Время падших королей

      Я опасался, что в жреческом дыме намешано болотника или какой чуши похуже. Но если так и было, то на этот раз он никак не подействовал. Мы пообедали с Седриком, а потом я занимался делами с Гареном Таллом, решив, что, если что и будет странное, то смогу положиться на Гарена.       Но ничего не происходило. Я только ощущал внутри Дар, хотя не мог понять, приблизило ли это хоть немного к тому, чтобы управлять силой.       Давно стемнело, когда я решил отыскать Элерис. Прикрыв глаза, привычно сосредоточился и сразу понял, что в такой час она не в своей комнате. Я помедлил всего мгновение и отправился к ней.       Не помню, сколько нам было лет, когда я и сестра впервые поняли, что можем ощущать друг друга. Кажется, ей то ли три или четыре года, а мне девять или десять. По крайней мере, именно тогда это заметила нянька: она отвлеклась, и Элерис упала со стула, на который полезла. Ударилась, но не могла толком сказать, где ей больно, только рыдала. Пока не ворвался я, сердито заявляя, что сестра отбила палец на ноге.       Нянька рассказала обо всем отцу, а он отдал распоряжения магу проверить нас: тогда еще не Лорек Баррис, и я помню тонкие старческие руки и такой же высохший голос. Он задавал вопросы и рисовал в воздухе печати. После чего повернулся к королю и сказал:       — В детях есть Дар.       Не помню, удивился ли отец, он только уточнил:       — В обоих?       — Это необычно, ваше величество, но да.       Так мы об этом узнали: я довольно поздно, а Элерис очень рано. Обычно и Дар, и способности к магии проявляются у детей лет в шесть-семь.       И долгое время мы с Элерис думали, что наш Дар ограничивается тем, что позволяет ощущать друг друга. До той ночи похищения Элерис и смерти отца.       Я нашел сестру в тронном зале. Сейчас темном и мертвом, с тенями по углам и мутным лунным светом. Именно здесь вечером после Церемонии планировали собраться аристократы для празднования. Некстати подумалось, интересно, Беатрис очень расстроилась, что все ее приготовления на кухне в тот день пошли прахом?       Бледные лица прошлых правителей равнодушно смотрели с настенных портретов, а шаги по каменному полу гулко отдавались в зале.       Элерис устроилась на троне, слишком большом и пустом, как она всегда говорила. Многие полагали, что это артефакт королей-колдунов, но на самом деле, просто бездушный кусок дерева, бархата и драгоценных камней, даже не знаю, насколько древний.       Элерис сидела, забравшись с ногами, и теплый плащ свалился с ее плеч. Она была в одной ночной сорочке, с растрепанными волосами. Я не мог не подумать, что сейчас Элерис слишком похожа на свою безумную мать, но ощущал, что сестра просто размышляла — и решила это сделать в том месте, где вряд ли кто-то мог помешать.       Я остановился в нерешительности, не зная, не будет ли она против моей компании. Элерис повернула голову, лунный свет очерчивал половину ее лица.       Она обрадовалась мне. Как и всегда.       В последний раз я стоял здесь, когда приносил Элерис клятву. Она перед троном, на который тогда не имела права садиться, я — на коленях перед ней.       Но теперь она сидела на кровавом бархате, а я легко преодолел ступеньки.       — Ты — здесь? — тихо спросил я.       Она кивнула, а я уловил в ее сознании отблески огня и разрушений. Кошмары, и проснувшись, Элерис решила спрятаться здесь.       Я наклонился, сжал ее лицо в своих ладонях и поцеловал прикрытые веки — наш глупый ритуал с детства. Чтобы снились только хорошие сны.       — Не уходи, — сказала Элерис, когда я отстранился.       Я знал, что вместе с моим ответом она уловила пепел и гарь, и кровь с поля:       — Я опасен.       Она внезапно рассмеялась. Вымучено, горько, безумно.       — Я тоже!       И настал мой черед улавливать в ее голосе образы: дождь и кровь во время похищения, мертвый внук Ашайи Мевран. Она не хотела их убивать, но убила.       — Мы сможем выстоять только вместе, — сказала Элерис и откинулась на жесткую спинку трона. — Что сделал Жрец?       Я понял, что она поймала и образы из Храма.       — Пробовал помочь, — неуверенно ответил я. — Но не знаю, насколько вышло. Я стал лучше ощущать Дар.       — Значит, и мне стоит?..       — Нет. Подождем. Я хочу удостовериться, что Верховный жрец не сделал ничего такого, от чего станет хуже.       — Иногда ты слишком осторожен.       — Что случилось?       Элерис вздохнула:       — Ашайя выступила на стороне Уртара Мар-Шайала. Воины Мевранов двигаются к владениям Мар-Шайалов.       Я избегал Элерис в последние дни, но уж точно оставался в курсе новостей: Уртара объявили изменником, и это вызвало волнение среди Домов. Точнее, подозреваю, причиной послужило всё вместе: заявление Элерис на Церемонии, хотя оно и не получило продолжения, Уртар и однозначная позиция короны в помощи «верному» Джагену Мар-Шайалу. Часть воинов действительно выступила за него и откололась от Уртара.       Да еще огонь на Церемонии… маги были во всех Домах, поэтому, подозреваю, они если и не знали, что именно произошло, то догадывались. Как и всегда, благородные Дома предпочитали выжидать. Куда проще стравить Крандоров с Мар-Шайалами и посмотреть, кто выйдет победителем.       — Надо убедиться в верности Джагена. Нельзя откладывать.       Элерис кивнула:       — Алавар сказал, можем завтра же. Джаген достаточно оправился. — Она помолчала. Отвела глаза. — Я не хочу развязывать войну. Мы ведь даже не знаем, правда ли Уртар Мар-Шайал стоит за убийством отца… или просто хочет занять трон.       — Он его не получит. — Мои руки легли на подлокотники, по сторонам от сестры. — Он твой по праву рождения. И силы. А я не позволю посягать ни на него, ни на Менладрис. Никому. Эта земля не заслуживает узурпатора.       Глаза Элерис казались совсем темными в полумраке, когда она порывисто подалась ко мне, а ее губы коснулись моих. Одна моя рука еще покоилась на подлокотнике, но вторая уже стягивала тонкую ткань с плеча Элерис. Я провел языком по ключице, легонько куснул Элерис. А ее шепот обжигал ухо:       — Ты ведь тоже хочешь меня? Прямо здесь, на этом троне.       И слова только больше распаляли — и меня, и ее. Сливались с прикосновениями, с запахами, с лунным светом.       Элерис сама развязала мои штаны, я рывком притянул ее ближе, на краешек трона, и она обхватила меня ногами.       Она впускала не просто мою плоть, но мой разум — и наши сознания каждый раз сливались так же, как тела. В едином порыве, срывая барьеры любого контроля, любых сомнений, обнажая нас друг перед другом.       Мой темный рыцарь.       Мой сумрачный брат, готовый убивать и умирать за то, во что он верит.       Верь в меня.       Твои губы, словно гречишный мед, пряные и горьковатые, с оттенком семейного безумия, которое приношу то ли я, то ли ты сам.       Клинок и лезвие, разящее врагов без промаха. Никогда ни перед кем не преклоняющий колени. Поэтому я сама готова склониться перед тобой. Отбросить ненужную корону и условности.       Обсидиановый солдат у трона.       Мой темный рыцарь.       Обряд правды для Джагена Мар-Шайала проходил без лишних церемоний в комнатах, сейчас выделенных под его покои. Он сам, собранный и серьезный, сидел в кресле и даже не притронулся к вину в бокале.       Таль Мар-Шайал тихо устроилась в другом кресле, поближе к окну. Она тоже молчала и, готов поспорить, боялась, как бы ее не выгнали. Но у меня такого и в мыслях не было: казалось, Таль имеет полное право находиться рядом с братом. Сейчас, одетая в простое темное платье, она все равно оставалась прекрасной — и холодной. Мне так и не удалось поговорить с Таль с того дня, как она едва меня не убила.       Алавар и Сол стояли у стола: первый болтал о какой-то магической чуши, едва ли касавшейся обряда, второй оставался сосредоточен.       И краем глаза я наблюдал за Элерис. Она застыла в углу, на ее губах блуждала улыбка, и до меня порой долетали обрывки картин в ее голове: она вспоминала вечер на троне, следующую ночь и утро. Мы сразу негласно решили, что вопросы Джагену буду задавать я.       — Начнем? — я посмотрел на магов.       Алавар тут же замолк. Сразу весь как будто подобрался и кивнул на Сола:       — Это сделает он.       — Я? — Сол резко побледнел, а глаза у него округлились, выражая неподдельный страх. — Но я ни разу…       — Сделает, — решительно прервал Алавар, — под моим руководством. В конце концов, Сол Лиссири — придворный маг, он должен уметь проводить обряд правды.       Но не на таком важном для нас человеке! Мне хотелось закричать об этом, но тут я наткнулся на взгляд Алавара, полный боли, отчуждения и… мольбы? И тогда я понял: Алавар до сих пор не может колдовать, но не хочет об этом говорить. И уж точно не жаждет доверить это дело Нире Ялавари. И я тоже.       Что ж, надеюсь, Солу Лиссири хватит сил. Но вслух я говорить не стал, только кивнул.       Бедный Сол выглядел, как рыба, выброшенная на берег во время бури. Он посмотрел на Джагена, потом на меня и в итоге перевел взгляд на Элерис. Я ощущал ее недоумение, но она доверяла моему мнению, поэтому кивнула. Сол не мог ослушаться приказа королевы.       Он с обреченным видом встал позади Джагена, но тут сам Мар-Шайал прищурился:       — Этот мальчишка не спалит мне мозги?       — Если бы мы хотели вас убить, то уже убили и не так изощренно, лорд Мар-Шайал, — холодно сказал я, намеренно называя его титулом, положенным только главе Дома.       Джаген что-то проворчал, но протестовать не стал. Тем более рядом с Солом Лиссири встал сам Алавар.       — Максимум, ничего не выйдет, — беспечно сказал маг, но мне показалось, я ощутил за его словами тщательно скрываемое напряжение.       — Закройте глаза и постарайтесь расслабиться, — негромко попросил Сол.       Надо отдать должное Джагену, больше он не протестовал, только сцепил на коленях руки, и на его пальце блеснуло кольцо Ордена. Может, потому он и знал, сам будучи магом, что ничего страшного с ним не случится. Пусть и весьма слабым магом.       Сол положил ладони на виски Джагена, и это очень походило на пытку для Лорека Барриса, которую когда-то устраивал Алавар. Но теперь он сам стоял за Солом и сначала внимательно следил за его руками, а потом взгляд стал отрешенным, и я понял, что теперь Алавар «видит» магическую энергию, а не просто людей. Но я не знал, насколько он сейчас может быть не наблюдателем и вмешаться в случае чего.       Солу потребовалось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться. А вскоре я увидел, что кожа под его ладонями начала слабо светиться золотистым сиянием. И губы Джагена исказила гримаса боли, но он не издал ни звука.       До этого сидевшая неподвижно Таль дернулась, будто хотела помочь брату, но я жестом остановил ее: обряд правды не проходит без боли, и Джаген отлично знал, на что шел. Он сам предложил.       Я подошел к Мар-Шайалу и спросил, негромко, но четко:       — Ты клянешься в верности короне?       Во время обряда правды нельзя лгать — жаль, проводить его можно только добровольно, иначе никакие пытки и не понадобились бы.       — Клянешься?       — Да.       Голос Джагена звучал глухо, но сомнений не возникало.       — Ты участвовал когда-либо в заговоре против короны?       — Нет.       — А известные тебе люди?       — Да.       — Кто?       — Я знаю, что отец не хотел произносить клятв и задумывал что-то против короля.       — Он участвовал в убийстве его величества или покушении на его дочь?       — Не знаю.       — А в похищении? — внезапно спросила Элерис. И мне оставалось только укорить себя, что сам не додумался.       На верхней губе Джагена выступили капельки пота:       — Да. Я знаю, что отец организовал похищение принцессы. Он с кем-то говорил об этом, но я не знаю, с кем.       — Тебе известны его сообщники?       — Нет.       — Чего ты хочешь сейчас от короны?       — Воинов и поддержки, чтобы занять место отца.       — А что ты хочешь для него?       — Смерти.       Сияние стало чуть ярче, и лицо Джагена свела судорога боли. Я метнул взгляд на Сола: перебарщивать не стоило, а у меня еще оставались вопросы. Алавар положил одну руку на запястье придворного мага, и я услышал:       — Мягче, Сол, мягче. Отпусти немного левый поток. Да, вот так. А правый можно и подтянуть, ничего ему не будет. Держи, не отпускай. Мягче. Это тебе не необъезженный жеребец, а лорд Дома.       Взгляд Алавара оставался таким же отрешенным, но я видел, как побледнело его лицо. Сам же Сол так стиснул губы, что они едва не посинели от напряжения. Долго они так не выдержат.       Я снова посмотрел на Джагена, лицо которого стало спокойным.       — Ты знаешь, что произошло на поле?       Таль резко поднялась, но на этот раз ее властным движением остановила сама Элерис. Джаген ровно ответил:       — Это была не магия, а Дар. Все в Ордене знают.       — Знаешь чей? И что его вызвало?       Я тут же себя одернул: при обряде правды не стоит задавать сразу несколько вопросов, иначе можно не получить ответы ни на один. Но Джаген сказал:       — Да. Я знаю, что это артефакт, который должен был убить тебя. Но не справился, усилил твой Дар и отразил во внешний мир.       — И что думаешь об этом?       Руки Сола мягко светились. Джаген не мог соврать.       — Я завидую твоей силе. Стоило бы опасаться, но ты спас меня, хотя мог оставить умирать. Тогда вам не пришлось бы поддерживать мои притязания на титул отца. Или начинать войну. Но ты спас, и я этого не забуду.       — А что думаешь о королеве?       — Ты и она сильны. Я бы предпочел видеть вас среди союзников. Чтобы ваша сила обращалась на моих врагов, а не на меня.       Мы с Элерис переглянулись. Что ж, похоже, Джаген действительно ни в чем не врал, обряд только подтверждал его слова.       — Ты знаешь, как владеть Даром? — спросил я.       — Нет. Если твоему другу ничего не известно, значит, знания могут быть только у Ялавари.       При упоминании Алавара, я снова на него посмотрел и заметил помимо бледности тонкую струйку крови, стекающую из носа мага. Сол тоже выглядел так, будто рухнет в обморок прямо сейчас.       — Хорошо, — резко сказал я, — на этом хватит. Заканчиваем.       Сол выдохнул и прервал контакт, убрав руки, Джаген все-таки не выдержал и застонал от боли. А я хотел подойти к ним, но в этот момент мир перед глазами словно перевернулся, и я увидел совсем другую картину. Теперь-то я сразу понимал, что это видение, один из возможных вариантов будущего, неизвестно насколько скорого.       Я видел стену, похоже, комнаты в замке. Рядом горел камин, его золотистые отблески ложились на камни, отодвинутые кресла и знаки. Они были повсюду: на стене, на полу. Темные, густые, угрожающие.       Я видел Алавара. Он сидел в одних штанах, и отсветы пламени делали его волосы почти рыжими. Брал нож, уже бурый от запекшейся крови, и снова разрезал левую руку, от запястья до локтя. Отбрасывал клинок и собственной кровью продолжал вычерчивать символы. Я не мог их узнать, но видел поникшую, покрытую потом спину Алавара. Он сам не замечал, что истекает кровью.       Я моргнул, и видение рассыпалось, исчезло. Я снова видел только Джагена, пьющего предложенный Таль бокал вина. Другую чашу Алавар настоятельно подвигал совершенно ошалевшему Солу. Оба мага сидели за столом и выглядели уставшими. Но Алавар успел стереть сочившуюся из носа кровь, а я никак не мог отогнать из мыслей видение.       Я ощутил на спине руку Элерис. Она подошла и легонько коснулась меня, успокаивая. Не знаю, увидела ли она саму картину, но явно поняла, что произошло. А Дар внутри свернулся клубочком: по крайней мере, видения вроде не готовились снова меня захлестнуть.       Но я знал, что видел. Магия крови, древняя, опасная и грозная, доступна всем потомкам благородных Домов. Не требующая никаких талантов.       — Тебе тоже не помешает выпить, — прошептала Элерис.       Но я покачал головой и подошел к Джагену. Он посмотрел на меня одновременно с Таль. Я же произнес официально:       — Обряд правды проведен, лорд Мар-Шайал. Ваша верность не вызывает сомнений.       — Хорошо, — серьезно кивнул он и посмотрел на Элерис. — Тогда стоит обсудить, когда ваши воины будут готовы? Я слышал, леди Мевран решила поддержать моего отца. Мне не известно, сколько у нее воинов, возможно, ваши шпионы лучше осведомлены. Но знаю, сколько людей у отца.       Элерис посмотрела на меня: она поняла, что я готов присоединиться к обсуждению военных вопросов, но чуть позже.       — Давайте пройдем в мой кабинет, лорд Джаген, — предложила она. — Леди Таль?       Я не знал, насколько она будет принимать участие, но Таль кивнула. Что ж, иного я от нее и не ждал. Джаген поднялся, но не сразу последовал за Элерис.       — Я знаю, почему звание рыцаря-командора звучит именно так, — негромко сказал он мне. — Рыцарь управляет войсками на суше, а командор — кораблями на воде. Пусть со времен империи и королей-колдунов флот Менладриса сильно поредел.       — Отец начал его восстанавливать.       Джаген глянул удивленно, и я не сразу понял, что его царапнуло слово «отец». Будучи бастардом, я считал короля куда больше отцом, чем Джаген своего законного.       — Владения Мар-Шайалов севернее, корабли не помогут, — продолжил Джаген. — Но и леди Мевран не сможет использовать свои. В этом наше преимущество. На севере остаются только рыцари.       — А что еще говорят на севере?       — Если тебе спасли жизнь, стоит быть благодарным. Спасибо.       — Я же чуть не убил до этого.       — Я маг, лорд Киран, и знаю, что Дар не управляем. И кто-то пытается сыграть на этом. И ты, и Элерис — будьте осторожны. Мне нужны живые союзники.       — Чтобы разить врагов? — улыбнулся я. — Я же Клинок.       — Это неофициальное звание того же рыцаря-командора, когда ты из королевского Дома.       Джаген кивнул на прощание и вышел вслед за Элерис. Я заметил, что Таль задержалась, говоря что-то Алавару, но тот только рассеянно кивнул. А когда Мар-Шайалы ушли, налил еще вина Солу:       — Пей. Тебе стоит. И иди к себе отдыхать.       Сол, не глядя, залпом осушил бокал и поднялся пошатываясь. Когда он направился к двери, Алавар подошел ко мне и шепнул:       — Отправь с ним кого-нибудь из стражи, а? Не хочу, чтобы мальчишка где-нибудь по дороге потерялся. Обряд его вымотал.       Когда один из гвардейцев вместе с не возражавшим Солом ушли, я вернулся в комнату Джагена. Алавар уже развалился на кресле и не выглядел так, будто собрался умирать прямо здесь и сейчас. Хотя мне показалось, это уже далеко не первый бокал вина.       — Что это было? — хмуро спросил я.       — Что? По-моему, Сол отлично справился. Ялавари, конечно, хорошенько плюнула в лицо короне, послав его в замок, но мальчишка не так плох. Опыта побольше и из него выйдет отличный придворный маг. Не слишком сильный, но и не плохой.       — Рад за Сола. И за нас. Но я про другое.       Алавар нахмурился. Покрутил бокал. Вздохнул.       — Я не могу колдовать. Лекари разводят руками: всё давно должно было восстановиться. Но вместо магии я получаю только адскую головную боль — это если удастся хоть немного пробиться сквозь блок и не только увидеть магическую энергию, но и ухватить ее. Ты знаешь, как становятся Верховными магами?       — Нет.       — Если я признано второй, значит, когда умрет Ялавари… или бросить ей вызов. Но кому нужен в Ордене маг без магии?       — Тебя ведь волнует не это, — мягко сказал я и налил и себе вина. — Не только это.       — Нет. Мне было шесть, когда обнаружились способности к магии. А позже я начал обучаться в Ордене. Всю мою жизнь, сколько себя помню, я ощущал токи магии, мог их ухватить, управлять… а сейчас вижу их, это никуда не исчезло, но я не могу сделать даже простейшую магию! Как будто она не подчиняется мне!       — Это наверняка пройдет. Нужно больше времени.       Алавар посмотрел на меня так, будто хотел убить на месте. А потом внезапно его лицо озарилось идеей:       — Ты ведь вылечил Джагена…       — Нет! Тогда я сам не знал, что творил. А в голову могут лезть только маги.       — Маги, которые сильнее того, над кем они проводят свои действия. Но, извини, я не доверяю Ялавари.       — А я не доверяю Дару. Хотя вчера в Храме…       Алавар заинтересовался, и я рассказал, что произошло. Мне казалось, он был только рад сменить тему. А потом задумался, пока я пил вино:       — Интересно… похоже, на храмовую магию. Слышал о ней, но никого из Ордена и близко не подпускают. Что-то вроде обычной магии, но со своими деталями. И как ощущения?       — Я чувствую Дар. Но пока что не очень могу управлять им.       — Со временем.       Не сомневаюсь, мы подумали об одном и том же: в Ордене наверняка есть бумаги, которые могли бы помочь. Но они все в распоряжении Ниры Ялавари… а вот Алавар сейчас явно не в той форме, чтобы становиться Верховным магом. Не хотелось допускать мысли, что навсегда.       Я снова вспомнил видение и думал, рассказать ли о нем Алавару, когда он выдохнул:       — Я переспал с Таль.       — Что? — я с удивлением посмотрел на мага. — Таль Мар-Шайал? Когда?       Он отвел глаза и уклончиво ответил:       — Недавно. Ее брат поправлялся, чуть не умерев, у меня исчезла магия, так что мы нашли, о чем рассказать друг другу. И как скрасить время.       — И что теперь?       — А что надо? Слышал, в других странах есть дурацкие обычаи, что девушка должна «беречь себя до свадьбы», но, к счастью, не в Менладрисе. Всё по желанию. А Таль хотела, уж поверь мне! Вот только не надо осуждать.       — И не собирался, — я пожал плечами.       — Вот и отлично. Тебя там на военном совете заждались. Давай, иди уже.       — Тебе тоже стоит.       — Как магу без магии? Нет уж, у меня отличный план на сегодня: напиться. Иди, бастарденыш.       — Прекрати быть говнюком.       Алавар не ответил, но хуже всего, он действительно прав — мне стоило пойти к Элерис и Джагену, раз уж я Клинок.       — Хорошо, — я вздохнул, — но пообещай кое-что.       — Ммм?       — Что никогда не будешь использовать магию крови.       Алавар выглядел искренне изумленным. Похоже, ему и правда не приходила в голову подобная мысль. Но я помнил видение, где он истекал кровью, рисуя символы.       — Легко. Обещаю, — он пожал плечами, — я не самоубийца и не до такой степени отчаялся. Что вообще может такого произойти, что заставит меня сделать обряд?       — Поклянись.       — Хорошо, Киран. Клянусь, что никогда не буду использовать магию крови. Доволен?       — Вполне.       Я поднялся, но уходя из комнаты, прихватил с собой початую бутылку вина. Под недовольное ворчание Алавара.