Судья умер, да здравствует Король!

      Перед переездом Клод первым делом задумался о том, что ему делать со своим домом. Если оставить его так, он пропадет — кто за ним будет смотреть? Наконец, Клод нашел выход. Он съездил к нотариусу и оформил там все бумаги на дом. Затем он направился к лачуге Гая и Айне.       Они не ожидали его увидеть, но были ему рады.       — Как хорошо, что ты к нам заехал, Клавдий! — сказала Айне. — А то мы беспокоились, тебя так давно не было видно.       В душе у Клода растеклось тепло.       — А скажи-ка мне, Айне, — спросил он, — вы еще не накопили денег на свой домик побольше?       — Боюсь, до этого еще далеко, — вздохнула она.       — Думаю, гораздо ближе, чем вы думаете, — ухмыльнулся Клод, доставая купчую на свой дом, и протягивая его Гаю. — Я буду рад, если вы примете это от меня в подарок.       Гай на мгновение лишился дара речи.       — Это очень щедро с твоей стороны, но мы не можем… — пробубнил он. — Ты так добр…       — Вы можете, отказа я не приму, — отрезал Клод. — И я не то, чтобы очень добр, но вот что я очень счастлив — это точно. Мне предложили небольшую должность во дворце. Бросать мой дом мне просто так жалко. Я буду рад, если в нем будут жить хорошие люди. Такие, как вы.       — Но ты так сторонился людей все это время, — Гай был растерян. — А во дворце полно народа…       — Только не в оранжерее. Там я буду предоставлен сам себе, — засмеялся Клод. — Я очень благодарен тебе, Гай, и тебе, Айне, что вы заботились обо мне, когда я, беспомощный, свалился на ваши головы. Я не люблю быть в долгу. Если вы не примете мой дом, тогда я придумаю что-нибудь еще. Так что, если хотите, чтобы я от вас отстал, лучше соглашайтесь сразу.       Он помог им с переездом, после того как его вещи перевезли во дворец. А там, во дворце, ему уже показали его личные комнаты, от которых он пришел в восторг: огромный, светлый кабинет, спальня с королевских размеров кроватью, а еще там была роскошная ванная комната с горячим и холодным водоотведением. И был в его спальне еще один маленький, но крайне приятный секрет, о котором Клод узнал тем же вечером. Он уже собирался укладываться спать, когда услышал тихий скрип, и в его спальне оказалась Эльза.       — Как ты сюда…       — Тссс… — она, хихикая, прижала пальцы к его губам. — Здесь есть потайная дверь. И угадай, куда она ведет?       — Неужели в твою постель? — промурлыкал Клод и сам слегка оторопел от того, как развратно это прозвучало. На Эльзу же его тон подействовал как спусковой крючок, она буквально набросилась на него.       — А вы, Ваше Величество, та еще хитрая штучка, — простонал Клод, когда они закончили.       — Положение обязывает, — Эльза томно потянулась в его объятиях. — Иногда приходится интриговать, хотя я терпеть этого не могу.       Он с наслаждением уткнулся носом в ее плечо.       Оранжерея с уходом смотрителя была запущена, и Клод проводил там дни, наводя порядок. Он ухаживал за старыми растениями и сажал новые, стараясь создать для них условия, максимально приближенные к той местности, где они росли. Обед ему приносили прямо в оранжерею. Время от времени туда забегала Анна — поболтать. Анна могла разговорить кого угодно так, что собеседник сам не замечал, как успел выложить про себя очень многое. Но главным были эти вечера с Эльзой. Она либо открыто приглашала его отужинать с королевской семьей, либо тайно приходила к нему, и они скромно перекусывали у него в покоях. Либо он приходил к ней.       Однажды их чуть было не застала вместе служанка. Она принесла Клоду завтрак. И надо же было такому случиться, что как раз в этот момент он занимался любовью с Эльзой. Служанке показалось, что она слышит из-за двери глухие стоны, и она постучала.       — Сударь, ваш завтрак! — сказала она.       — Спасибо… — прерывающимся голосом сказал он, потому что Эльза была на нем сверху, и как раз сделала несколько весьма интенсивных движений бедрами. — Ох! Поставьте его у двери, я сам заберу! О, боже!       — С вами все в порядке? — служанка слегка испугалась.       — Боже, да! — простонал Клод, — Просто я сильно ударился коленом!       Служанка удалилась, а Эльза захихикала, и тогда он резко подмял ее под себя.       — Дрянная девчонка! Что… здесь… смешного? — с каждым словом он вдалбливался в нее так сильно, что она стонала от удовольствия.       — Дрянная девчонка? — с претензией нахмурилась она чуть позже, устроившись в его объятиях, и Клод видел, что ее это все забавляет.       — Да брось, — промурлыкал он, щекоча ей ребра. — Тебе понравилось.       Эльза с радостным визгом отбивалась от него, а он чувствовал, что они ведут себя как дети, и страшно веселился.       Эльза чувствовала, что с каждым днем все сильнее влюбляется в своего смотрителя, и ей это нравилось. Даже женихи не вызывали у нее такого раздражения, как раньше, она все время сравнивала их с Клавдием, и сравнение было не в их пользу. И ее это безмерно смешило. В то же время она заметила, как перешептываются слуги, и она поняла, что они знают, что у нее кто-то есть. Что, впрочем, ее никак не встревожило. Если бы правда открылась, она ни минуты бы не отрицала, наоборот, она бы признала свою связь с Клавдием с гордостью, потому что считала, что нет человека достойнее, чем он. Один момент, правда, ее волновал.       И она очень захотела его прояснить. Она сделала это, когда сидела в оранжерее в плетеном кресле и смотрела, как Клавдий возится с небольшим искусственным прудом с кувшинками — туда он напустил золотых рыбок.       — Клавдий, — позвала она его.       — Да, дитя мое, — он тут же обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.       — Признайся, — сказала она, — ты ведь жутко хочешь на мне жениться.       — До безумия! — выдохнул он.       — А почему же тогда не предлагаешь?       — А потому, моя дорогая, что смертельно боюсь, — серьезно ответил Клавдий. — Боюсь того, что если я стану королем, то во мне возродится судья Фролло со всеми его отвратительными пороками. Власть развращает, и таких, как я, туда, к ее вершинам, и близко подпускать нельзя.       Эльза со вздохом встала и обняла его.       — Я думаю, что ты к себе слишком строг, — сказала она.       — Что поделаешь. В прошлый раз я обжегся на молоке, — задумчиво ответил он. — Теперь вот дую на воду.       Клод явственно видел, что люди знают, что у королевы кто-то есть. Но он так же видел, что они не знают, кто это. Один юный сплетник из королевских гвардейцев осмелел и зашел так далеко, что начал утверждать, что королева влюблена в него, гвардейца.       — Да говорю вам, королева оказала честь мне! — похвалялся он. — Она дала мне свой платок, видите? Мы с ней были вместе во вторник вечером.       Клод проходил мимо и услышал это. Ах ты гаденыш, подумал он, ну я тебя сейчас проучу! Он достал точно такой же платок, какой был у гвардейца.       — Надо же! — громко сказал он. — Ваш платок, милейший, очень похож на мой. Мне его тоже дала королева. Я тогда сильно порезался, а она была так добра, что перевязала им мне рану. Что вы сделали, чтобы получить его? Прищемили себе палец и зарыдали, словно маленький мальчик?       Гвардеец вспыхнул, и Клод понял, что невольно попал в цель.       — Да как вы смеете?! — встрепенулся этот сопляк.       — Смею, дорогой мой, смею, — спокойно ответил Клод. — Нехорошо распускать сплетни. Ее Величество так добра, что раздает платки направо и налево всяким проходимцам, а они этим без зазрения совести пользуются, чтобы опорочить ее.       Под конец он гремел, словно находился на площади, зачитывая смертный приговор. Гвардеец понял, что оказался в чудовищном положении и не нашел ничего лучше, чем швырнуть в Клода перчаткой и провизжать:       — Дуэль!       Клод поймал перчатку и ухмыльнулся:       — На рапирах, в Сосновой Роще, в три часа дня, — он обозначил место и время.       Эльза, конечно, об этом узнала.       — Клавдий, а если он убьет тебя? — ее глаза наполнились слезами.       — Кишка тонка, моя дорогая, этот сопляк только и может, что распускать сплетни, — фыркнул он. — И как только такой в гвардейцах оказался?! В любом случае, я бы не позволил ему болтать про тебя выдумки.       — Я хочу, чтобы ты ко мне вернулся целый и невредимый. И чтобы тот дурачок остался живой, не такой уж серьезный он сделал проступок, чтобы карать его смертью, — она погладила Клода по груди.       — Я всего лишь проучу его, дитя мое. Это его не убьет, обещаю, — он поцеловал ее в лоб.       Клод сделал так, как обещал, — он не стал убивать юнца. Он просто проткнул ему бедро, причинив довольно болезненную рану и уложив в постель минимум на месяц. Лечить Клод его отказался.       — Пускай кто-нибудь другой этим займется, а у меня в оранжерее дел полно, — фыркнул он.       Таким образом, он заткнул всех сплетников в королевстве, потому что никто не хотел оказаться в том же неловком положении, как тот сопляк.       Эльза мучительно раздумывала над тем, что он сказал ей насчет того, что не хочет быть у власти.       — А если ты будешь чисто номинальным королем? — спросила она его однажды вечером, когда они сидели перед камином, обнявшись.       — Ты имеешь в виду жениться на тебе, но при этом не иметь никакой реальной власти? Такое возможно? — встрепенулся Клод.       — Да, — кивнула Эльза. — Если мы составим брачный контракт, в котором будет указано, что король Эренделла Клавдий де Молендино, впоследствии Эренделльский, лишается права управлять государством в каких бы то ни было областях и тому подобное.       — Надо обсудить это с юристами! — оживился Клод. — Боже, ты развязываешь мне руки! Ни от кого не прятаться, открыто выражать свои чувства к тебе… Это было бы прекрасно!       — А уж какие лица были бы у всех этих женихов и сплетников, — засмеялась Эльза. — Я бы не отказалась на это посмотреть!       Он оборвал ее смех поцелуем.       Клод чувствовал себя на вершине счастья: он любил и был любим, у него была спокойная, интересная работа, друзья, и скоро намечалась его с Эльзой свадьба. Так продолжалось до тех пор, пока однажды летним утром он не подскочил, словно его ужалила пчела. Его сердце болезненно сжалось, и он покрылся холодным потом, а в его голове возникла мысль: «Они уже здесь, и идут за мной!»