Судья умер, да здравствует Король!

      В Эренделле вовсю цвела весна, один теплый майский день сменялся другим, и люди радостно доставали свой летний гардероб. Веселье царило везде, кроме королевского дворца.       Принцесса Анна заболела. Сначала все заметили, что она как-то быстро начала утомляться и потеряла аппетит. Повар уже не знал, что ему приготовить, чтобы порадовать принцессу, но все было тщетно: Анна просто не хотела есть. Затем она начала жаловаться на головную боль. Наконец, она призналась, что у нее уже несколько дней сильно болит горло.       Фергас и Клод обедали в доме у Фергаса, когда туда пришел слуга из дворца. Они тут же отправились во дворец.       Анна лежала в постели и выглядела очень плохо. Клод, даже не ощупывая ей шею, увидел, что рядом с ухом у нее вспух желвак размером с грецкий орех. У нее была очень высокая температура, а когда Фергас заглянул ей в горло, то его глаза округлились.       — Клавдий, вы только посмотрите на весь этот кошмар! — воскликнул он. Клод глянул и ахнул: миндалины принцессы, налившись гноем, походили на виноградные гроздья.       — Ангина, — коротко сказал он.       В этот момент они ощутили, что в комнате стало заметно холоднее. Эльза с ужасом глядела на них, обняв себя за плечи.       — Она ведь поправится? Пожалуйста, скажите, что она поправится! — дрожащим голосом сказала она. По комнате начали летать снежинки, а вокруг королевы образовался иней.       — О, боже, кажется, Ее Величество утратила над собой контроль! — со страхом прошептал Фергас. Клод пристально смотрел на Эльзу, мучительно соображая, что же ему сейчас сделать, чтобы прекратить это. Подойти, встряхнуть ее и рявкнуть, чтобы она взяла себя в руки?       Эльза полными слез глазами смотрела на Анну, и вдруг Клод осознал, до чего же королева еще молода. «Боже, сколько ей лет?! — подумал он. — Она — совсем еще девчонка. Так сколько ей, двадцать один? Или двадцать два?»       Он подошел к Эльзе и положил свои ладони на ее плечи.       — Успокойся, дитя мое, — мягко сказал он. — Все с ней будет хорошо. Мы ее вылечим, обещаю.       Клод обнял королеву, и она прижалась к нему всем своим телом. В комнате стало заметно теплее.       — Вот так… — прошептал он, поглаживая Эльзу по голове. — От того, что ты всех тут заморозишь, Анне лучше не станет. Прошу тебя, дитя мое, держи себя в руках. Отвлекись, предоставь это нам.       Он коснулся губами ее лба и почувствовал, как королева перестала дрожать и расслабилась. Она отстранилась от него и заглянула ему в глаза.       — Я вам верю, Клавдий, — сказала она и вышла из комнаты. Фергас и Клод с облегчением выдохнули.       Анне прописали постельный режим, диету и лекарства на основе тысячелистника и меда. Кроме того, Клод оставил настойку прополиса и строго наказал полоскать ей горло почаще.       — Гадость это изрядная, но вы должны перетерпеть, Ваше Высочество. И каждый час обильно смазывайте этой настойкой ваши миндалины. Это противно, вызывает рвотный рефлекс, но вы обязаны это делать! Это приказ. И не забывайте пить много жидкости.       Они с Фергасом договорились дежурить у постели Анны через день. Так прошло десять суток. Кристоф буквально ночевал возле постели Анны, а Эльза часто приходила к ней и читала что-нибудь вслух. Клод украдкой любовался королевой, стараясь, чтобы этого никто не заметил. Но Эльза все-таки замечала, хоть и не показывала. Эльза осознала, что ей было приятно. От взглядов, которые на нее кидал Клавдий, в ее существе растекалось тепло.       Наконец, Анна почувствовала себя гораздо лучше, и наблюдения врачей стали больше не нужны, с дальнейшим лечением прекрасно справлялись слуги. Клод с тоской понял, что пора уезжать.       Когда он стоял в конюшне и седлал своего жеребца, туда пришла Эльза.       — Я так благодарна вам за все, что вы сделали, — сказала она. — Вы можете просить у меня все, что угодно, я сделаю все, что вы у меня попросите.       Клод замер.       — Все, что угодно? — переспросил он.       — Да.       Он задохнулся. Возможно, это будет из ряда вон выходящей дерзостью, но он так об этом мечтал все это время…       Эльза вдруг поняла, что Клавдий стоит совсем рядом с ней, вплотную, почти касаясь ее своим телом. Он наклонился, и она даже не успела никак на это отреагировать, как он поцеловал ее. От неожиданности она приоткрыла рот, и тогда Клавдий обнял ее, его рука уперлась ей в затылок, а его язык проник в ее рот, касаясь ее языка, лаская его. Она никогда ничего подобного не испытывала. Внизу ее живота вспыхнул жар, и она почувствовала, как ее бедра увлажнились. Как бы со стороны она услышала стон, и поняла, что стонет она сама, стонет от удовольствия, которое ей принес его поцелуй. Эльза почувствовала, что она сейчас задохнется, и уперлась ладонью в его грудь. Тогда Клавдий отпустил ее. Он немного постоял с закрытыми глазами, затем открыл их и выдохнул:       — Мне больше ничего не надо. Вы можете заморозить меня, или казнить за дерзость, но я бы все равно сделал это еще раз.       — Я… нет, ничего… — прошептала Эльза. — Вы можете идти.       Клавдий вывел своего коня за ворота конюшни, запрыгнул в седло и пустил жеребца галопом. Эльза провожала его задумчивым взглядом.       Клод гнал своего жеребца во весь опор и клял себя на чем свет стоит. Ну что ты за идиот, ругался он. Теперь она будет шарахаться от него как от прокаженного! Господь, видно, решил покарать его, когда внушил ему любовь к этой женщине! Боже, что ему теперь делать? Он ведь отныне все время будет думать о ее губах, о том, каким был сладким и терпким этот поцелуй. Грезить о большем… Что никогда не будет ему доступно, потому что она — королева, а королевам полагается мужчина знатный, с высоким положением. Которого у него, Клода, уже никогда не будет. Клод был готов зарыдать от безысходности.