Время падших королей

      Я видел неясные мутные картины, которые то выныривали из тьмы, то снова в нее проваливались. Как и я сам. Боль и моя собственная кровь. Твердая земля, впивающаяся в спину. Элерис. Я не мог толком сосредоточиться на ней, прочувствовать, но ощущал ее рядом. Знал, что она успела пройти обряд в Храме, но сумела почувствовать и меня, понять, где я нахожусь — дорога к замку только одна. И даже будучи слабой после жреческих ритуалов, сестра, конечно же, не могла меня оставить.       — Киран! Киран! Кир… ты слышишь меня?       Я хочу ответить ей, что всё в порядке, но слышу только стон — собственный.       — Тише, Кир, тише. Ты уже в Храме, тут лекари. Держись, пожалуйста.       Слышу шепот Элерис, ощущаю ее губы на моих закрытых глазах, прикосновения ее пальцев и ее слез к коже.       Запах цветов и смерти — лекари.       — Ваше величество…       — Я не уйду.       — Как хотите. Мы обработаем рану.       — Насколько всё плохо?       — Не очень хорошо.       Я ощущаю боль, будто кинжал снова и снова проворачивают внутри меня, хотя знаю, что это не так. Элерис рядом, и когда я не чувствую ее прикосновений, то слышу ее голос. И Алавара — его интонации странные, но я не могу понять их сейчас, его я не ощущаю как Элерис.       — Ты можешь помочь. Вылечи его.       — Нет! Я не уверена в стабильности Дара, только не сразу после ритуала. Ты же видел! Я случайно перевернула все эти проклятые курильницы.       — Ты можешь попробовать.       — Нет! Я никогда этого не делала! И не могу, просто не могу рисковать братом.       — Лучше смотреть, как он умирает?       — Он не умрет. Не сегодня.       Кто-то подносит к моим губам чашу, заставляя пить что-то горькое, вязко опутывающее горло и желудок. Я послушно пытаюсь, но меня тут же тошнит, всё снадобье выходит обратно.       — Что…       — Это кинжал, — голос Алавара удивительно ровен. — Он зачарован на Дар, поэтому смог пробить защиту. И магия всё еще действует. Вы не сможете ни усыпить, ни облегчить боль. Ни остановить кровь.       Я ощущаю, что слабею. Чьи-то чужие руки, что ощупывают мое тело и заставляют стонать, когда касаются раны на животе. Мне кажется, я чувствую привкус крови на губах.       Пока всё не прекращается, и я не ощущаю только Элерис рядом. Ее пальцы на моей обнаженной груди, ее губы почти щекочут мое ухо, когда я слышу ее шепот, предназначенный только для меня.       — Кир, помоги мне. Помоги спасти тебя.       Она распахивает свое сознание так, как только может, будто хочет навсегда отбросить собственную личность и слиться со мной. В обычное время мы с Элерис просто всегда… ощущали друг друга. И только раз было нечто подобное: в ночь ее похищения, когда я сам открывался перед ней, чтобы понять, где искать.       Сейчас я не могу мыслить четко, как будто продираюсь сквозь пелену и туман. Но понимаю, чего хочет Элерис. И мы вместе будто ощупываем рану, стягиваем ее края, Элерис хватается за них, а потом мягко касается моего сознания.       — Спи, Кир, спи…       …Я видел Алавара, он сидел в покоях Элерис, в комнате, где она обычно принимает гостей — недалеко валялась незаконченная вышивка, которой, видимо, когда-то занималась королева в компании фрейлин. Сейчас ее мало волновали разноцветные стежки. Элерис нервно ходила по комнате, платье шелестело, когда она мяла его руками, даже не замечая. Алавар сидел глубоко в кресле и наблюдал за королевой почти неподвижно.       — Тебе самой стоит отдохнуть.       Элерис будто не слышала.       — Ему становится хуже. Может, стоило оставить Кирана в Храме?       — Лекари больше ничего не могут сделать. Ты сама говорила, замок надежнее. И я с тобой согласен.       Резко остановившись, Элерис посмотрела на Алавара:       — Сделай что-нибудь. Магией. Магия крови в конце концов!       Алавар едва заметно вздрогнул, но только покачал головой:       — Ни одна магия не может лечить. Совсем. Никак.       Оставив, наконец, платье в покое, Элерис снова начала ходить по комнате.       — Расскажи еще раз про этот кинжал.       Алавар устало прикрыл глаза, как будто повторял уже не раз, но протестовать не стал:       — Зачарованный артефакт. Его магия работает напрямую с Даром, поэтому я тут бессилен. Только ждать, что Дар Кирана сможет сам преодолеть это воздействие. Оно и мешает ему выздороветь, а ране затянуться. Хотя если бы ты не помогла в Храме, Киран уже был мертв.       — Он сам мне помог. А сейчас… я чувствую, он что-то видит, но не могу разделить с ним видения.       — Магия кинжала мешает и в этом. Он зачарован на Дар. Нападавшие отлично знали, с чем придется иметь дело.       Снова остановившись, Элерис прищурила глаза, смотря на светлый прямоугольник окна, но вряд ли его видя.       — Только скажи, что тут может быть замешана Нира Ялавари. И я запру ее в темнице, откуда она выйдет уже без своих кишок.       Алавар помолчал, но потом все-таки покачал головой:       — Мы знаем, что у Мар-Шайала есть маги на его стороне. О Даре Кирана тоже известно. А судя по твоему рассказу, Нире сейчас нет смысла убивать твоего брата.       Он как будто хотел сказать что-то еще, но прервался. От Элерис пауза не укрылась — она слишком давно научилась распознавать интонации и тот момент, когда ей чего-то не договаривают.       Повернувшись к Алавару, она приподняла брови.       — Нира Ялавари ведет себя слишком странно, — медленно сказал маг. — Я ее не люблю, но она далеко не дура. Пожалуй, один из самых умных людей, которых я когда-либо видел. Напористость — не ее конек. Скорее, она бы создала такую ситуацию, что ты была вынуждена пойти на ее условия. Но не так сразу. Ты встречалась с Ялавари после… после ранения Кирана?       Элерис покачала головой.       — Она не говорит, что не причастна, — продолжил Алавар. — Ей это не выгодно, но она молчит. Как будто хочет, чтобы ты так думала. Как будто…       Алавар нахмурился, а потом внезапно сказал:       — Не трогай ее ни в коем случае.       — Что?       — Не трогай Ниру Ялавари. Возможно, именно этого она и пытается добиться.       — Зачем?       — Понятия не имею. И это пугает больше всего. К тому же, у меня с ней свои счеты. Оставь ее мне.       Элерис не ответила. Она подошла к вышивке и взяла пяльцы, задумчиво разглядывая кривые узоры.       — Вряд ли у тебя много времени вышивать, — заметил Алавар.       — Это работа одной из фрейлин. Терпеть не могу вышивку.       Элерис с пренебрежением бросила ткань, и в этот момент в дверь постучали. Алавар вскинул голову, Элерис разрешила войти. В дверях стоял слуга.       — Ваше величество, вас зовут к лорду Кирану.       …Я видел Элерис, она сидела на полу, согнувшись, почти потерявшись в ткани юбки. Ее плечи вздрагивали от рыданий, ладони закрывали лицо. Алавар стоял рядом, растерянный, как будто не зная, что ему делать. Он неловко опустился около Элерис и положил руку ей на плечо. Но она не успокоилась, наоборот, вскинула заплаканное лицо.       — Он бредит! Ему становится только хуже.       — Мы должны подождать…       — Ты говоришь это уже неделю! Но ничего не улучшается.       — Твой брат сильнее, чем кажется.       …Я видел Алавара, он сидел в своей комнате, над столом, где лежал кинжал. И я знал, то самое оружие, которое использовал маг при нападении. На сосредоточенном лице плясали отблески свечей, подчеркивая складку между бровей. Алавар шептал заклинания, вычерчивал знаки над кинжалом, как будто хотел проникнуть сквозь магию и сталь, понять сущность.       Но ничего не выходило.       …Я видел Элерис. Уставшую, растрепанную, с покрасневшими глазами. Она сидела в моей комнате, но я мог видеть только ее и стоявшую перед ней Сильви. В темном лекарском одеянии, девушка смотрела в пол и явно смущалась. Но не отступала.       — У Мертоса есть лекарства, но он еще не пробовал на людях.       — Яд, — ровным голосом сказала Элерис. — Ты предлагаешь испробовать на моем брате яд.       Сильви вскинула голову, но потом тут же опустила.       — Да, лекарство на основе змееголовки, но в малых количествах она не так ядовита. Мертос утверждает, что его снадобье помогает избавляться от чужеродной магии.       — Он не пробовал.       — Но его исследования…       — Хорошо.       Сильви подняла голову, на ее лице отражалось искреннее удивление. А Элерис смотрела куда-то в сторону.       — Лекари ничем не могут помочь, магия кинжала проникла слишком глубоко. Возможно, будь я там раньше, а не приходила в себя после ритуала жрецов… — не закончив, Элерис слегка тряхнула головой. — Киран опускается глубже во тьму. Я знаю, он видит то, что происходит, но теперь даже я не могу до него докричаться.       Она посмотрела в упор на травницу.       — Веди своего Мертоса, пусть несет снадобье. Если оно сможет снять действие магии, я верну Кирана.       Поклонившись, Сильви торопливо вышла, а Элерис снова посмотрела куда-то в сторону, и ее шепот вряд ли предназначался для чужих ушей.       — Что бы не думали наши враги, дети Крандоров куда сильнее, чем кажется.       …Я видел отца. Это он, хотя куда моложе, чем я его запомнил. В своих покоях, там, куда обычно не допускались посторонние. Стоял у окна, соединив руки за спиной, и смотрел в окно. Позади устроился Седрик Сонд, тоже куда моложе, явно уставший, в запыленной одежде, как будто он только что с дороги.       — Как она умерла?       Голос Дакаруса Крандора ровен и безэмоционален. Он слишком давно король, чтобы показывать свои истинные чувства. Даже с другом.       — Быстро, — ответил Седрик. Он явно устал, но не садился в присутствии своего короля.       — Есть вероятность, что тут не замешан Орден?       Седрик Сонд твердо ответил:       — Никакой.       Помолчав, добавил:       — Я видел тело, ваше величество. Маги не хотели, чтобы это выглядело как убийство, леди просто ослаблена родами и умерла от болезни. Но я знаю признаки. Ее отравили магией.       Дакарус кивнул.       — А… мой сын?       — Он жив. И я взял на себя смелость привезти его в замок.       Дакарус наконец-то повернулся к Седрику, нахмурившись.       — Ты уверен, что это хорошая идея? Пока никто не знал о мальчике…       Но Седрик прервал короля резко и бесцеремонно:       — Орден знает. Возможно, его не уничтожили только потому, что он не представляет опасности, и ты сам не привязан к нему так, как к ней.       — Я хотел жениться на ней, — сказал Дракарус. И его тихий голос ничуть не походил на голос властного владыки Менладриса.       — И маги узнали. А у них другие планы. Но мальчишка им не нужен — пока что. Но я знаю, ты себе не простишь, если с ним что-то случится.       — Дети не должны страдать из-за ошибок отцов.       — Но всегда страдают, — пожал плечами Седрик. — У тебя будут и другие дети. И они снова невольно заставят тебя идти против магов. Будь осторожен.       Дакарус усмехнулся:       — Это предчувствие?       — Уверенность.       …Я снова видел отца, но теперь куда старше, почти таким, как его запомнил я сам. Он стоял в поле, оставив охрану из гвардейцев далеко в стороне вместе с лошадьми. Дакарус смотрел… я не сразу понял, что видел себя самого и Элерис со спины. Мы сидели с ней рядом, и сестра наклонилась, о чем-то шепча на ухо, так близко, что наши плечи соприкасались, а ее волосы щекотали мою шею. Когда она отстранилась, Дакарус нахмурился, увидев, как мы держимся за руки.       Я хорошо помнил эти прогулки: отец часто брал нас с Элерис верхом прочь из замка. Мы любили это. Можно было представить, что нет никакого королевства, нет обязанностей и обязательств, есть только мы и небо.       В детстве такие прогулки были частыми, потом их стало меньше. Я уезжал на границу, где нашел применение всем своим навыкам. Но сам хорошо помнил эту прогулку: едва ли не единственную и последнюю втроем, когда я только вернулся. А до смерти отца оставалось не так много времени.       Дакарус нахмурился, увидев наши сцепленные пальцы, в руках он крутил письмо с печатью Ордена. Но потом внезапно улыбнулся и, скомкав бумагу, убрал ее. А под его ногами распускались алые цветы, будто волнами расходясь от наших с Элерис фигур.       Я открыл глаза, и мне казалось, еще чувствовал запах полевых цветов.       — Кир…       Поморгав, я сфокусировал взгляд на бледном, но радостном лице Элерис. Кроме нее в комнате, кажется, никого не было.       — Ох, Кир!..       Она прильнула, прижалась ко мне, доверчиво, как только могла. Я неловко гладил ее по спине, успокаивая. Потом Элерис отстранилась и серьезно сказала:       — Не пугай так больше.       — Постараюсь, — слабо улыбнулся я. — Что… нет, подожди, кажется, я видел тебя и Алавара. Разрозненные куски и видения.       — Знаю. Я чувствовала.       — И раз я очнулся, значит, у тебя и Мертоса получилось.       — Думаешь, стоит его наградить?       — Точно обратить внимание.       — Надеюсь, его снадобье нам больше не понадобится. Но я бы предпочла быть готовой.       Я согласно кивнул и прикрыл глаза, еще ощущая себя слишком усталым для долгих бесед.       — Отдыхай, Кир, тебе надо набраться сил. А я посижу тут.       — Тебе надо заниматься королевством.       — Дела подождут.       Но когда я очнулся в следующий раз, то увидел не Элерис, а Алавара. Он с увлечением вычерчивал какие-то символы над столом, но я не мог видеть, что там лежит. Хотя не удивился, будь это всё тот же кинжал или еще какой артефакт.       Он услышал, как я пошевелился, и тут же поднялся.       — О, Киран! Я пообещал Элерис, что прослежу, чтобы ты поел. Иначе она меня вздернет — и я не хочу проверять решительность королевы.       Я чувствовал себя куда лучше, а тарелка с супом только подняла мне настроение. Алавар тем временем пересказывал замковые сплетни, но как я понял, за те десять дней, что я был без сознания, ничего серьезного не произошло.       — Я хотел поговорить с тобой, — сказал я. Сил на длинные разговоры особенно не было, но и оставлять на потом я не хотел. Слишком важным казалось. — Я говорил с Нирой Ялавари перед тем, как на меня напали. Она поставила твой блок.       Алавар тихо выругался, хотя не удивился. Но я еще не закончил:       — Она призналась в убийстве короля. Мой отец не хотел выполнять планы Ордена, и его убрали. Ты знал об этом?       Он не ответил, но отвел глаза, и это стало красноречивее тысячи слов.       — Ты знал, — прошептал я. — Всё это время.       Алавар наконец посмотрел твердо на меня.       — Это было решением Ниры. Но Орден знал. Кто не знал, тот догадывался. Поэтому потом я решил, что она по какой-то причине решила убить и тебя с Элерис…       — Хватит, — устало сказал я и прикрыл глаза. — Просто уйди.       Я слышал, как он колебался, но все-таки не стал возражать и тихо поднялся. Но я выдохнул только в тот момент, когда тихонько стукнула дверь.       — Киран!       Мне казалось, я задремал всего на минуту, но, когда открыл глаза, за окном уже густились сумерки. А перед мной маячило бледное испуганное лицо сестры. Случилось что-то действительно значительное, если она пришла и разбудила меня.       Ее тонкие пальцы цеплялись за мою руку.       — Киран! Нира Ялавари мертва. Ее зарезали в собственной комнате.