Время падших королей

      — Что. Здесь. Происходит?       Я остановился на пороге, оглядывая комнату, главную для королевской гвардии. До сегодняшнего дня мне редко приходилось тут бывать: хотя формально я сам считался воином Его Величества с тех пор, как достиг совершеннолетия, старик Ройс, рыцарь-командор, меня не любил. А после его смерти месяца три назад король так и не назначил нового, формально сам возглавляя королевскую гвардию.       Может, подобная беспечность и стоила ему жизни.       Но Элерис не хотела вникать в военные дела, поэтому до встречи с преемником Верховной жрицы, по всем правилам провозгласила меня рыцарем-командором королевской гвардии и Клинком Менладриса.       Первое означало, что стража теперь подчиняется мне. Второе — что я возглавляю войска государства. Хотя если дело доходило до вооруженных стычек, монарх обычно сам вел бой. Но я отлично понимал, что это ничуть не уменьшит недовольства аристократов, каждый из которых видел на этом месте себя. Реакцию других Домов можно только предполагать.       Но о чем прекрасно знала Элерис, и догадывался я, так о том, что воины будут довольны подобным раскладом. Я всю жизнь прожил в замке и большую часть этого времени — с оружием в руках. Поэтому знал лично почти всю гвардию.       Но старику Ройсу не нравился, и в его комнате бывал редко. Но помнил внушительные стеллажи с оружием, развешанные гербы и огромный каменный стол, за которым предполагалось писать важные документы.       По крайней мере, в любое другое время. Сейчас же какой-то хлам на столешнице заботливо отодвинули, рядом высился графин с жидкостью, уж слишком темной для вина, а вокруг устроились человек пять воинов.       И конечно же, Гарен Талл собственной персоной, ничуть не смущаясь, восседал прямо на столе.       — Празднуем твое назначение, рыцарь-командор! — весело отозвался он и салютовал бокалом.       — Вы должны замок охранять, а не праздновать.       — Мы не при исполнении.       Спрыгнув на пол, Гарен первым подскочил ко мне и хлопнул по плечу. За ним подтянулись и остальные, смеясь и поздравляя.       — Что за гадость вы пьете? — улыбнулся я.       Гарен все еще сжимал в руках полный бокал. Сделав им почти круг, он ткнул мне в нос:       — За твое здоровье, Киран!       — Ну и дрянь, воняет перебродившим соком.       — Обижаешь! Отменная настойка, моя сестра сама делает. Пока отец не видит, конечно.       — Та настойка? Твоя сестра молодец.       — О да! — Гарен закатил глаза. — Обязательно вас познакомлю. Ты должен на ней жениться.       Это была давняя шутка, и мы оба знали, что она не может стать правдой.       Гарен Талл — один из отпрысков лорда Талла, местной знати, весьма уважаемый и весомый. Его сестра, конечно, не из благородного Дома, но настоящая леди. Ее никогда в жизни не отдадут замуж за бастарда. Пусть даже королевского. Но я всегда был и останусь незаконным сыном, какими бы титулами меня ни наградила королева.       Осторожно перехватив бокал, я не стал даже пробовать, выжидая удобного момента, чтобы поставить его на стол. И одновременно с этим пытаясь отвечать на вопросы остальных и слушать их.       Пока не посмотрел на Гарена:       — Сегодня приедет еще кто-то из Домов.       Он вмиг посерьезнел:       — Много?       — Достаточно. Не знаю точно. Но мне нужен ты с трезвой головой. И остальные офицеры, которые сегодня отвечают за охрану замка. Нам нужно подготовиться.       — И к Церемонии? — спросил один из воинов. Нервно хмыкнув: да мы все понимали, что меньше чем за неделю надо организовать достойный и надежный прием.       Я кивнул.       Веселость, будто приглушенная магией, постепенно спала, остальные, успевшие достаточно выпить, ушли, остался только Гарен.       — Что, всё так плохо? — спросил он.       — Учитывая убийство короля, защита у нас так себе.       Это было преувеличением. Никто до сих пор не мог понять, каким образом убийца смог пробраться в замок — да и был ли он вообще извне. Его Величество нашли в собственных покоях, с безыскусным кинжалом, торчащим из сердца. В луже крови, пропитавшей дорогие шелковые простыни. Стража никого не видела и не впускала, но окно оказалось распахнуто. Если, конечно, кто-то мог лазить по стенам… или использовал магию.       Но придворный маг заявил, что ни одно из охранных заклятий не потревожено. Либо убийца не использовал колдовство… либо Лорек Баррис лгал. Мне никогда не нравился этот маг с тонкими пальцами и прозрачными глазами, будто у рыбины в королевском пруду. Элерис подозревала, что он причастен к убийству, но никаких доказательств мы не нашли.       Пока.       И тем не менее стоило обеспечить достойную защиту замка, когда здесь начнут собираться благородные Дома. Расстелив на столе хрустящий пергамент с планом, я вопросительно посмотрел на Гарена. Он только пожал плечами:       — Я в этом ничего не понимаю. Ты меня знаешь, Киран. Командуй, и я пойду за тобой.       Кивнув, я начал уточнять о постах, о том, кто сегодня дежурит, водить пальцем по плану, решая, где стоит укрепить защиту. Я занимался тем, что знал, так, как умел.       Но не мог избавиться от навязчивого слова, от которого легко отмахнулся, но которое билось в глубине сознания и звучало почему-то насмешливым голосом отца: «командуй».       Теплая вода ласкает кожу, пока я принимаю ванну и раз за разом прокручиваю в голове разговор с преемником Верховной жрицы. С официальной церемонией тянуть не будут, и завтра на рассвете мне придется стоять среди белоснежных колонн и удушливых цветов, наблюдая за песнями и тем, как печать Храма повесят на грудь новому Верховному.       Он кажется молодым, но его волосы уже серебрит первая седина, а вокруг глаз тонкая сеть морщинок, которые наверняка становятся глубже, когда он улыбается. Но он не улыбается. Мне кажется, никто не научил его, как это делается.        Опускаюсь под воду, чтобы выкинуть из головы нового Верховного жреца, с которым наверняка будут проблемы. Но я подумаю об этом потом. Позже. При ослабленном контроле перед глазами мелькает то, что сейчас видит брат. Планы на желтоватом пергаменте, стойки с оружием.       В его голове мысли о гвардии и голос, в котором звучит издевка: командуй!       Я помню, как слышала это в жизни — только тогда в словах звучало больше гнева. Меня как принцессу обучали хорошим манерам и тому, как торговать с выгодой для себя, и чтобы соседи не перегрызли глотку. Мои запястья увивали браслеты с драгоценными камнями, а пальцы украшали кольца. Но когда я брала в свою изнеженную ладонь руку брата, то с удивлением проводила по загрубевшей коже и даже иногда появлявшимся мозолям.       Его с детства учили быть клинком.       И я помню, как любопытство побеждало, и я подсматривала за тренировками Кирана. Иногда — редко — на них присутствовал даже отец. Мне кажется, он хотел удостовериться, что сын отвечает его высоким требованиям. Особенно задранным из-за незаконного происхождения. Кирану постоянно приходилось доказывать, что он достоин того, что имел.       В тот день отец устроил ему выволочку на глазах других мальчишек. Киран провалил какое-то задание, где требовалось разбиться на две группы и победить противника.       — Командуй! — говорил тогда отец. — В тебе королевская кровь, какой бы разбавленной она ни была. Не следуй за обстоятельствами. Командуй, чтоб тебя!..       Я выныриваю из воды, но в моей голове слышится всё то же слово. И мне отец так говорил. Командуй и веди за собой. Иначе всегда найдется тот, кто поведет тебя.       Я позволяю служанкам обтереть себя. Умаслить тело благовониями, расчесать мокрые волосы. Пока они сохнут, меня облекают в нижнее платье, украшенное по краям тонкой вышивкой. В тяжелую ткань красного королевского наряда, сплошь в золотых нитях и цепочках, призванных напомнить о силе.       Когда волосы заплетают в сложные косы, я прикрываю глаза, надеясь вновь скользнуть в сознание брата. Я вижу, как Киран застегивает мундир — на этот раз не просто черный, а с тонкими узорами золотой нитью. У брата нет слуг и свиты. Но он цепляет к поясу королевский меч, и ничто не сможет этого изменить.       Мне на голову кладут корону, и в комнату впархивают фрейлины в запахе цветочных духов и женских сплетен. Мы готовы встречать прибывших представителей Домов.       Я готова командовать.       Я не торопился в главный зал. Прибыть туда раньше королевы считалось дурным тоном, да и встречаться с Домами не хотелось. Вместо этого я водил кончиками пальцев по вырезанной розе, символу нашего Дома, повторяя орнамент на стене.       И почти не удивился, когда меня нашел Алавар.       — Ты что, тут прячешься?       Разодетый в синий камзол, богато украшенный золотом и драгоценными камням, он сиял даже в полумраке этой галереи. Даже когда вокруг пыльные гобелены, перемежающиеся деревянными панелями с вырезанными розами. Когда свет из узких окон почти не проникает внутрь.       — Как ты меня нашел? — спросил я. Галерея находилась в стороне от главного зала.       — Интуиция! И немного поспрашивал стражу.       — Они не посмели отказать лорду Вейн?       — Думали, я хочу поговорить с тобой о чем-то важном.       — Это так?       Лицо Алавара стало серьезным. Я заметил, как его рука непроизвольно легла на эфес церемониального клинка у пояса, как будто лорд Вейн был готов защищаться. Или атаковать.       — Скажи, Киран, ты доверяешь придворному магу?       — Нет.       Брови Алавара удивленно приподнялись. Немного.       — Раз ты так быстро и категорично отвечаешь, тебя не удивит, что я скажу. — Алавар помолчал. — Я осмотрел защиту Храма. И в ней есть брешь. Умело прикрытая, просто так и не заметишь… но я не зря считаюсь вторым человеком в Ордене.       Вряд ли Алавар сказал это случайно. Он хотел, чтобы я был в курсе. Либо хвастаясь, либо показывая силу. Зная Алавара, я бы предположил оба варианта одновременно.       — Через эту брешь и проникло заклинание? — уточнил я.       — Именно. Но главное, это серьезная и сложная работа, которую можно сделать только на месте. И если я ничего не путаю, Киран, в замке всего один человек, у которого были возможности и силы.       Он не путал. И отлично об этом знал. Кулаки невольно сжались.       — Лорек Баррис, придворный маг.       Алавар кивнул:       — Вряд ли он рассчитывал, что Храм будет осматривать кто-то из Ордена. А к утру брешь уже не отличить от общей вязи защиты.       — Не говори пока Элерис.       Алавар моргнул:       — Что?       — Она тут же отправит Барриса на пытки, чтобы узнать всё, что ему известно. Не стоит делать этого при Домах. После приема. Баррис не подозревает, что ты знаешь?       — Нет, конечно.       — Отлично. Пусть насладится своим последним вечером.       Несколько мгновений Алавар молчал. Сначала изучая мое лицо, как будто пытался отыскать на нем одному ему ведомые знаки. Потом перевел взгляд на узкое окно. Наконец, сказал:       — Ты слышал, кто из Домов прибыл?       — Мевраны и Мар-Шайалы.       — Гм. Ты прав, не стоит их злить. Тогда после приема. А сейчас… идем?       Он входит в зал вместе с Алаваром Вейном. Бастард короля и один из сильнейших магов — они представляют собой странную пару и тут же разделяются.       Найдя взглядом меня, Киран подходит. Вряд ли задумывается, но он красив в этом мундире, с расправленными плечами и четким шагом. Он не замечает, но благородные дамы украдкой смотрят на него. А другие и в открытую. Но он и здесь клинок — проходя сквозь разодетую толпу, не замечая богатого убранства зала и блеска драгоценностей, которых хватило бы на покупку всего Тарна.       Брат идет ко мне, чтобы встать на полшага позади, чтобы на миг я ощутила его дыхание на своей обнаженной шее. И Киран не знает, что его светлые, почти белые, волосы, будто маяк в этом царстве разноцветных нарядов и лент. Клеймо, которое вместе с гордой посадкой головы, вопит только об одном: он — сын короля.       Зал сверкал. Теплыми огнями свечей и почти незримым магическим сиянием. Фальшивыми улыбками и шелковыми платьями. Прибывшие Дома притащили с собой целые свиты собственной знати, так что зал до отказа переливался и шуршал.       Но я искал глазами не их. Мне плевать, чьи надушенные тела затянуты в корсеты и камзолы, это всего лишь цифры, которые предстоит охранять страже. Значение имеют только те несколько человек, которые принадлежат к благородным Домам. Те, кто принимает решения.       Я не знал, кто конкретно из семейств прибыл.       Первой и почти сразу к нам приблизилась Ашайя Мевран. Ее седые волосы убраны в высокую прическу, украшенную рубиновыми нитями. Да и весь ее темный наряд переливался этими камнями — теми, что добывались на ее землях, и когда-то дали Дому Мевран богатство и влияние.       — Ваше величество, — Ашайя присела в глубоком реверансе, как и полагалось по этикету.       Далее следовали обычные церемониальные фразы и обмен любезностями, после которых леди Мевран наконец-то искренне произнесла:       — Ты так выросла, моя девочка!       — Рада, что ты приехала.       — Как же иначе? Мне жаль, я не смогла прибыть раньше, на похороны Дакаруса.       Леди Ашайя Мевран была одной из немногих в Менладрисе, кто мог себе позволить называть покойного короля по имени. И пожалуй, единственной, кого он при жизни считал другом. Блистательная леди Мевран, которая разменяла шестой десяток, но все еще железной рукой управляла Домом и носила вечный траур по мужу, умершему лет двадцать назад.       Она прибыла с родственниками. Я постоянно путал ее дочерей, похожих друг на друга, а в многочисленных внуках не разбирался уже давно. При этом леди Мевран имела сына и двух сестер, каждая из которых тоже успела обзавестись семьей.       Я даже не пытался запомнить всех имен представителей Дома Мевран.       Пока ее дочери обменивались приветствиями с Элерис, Ашайя повернулась ко мне и даже сумела ненавязчиво и быстро оттеснить от сестры.       А потом, ничуть не смущаясь, обняла.       — Киран, а ты все также суров!       Я не сдержал улыбки:       — Приходится, леди Ашайя.       — О, мы с тобой еще обязательно поговорим наедине. Хочу узнать новости, не приправленные сплетнями.       Ее все еще красивое лицо помрачнело, и я понимал, что она имеет в виду смерть короля. У меня перед глазами снова встало тело отца, распростертое на постели, с кинжалом, торчащим из груди. Не я его нашел, но я был одним из первых, кто оказался в комнате, когда стража подняла тревогу. Еще не снявший пыльную, пропитанную чужой кровью одежду, в которой спасал Элерис. Распластанное тело отца, как будто он, умелый воин, даже не сопротивлялся.       Сестра вздрогнула и обернулась, явно уловив картинку из моего сознания. Потом вернулась к щебечущим девушкам, а я постарался выкинуть из головы непрошенные воспоминания.       — Конечно, леди Ашайя. Я всегда к вашим услугам.       Она смотрела внимательно, чуть нахмурив тонкие брови. И наверняка от нее не укрылась моя заминка.       — Как вы здесь? — негромко спросила она. — Имею в виду, на самом деле, как?       — Еще живы, что уже неплохо.       — Мальчик мой, иронией ты явно пошел в отца. Но я уже знаю о том, что произошло в Храме.       — Тогда знаете, что я прав.       Леди Ашайя только издала что-то вроде «пф», но с тем же царственным видом, с каким она делала абсолютно всё в этом мире.       Будучи хорошо знакомой с королем, она частенько бывала в замке. Элерис росла на ее глазах. А я… леди Ашайя никогда не относилась ко мне как к бастарду, как к существу, которое всегда должно знать свое место и ни в коем случае не высовываться. Наоборот, она открыто демонстрировала, что я ей нравлюсь, трепала по голове и, скорее, относилась как к принцу, пусть и не наследному.       Я только сейчас подумал, что именно у леди Ашайи стоит попытаться выяснить о моей матери. Мне всегда казалось, что она была незначительной леди из знати, возможно, милой, но недостаточно знатной, чтобы стать законной женой короля. Оставшейся его любовницей.       Но слова Алавара постоянно намекали, что все может быть не так просто. Стоит спросить у леди Ашайи — разумеется, позже, наедине.       А она тем временем кивнула на королевский меч у меня на поясе:       — Будь осторожен, мой мальчик. Не только потому, что это сильный артефакт, но и потому что многие тебя возненавидят.       Я усмехнулся:       — Вряд ли больше, чем сейчас.       — Сейчас просто ненавидят. Но ты Клинок, Киран… а если представляешь опасность, тебя захотят убрать.       Она отступила на шаг, на лице леди Ашайи Мевран расцвела дежурная улыбка, и я понял, что она готова увести своих девочек в другую часть зала, чтобы познакомить с перспективной знатью или просто поприветствовать знакомых.       Или дать подойти к королеве Дому Мар-Шайал.       Древний род, они могли назвать каждого из своих предков вплоть до королей-колдунов. Дом, который рождал сильных магов и владел несметным количеством артефактов. Как говорили, у них есть даже собственные лаборатории, где эти артефакты изучаются. И маги Дома Мар-Шайал даже умеют воспроизводить простейшие.       Глава Дома решил не приезжать, и я мог его понять — он никогда не ладил с отцом. Но дети явились. Пока они обменивались с Элерис традиционными приветствиями и стандартными любезностями, я мог их рассмотреть.       Высокий Джаген Мар-Шайал, маг с минимальными способностями, зато умелый интриган. Лет пять назад он сумел обвести вокруг пальца даже подкованный в торговле Дом Руарис, то ли проложив какой-то тракт в обход их ключевого центра, то ли выбив льготы на пошлины.       В сверкающем камзоле, Джаген походил на хищную птицу, нахохлившуюся и готовую свернуть шею любому, кто слабее. Не слишком красивый, с большим крючковатым носом, приглаженными темными волосами и цепким взглядом. На его руке тоже поблескивало кольцо Ордена магов — Джаген будто бы невзначай выставлял его напоказ. Еще бы! Отпрыски Мар-Шайалов всегда были сильными магами, не хуже Вейнов, но в этом поколении сынок подкачал. Маг из него вышел никудышный.       Расплескивая вокруг зеленый бархат, его младшая сестра присела в реверансе перед королевой. Таль Мар-Шайал, похожая на брата, но ей фамильные черты, наоборот, придавали неповторимого очарования. Тонкие острые черты лица, большие глаза и густые темные волосы. Сложив руки, она предоставила говорить брату, но все знали, что первая красавица Менладриса не так проста, какой хочет иногда казаться.       — К сожалению, отец не сможет присутствовать на Церемонии, — говорил тем временем Джаген. — Но мы представляем наш Дом.       Элерис царственно кивнула:       — Я рада видеть наследника Дома Мар-Шайал. Если вы задержитесь после Церемонии, я бы хотела обсудить несколько торговых вопросов.       — Конечно, ваше величество. Кстати, на Церемонию прибудет и наш кузен. Накануне. Вы же помните его?       — Разумеется, милорд Джаген.       Ни голос, ни лицо Элерис не дрогнули, а Джаген улыбался, сверкая белоснежными зубами хищника. Когда-то его двоюродный брат хотел жениться на Элерис, но она сама терпеть его не могла, а король так и не дал ни положительного, ни отрицательного ответа, ссылаясь на юный возраст принцессы.       Меня Джаген подчеркнуто игнорировал, но ни он, ни его Дом никогда не скрывали своего отношения к высокородным бастардам вообще и ко мне в частности. Сейчас это не укрылось и от Элерис, я уловил ее намерение за миг до того, как она кивнула в мою сторону.       — Вы ведь знакомы с моим братом? Позвольте лично сказать, что теперь он — Клинок Менладриса, рыцарь-командор. Верховный генерал.       Я отстраненно думал, что в Менладрисе слишком любят титул «Верховный». То ли у королей-колдунов не хватило воображения, то ли они специально подчеркивали схожесть титулов. Которые обычно сокращали: Маг Ордена, Жрец, Генерал.       Джаген молча буравил меня взглядом. Как и притихшая знать вокруг. Они все смотрели на меня, большая их часть меня ненавидела, меньшая опасалась, как скажется ситуация лично на них. Я же только легко кивнул в знак уважения, всем сразу и никому. И коротко взглянул на Элерис.       Она смотрела на меня, и в ее глазах цвета меда отражались огни свечей зала и блеск драгоценностей. В ее глазах отражался я сам.       Моя принцесса туманов и мхов, что стелются вокруг Тарна. Принцесса силы и крови, прощения и вздохов, запутавшихся в позвонках.       Элерис повернулась к Джагену, который продолжал буравить меня взглядом, и снова увлекла его светским разговором. А мне казалось, что королевское платье — это расплавленная кровь, ярость, огонь, которые она приручила.       Я ощущал и другой взгляд. Который наверняка разорвал бы меня на части, если мог. Повернувшись, перехватил взгляд из-под густых бровей. Таномас Кобиларц, хранитель печати, без которой не обходился ни один государственный документ. Важный человек в замке — и еще один в длинном списке тех, кому я не нравлюсь. Хотелось положить руку на эфес меча, показать Кобиларцу, что он может ненавидеть меня сколько угодно, но меч отца у меня, и я — Клинок Менладриса.       — Похоже, ты ему не нравишься.       Я не заметил, как ко мне подошла Таль Мар-Шайал, оставив брата беседовать с королевой. Она не смотрела в сторону хранителя печатей, но я не сомневался, она тоже заметила тот взгляд.       — Не только ему, — я пожал плечами.       Улыбаясь, Таль подала мне руку, и я коснулся губами тыльной стороны ее ладони в знак приветствия. Мы были представлены друг другу раньше, но никогда даже не разговаривали. Таль Мар-Шайал была редкой гостьей королевского замка.       — Пусть бесится, — сказала она, имея в виду хранителя печати. — Зато простой люд от тебя в восторге.       — Правда?       — Не делай вид, будто не в курсе. Тебе не к лицу. Мой брат удивлен твоему назначению, а мне кажется, этого следовало ожидать.       Таль повернулась, так что отблески свечей заиграли на ее тяжелых серьгах, усыпанных драгоценными камнями.       — Я знаю, что воины любят тебя, Клинок Менладриса, как и простые жители королевства. Ты же незаконнорожденный бастард, никто, который именуется Крандором, только благодаря милости покойного короля. Молодой рыцарь без земель. Люди думают, ты — такой же, как они.       Когда Таль улыбалась, то делала это только губами, чувственными и слегка подкрашенными в темный цвет. Она тоже напоминала животное, но не коршуна, как ее брат.       — Им даже плевать, что ты спишь со своей сестрой. По крайней мере, пока люди готовы закрывать на это глаза. И даже благородные Дома… выжидают.       Она походила на змею. Красивую, яркую и оттого еще более опасную. Которая не угрожала, но любое ее слово можно расценить как угрозу. Или обещание. Таль наклонилась ближе, ее рука как будто случайно коснулась моего плеча, но не отдернулась, а переместилась, задев обнаженную кожу шеи и скользнув по мундиру вниз.       Она пахла подгнивающими листьями и кострами. А в отблесках свечей казалось, ее глаза — цвета запекшейся крови.       Я наклонился к ее уху, оставляя на коже свое дыхание. Вокруг меня взметались мертвые листья и костры.       — Я сам предпочитаю наносить удар.       Леди Таль Мар-Шайал отстранилась, но на ее лице не мелькнуло ни удивления, ни недовольства. Только странные эмоции, которых я не мог понять. А потом она снова улыбнулась одними губами:       — Мы определенно найдем с тобой общий язык, Клинок Менладриса.       И полыхнув своим зеленым платьем, она вернулась к брату. А Элерис предпочла расположиться на деревянном кресле с высокой резной спинкой. Оно казалось неуместным в зале, полном гостей, но призывало напомнить, что только законная королева имеет право сидеть, пока ее вассалы стаптывают подошвы.       Я занял место за спиной Элерис, наблюдая за гостями вокруг и за теми, кто подходил к Элерис. Пару раз я заметил леди Ашайю Мевран и выводок ее родственников. Показалось зеленое платье Таль Мар-Шайал, вышагивающей под руку с братом Джагеном. Алавар мелькал то там, то тут, щедро рассыпая обаяние Дома Вейн и напоминая, что с ним стоит считаться. Как будто у кого-то возникали сомнения.       Придворного мага видно не было. То ли я не разглядел его за толпой разодетых вельмож, то ли он решил не показываться в зале. На всякий случай, когда мы с Алаваром шли сюда, я отдал приказ страже не выпускать его из замка. И знал, что стоит после приема рассказать Элерис о подозрениях, как она прикажет тут же выпытать у него всё, что он знает. О Храме. Об убийстве короля.       Голова немного кружилась. Но не так, как перед магической атакой, я не ощущал опасности. Только звуки голосов смазывались, а цветастые платья и камзолы превращались в яркие разводы в блеске свечей и магии. Я ухватился рукой за резную спинку кресла Элерис, боясь не устоять на ногах. Ощущал под пальцами шершавую теплую поверхность дерева и резные узоры, но все остальное как будто казалось не настоящим.       Я почувствовал, как кто-то подхватил меня под руку, и услышал негромкий голос Алавара, который легко перекрыл шум в ушах:       — Делай вид, что всё в порядке. И просто шагай.       Он вел меня куда-то вперед, потом усадил и сунул в руку склянку, сказав:       — Пей.       Я не торопился и услышал раздражение в голосе Алавара:       — Во имя Триединой богини! Киран, если бы я хотел тебя отравить, то сделал это не так откровенно.       Сложно с ним не согласиться, поэтому я перестал задумываться. В нос ударил едкий запах, горло обожгло, но на языке, к моему удивлению, остался вкус ягод.       Перед глазами постепенно прояснялось, в ушах перестало шуметь, а головокружение стихало. Я понял, что Алавар привел меня в одну из маленьких комнат рядом с главным залом. Заставленную мебелью, освещенную только лунным светом из окна. Напрочь промерзшую. Кожу покрывал противный пот, так что я сразу начал замерзать. Но подняться из кресла Алавар не дал, жестом приказав оставаться на месте.       — Сиди пока. Полегчало? — он дождался моего кивка. — Значит, я был прав.       — Ты дал зелье наугад?       — Не совсем, — уклончиво ответил Алавар. Но это не было «нет». — Сделал выводы, что вряд ли ты побледнел и готов хлопнуться в обморок из-за духоты и слишком тесного корсета.       Он хмыкнул, но стоял спиной к окну, так что я не мог видеть его выражение лица. Только почувствовал, что следующие слова Алавар произносит уже серьезнее:       — Такое бывает из-за Дара. Когда он требовал выхода, но не нашел его. Ничего страшного, мое зелье приведет магию внутри тебя в норму.       Я невольно вспомнил, как хотел уничтожить тех, кто планировал убить нас в Храме. Как ярость заполняла меня — и попадись на пути те, кого можно назвать врагами, я не сомневался, произошло бы то же, что с похитителями Элерис.       — Но такое бывает, только если Дар силен, — сказал Алавар. — Очень силен.       Он поднял руку, как будто собирался нарисовать магический знак. Наверное, если б я был хоть немного чувствителен к этим энергиям, то ощутил, как линии напряглись, готовые показать то, что попросит маг.       — Позволишь?       Я не стал возражать. И не стал намеренно скрывать силу, как знаю, делала до того Элерис.       Печать вспыхнула в воздухе красным, как и у сестры. Но не просто засветилась, а ярко полыхнула, сжигая саму себя и опадая вниз алыми тлеющими искрами.       Лорд Алавар Вейн, маг Ордена, присвистнул.       А я прикрыл глаза, желая дать знать Элерис, что всё в порядке, и ей не о чем волноваться.       Хотя если смотреть в целом, это было совсем не так.