Время падших королей

      — Вы совсем рехнулись?       Хранитель королевской печати Таномас Кобиларц смотрел на меня совершенно серьезно. Он откинулся на высокую спинку кресла, но взгляд из-под нахмуренных бровей не оставлял сомнений, что он не шутит.       Я даже смутился. Таномаса знал едва ли не всю жизнь: он хранил печать еще при отце и не удивлюсь, если при деде. Все документы королевства проходили через его руки. Он не имел права совершать что-то за спиной монарха, но оставался в курсе всех дел и бумаг.       Элерис прислушивалась к его мнению — больше, чем кого бы то ни было из министров. Я же старался держаться подальше от государственных дел, тут сестре мои советы ни к чему. Но с Таномасом Кобиларцем предпочитал и раньше не сталкиваться.       Потому что знал, он меня терпеть не может. Ничего личного. Просто Таномас искренне полагал, что место бастарда — на конюшне. Тот факт, что Элерис сделала меня Клинком Менладриса, ничуть не прибавил любви Кобиларца.       Но сегодня он захотел встретиться сам. И теперь, в его кабинете, я невольно ощущал себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывают за то, что в очередной раз устроил во дворе беготню и чуть не сбил с ног какого-то важного вельможу.       — О чем вы, лорд-хранитель?       Мое уважительное обращение ничуть не подействовало на Кобиларца. Что ж, он был лордом-хранителем еще в то время, когда я даже не родился.       — Ты и ее величество, — хмуро продолжал он. — О чем вы вообще думаете?       — Возможно, стоит задавать подобный вопрос моей сестре? — осторожно спросил я.       — Сейчас я спрашиваю тебя.       — О чем конкретно речь?       — Даже не знаю, с чего начать. Может, с того момента, как на Церемонии ее величество чуть не посадила тебя на трон рядом с собой?       — Я этого не хотел.       Мог бы добавить, что даже не знал о планах Элерис — догадывался, но никогда не думал, она решится. Но выставлять сестру виноватой не хотелось. Да и какая разница, если всё уже произошло? Отвечать теперь нам вдвоем.       И я видел по лицу хранителя печати, что он не верил. Да и с чего бы? А мне не хватало слов, я не мог объяснить, что никогда не стал бы делать того, что пошатнет положение Элерис.       — Надеялся, это не будет иметь последствий, — сказал я.       Одна из густых бровей Кобиларца приподнялась в удивлении. Я знал, что этот человек может быть сдержан и официален, но явно не сейчас и не со мной.       — У всего есть последствия, Киран, — сказал он. — Если дальше заявления ее величества не пошло, я рад. Но это сделано, и все Дома слышали. Ваши игры заходят слишком далеко.       — Это не игры.       — Что?       — Я не останусь на кухне или на конюшне, лорд-хранитель, пора с этим смириться. В любом случае буду рядом с Элерис.       Кобиларц опасно прищурился, но даже не пошевелился. Только его слова били, будто розги — по рукам, по спине. И невозможно отклониться, потому что всё справедливо.       — Хорошо… рыцарь-командор. Ты уже не просто клинок принцессы. Но ты бывал хоть на одном заседании совета? Слышал доклады канцлера казначейства? Знаешь новости из-за границы? Владыка Вирдиса при смерти, король Канлакара никак не подтвердит прошлые мирные договоры, а Острова до сих пор не прислали послов. Почему рыцарь-командор не в курсе?       — Потому что был занят тем, чтобы королевский замок не стал похож на постоялый двор с дырами в защите!       Это правда, в последнее время меня больше волновали гвардейцы замка, грядущая Церемония, а потом ее последствия. Я никогда не вникал в государственные дела — возможно, потому что отец всегда говорил о них только с Элерис.       — А стоило бы, — заметил Таномас Кобиларц. Как последний удар.       Я начинал злиться и ощущал, как поднимается и Дар — можно его контролировать, но за яркими эмоциями он всегда тянется сам и охотно. Поэтому я попытался успокоиться, сделал короткий вдох-выдох, и после сказал:       — В последний раз, когда рыцарь-командор начал слишком рьяно участвовать в делах королевства, это едва не закончилось переворотом.       Тоже правда. Все знали историю Эйрика Лайрела, который возжелал командовать не только войсками, но и королевой. Моей прабабкой. Но она оказалась женщиной волевой, а тело Эйрика потом неделями висело на замковой стене в назидание остальным.       — Не хочу посягать ни на королевский трон, ни на власть сестры, — продолжал я. — Если Элерис понадобится моя помощь, я ее окажу. Но в остальном — я просто Клинок Менладриса. И ее брат.       — И бастард. И первый сын короля.       К моему удивлению, в словах Кобиларца не слышалось ни гнева, ни яда, только простые факты, с которыми и ему, и остальным министрам приходилось мириться и учитывать их.       — Но военные советы — твоя стезя, рыцарь-командор, — сказал Кобиларц. — Сегодня ты и ее величество обсуждали с Джагеном Мар-Шайалом помощь против его отца?       Да, до того, как слуги доложили, что лорд-хранитель хочет поговорить, и настоятельной просьбы «прямо сейчас». А я как раз собирался пойти ужинать.       — Уртар Мар-Шайал предатель короны, — ответил я. — Ее величество поддерживает Джагена.       — И ты с ней согласен?       — Более чем. — Я помолчал, но продолжил. — Уртар Мар-Шайал — один из тех, кто стоит за убийством короля.       Кобиларц заметно помрачнел. Моему отцу он не просто служил всю жизнь — он был ему предан. И голос Таномаса тут же неуловимо изменился, слова звучали более отрывисто, по-деловому.       — Откуда сведенья?       — От Джагена Мар-Шайала. Мы провели обряд правды.       — Кто?       — Придворный маг Сол Лиссири.       — Этот мальчишка, — проворчал Кобиларц, хотя беззлобно.       — Под руководством Алавара Вейна.       Хранитель печати кивнул: если он и не был уверен в силе придворного мага, то не сомневался в способностях второго мага Ордена. Вряд ли Алавар всем рассказывал, что пока не может владеть магией.       — Значит, Уртар… что решили на совете?       — Думаю, об этом лучше говорить с Элерис.       — Но она занята, а ты передо мной. Что решили?       — Да ничего. Шпионы следят за перемещениями воинов Мар-Шайалов, верных Уртару, и за Мевранами. Джаген оценивает количество его людей. Хотел, чтобы мы повели гвардейцев сейчас же.       — А ты?       — Послал его в бездну. Я не оставлю замок без охраны.       Кобиларц кивнул, как будто полностью одобрял это решение. Но на самом деле, его одобрение мне вовсе не требовалось: да, на то, чтобы оценить воинов Уртара и Ашайи уйдет время, как и на то, чтобы собрать королевских. Но это не значит, что стоит всё бросать и вести гвардейцев. Они — лучшие воины Менладриса. Но на Уртара пойдет только один отряд. Остальные останутся здесь.       Конечно, Джагена подобный расклад не устраивал. Он настаивал на том, что Эльдо Руарис готов его поддержать и выступить хоть завтра. Но мне плевать на Руариса, вести людей неизвестно куда я не хотел. Мы спорили несколько часов, пока, наконец, Таль не отвела брата в сторону. Она что-то долго ему шептала, и только после этого Джаген согласился подождать.       Сейчас, сидя в кабинете хранителя печати, я начинал ощущать ту же усталость и опустошенность, как после споров с Джагеном. Кобиларц молчал, что-то обдумывая, а я — как мне показалось, всего на мгновение — ослабил контроль. И Дар внутри, до этого не находящий выхода, тут же встрепенулся.       Я будто проваливался. И, наверное, не удержался бы на ногах, если уже не сидел. Перед глазами всколыхнулись видения, хотя ни одно не было четким, так, лоскуты, за которые я не мог и не хотел цепляться.       На миг перед глазами ярко проступила другая комната. Я сразу узнал королевские покои, услышал негромкий гомон женских голосов, шелест ткани платьев. В нос даже ударил терпкий аромат чьих-то духов. И я понял, что это не видение, а восприятие Элерис в данный момент.       Тише, Киран.       Ее слова раздались внутри моей головы, мягкий шепот, скользнувший по костям, прильнувший к коже. Он подействовал, будто глоток холодной воды на разгоряченное тело. Остудил и успокоил Дар.        Я моргнул и снова видел перед собой кабинет хранителя печати и Таномаса Кобиларца. Он поднялся с места и смотрел на меня, хотя выражение лица понять было сложно.       — Киран?       Похоже, он звал не в первый раз.       — Да, — выдохнул я и добавил уже тверже. — Да. Не забывайте о нашем Даре, лорд-хранитель. Мне и Элерис придется быть рядом, поодиночке мы просто не справимся. Вам ведь не нужна безумная королева?       Кобиларц вздохнул и вернулся на место. Проворчал:       — Темный рыцарь, вырезающий всё живое, тоже не нужен.       Я не любил лекарей.       От их грубых одежд всегда пахло, как от подземелий Храма — сладкими цветами и разложением. Будто они постоянно по локоть забирались в мертвые тела, а потом вытирали руки о свои балахоны.       Мне казалось, что подземные храмовые комнаты — только для трупов. Или для тех, кто готовится ими стать.       В детстве мне пришлось оказаться в лекарском крыле. Я серьезно болел, но помню только коричневые балахоны и сладковатый запах. Лекари так и не поняли, что со мной, но я выздоровел, кажется, им назло, чтобы поскорее оттуда сбежать.       Храм обычно посылал в замок несколько лекарей, которые с местными травницами неплохо справлялись с лечением слуг, гвардейцев и должностных лиц. Для них даже отводилась специальная комната, где держали тех больных, которых вполне можно лечить здесь, а не в Храме. Но, конечно, когда аристократы приходили к лекарям или травницам, они предпочитали более… конфиденциальные разговоры. Для этого тоже предусматривалась отдельная маленькая комната.       Там же шла и моя беседа.       В комнате хранили запасы, так что все шкафы заполняли мутные банки, и я не был уверен, что хочу знать, что за пузатым стеклом. Тут же вдоль стены висели пучки с травами, от них приятно пахло лесом и ягодами.       — Так что, увы, ничем не могу помочь, лорд Киран.       Я снова перевел взгляд на лекаря. Высокий и щуплый, темный балахон так и болтался. Скрестив руки на груди, он стоял, и в отблесках свечей казался грозным духом — естественно, смерти.       Только молчавшая травница рядом с ним как-то смягчала впечатление.       Я и не успел заметить, как за окном окончательно стемнело. И пытался вспомнить имя лекаря, но и не смог.       — То есть вы совсем ничего не можете сделать? — уточнил я, будто мне только что не сказали именно это.       Но лекарь терпеливо кивнул:       — Да, магические способности лорда Алавара должны были восстановиться. Возможно, повреждения оказались тоньше. Это вне наших сил.       — А лекари в Храме?       — Первым делом мы направили лорда Алавара именно туда. Они говорят то же самое.       — Хорошо, простите. Я только хотел узнать, возможно, есть что-то, о чем вы не говорили ему… может такое быть, что его способности так и не восстановятся?       Лекарь пожал плечами:       — Возможно.       — Хорошо, спасибо.       Он легко и вежливо поклонился, и запоздало мелькнула мысль, что лекарь — один из немногих, кто называет меня «лордом Кираном». Хотя, как признанный королем сын, пусть и незаконный, я имел полное право на этот титул.       Когда дверь за лекарем закрылась, наконец-то подошла травница. Ее звали Сильви, и я помнил, что она — дочь одного из замковых кузнецов. Мы были знакомы с детства, и вместе бегали по двору, пока мне не дали в руки меч, а она не отправилась учиться лекарскому искусству.       — Ты давно не заходил, — улыбнулась Сильви. — Но это к лучшему, если не нужны лекари или травы.       Я закатил глаза:       — Главное, никакого болотника.       На лице Сильви отразилось удивление, и пришлось объяснить:       — Он не очень хорошо на меня действует.       — Из-за Дара? Не волнуйся, болотник и подобные ему штуки мы храним не здесь. Ты ужинал?       — Нет. Хотел успеть к Беатрис на кухню, но сначала к вам.       — Тогда пойдем.       Сильви не знала Беатрис, но к лекарям приносили обед слуги, и сегодня еще что-то оставалось. А меня ничуть не смущали травы во втором помещении, поменьше, где имелся еще и стол. Правда, сейчас его почти весь завалили какие-то бумаги, а для еды нашлось место с краю.       — Мертос занимается исследованиями, — травница виновато махнула рукой на стол. — Говорит, настоящий порыв. Но он всегда так.       Краем глаза я заметил чертежи, заляпанные чернилами. Но курица меня в данный момент волновала больше.       — Понятия не имею, кто такой Мертос, — честно признал я.       — О, один из лекарей. Мне кажется, Храм прислал его сюда, потому что там он достал всех своими проектами. Хотя лекарь хороший.       — Надеюсь, не узнаю этого на себе.       Даже беглого взгляда на чертежи хватило, чтобы понять, что там рисунки чьих-то мертвых тел.       Я устроился за столом, Сильви присела на низенький диванчик. Помедлила, а потом все-таки забралась с ногами — ее фигуру полностью скрывал лекарский балахон.       — Мне жаль лорда Алавара, — подала она голос.       — Ты уже видела подобное?       — Да… еще во время обучения. К нам попал паренек, маг. Что-то у него сработало не так, и его почти размазало по стене. Им занимались лекари, а я приносила настойку от головной боли.       — Он выздоровел?       — Голова быстро прошла.       — А магия? Она вернулась?       Травница покачала головой. Курица сразу стала менее вкусной — а может, я просто наелся. Поковыряв ее еще какое-то время, вздохнул и налил себе настойки. Она пахла ягодами из-за стен Тарна, и я с тоской подумал, как давно просто не выезжал на прогулку.       — Он твой друг?       Я с недоумением посмотрел на Сильви, а она пояснила:       — Лорд Алавар. Ты ведь здесь из-за него.       Я пожал плечами не отвечая.       Однажды я тренировался с Седриком Сондом, и пришел отец. Его величество остался доволен, особенно когда мне удалось провести хитрый выпад. Только нахмурился, почему я не довел дело до конца, и клинок не оказался у горла Седрика.       — Он же мой друг! — возмутился я тогда.       А отец возразил, что у людей, подобных ему или мне, друзей быть не может. Слишком больно привязываться к человеку, а потом терять его — или получать удар в спину. Он говорил долго, и его негромкая речь тогда поразила меня.       Но еще больше поразило, когда после, в воцарившейся тишине, Седрик Сонд внезапно улыбнулся и сказал:       — Но только друг всегда прикроет спину.       Тарн расстилался перед нами криками торговцев, конским навозом и едва уловимым речным запахом. Не торопясь, я повел коня к порту.       — Всё равно не понимаю, что мы здесь забыли, — проворчал Алавар.       — Ты не любишь города? Или предпочитаешь обязательную вооруженную охрану? Даже Таль не испугалась ездить в моей компании.       — Угу, и после этого чуть тебя не убила.       — Ну, надеюсь, ты ничего такого не задумал.       — Как бы я мог? Ты же собираешься меня напоить.       — Это куда лучше, нежели напиваться в одиночестве в замке.       — Там хотя бы кровать рядом. И нет блохастых псов.       Алавар так посмотрел на вилявшую хвостом собаку, что та поспешила убраться с нашего пути. Я пожал плечами:       — Просто дыши и наслаждайся поездкой.       — Тут воняет навозом, Киран.       Но вскоре мы свернули с главных городских улиц и оказались в порту. Таком же, как и всегда: с голосящими чайками наверху и людским гомоном внизу. Толкотней, запахом пота и рыбы.       В отличие от Таль, Алавар видел порт не впервые в жизни. Хотя даже он сказал:       — Ого.       Потом, правда, пояснил:       — Тарнский порт, конечно, больше всех других, которые я видел.       Мы быстро прошли сквозь толпу и оказались в том самом трактире, где я сидел с Таль. Но теперь хозяин, Эрвин Кер, только ухмыльнулся, когда я сказал, что на этот раз мы здесь не за едой.       — Что это?       Когда перед нами поставили несколько глиняных кувшинов, Алавар с сомнением заглянул в один из них. Но я знал, что запаха он не учует.       — Местное, — загадочно сказал я. — Может, и не сравнится с тем, что делают маги, но поверь, тоже неплохо.       — О боги! — выдохнул Алавар, попробовав. — Ну и мерзость! Это что, пьют?       — Пей. И ешь.       Конечно же, Эрвин не забыл и о тарелках с едой, которую Алавар оценил куда выше. Хотя не стал отказываться, когда я снова ему налил.       — Мне написал отец, — мрачно сказал Алавар. Я заметил его невольный взгляд по сторонам, как будто он не знал, стоит ли называть имя в трактире, или капитанам местных судов плевать.       — Что?       — Мой брат… Веснер знал о том, что Уртар участвует в заговоре.       — Откуда?       — Тот справедливо решил, что отец будет против. А Веснеру предлагал присоединиться. Тот отказался.       — Но вряд ли сразу.       — Хочешь обвинить моего брата?       Я покачал головой. Начиная от того, что ссориться с Вейнами нет смысла, заканчивая тем, что вряд ли Веснер правда знал что-то большее. В конце концов, похищение Элерис хотели свалить на них же. Если б Веснер знал, то не стал молчать.       — Хорошо, — кивнул Алавар. — Мне бы не хотелось выбирать, кого из вас поддерживать.       Мне стоило промолчать, но я не удержался:       — И кого бы ты выбрал?       Алавар только прищурился и сделал несколько глотков местного пойла. Я не настаивал на ответе: мне тоже не очень хотелось знать. К тому же я никогда не любил отстраненные рассуждения, которые не имеют под собой реальной основы.       — Как там Сол? — спросил я. — После обряда правды.       Алавар только отмахнулся:       — Оклемается. Надо же ему учиться.       — Мне показалось, он справился.       — Да. Всех магов учат обряду. Но Сол Лиссири никогда его не проводил.       — В Ордене нет… практики?       — Практику маги находят сами.       Невольно мне подумалось, что Алавар в этом деле явно чувствовал себя увереннее. Сколько обрядов правды провел? А он будто угадал мои мысли и хмыкнул:       — Поверь, мне приходилось и делать обряд правды, и пытать людей.       — Не сомневаюсь.       — Я давно закончил обучение. И как благородному отпрыску, мне не требовалось ждать, когда кто-то вроде Ниры Ялавари назначит меня. Аристократы-маги всегда служат своему Дому. Если только сами не захотят иного.       — Насколько я знаю, ты не проводил всё время в замке Вейнов.       — Нет, конечно. Хороший маг найдет, чем заняться.       — Пытать людей, например.       Внезапно улыбка исчезла с лица Алавара. Он не поднимал глаз от кружки, но серьезно спросил:       — Ты когда-нибудь видел мага в бою?       Я видел. И когда Алавар поднял глаза, чтобы на меня посмотреть, он это понял. Всего лишь небольшие стычки на границе с Канлакаром, но с нами тогда оказался маг и его заклинания, способные крошить кости. Интересно, если такое может магия, то что насчет Дара? Хотя память услужливо подкидывала развороченное поле и сыплющийся с неба пепел, я все-таки отказывался признавать, что Дар такое может. Ему помог артефакт.       Хотя маги тоже пользуются артефактами.       — Что с ним стало? — спросил Алавар. — С тем магом?       — Он умер. Не рассчитал нагрузку.       — Да, так часто бывает. Поэтому маги предпочитают более… мирные занятия.       Я помолчал, но всё же спросил:       — Ты говорил, более сильный маг способен «покопаться в голове» того, кто слабее. Может, все-таки попросить Ялавари?..       — Да ни в жизни! — Алавар поднял кружку и осушил остатки, плескавшиеся на дне. Поморщился. — Ялавари только рада меня угробить, а потом скажет, что так и было.       — Не преувеличивай.       — Ничуть. Она отлично знает, что, если бы не смерть короля, она бы уже не была Верховным Магом.       — Ты собирался…       — Думал.       Я вспомнил, как Алавар рассказывал, что Верховным Магом можно стать либо бросив вызов нынешней главе Ордена, либо после ее смерти.       — Поэтому Ялавари тебя ненавидит, — сказал я, снова разливая.       — Сейчас ей плевать на меня. И… мне даже винить некого. Сам сглупил и не посмотрел вовремя тот артефакт.       Он почти залпом ополовинил кружку и закашлялся. Выругался и все-таки придвинул тарелку с едой.       Я хмыкнул:       — Теперь понятно, почему ты ругаешься так, как даже не все моряки умеют.       — Ты мне льстишь. До моряков далеко. Но да, в Ордене учатся самые разные дети, да и позже я видел много людей. Хотя не буду скрывать, отец позаботился об образовании, достойном младшего сына Вейнов. В замке Дома я тоже провел достаточно времени. Или ты считаешь иначе?       Я не считал. И мы выпили еще.       Когда закончился первый кувшин, Алавар спросил:       — Нет, ты что, серьезно никогда не думал стать королем? Почему?       Я только пожал плечами:       — Я видел, что это такое. Это не власть. Это ответственность.       — Ага, поэтому не против, что она ляжет на твою сестру.       — Элерис рождена для этого. А я рожден для меча.       — Тебе просто слишком нравится махать этим мечом. И ты не хочешь его на что-то менять.       — Да.       — Так выпьем за это!       На самом деле, я вовсе не хотел напиваться. По крайней мере, не настолько, чтобы не контролировать ситуацию. Но Алавару это явно требовалось, поэтому я только отмечал, когда он наливал местного пойла, но сам предпочитал всё чаще пропускать очередные тосты.       Наконец, когда мы опустошили все кувшины, то вышли наружу. Ночь обдала нас сгустившейся тьмой, прохладой и острым запахом пряностей.       — Фу, — поморщился Алавар. — Тут всегда так воняет?       — Корабль из Канлакара, они возят пряности.       Прищурившись, я попытался сориентироваться по огням, где может быть огромное южное судно. Но слышал только поскрипывание снастей и совершенно не мог понять, в какой они стороне.       — Ты уверен, что стоит возвращаться в замок? — хихикнул Алавар.       Я честно ответил:       — Нет.       Алавар привалился спиной к бревенчатой стене трактира и явно не собирался никуда идти. Я попытался ощутить Элерис: я не говорил ей, что мы поедем в город, и не хотел, чтобы она волновалась, почему ни меня, ни Алавара нет ночью в замке.       Но ничего не выходило, только смутные неясные образы, и Дар внутри казался чем-то скачущим, нестабильным. Я никак не мог привести мысли в порядок.       Прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Так вышло получше, но все равно далеко от четкости. И всё же я почувствовал, что Элерис поняла меня.       А когда открыл глаза, то увидел Алавара, успевшего достать кинжал. Всё еще прислоняясь спиной к стене трактира, маг посмотрел на меня:       — Ты ведь можешь лечить.       — Алавар, чтоб тебя! Я не контролирую Дар.       — Но можешь! Только нужен стимул.       Не выпей мы столько, я бы успел его остановить, но сейчас нелепо дернулся, а Алавар уже провел острием по ладони. Скользнув, лезвие хорошенько прошлось по запястью. Тут же хлынула кровь, казавшаяся совсем темной в расцвеченной скупыми огнями ночи.       Алавар не заметил боли — или столько выпил, что действительно не обращал внимания. Он вытянул руку:       — Ну как, достаточный стимул? Давай, Киран.       — Что ты творишь?       — Просто показываю, что ты можешь лечить.       Но я не мог. Только с отупением и растущей паникой смотрел на льющуюся на землю кровь. Сделал несколько нетвердых шагов к Алавару. Стоило пойти к Эрвину, да и вдруг в трактире случайно оказался лекарь… но вместо этого я завороженно наблюдал за темной кровью.       — Киран!..       Привалившись плечом к стене, Алавар настойчиво протягивал мне ладонь, и я, наконец, взял ее обеими руками, ощущая, как по ним тоже начинает течь чужая кровь.       Дар внутри метался, но я не мог его направить. Попросту не знал, как это сделать, не понимал.       — Киран…       Я не видел раны в темноте, но почти мог ощутить ее. И накрыв левой рукой, направил туда собственную энергию.       Я просто не хотел, чтобы Алавар истекал кровью в напоенном шумом волн и солоноватыми запахами порту.       — Получилось!       Отпустив руку Алавара, я видел, как он сам провел по ней другой ладонью, стирая кровь. Мне показалось, кожа не идеально ровная, а с темным шрамом, но, по крайней мере, рана хорошенько затянулась.       Глаза Алавара лихорадочно блестели в отсветах из трактира, когда он говорил:       — Видишь? Ты можешь. Так попробуй еще. Я хочу вернуть магию.       Я шарахнулся, отчаянно ругаясь. А когда перевел дух, сказал:       — Ты сдурел. Я не хочу тебя угробить!       — Не думаю, что без магии меня ждет долгая и счастливая жизнь.       — Пошли обратно. Я договорюсь с Эрвином. У него есть комнаты для ночлега.       Алавар не возражал и больше не пытался настаивать, а я вошел в трактир и сразу направился к Эрвину Керу. Он спокойно посмотрел на мои окровавленные руки и спросил, нужна ли помощь. Потом глянул мне за спину, где, я слышал, раскрылась дверь. Похоже, Алавар.       Комнаты у Эрвина действительно были, и нам повезло, что нашлись свободные. Об этом он рассказал, пока я вытирал руки о тряпицу, после того, как помыл их в тазу.       — Твоему другу явно мало.       Я посмотрел в зал, куда кивнул Эрвин. И заметил Алавара, который успел схлестнуться с каким-то моряком. Похоже, лорду Вейну действительно оказалось мало. Или — как мелькнула мысль — он просто решил, что если ему еще разок дадут по башке, то всё наладится.       Дрался Алавар неплохо. Но как отпрыск благородного Дома. Так что не успел я приблизиться, моряк сделал нечестный захват, которому вряд ли учат аристократов, и Алавар повалился на пол. В пылу драки его противник готов был добивать, но благо его друзья вмешались.       — Дурень, — вздохнул я, помогая Алавару подняться.