Время падших королей

      Когда дыхание иссякает, тело умирает. Становится пустой плотью, отдающей последнее тепло этому миру. Боги справедливы и возносят дыхание человека в Огненные чертоги. Но боги мудры и оставляют оболочку, чтобы живые могли скорбеть.       Обмажьте мертвецов золотом, чтобы боги могли увидеть их.       Коснитесь в последний раз хладных губ.       Не жалейте мертвецов, но плачьте о них.       Не сохраняйте только тел магов — их дыхания станут самими Огненными чертогами. Сжигайте их тела. И не плачьте о магах.              Я слушал слова Верховного Жреца отстраненно, как будто это вовсе не я стоял среди погребальной процессии. Может быть, еще не осознал, что Нира Ялавари мертва. А может, во мне просто слишком много настойки, которой напичкали лекари. Они протестовали, чтобы я ехал в Храм на церемонию, утверждали, что я недостаточно восстановил силы.       Но я не мог пропустить погребение Верховного Мага. Никак не мог. С ним тянули и так как можно дольше — знаю, на этом настаивала Элерис.       Теперь она стояла передо мной, с идеально прямой спиной и высоко поднятой головой. Когда мы бывали наедине, я любил целовать ее позвонки, от шеи опускаясь ниже. Но сейчас королева была закована в ткань и металлические цепочки, обильно украшавшие платье.       В Храме собрались все. Точнее, в специально отведенном для подобных церемоний внутреннем дворе. Он не мог вместить всех желающих, но я заметил и Джагена с Таль, и Эльдо Руариса, и некоторых министров и вельмож.       По другую от меня сторону от тела стоял Алавар Вейн с непроницаемым выражением лица. Я так и не говорил с ним с тех пор, как пришел в себя, а он подтвердил, что знал о смерти отца больше, чем говорил. Сегодня он надел темный мундир, как и все маги.       За спиной Алавара маячил Сол, бледный, как будто напуганный. С ним я не говорил уже давно, и стоило это исправить.       По центру двора расположилось возвышение с телом Ниры Ялавари. Ее пальцы и виски золотились, а на шее отчетливо виднелся след. Мне еще предстояло расследовать это дело: рядом с покоями не оказалось гвардейцев, которые могли бы видеть убийцу — мне не приходило в голову охранять Верховного Мага.       Таланис Рен читал молитвы, а жрицы распевали песни. Оставаться в вертикальном положении становилось всё сложнее, так что я порадовался, когда тела Ниры Ялавари наконец-то коснулся факел, и оно загорелось.       Последний акт тела мага в этом мире. Вспыхнуть пламенем Огненных чертогов и навсегда уйти в небытие.       Сквозь огонь я видел Алавара и Сола, они оба смотрели на горящее тело.       А потом церемония окончилась, и народ потянулся к выходу. Ко мне подошла Элерис в сопровождении двух гвардейцев, теперь неотступно следовавших за ней.       — Ты в порядке?       — Прекрасно, — отозвался я. — Люблю запах паленой плоти, знаешь ли.       Элерис фыркнула:       — Ее заранее умаслили. И от запаха в том числе.       — Да, знаю.       — Надо поговорить с Таланисом Реном. Подождешь в карете?       — Конечно.       Она ушла, оставив меня тоже в сопровождении гвардейцев: вряд ли кто-то стал бы нападать в Храме, но Элерис так было спокойнее, а мне не хотелось, чтобы меня нашел очередной кинжал — это будет слишком для сестры.       Я в последний раз посмотрел на устремляющееся к небесам пламя от горящего тела и действительно собирался уходить, когда перед глазами поплыло, и я едва удержался на ногах. Но меня вовремя подхватили под руку и отвели к каким-то скамейкам в углу. Только на них я перевел дыхание.       — Вот зачем ты сюда поперся? — проворчал Алавар, усаживаясь рядом.       Я посмотрел на объятый пламенем труп.       — Может, хотел убедиться, что она точно мертва.       — Тогда сделай одолжение и сам тут не рухни.       Я не ответил, потому что знал, на самом деле и я, и Алавар хотели поговорить совсем о другом. Мы молча смотрели на огонь, и я знал, что его отсветы играют на наших лицах.       — Ты ее убил? — спросил я негромко.       — Нет, — ответил Алавар.       И я ему верил.       Мы молча сидели еще какое-то время, пока Алавар не вздохнул:       — Прости, Киран. Я должен был рассказать тебе всё, что знаю о смерти короля.       — Должен был.       — Я не делал этого, потому что мне казалось, правда ничего не изменит.       — Почему же… я бы меньше тебе доверял.       Улыбнувшись, я посмотрел на него и успел заметить замешательство, прежде чем Алавар понял, что я шучу.       — Боялся, что, зная правду, Элерис возненавидит магов и начнет уничтожать Орден. Или просто убьет Ниру.       — Тогда ты бы еще давно стал Верховным Магом.       — Я не хотел этого таким образом. Планировал честно одолеть Ниру.       — Поэтому я не сомневался, что не ты прирезал эту стерву.       Алавар хмыкнул и снова перевел взгляд на огонь.       — Сегодня? — спросил я. — В Доме Магов в Тарне пройдет церемония. Ты станешь Верховным магом.       — Да. Утром сжигаем предыдущего, вечером назначаем нового. Так заведено в Ордене.       Я знал, что Нира Ялавари не жила в столице, но до нее Верховные Маги предпочитали большую и удобную резиденцию Тарна.       — Ты же не собираешься там быть? — нахмурился Алавар.       — Ну, это вроде бы не закрытая церемония Ордена.       — Если ты еще будешь держаться на ногах. — Алавар помолчал, как будто что-то обдумывал. — Поезжайте с Элерис сразу туда. Отдохните до вечера. Там надежная магическая защита. И гвардейцев возьмите.       — Маги не позволяют гвардейцам или другим воинам приходить к себе.       — Сегодня можно.       — Спасибо.       — После того как я стану Магом, начнем поиски убийцы. Интересно знать, кто прирезал Ниру.       Я кивнул. Пока что расследование казалось мне далеким, а вот перспектива не ездить туда-сюда, а сразу направиться в Дом Магов, очень привлекала.       Мы смотрели на угасающий огонь от тела Ниры Ялавари, и я внезапно спросил:       — Вас так и учат? Что люди после смерти попадают в Огненные чертоги — все, кроме магов?       — Маги сами становятся чертогами.       — Мы знаем, под этим подразумевается, что они просто исчезают.       Алавар задумчиво кивнул:       — Да, нас учат именно так. Чтобы маги аккуратнее относились к силе и не рисковали зря.       Сжигайте их тела. И не плачьте о магах.       — Ты тоже думаешь, по тебе не будут плакать? — спросил я.       — А ты веришь в эту религиозную чушь, Киран?       — Не очень.       — Вот и ответ.       Храм — это белый, золото и цветы.       Дом Магов — это черный, серебро и металл.       Но если в Храм легко пускают публику, то попасть в обитель Ордена куда сложнее. Принцессой я бывала здесь всего раз или два, да и теперь поднимаюсь по каменным лестницам с необычным ощущением, что я тут гостья, а не королева.       Орден всегда располагается с размахом, вот и это здание, сердце магов всего Менладриса, мощное, как крепость. Но толстые стены защищают вовсе не от мира вокруг — они берегут Тарн от самих магов и их экспериментов, которые порой весьма опасны.       Я стараюсь не смотреть на статуи немыслимых существ: высеченные из камня, они украшают вход и галереи. Здесь нет гобеленов и факелов, я знаю, вечерами светятся сами стены. А вокруг одной из запертых дверей замечаю темное, будто бы обожженное пятно.       Алавар коротко отдает распоряжения и проводит нас с братом в одну из комнат для отдыха. Киран, конечно же, не показывает этого, но я знаю, он устал, церемония погребения Ниры Ялавари утомила его, еще совсем не оправившегося от раны.       Он не возражает, когда я помогаю ему раздеться, ныряет в постель и почти сразу засыпает, а я еще долго сижу рядом, перебирая пальцами его волосы.       После того ритуала в Храме я тоже ощущаю внутри Дар, его биение сродни биению сердца — и я также не могу им управлять. Мы с Кираном никогда не думали об этом, но мне кажется, его Дар сильнее моего. Или это изящная насмешка богов: Клинок умеет лечить и видеть то, что случится, а королева в силах только убивать.       Я чувствую эту власть на кончиках пальцев. Понимаю, если спустить Дар с цепи, то я смогу останавливать сердца и разрывать людей изнутри, не прикасаясь. Но нужно ли мне это? Или будет только мешать?       И я боюсь за Кирана. Мы можем противостоять внешним угрозам, уничтожить врагов и никто больше не посмеет поднять кинжал. Но как справиться с тем, что внутри нас самих?       Я хорошо помню мать. Помню, как постепенно она становилась безумнее, по мере того, как видения захватывали ее — как ее захватывал Дар. Со временем она перестала отличать настоящее от тех вероятностей, что оставались перед ее глазами. Из-за этого она умерла, я знаю.       И каждый раз, когда Киран говорит о видениях или о том, как Дар позволяет ему сражаться, я стараюсь сохранить лицо, закрыть разум, чтобы брат не ощущал моих эмоций. Но каждый раз меня сковывает страх.       Что если однажды Дар захватит и его?       Мне остается только верить в силу Кирана — и в то, что он всегда будет способен услышать меня и вернуться.       Но пока я оставляю его спать и в сопровождении чеканящих шаг гвардейцев иду во внутренний двор Дома Магов. До вечера еще есть время, а мне стоит заняться государственными делами — и поблагодарить Алавара, что он любезно позволяет провести встречу здесь, а не возвращаться в замок. Хотя подозреваю, он просто не упускает возможность лишний раз произвести впечатление на иностранных гостей.       Двор мал и со всех сторон окружен стенами Дома Магов. С карнизов пялятся каменные статуи неведомых существ с черными обсидиановыми глазами и с когтями, покрытыми серебром.       Но беседка посреди двора — сплошь изогнутый металл, увитый густо-зелеными растениями. Когда я захожу внутрь, мне навстречу поднимается человек.       — Ваше величество.       Илдан Илесар почтительно кланяется, хотя я ничуть не верю этому лису. Высокий, темноволосый и смуглокожий, он истинный сын своей родной страны, Канлакара. Он посол в Тарне слишком давно, но из его речи так и не изгладился южный акцент, а из манер некая плавность, несвойственная нашим вельможам. Хотя он в менладрисских одеждах и только ярко-оранжевая перевязь через грудь указывает на его статус посла и истинный дом — жаркий Канлакар.       — Мне доложили, вы настаиваете на встрече, господин Илесар.       — Это так, госпожа. Я рад, что вы быстро откликнулись на мою просьбу.       Но я замечаю его взгляд на стальные прутья беседки, больше похожие на клетку. И он точно видит гвардейцев, застывших у входа. Могу поспорить, Илдан Илесар готов встретиться где угодно, только не в Доме Магов, но он не вправе диктовать условия.       — Присядем?       Зато как посол он вправе предлагать даже королеве стать равной. Но я качаю головой: нет, мой дорогой посол, я стою и не дам присесть тебе. Потому что мы не равны и никогда не будем равны.       — Прощу простить меня, господин Илесар, я бы предпочла перейти к делу, которое вы хотели обсудить.       — Как пожелаете, ваше величество.       В беседке небольшой столик, на котором лежат канлакарские фрукты и вино в графине. Судя по светлому цвету напитка, тоже южное. Илдан Илесар жестом указывает на столик, но я снова качаю головой. Отчасти еще помню, как опоили брата. Отчасти хочу свежую голову.       Пожав плечами, Илдан Илесар наливает себе и, пригубив вино, начинает.       — Ваше величество, вы знаете, что многие годы между нашими государствами соблюдался мир.       — Хрупкий и неустойчивый.       — Вы о стычках на границе? О да, наше государство не меньше Менладриса, в нем проживают разные народы, и некоторые из них весьма воинственны. К сожалению, они считали, что рубежи — отличная возможность проверить боевое искусство.       Я знаю, что посол лжет, а он отлично понимает, что я знаю. Стычки на границе с Канлакаром шли десятилетия, прощупывание слабых мест, несколько лет назад отец и Кирана отправлял туда. Еще мой дед отвоевал удобный выход к морю, а Канлакар не мог этого забыть. Хотя противостояние наших государств насчитывало много десятилетий, и в истории случалось всякое.       — Но я уверена, господин посол, вы позвали меня не обсуждать мелкие стычки на границе.       — Разумеется, нет, ваше величество. Мирные договоры заключались с вашим отцом, его величеством Дакарусом Крандором. И мой господин не был против подтвердить их с вами, но ждал.       Вот оно, посол Илесар получил отмашку от своего короля. Наверняка владыка Канлакара будет ставить условия.       — Мой господин узнал о смерти Ниры Ялавари, Верховного Мага вашего Ордена.       Я держу себя в руках, но внутренне удивляюсь: с какой стати послу вспоминать Ниру? Илдан Илесар продолжает:       — Возможно, вы забыли, ваше величество, но Орден в моей стране силен и могущественен, ни одно решение владыка не примет, не посоветовавшись с мудрейшими из магов.       Я киваю. Мне хочется сказать, что маги Канлакара слабее и давно настолько вплавились в политику, что многие короли просто становились их марионетками. Я не знаю нынешнего владыку, но слышала, что он молод и не любит обязательства. А делами больше заправляет его жена и советники. И маги.       — Мой владыка, — медленно, привычно растягивая гласные, продолжает Илдан Илесар, — был очень расстроен, что в королевском замке убили главу Ордена.       Владыка? Или ваши маги?       — Мой король считает непозволительным, когда власть вмешивается в дела магов таким варварским способом. Мой король полагает, что ваши методы не очень хороши.       — Ваш король полагает, корона убила Ниру Ялавари?       — Но она ведь умерла в замке, насильственным способом и без вмешательства магов.       И тут я наконец-то понимаю, к чему клонит Илдан Илесар, продолжая тонко улыбаться и болтать вино в бокале. И проклинаю себя за недальновидность: стоило оговориться с Алаваром, стоило либо сразу найти убийцу, либо представить смерть Ниры как магический поединок. Стоило…       — Мой король, — продолжает Илдан Илесар, — не считает возможным продлевать мирные договоры с варварским государством.       — Канлакар объявляет войну? — холодно интересуюсь я.       — Почему же войну? Не надо громких заявлений, ваше величество. Канлакар только считает ваши действия неразумными. И вероятно, поддержит того, кто также ратует за мир и процветание, как сам король Канлакара.       Я вижу, как несмотря на спокойный тон, взгляд Илесара то и дело возвращается к гвардейцам. Он знает, что я не могу уничтожить мирного посла… но в то же время не уверен в этом.       — Передайте вашему господину, что я открыта для переговоров, — отвечаю я и выхожу из беседки.       Но понимаю, что переговоров не будет. Понимаю, что значит этот разговор: Канлакар поддержит Мар-Шайала, уничтожит королеву с Даром, а дальше посадит на трон свою марионетку. Уртар Мар-Шайал жестоко ошибся, заручившись поддержкой таких союзников: при победе он и сам не проживет долго.       Но возможно, Уртару Мар-Шайалу не оставили выбора. Я готова поклясться, что Нира Ялавари знала обо всем и договорилась с канлакарским Орденом. Ее смерть и формальный повод для Канлакара давно стали вопросом времени, и мне самой, и Уртару Мар-Шайалу просто навязали новые правила игры.       Я застегивал многочисленные пуговицы парадного мундира, когда в комнату ворвалась Элерис, почувствовав, что я проснулся.       — Ты уже знаешь?       — В общих чертах, — я кивнул. — Если, конечно, я действительно ощущал твою встречу с канлакарским послом, и это не было сном.       — Нет. Вот же крыса!       Я не сомневался, что спал достаточно долго, и после встречи прошло время. Но Элерис явно не могла успокоиться. Она ходила по комнате, пока я заканчивал с пуговицами, а потом просто остановилась.       — Что нам делать, Киран?       И я понял, что Элерис не злится, она в ужасе. Смотря на меня огромными испуганными глазами, она совсем не походила на властную королеву большого государства — но вокруг не было никого, кроме меня, никого, перед кем ей нужно держать лицо.       Плюнув на последние непослушные пуговицы, я подошел к Элерис и обнял ее, чувствуя, как она доверчиво прижимается, прячет лицо у меня на груди. Сейчас ей не требовался план действий, рассуждения о причинах и следствиях. Для всего этого будет время позже, в шумных кабинетах с министрами и Домами.       Но пока здесь только мы и шепоты перемен. И всё, что оставалось в моей власти — это обнимать Элерис.       Она отстранилась первой:       — Давай помогу.       И ее длинные пальцы проворно застегнули последние пуговицы парадного мундира.       — Мне тоже надо переодеться к церемонии. Поможешь?       — Конечно.       Платье уже принесли в другую комнату, и Элерис быстренько выгнала из нее всех слуг. Она оставалась задумчива, и мне не требовалось ощущать ее эмоции, я знал, о чем она думает.       — Нира Ялавари хотела, чтобы ее убили, — сказал я.       Элерис вздрогнула — то ли от слов, то ли от холода, оставшись в одном нижнем платье.       — И она не хотела, чтобы ее убил маг, — продолжал я. — Она провоцировала тебя, провоцировала меня и любую ситуацию пыталась повернуть в свою сторону. Чтобы корона ее уничтожила.       — Не маг.       — Нет, — я начал шнуровать корсет, — маг не имел бы смысла. Я уверен, она договорилась с канлакарским Орденом. Тому был нужен повод, чтобы король мог вмешаться. То, что Нира умерла, будучи в королевском замке — достаточно весомо, чтобы обвинить нас.       Элерис не могла понять:       — Но почему? Почему Нира так хотела умереть? Она что, была неизлечимо больна? Нечего терять?       — Возможно. Или Алавар не самоуверенный петух, а действительно сильный маг, который смог бы ее одолеть. Она торопилась, пока Алавар не бросил ей вызов. И знала, что тогда либо умрет, либо не будет больше главой Ордена.       — Но Алавар мог и без того убить ее, когда узнал, что она поставила блок… Нира рисковала.       — Вовсе нет. Она знала Алавара получше, чем мы. Он бы дождался восстановления сил и бросил ей вызов. Но победил бы магией, никак иначе. А Ниру и Канлакар это не устраивало.       — Кто же ее убил?       Она не могла читать мыслей, но уж точно легко ощущала настроение. И повернулась, строго смотря на меня:       — Ты знаешь!       — Я видел, — не стал отрицать. — Пока спал.       — И ты так спокоен!       — Посол Канлакара уже сделал заявление и не отзовет его. А убийство Ниры не было запланированным… считай это случайностью.       — Вот еще!       — Эли, пожалуйста, повернись и дай зашнуровать. Об убийстве Ниры поговорим после церемонии.       Она не стала возражать, но все-таки повернулась, позволяя мне закончить с корсетом.       — Что нам делать с Мар-Шайалом? — спросила Элерис.       — Он всё еще игнорирует твои просьбы о переговорах? Самое время попытаться снова. Он никогда не был дураком, возможно, поймет, что у нас общий враг. Вряд ли он хочет, чтобы его использовал Канлакар.       — Киран, он был достаточным дураком, чтобы посягнуть на трон, похитить меня, желать убить тебя… он может решить, что поддержка Канлакара ему на руку. А мы окажемся зажаты меж двух армий.       — Тогда и подумаем.       Она вздохнула, оправила юбку.       — А сейчас, Эли, нас ожидает церемония. Давай порадуемся, что Верховный Маг на нашей стороне.       По крайней мере, это не замок, где нужно соблюдать сотни условностей. Поэтому сестра улыбнулась и взяла меня под руку, и в сопровождении гвардейцев, вместе мы последовали длинными каменными галереями в большой зал.       Его заполняло ровное сияние и множество народу. Я узнал некоторых дворян, министров, нескольких аристократов Домов. Но главное, я видел представителей Орденов других стран. Скользил взглядом по чужим приглашенным магам и думал, они успели так быстро явиться? Хотя наверняка нет, скорее всего, гостили здесь.       Были тут и маги Канлакара с яркими оранжевыми лентами — цвет их страны. Знали они, что планирует их Орден? Мой взгляд невольно метнулся к магам других государств. Не планируют ли они своих интриг?       Увы, и я, и Эли оказались к ним совершенно не подготовлены. Как дети, которых внезапно выбросили в большой мир, а мы о нем и понятия не имели.       Я хотел встать за спиной Элерис, но она удержала мою руку:       — Останься рядом. Ты же Клинок Менладриса. А тут не замок, где королева обязана быть в одиночестве.       И я остался. Мы бок о бок смотрели длинную и местами нудную церемонию, в течение которой Алавар произносил клятвы и церемониальные заклинания, вспыхивали разноцветные огни, вызванные магией, и старейшины нараспев произносили слова и скрепляли печати.       В какой-то момент ко мне протиснулся Сол Лиссири, наш юный придворный маг, как будто хотел сказать что-то очень важное, никак не терпящее до завтра.       Когда я посмотрел на него, Сол серьезно прошептал:       — Моя верность принадлежит королевскому Дому, лорд Киран… и вам. Вы спасли меня.       Я только кивнул. А потом неожиданно сказал:       — Я знаю, что ты сделал. Я видел.       Под магическими вспышками разных цветов я все-таки увидел, как изменилось лицо Сола Лиссири. Но потом он нахмурился, как будто ни о чем не жалел:       — Вы спасли меня. А она хотела уничтожить вас и королеву. Лорд Вейн будет куда лучшим Верховным Магом.       Я не ответил, оставляя это на совести Сола и богов.       Но перед глазами еще стояло удивленное и ошарашенное лицо Сола Лиссири с окровавленным кинжалом в руках. И тело ненавистной ему Ниры Ялавари у ног.