты прав, но я должна хотя бы позвонить ей и предупредить, — она тянется за своим телефоном, который лежит на тумбе. — Хорошо, позвони ей и собирайся, а я жду тебя в машине, — оставляю поцелуй на ее губах и выхожу на улицу. Спустя час мы уже сидим возле кабинета врача и ждем, пока выйдет пациентка, и мы сможем поговорить с ней. Иисусе, неужели мы все же станем родителями? Не думаю, что тест был бракованный, потому что если, как говорит Ана, уже вторая задержка, тогда это определенно беременность. — Ты сказала, что она не ответила, — переплетя свои пальцы с ее пальчиками, держу ее руку и смотрю на взволнованную жену. На нас смотрят сидящие рядом дамочки. Я не виноват, что их мужья или любовники столь безразличны к их здоровью и здоровью будущих детей. Им просто завидно, Грей, не обращай внимания, а сосредоточься на Анастейше. — Да, у нее телефон выключен. Я звонила ей из дома, и потом еще раз, когда мы ехали в такси от причала. Но в приемной сказали, что она еще здесь и принимает пациенток. — Странно, — хмурюсь я и замечаю, как открывается дверь кабинета гинеколога. — Идем, — я подрываюсь со скамьи, аккуратно поднимаю Ану, и мы перебиваем дорогу мамочке с огромным животом. — Девушка, я прошу прощения, но у нас экстренная ситуация! — в дверном проеме доктор Грин с недоумением смотрит на всех нас. — Вы ведь не рожаете? — Нет, — недоверчиво отвечает она. — Хорошо, я отблагодарю вас, — завожу любимую внутрь и закрываю за нами дверь, я усаживаю Ану на кресло возле стола врача. — Мистер и миссис Грей, я не ожидала увидеть вас сегодня, — доктор Грин удивленно осматривает нас. — Не знаю, что вы пообещали той девушке, но вы заняли ее время, так что расскажите, что вас привело так внезапно. — Вот это, — Ана вынимает из сумочки тест и кладет его перед гинекологом. — Думаю, я беременна. — Что же, — сдержанно и напряженно произносит доктор Грин, — давайте сделаем узи и посмотрим, так ли это. Ана, ложитесь на кушетку. Ана ложится, а я становлюсь рядом с ней и держу ее за руку. Все, как и всегда: гель и датчик; но сейчас эта процедура для меня столь же необыкновенна, как и в первый раз. Как только аппарат касается живота моей любимой, на экране появляется серая масса, среди которой есть зернышко. — Все верно, миссис Грей, вы действительно беременны, — не менее удивленно говорит доктор Грин. — Вы правильно сделали, что сразу же приехали ко мне. Только нужно было позвонить, и я бы перенесла одну из пациенток на другой день. — Я звонила вам, — виновато бормочет Анастейша. — Но у вас отключен телефон. — Боже, прошу прощения, наверное, он разрядился, — женщина внимательно изучает изображение на экране. — Так, судя по тому, что я сейчас вижу, плоду девять-десять недель. Через две-три недели будет уже три месяца. Как же вы это пропустили, Ана? — Не знаю, я подумала, что у меня задержка из-за новых лекарств, но вчера, когда месячных снова не стало, я допустила мысль, что это может быть ребенок. Скажите, он в порядке? — Да, насколько я вижу, состояние в норме, развитие соответствует сроку, матка не в тонусе, поэтому угрозы пока я не вижу, — она убрала датчик и подала Ане салфетку. — Ана, любое недомогание, любой колокольчик внутри, и вы должны быть у меня, все ясно? — доктор вернулась за свой стол и принялась выписывать разные бумажки. — Я поняла, — соглашается Ана. — Сейчас сдадите анализы, я запишу вас на прием через две недели. Мы должны тщательно следить за вашим с ребенком здоровьем и развитием. — Обязательно. Я позабочусь, чтобы в этот раз все прошло хорошо, — смотрю на свою жену и не могу поверить. Надеюсь, в этот раз наш малыш родится. Благодаря доктору Грин мы держали беременность под контролем. Время шло, малыш рос внутри моей жены, и срок приближался к пятому месяцу. Анастейша очень боялась этого периода, ведь помнила первого ребёнка. Я же, в свою очередь, всячески окружал ее заботой и любовью. У нас вошло в привычку есть мою стряпню, пусть она и не такая вкусная, как у Аны. Я не мог позволить ей стоять дольше часа, боясь тонуса матки и отслойки плаценты. Да, за время наших попыток я перечитал огромное количество литературы, поэтому весьма осведомлен в этой области. Наш распорядок дня быстро сформировался: рано утром, пока Ана еще спит, я еду на станцию техобслуживания и решаю все свои дела по максимуму, меня заменяет мой отец, когда я отсутствую; затем, к десяти-одиннадцати утра я возвращаюсь домой и кормлю свою любимую завтраком. В послеобеденное время мы идем гулять: либо прогуливаемся пешком недалеко от дома, либо катаемся на моторной лодке по заливу. Иногда я останавливаюсь, давая малышке возможность порисовать пейзажи. За первые месяцы она успела закончить уже четыре картины. Правда, немного жаль, что они простаивают в ее мастерской и никто ними не любуется. Вернувшись после прогулки домой, мы с Аной готовим обед, но она сидит за барным островком, а я кручусь у плиты. Пока еда доходит до готовности, я делаю уборку, отправив малышку в комнату отдохнуть. Вечером мы смотрим фильм по телевизору или на DVD, наслаждаясь ужином. И самое страшное — то, что Ана стала часто возбуждаться. Мы оба знаем, что это из-за гормонов, более того, в ее организме сейчас больше крови, а это влияет на чувствительность. Я очень люблю ее и хочу до беспамятства, но не хочу навредить малышу внутри нее. Я не переживу, если стану причиной ее очередного выкидыша. Во время оргазма сокращаются стенки матки, это может спровоцировать нежелательные последствия. Она зря на меня обижается, потому что я еле сдерживаюсь, глядя на ее аппетитные формы. Когда мы ложимся в постель, она настолько плотно, будто специально, прижимается ко мне своей попкой. И я терплю до поры до времени. Иисусе, лучше я стану импотентом, чем мы потеряем этого малыша. Он куда важнее наших желаний и похоти. Иногда, когда она уже уснет, я ухожу в ванную и пытаюсь снять напряжение. В такие моменты чувствую, словно мне пятнадцать лет и я прячусь от родителей во время утренней эрекции. Я понимал, почему она так боится, но всеми силами делал все, чтобы избежать повторения ужаса двухлетней давности. В этот раз мы решили узнать, будет у нас мальчик или девочка, да и срок уже позволяет. Ана была молчаливой, говорила только тогда, когда доктор Грин ее о чем-то спрашивала. Во время узи любимая крепко держала мою руку и смотрела на экран. — Почему же вы молчите, доктор Грин? — не выдержала жена и потребовала хоть какой-нибудь информации. — С ребёнком что-то не так? Это происходит снова? — Не паникуйте, миссис Грей, — улыбнулась женщина и посмотрела на нас. — Это девочка и с ее состоянием все хорошо. Она растет и развивается как надо, тонуса нет, угрозы срыва нет. Поэтому я могу вас поздравить. — Спасибо вам большое, — на глазах Аны собираются слезы. — Поблагодарите, когда возьмете малышку на руки, — веселее произнесла врач. Когда наш прием окончился, я выходил из кабинета, заметив, что Анастейша задержалась с доктором Грин. Понятия не имею, о чем они говорили, но моя жена слегка приободрилась. Что же, пусть хоть это останется их женским секретом. Тем же вечером нам пришлось экстренно вызвать гинеколога в больницу, Ана чувствовала себя не важно. Видимо, переизбыток гормонов счастья дал о себе знать. Та похвалила, что мы вовремя среагировали; следующим утром уже было бы поздно. Я сидел в кресле и наблюдал за своей женой. Она отдыхала от капельницы, ее глаза были закрыты, а потом я услышал ее всхлип. — Детка? — я подошел к ней и присел на край больничной койки. — Тебе плохо? Позвать медсестру? — Не нужно, — она открыла глаза и посмотрела на меня. — Мне просто страшно, Кристиан. — Тише, — я взял ее за руку, а другой погладил по щеке, вытирая слезы, — ты вредишь нашей девочке. Не плачь, пожалуйста. Я рядом, она все еще с нами, Ана. И я клянусь тебе, через три с половиной месяца она не будет давать нам спать, — с улыбкой говорю я, пытаясь перевести все в шутку. — Будет без конца хотеть есть и какать. — Да уж, — на ее губах проскочила улыбка. — Знаешь, нашему малышу уже могло быть почти два года… — Ана, не надо… — в горле появился ком, и горечь обожгла слизистую во рту. — Кристиан, — она прикусила губу, — как думаешь, это был мальчик? Или девочка? — Не знаю, — солгал я. Это был мальчик. — Тебе доктор не сказал тогда, в Париже? — она с надеждой посмотрела в мои глаза. О, нет, она не отстанет, а я не могу ей лгать. — Ана, зачем тебе это сейчас? — слегка раздраженно ответил я. — Ты лишь больше расстроишься. — Так, все-таки ты знаешь, да? Доктор Дион сказал тебе?! — она даже имя доктора помнит… — Почему ты не сказал мне? — Ты была так подавлена, я не хотел делать тебе еще больнее. — А каково тебе было одному хранить это в себе?.. — это скорее утверждение, а не вопрос, но да, это невыносимо держать в своем сердце. — Было тяжело, но со временем я понял, что ничего не исправить. Ты действительно хочешь знать? — Анастейша кивает головой и ждет. — Мальчик, любимая, мы потеряли мальчика. Ана резко втягивает воздух и закрывает глаза, хмурится. — Все хорошо, я уверен, что он в лучшем месте, детка, — сажусь к ней ближе, облокотившись на ее подушку, и прижимаю к своей груди. Глажу ее по волосам, успокаивая. — Наша девочка будет в порядке, Ана. Мы позаботимся об этом. Уже скоро она будет с нами.