Время падших королей

      Мне всегда нравился Тарн. Элерис не позволяли спокойно разгуливать по его улочкам, но для меня подобных ограничений не существовало. Я был волен в любой момент взять в конюшне лошадь или даже дойти пешком и в полном одиночестве углубиться в узкие городские улочки.       Не уверен, знала ли об этом Таль Мар-Шайал, когда просила показать ей Тарн. Да и поначалу я больше наслаждался городом, нежели обществом благородной леди.       Верхом, мы проезжали по самым оживленным дорогам, но мне хватало и этого. Особенно когда свернули к реке, и я полной грудью вдохнул неповторимый, временами дурно пахнущий речной воздух.       — Ты поведешь леди в порт?       Таль Мар-Шайал надела неброский теплый плащ поверх простого платья и даже накинула капюшон, что было весьма благоразумно с ее стороны. Она оставалась красивой женщиной, а осанку, взгляд ничто не могло спрятать. Но привлекать внимание не стоило.       Сейчас она небрежно держала поводья лошади и смотрела на меня, слегка выгнув бровь.       — И пойдем пить с грузчиками, — заверил я Таль. — Леди ведь хотела увидеть город?       — Я предполагала экскурсию по садам.       — Тарн известен не садами.       Это правда. Тарн никогда не принадлежал Крандорам, но всегда оставался столицей Менладриса, даже во времена королей-колдунов. Именно из-за своего положения в центре многих торговых путей. И сердцем паутины был порт.       — Предпочитаю оставлять политику и экономику брату, — холодно произнесла Таль.       — Почему?       — Он — наследник Мар-Шайалов.       — С каких пор женщина ничего не решает?       — С тех самых, как принадлежит Дому Мар-Шайал.       Я с удивлением посмотрел на спутницу. Да, наследование происходило по мужской линии, но, если в роду оставалась только женщина, она становилась главой. Так и произошло с Элерис: как законная дочь Крандоров, она считалась единственной наследницей короны.       В других странах бывало иначе. Но другими странами никогда и не правили короли-колдуны. Хотя магия существовала во всем мире, и среди способных к ней оказывались как мужчины, так и женщины, но Дар появился и расцвел именно в Менладрисе. Кто-то говорил, что это был магический эксперимент, другие утверждали, что виной то ли специальное воздействие на тела первых королей-колдунов, то ли случайность. Храмовники не сомневались, что на то воля богов.       Таль устремила взгляд на реку, которая виднелась за домами.       — Я — разменная монета для своего отца, Киран. Он будет использовать меня так, как считает нужным. Ты — оружие, а я всегда оставалась инструментом.       — Почему соглашаешься?       — Потому что мой брат для отца — тоже разменная монета. Он уничтожит Джагена, если я не буду подчиняться.       — Наследника?       — У отца есть младший сын. Он представляет большую ценность, чем дети от нелюбимой, навязанной жены. — Таль посмотрела на меня так жестко, что ее взглядом можно было бы разрушать империи. — А я люблю брата. И не хочу, чтобы он пострадал. Думаю, ты меня понимаешь.       Я попытался вспомнить всё, что знал об Уртаре Мар-Шайале. Он никогда не ладил с отцом, но все наслышаны о жестокости главы Дома. Возможно, и к своим детям тоже.       — Об этом хотела поговорить благородная леди?       — Отчасти. Но где же порт, лорд Киран?       Тарн — это многоголосый монстр, сверкающий яркими тканями, фруктами на лотках торговцев, криками зазывал, руганью баб, конским ржанием и тонким ароматом навоза.       Но стоит спуститься к порту, как кажется, что шум прибавился. Только теперь в него вплеталась ругань на нескольких языках, крики чаек где-то под облаками, вездесущий запах специй, перекрывающий даже вонь воды и рыбы. И пестрые спущенные паруса разномастных кораблей, чьи просмоленные бока покачивались у причалов.       Мы остановились, оглядывая открывшуюся картину, и я услышал приглушенный вздох Таль. Не знаю, удивил ее порт или ужаснул.       Но я им восхищался.       Каждый раз он казался мне полнокровным живым существом, так и пышущим любовью к жизни, стремлением идти вперед и дотянуться своими щупальцами даже до дальних уголков мира. Было что-то волшебное в качке суден, в их флагах, на которых можно увидеть и замысловатый знак Островов, и даже звезды далекого Сурана.       Для меня порт так же прекрасен, как и Храм. Но если последний поражал совершенством линий, где ни единая колонна не выбивалась из безупречного замысла чистоты, то порт, наоборот, представал хаосом и переплетением самых неожиданных вещей.       Он тоже был собственным храмом. Но молящимся совсем иным богам.       — И что делал в порту благородный бастард? — спросила Таль Мар-Шайал, когда мы осторожно двинулись вдоль берега, стараясь ни на кого не наехать.       — Иногда его величество отправлял меня с проверкой на важные торговые суда. Или встречать делегации других стран. Чаще я просто проводил тут свободное время.       — И в замке знали?       — Я же бастард. Никто особо не следил.       По крайней мере, мне хотелось в это верить.       Мы с трудом продвигались между ящиками, людьми и лошадьми, когда показался жрец из Храма. Усевшись на землю, он распевал молитвы и держал в руках курильницу, дымящуюся приятным смолистым запахом.       Когда мы поравнялись, я спрыгнул с лошади и кинул в медную чашу рядом со жрецом несколько монет. Служитель Храма кивнул, не прерывая молитву.       Я повел коня под уздцы, но Таль все еще сидела верхом. Она наклонилась, чтобы усмехнуться мне в ухо:       — Не знала, что ты столь набожен, лорд Киран.       — Ничуть. Но мне нравятся их благовония.       Может, она и хотела сказать что-то еще, наверняка едкое, но в этот момент недалеко от нас рухнул один из ящиков, который тащили и не удержали сразу двое матросов. Они начали громко ругаться, и Таль Мар-Шайал выпрямилась в седле. Готов поспорить, она узнала много новых слов.       Мы остановились у большого трактира на краю порта. Здесь всё еще толкались местные, но уже не простые работяги, а те, кто их нанимал. Оставив лошадей, мы прошли в большое светлое помещение. Тут тоже царили вездесущие запахи рыбы и благовоний, кажется, впитавшиеся в деревянные стены и даже балки под потолком.       Таль Мар-Шайал благоразумно не снимала капюшон, и я заметил, как она с опаской посмотрела в сторону большого стола, занятого компанией смуглых, обветренных моряков. Но мы прошли мимо, и я отыскал хозяина трактира.       — Кого я вижу! Киран. Давненько ты не заходил.       Он стоял, уперев руки в бока и смотрел, прищурившись. Учитывая, что Эрвин Кер был почти на голову выше меня и вдвое шире в плечах, выглядел он внушительно. Вечно растрепанная светлая шевелюра и борода, закрывавшая половину лица, дружелюбия не прибавляли.       — Привет, Эрвин, — улыбнулся я. — Не до того было.       Он кивнул. Эрвин отлично знал, кто я такой. Он хлопнул меня по плечу так, что я с трудом удержал равновесие.       — Тебя тут не хватало, Киран! Но я вижу, ты не один.       — Нам бы поесть.       — Не проблема! Но ты заходи еще, поболтать.       Я и Таль устроились за щербатым столиком у стены, но даже тут леди не стала снимать плаща и капюшона. Она заговорила, только когда Эрвин Кер лично принес и поставил перед нами блюда с вкусно пахнущим мясом и овощами.       — А я думала, в замке хорошо кормят, — сказала Таль. — Но оказалось, рыцарь-командор сбегает в порт поесть.       — Мне нравится город. А ты сама хотела его посмотреть. Ешь, иначе остынет.       Она с сомнением отрезала и попробовала кусочек мяса. Но судя по изогнувшимся бровям Таль Мар-Шайал, местная стряпня пришлась ей по вкусу. Некоторое время мы ели молча, но я не выдержал первым:       — Так что же, леди хотела поговорить о своей семье?       — Мар-Шайалы — опасные люди.       — Не сомневаюсь.       — Нас не стоит недооценивать.       Таль потянула за шнурок на шее и вытащила из-под плаща и платья небольшой кулон. Он выглядел очень простым, как застывшая капелька янтаря. А я не был магом, чтобы проверить, есть ли в нем какая-то сила. Но Таль пояснила сама:       — Это артефакт. Он может защитить от воздействия Дара, если тот будет направлен на меня.       Капелька снова скрылась под одеждой.       — У Мар-Шайалов много артефактов, но амбиции моего отца простираются дальше.       — Насколько далеко?       — До конца. До вершины.       Есть расхотелось. Я нахмурился: сейчас Таль Мар-Шайал действительно говорит, что ее отец, глава Дома метит на королевский трон?       — И что он готов сделать ради своих желаний? — медленно спросил я.       — Многое. И ему помогают.       — Кто?       — Я не знаю. Меня в детали не посвящают. Как и говорила, я — всего лишь разменная монета.       — А твой брат?       — Джаген верит, что сможет обыграть отца, быть хитрее. Верит, что значит для него что-то.       — А ты — не веришь?       Таль Мар-Шайал с грустной улыбкой качнула головой:       — Отец заставляет меня делать то, что ему нужно, грозя убить Джагена. Мой брат может верить, что это блеф, но я знаю, это не так.       — И что же ты делаешь?       — Использую свое обаяние, чтобы склонить на нашу сторону тех, кто выгоден отцу.       — И со многими вышло?        — Не очень. Но я знаю, на стороне отца еще кто-то из благородных Домов и кто-то из магов.       Именно последняя фраза убедила меня, что Таль действительно знает о заговоре. Правда, не ясно, правдивы ли ее слова, или она ведет какую-то свою игру.       — И зачем ты это рассказываешь? Чего хочешь?       — Будь я поумнее, попросила бы убежища, — усмехнулась Таль. — Королевский дом оказывает защиту благородным леди? Но тогда отец убьет моего брата. Нет. Я просто хочу, чтобы ты знал. Буду надеяться, что корона вовремя раскроет планы заговорщиков, и мой отец умрет как изменник.       И тогда брат Таль станет главой рода Мар-Шайал. Что ж, ее можно понять — если попробовать принять за правду слова леди, которая решила сбежать из замка, лишь бы рассказать.       Сейчас Таль уже не казалась гордой, наоборот, сидела, опустив глаза на сложенные руки и нервно теребила единственное кольцо на пальце, большой перстень. Но потом подняла голову и в ее взгляде снова отразилась несгибаемая леди Мар-Шайал.       — Лорд Киран, я думаю, нам стоит вернуться в замок.       Я не стал возражать. Но на обратном пути предаваться светским беседам не хотелось, я задумался о том, что сказала Таль. Правда ли это? И если так, каким образом достать доказательства причастности к заговору лорда Мар-Шайла? И главное, кто еще с ним заодно?       Мы проехали мимо площади для казней, сейчас полной горожан, снующих туда-сюда. Почти никто не обращал уже внимания на то, что осталось от бывшего придворного мага, Лорека Барриса. Остатки его тела висели тут же, в назидание всем.       Мне докладывали, что горожане одобрили жестокость по отношению к изменнику — а может, просто жаждали кровавых зрелищ. Я же невольно отвернулся, вспомнив вопли мага, когда ладони Алавар пропускали через его голову энергию.       — Он всё рассказал вам, лорд Киран? — спросила Таль.       — Да, рассказал.       — Всё?       — Он знал немногое.       — Очень жаль.       А я впервые подумал, что, возможно, поспешил. Лорек Баррис признался в заговоре, рассказал о письмах… но с чего я решил, будто больше ему ничего не известно? Не хотел пытать, уверив себя, что это всё.       Теперь уже не спросить. Лорек Баррис ответил за свое преступление, но уже не ответит мне.       Таль скинула капюшон, только когда мы вошли в замок.       — Я не хочу возвращаться к роли благородной леди, — она вздохнула. — Составишь компанию еще немного?       — Недолго.       Мне не хотелось приглашать Таль в свою комнату, но я не мог отказаться от возможности узнать что-то еще. Разлив вино по бокалам, Таль протянула один мне, а сама устроилась в кресле.       Она уже скинула плащ, оставшись в темном платье. Таком простом, что легко могла бы сойти за обычную зажиточную горожанку. Что ж, к выходу в Тарн она подготовилась хорошо.       Правда, ничто не могло скрыть осанку Таль, ее тонкие пальцы, никогда не знавшие тяжелой работы, белую кожу и густые волосы, сейчас стянутые в тугие косы.       Я остался стоять и салютовал ей бокалом:       — Что ж, за то, чтобы мы были теми, кем хотим.       Выражение лица Таль не изменилось. Она снова превращалась в аристократку, привыкшую носить маску и не показывать эмоций. Даже не отпив вина, она посмотрела на меня:       — А тебя часто заставляли делать то, чего ты не желал?       — Не очень, — я пожал плечами и глотнул вина. — Обязанности были. Много. Требования.       — Наверняка меньше, раз ты бастард.       — Больше.       Вдаваться в подробности не хотелось. Но выражение лица Таль едва заметно изменилось, и она кивнула. Видимо, понимая: то, что простили бы принцу, никогда не прощали бастарду. Меня растили в замке, его величество признал своим сыном, но это не значит, что до моих вылазок в порт или город меня не гонял Седрик Сонд. Принцу было бы достаточно крови, мне же требовалось ежедневно доказывать, что она течет в моих жилах не просто так.       — Зато твой отец не делал различий между детьми, — сказала Таль.       — Ты и Джаген — от первой жены Уртара Мар-Шайала.       — Да. Отец никогда не любил мать, согласился на брак только из-за важных торговых договоров с Руарисами.       — И женился повторно после ее смерти.       На последнем слове Таль поморщилась. Ей не нужно было пояснять, я знал, что первая жена Уртара Мар-Шайала умерла как-то слишком таинственно. То ли от внезапной болезни, то ли упав с лестницы. Я помнил смутно, но в свое время это было главной сплетней даже в королевском замке.       Особенно когда Уртар быстренько женился снова.       — Второй брак устроил папочку куда больше, — скривилась Таль. — Любимая жена, такая кроткая, что я за всю жизнь слышала от нее не больше десятка слов. Обожаемый сын. Пока братцу всего восемь, но я уверена, однажды отец сделает всё, чтобы он остался единственным наследником.       Я видел, как непроизвольно сжалась рука Таль на бокале. Что ж, жестокость Уртара Мар-Шайала известна, а его первенец Джаген, увы, так и не проявил должных способностей к магии, которых от него ожидали.       Голова немного кружилась, и я вспомнил, как Алавар говорил о том, что бывает, если не использовать Дар… но сегодня вроде наоборот, Дар развернулся, когда я едва не убил того гвардейца.       Таль Мар-Шайал внимательно смотрела на меня, а потом поднялась единым тягучим движением. Поставила так и не тронутый бокал на стол и подошла ко мне:       — Садись, Киран.       Я не сопротивлялся, буквально рухнул в кресло. Что-то было не так, категорически не так, но я не мог собрать расползавшиеся мысли, как будто хватал туман, ускользающий меж пальцев. Я слышал шелест платья Таль, легкий стук двери.       Она вернулась буквально через мгновение и остановилась передо мной.       — Не знаю, способна ли твоя сестра почувствовать, что тебе плохо? На всякий случай, я послала за ней. Наверное, мне стоит поторопиться?       Перед глазами плыло, и я не мог толком понять, что происходит. Как будто только что Таль Мар-Шайал стояла передо мной, а теперь уже ее корсет распущен — достаточно, чтобы спустить платье с плеч и обнажить грудь.       — У магов есть свои каналы связи, которые не отследить никаким шпионам. Мой брат постоянно связывается с отцом. И тот считает тебя опасным. А королеву — достаточно привязанной к тебе. Ее Дар правда так велик, как о нем говорят?       Я не слышал в голосе Таль торжества или яда. Только бесконечную грусть.       — Я надеялась, что, рассказав об измене отца, почувствую себя лучше, а ты что-то предпримешь… но ведь это не так. Ты не сможешь защитить ни меня, ни брата. Даже ты.       Снова шелест платья, и я почувствовал, как Таль уселась на меня верхом. Она застыла на мгновение, а потом резко, как будто боялась передумать, достала откуда-то из платья кулон, тоже в виде янтарной капли, как висела у нее на шее, и повесила на меня. А потом глубоко вздохнула, и я видел ее грудь с темными сосками.       Таль наклонилась, так что шепот прозвучал у меня над ухом, сразу проникая в голову, разгоняя туман.       — Прости, Киран.       Дверь хлопнула, Таль резко выпрямилась. Мне хотелось встать, оттолкнуть леди Мар-Шайал, сказать тысячу слов… но все они распадались, превращались в клочья тумана, а я сам с трудом мог пошевелиться. Только повернул голову и заметил качающийся, расплывающийся силуэт Элерис.       Она что-то сказала, но я не смог разобрать слов, в ушах шумело, и я только чувствовал гнев сестры. Ее ярость. Ее недоумение и боль. Ее всепоглощающие эмоции.       Тихо, Элерис. Эли…       Но я не мог дозваться до сестры, пелена не желала отпускать, и даже на то, чтобы в голове сформировалось ее имя, ушло слишком много времени. Слишком.       Это ощущалось как вспышка, как толчок, разом выкинувший меня из собственного тела, встряхнувший и вернувший обратно. На один короткий миг, ощущавшийся как вечность, показалось, что мир застыл. Элерис в дверях, Таль у меня на коленях, я сам.       Даже мое собственное сердце замерло и перестало биться.       И в этот момент я отчетливо понял, что Элерис тоже это ощущает.       А потом всё вернулось на свои места. Мир пришел в движение. Сердце медленно и словно неохотно снова начало биться, Таль с визгом упала на пол. Грудь обожгло, там, где кожи касалась янтарная капля. Я с шумом вдохнул.       Краем глаза я видел, как Элерис сначала метнулась ко мне, но потом сделала несколько шагов назад и размытым силуэтом выскользнула за дверь. Я попытался подняться на ноги, но вместо этого рухнул на пол.       Я слышал, как шелестело платье Таль, как она вышла из комнаты. Но в голове плыло сильнее, я не мог подняться. Сил хватило только на то, чтобы нащупать на груди прожженную ткань рубашки, болезненное пятнышко ожога и пустой теперь шнурок. Если это такой же артефакт, что был у Таль, значит, он тоже защитил от воздействия Дара.       Мысли двигались всё медленнее, превращаясь уже не в туман, а в вязкое болото, без осознания и с плывущим вокруг миром. Хотелось просто, наконец, уснуть и не видеть снов. Не видеть ничего.       Пока я не почувствовал, как кто-то помогает мне сесть и сует к лицу флакон с дурно пахнущим зельем.       — Давай, Киран, пей. Давай!       Я почти не запомнил вкуса зелья, зато в памяти осталось, как меня выворачивало после него. Но пока казалось, что я выплевываю сами внутренности, в голове постепенно прояснялось.       — Что произошло? — Алавар сидел рядом, поддерживая. Лицо его казалось бледным и серьезным.       — Как… как ты тут… оказался?       — Прибежал мальчишка. Сказал, его послала леди Мар-Шайал, и что тебе нужна помощь.       — Странно, — сидя на полу я, наконец, перевел дыхание и откинулся на кресло, прикрыв глаза. — Думал, ей поручено проследить, чтобы я сдох.       — Это она тебя опоила?       Я кивнул.       — Надо к Элерис.       — Что? Она тут при чем? У нее надежная охрана.       Я открыл глаза и посмотрел на Алавара. У меня не было сил рассказывать всё произошедшее, но я надеялся, что он поймет, хотя бы в общих чертах.       — Элерис была тут.       — А Таль… — брови Алавара взлетели вверх, он начал понимать. — Хочешь сказать, твоя сестра застала вас здесь? Так вот что это было…       Похоже, как маг Алавар тоже ощутил тот выброс энергии. Я молча снял с шеи пустой шнурок и протянул его. Лорд Вейн покрутил в руках, нахмурился и кивнул.       — Слышал о подобных артефактах. Он…       — Помоги мне.       Он не стал возражать. Шатало сильно, но жить можно. Я хотел видеть Элерис.       Ее покои находились не так далеко, но путь занял целую вечность. Алавар ворчал и ругался не переставая, но помогал мне двигаться вперед. На нас косились с удивлением, но мне было плевать. Я успел взмокнуть, пока добрался до покоев Элерис.       Закрытых.       Я вопросительно посмотрел на стражника. Он выглядел испуганным:       — Ее величество всех выгнала.       Я забарабанил в двери, но никто не открывал. Тогда Алавар просто распахнул их, и мы вошли внутрь. Я ощущал Элерис. Даже не видя, чувствовал ее дыхание, слышал бешеное биение сердца. Мне казалось, не будь в мыслях еще ошметков тумана, я бы воспринимал ее ощущения так четко, как мои собственные.       Мы нашли Элерис в одной из комнат. Она стояла и смотрела на меня, как будто не знала, что делать. В ее широко распахнутых глазах читался страх.       Он стоит передо мной. Его шатает от слабости, волосы слиплись из-за пота, но его разум открыт. И я знаю, что на самом деле произошло в комнате — я поняла в тот момент, когда стояла там. После того как не смогла совладать с эмоциями и Даром.       Она дрожит, делает шаг назад, когда я подхожу. Элерис пытается что-то сказать, но выходит не с первого раза. Я даже не уверен, слышу ее шепот наяву, или он проносится только у меня в голове:       — Я чуть не убила тебя, Киран…       Но я не ощущаю в нем страха. Хотя бы тени опасения. Даже сейчас он верит мне. Не допускает сомнения, что я действительно могла бы убить его.       Но я-то знаю.       Знаю, что не только мой брат не может контролировать Дар. У меня тоже не выходит. И сегодня я чуть не убила Кирана.       Спиной ощущаю стену, резные панели, которые больно впиваются в обнаженные плечи. Некуда бежать, некуда отступать.       А я боюсь — так, как никогда в жизни не боялась. Что снова не смогу контролировать.       Снова причиню ему боль.       — Эли.       Она дрожит в моих руках, плачет. Я целую ее щеку, чувствуя под губами солоноватую влагу слез.       Всё в порядке, Эли.       Она слабо кивает. Она верит мне.       — Он мертв.       Обернувшись, я посмотрел на Алавара, о котором успел забыть. А он сидел на корточках у тела, которого я сразу не заметил. Тот самый внук леди Ашайи Мевран, который таскался за Элерис. Я даже не смог вспомнить его имени.       Зато легко увидел образ из головы сестры. Как она прибежала в свои покои из моей комнаты. Как выгнала всех. А этот глупец попытался возразить. То ли хотел успокоить, то ли бабушка наказала ему не отступать от королевы и угадывать ее желания.       Не угадал.       Элерис просто хотела, чтобы он отстал и заткнулся. Бушующий Дар исполнял желания лучше людей. И теперь камзол на груди отпрыска благородного Дома пропитался кровью, а глаза невидяще уставились в потолок.       Алавар посмотрел на нас с тревогой. Он что-то сказал, но я снова слышал только шум в ушах, а мир начинал качаться.