Загляни страху в глаза

Первые солнечные лучи коснулись кожи век, и я открыла глаза. Обнаружив себя лежащей напротив мирно спящего Бён Бэкхёна, я вспомнила прошедшую ночь. Внутри разлились тепло и нежность, и мои губы расплылись в широкой улыбке. Бэкхён умиротворённо спал, как всегда держа меня за руку. Залюбовавшись его выражением лица во сне, я потеряла счёт времени. Просто лежала и смотрела на это милое доброе существо, что привнесло столько красок в мою серую жизнь. Я аккуратно провела подушечкой указательного пальца по пушистым ресницам, на которых переливались и играли яркие лучи солнца. Бэк поёжился и медленно открыл глаза, после чего я резко убрала руку. Бэкхён улыбнулся, посмотрев на меня, и снова закрыл глаза, будто разрешая делать с ним всё, что угодно. Я запустила пальцы в его мягкие волосы и погладила по голове. Проводя ладонями по густым прядкам волос, я словно успокаивала Бэка, передавая ему веру в то, что всё у нас будет хорошо. Не открывая глаз, он придвинулся ко мне поближе, без слов прося обнять его. Я тихонько хихикнула и заключила Бэкхёна в свои объятия как маленького ребёнка. Нам не нужны были слова «я тебя люблю», « я без тебя жить не могу», или «ты моё всё». Просто действиями, взглядами, прикосновениями мы показывали друг другу те чувства, что жили внутри наших сердец, бьющихся в унисон. Зачем нужны слова, если без них всё и так понятно? Немного позже, когда мы уже встали и, расправившись с утренними делами, сидели на кухне, болтали и пили кофе, Бэкхён с серьёзностью, и в то же время, неловкостью во взгляде, внезапно спросил меня: — Риса… Почему я? — Что, прости? В смысле? — Почему ты выбрала меня? Ну… — он немного замялся, взвешивая, стоит ли продолжать этот разговор. Видимо решив продолжить, Бэк добавил. — Ты такая умная, красивая, успешная, добрая… Наверняка у тебя есть поклонники. На работе, например. Тогда… Почему ты не выбрала какого-нибудь общительного красавца? Почему возилась со мной всё это время? И продолжаешь оставаться на моей стороне… — я улыбнулась и ответила вопросом на вопрос. — Бэк, тогда скажи мне… Вот представь, что ты студент старшей школы. Весь такой красавчик из себя, любимчик и душа компании. А рядом с тобой сидит мальчик-отличник, совсем неприметный, серый мышонок, которого никто не замечает. А ещё он полненький, и носит очки. С ним никто не общается, считая его неинтересным. Вот ты бы заговорил с ним? Подружился бы? — Ну, всё зависит от человека… Если он интересный, то почему бы и нет… — А как ты узнаешь, какой он? Ты ведь никогда не разговаривал с ним до этого. Как ты по внешнему виду можешь определить характер его внутреннего мира? — Но можно начать разговор как раз для того, чтобы узнать это… — Правильно. Если показать, что тебе интересно его слушать, что он для тебя не пустое место, можно открыть для себя целый мир, закрытый от всех, но такой богатый и яркий. Просто этому человеку нужен толчок, чтобы он раскрылся. Знаешь, зачастую неприметные ребята из школы через года становятся яркими, заслуживающими внимания, хотя одноклассники в их сторону не смотрели даже. А всё почему? Потому что они нашли людей, которые помогли им раскрыться. Такова уж человеческая натура, — мы смотрим на внешность, не обращая внимания на внутренний мир. А подбирая себе пару, хотим быть на всём готовом: чтобы человек уже был красивым, с ухоженной кожей и хорошей фигурой. Но мы не учитываем то, что любящий человек готов горы свернуть. Если поделиться своим теплом с такими людьми, как тот отличник, уверяю тебя, они изменятся в лучшую сторону. Они станут по-другому выглядеть, начнут по-другому вести себя; они захотят стать лучше для человека, которого любят. Неужели не интересно наблюдать за тем, как меняется человек ради тебя; как он старается, чтобы выглядеть достойным рядом с тобой? Неужели не интересно, на что способен такой человек? То же самое и с нами… Я не смотрела на внешние характеристики. Мне понравилась твоя душа, и стало интересно, что бы случилось, если бы я смогла подарить тебе тёплые чувства. Теперь я вижу, как ты стараешься, какие делаешь успехи. Я не стремилась получить готовое… Я хотела сама сделать для себя идеального мужчину. Думаю, у меня это получается… — Вааа… Вот слушаю тебя и удивляюсь, откуда столько терпения и выдержки? — Бэк, это не «терпение»… Это то, что я чувствую… Вот и всё… Прошло больше месяца, и Бэкхён продолжал своё лечение. Постоянные гипнозы и психотерапии выматывали, но он держался молодцом и старался изо всех сил. Его брат Бэкбом был доволен результатами. Потихоньку Бэкхён начал брать в руки скрипку и играть для меня мелодии, что с помощью струн и смычка выливались из его сердца. Так, тёплыми вечерами, мы поднимались на крышу дома, и прекрасный скрипач дарил мне незабываемые моменты в жизни. Поначалу было тяжело: я никак не могла заставить его сыграть мне что-нибудь. Насильно всучая Бэкхёну инструмент, я садилась напротив него и ждала, что он им воспользуется. Но этого не происходило: Бэк всё ещё не мог перебороть свой страх, свою неуверенность. Его руки начинали дрожать, а взгляд становился пустым. И всё же, постепенно Бэк, понемногу справляясь с болью, зажимал подбородком скрипку, брал смычок и с помощью инструмента порождал неуверенные мелодии. Слушала Бэкхёна только я, поэтому ему было спокойно: он был готов играть лишь для меня. Теперь некоторые наши совместные вечера мы посвящали борьбе со страхом и наслаждению музыкой. Бэкхён потихоньку раскрывался как личность, как артист. Пусть, пока его сценой была крыша или квартира, но я уже видела, что совсем скоро он смог бы выступать в концертном зале, перед тысячами зрителей, ведь именно об этом он мечтал раньше. Я всем сердцем желала, чтобы его мечта сбылась.

***

В один из выходных дней с утра раздался звонок. Увидев, что это звонил Бэкхён, я расплылась в улыбке и подняла трубку. — Доброе утро, — послышался его голос на другом конце связи. — Как спалось? — Доброе утро, Бэк. Отлично! Сегодня проводим день вместе? — Да, я… Как раз хотел тебе сказать, — в голосе я уловила едва заметную дрожь.— Сегодня мне нужно будет серьёзно с тобой поговорить. Но сначала я хочу кое-что сделать… Я сейчас в городе. Давай встретимся вечером? — Что-то серьёзное? — Нет, пустяки. Просто будь вечером дома, пожалуйста. Я обязательно приду. Обещаю. Разговор прервался. Что-то сильно взволновало меня. Голос Бэкхёна был слишком серьёзным, но при этом я чувствовала, как подрагивали его губы, как тряслись плечи. Мне не понравилось всё это: казалось, что может случиться что-то нехорошее. Зачем Бэк поехал в город? Он сказал «обещаю», он словно говорил это самому себе; было такое ощущение, что он не был уверен, успеет ли вернуться к вечеру. И меня сильно тревожило, почему Бэкхён так сделал. На сердце было неспокойно, и я мерила шагами комнату, пытаясь разобраться в нахлынувших на меня чувствах. Не придя ни к чему конкретному, я просто смирилась и решила дождаться вечера: он обязательно всё расскажет, думалось мне. Я ждала его, пытаясь не думать о плохом и занимая себя домашними делами. И всё же тревога нахлынула с новой силой, когда вечером, набрав номер Бэкхёна, я услышала злосчастное «аппарат абонента выключен». Я звонила снова и снова, но результат был тем же: с другой стороны меня встречала лишь запись диспетчера. Время шло, а Бэкхён всё не возвращался. «Я обязательно приду. Обещаю.» — прокручивалось в моей голове. Но с каждой минутой я понемногу теряла надежду на это. Не потому что не доверяла Бэку, а потому что боялась, что с ним могло что-то случиться. Прямо сейчас хотелось собраться и побежать его искать, только вот где… В мыслях возникало «обещаю» Бэкхёна… А вдруг я подведу его, если не дождусь? Терзания и навязчивые догадки путались в сознании, и мне было тяжело мыслить здраво. И всё же, взяв себя в руки, я снова взяла телефон и набрала номер. Раздались гудки, и я с облегчением ожидала, что Бэк поднимет трубку. Но… — Алло? — Это был не его голос. Трубку поднял какой-то незнакомый мне мужчина. И, кажется, он был очень взволнован. Я замерла на месте. Мне стало страшно, и я неуверенно заговорила с ним. — Извините, но… Кто Вы? — Я охранник в Доме культуры. Здесь… Тот, кому вы звоните, сейчас без сознания! Я вызвал скорую помощь, не понимаю, что происходит! Он не приходит в себя, сколько бы я не старался! Телефон выпал из ладони, и я просто стояла как вкопанная, потому что моё тело онемело. Ноги стали ватными, а колени подкосились. Дрожащими руками я подняла с пола телефон и приложила его к уху, там всё ещё кричал незнакомец: — … девушка, девушка!!! Вы в порядке? — Вы можете сказать мне, в какую больницу отвезут парня? — Только и смогла произнести я дрожащим голосом. — Вот, врачи уже приехали! Не волнуйтесь, уверен, всё будет хорошо! Они говорят, что его везут в центральную больницу, поезжайте туда! — Спасибо Вам большое… Я не забуду о Вашей помощи. Кое-как вытерев слёзы и собравшись с мыслями, я быстро захватила нужные вещи и выбежала из квартиры. На бегу меня посетила мысль о том, что нужно было позвонить Бён Бэкбому, что я сразу и сделала. Потому что в одиночку мне было бы трудно справиться со всем этим. Поймав такси и быстро доехав до больницы, я подбежала к регистрационной и спросила о номере палаты, в которой должен был находиться Бён Бэкхён. В тот момент все мои мысли крутились только около того момента, когда я увижу его. До сих пор оставалось непонятным то, что всё-таки произошло на самом деле. Я даже не спросила охранника об обстоятельствах и причине случившегося. Но мне не хотелось об этом думать. Тогда я больше всего на свете желала увидеть лицо Бэка, убедиться в том, что он жив. А там… Я была уверена, что мы могли преодолеть всё. Вместе. Я спросила у врача, можно ли навестить пациента, однако тот отрицательно покачал головой. Напряжение всё нарастало, поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как сидеть в коридоре и ждать… Ждать разрешения увидеться с любимым, ждать приезда его брата, ждать результатов. В тот момент мне просто нужно было запастись терпением и выдержать всё это. Пугала неизвестность. Ведь я даже не знала, из-за чего Бэкхён потерял сознание. Поэтому не представляла, о чём думать. Прошло достаточно времени, и наконец приехал Бэкбом; мы вместе подошли в к врачу. Так как брат Бэкхёна был знаком с ним, тот ввёл нас обоих в курс дела: — У Вашего брата произошла паническая атака. Причём сильная. Он потерял сознание, но нам всё же удалось восстановить работу мозга. Так что сейчас Ваш брат просто спит. Ему нужен покой, а также помощь психиатра, потому что на данный его психологическое состояние нестабильно. Я знаю, что Вы сами занимаетесь лечением Бэкхёна, так что с этим, думаю, проблем не будет. Но это не всё… — он сделал длительную паузу, во время которой я успела сто раз провалиться сквозь землю из-за всей этой неизвестности. — У него на руках ожоги… В Дом культуры приехала полиция, и сейчас там разбираются в произошедшем. Моё тело словно током ударило. Ожоги? Какие ожоги? Какая полиция? Почему Бэкхён… Вопросов стало ещё больше, и на них не находилось ответов. Но, заметив выражение лица Бэкбома, я поняла, что он обо всём догадался. Только вот мне была неизвестна эта информация. Бэкхён ведь до сих пор не рассказал об истоках своей болезни. Меня расстраивало то, что я ничего не понимала; сводило с ума то, что я даже не знала, чем могла помочь. Наконец-то врач разрешил зайти в палату Бэкхёна, и моё сердце замерло в ожидании. Вот он, мой Бён Бэкхён, лежал на больничной койке. Его глаза были закрыты, а обе руки перебинтованы. Я подошла к нему и аккуратно прикоснулась к его пальцам на руке. Как так получилось? Глаза наполнились слезами, но я всеми силами сдерживалась, чтобы не заплакать. Я должна была быть сильной, чтобы не подвести Бэкхёна. Мне нужно было сохранять здравый ум, иначе, мы оба могли сдаться. Он нуждался в моей помощи, в моей поддержке, поэтому никак нельзя было опускать руки и давать слабину. Пусть из нас двоих я буду сильной, буду защищать Бэка, думала я. Многие девушки хотят быть защищёнными, хотят чувствовать себя слабыми и хрупкими в заботливых мужских руках. Но с нами всё было иначе: я сама хотела этого. В наших отношениях я была якорем для Бэкхёна; его опорой и поддержкой. Мне хотелось стать для него сильной женщиной, той, что могла бы воплотить его мечты в реальность. Я присела на кресло, стоявшее рядом с кроватью, на которой лежал Бэкхён и, снова аккуратно обхватив ладонями его руку, наблюдала за тем, как он спал. Бён Бэкбом молча сел рядом и уставился в пол, словно обдумывая что-то; однако, спустя несколько минут, подняв глаза на брата, заговорил: — Дурак… Зачем ты это сделал? — Я вопросительно посмотрела на него. — Что… сделал? — Риса, как Вы думаете, что произошло сегодня? — Я даже не знаю, о чём думать. — Этот дурак поджёг концертный зал. А я ещё больший дурак, раз вскользь упомянул о том, что если бы он пережил снова ту ситуацию, что произошла десять лет назад, то смог бы быстрее восстановить своё психологическое состояние. — Я не могла поверить своим ушам: неужели Бэкхён сам устроил поджог? — Что вы имеете ввиду? Я Вас не понимаю… — На самом деле, он легко отделался. То же мне заговорщик. Не умеет он наносить такой масштабный вред. Сигнализация тут же сработала, и возгорание удалось остановить. Однако… Думаю, что почти сразу у Бэка началась паническая атака, и он потерял сознание. — Но зачем ему нужно было делать это? — Вы хотели узнать, что произошло тогда, десять лет назад… Бэкбом не успел договорить, потому что рука Бэкхёна внезапно дрогнула. Я резко повернула голову к нему, и моё сердце начало бешено отмерять удары в груди. Наконец-то он очнулся! Бэк медленно открыл глаза, и, посмотрев на меня печальными глазами, тихо проговорил: — Я сам тебе всё расскажу… Я хотел… Как раз сегодня. Я обещал тебе, что приду, но не смог… Прости меня. Как бы я ни хотела казаться сильной, мне не удалось сдержать эмоций. Зная о том, что Бэкхён был слаб и ещё не восстановился, я всё равно расплакалась и кинулась ему на шею. Несколько минут я, уткнувшись в его плечо рыдала и всхлипывала, ругая за то, что заставил меня волноваться. А Бэкхён просто гладил меня по голове, дожидаясь, пока я не выплесну все эмоции. Когда этот момент наконец наступил, я вытерла слёзы и уставилась на Бэкхёна. Тот продолжил: — Риса, я собирался сегодня рассказать тебе о том, что случилось в тот день. Но мне очень хотелось кое-что сделать сначала. Брат говорил, что если человек с психическим расстройством переживёт самые болезненные моменты снова, то сможет быстрее вылечиться. Я хотел сделать это ради тебя: хотел попробовать пережить ещё раз всё это. Но не справился, переоценил свои силы. Я просто трус, ведь мой организм решил включить защитную реакцию, чтобы не видеть этого снова. Помню только, что, кое-как преодолевая страх, поднялся на сцену. Смочил ткань керосином и поджёг её, и, естественно, огонь обжёг мои руки. А потом бросил горящий кусок ткани в зал. Всё загорелось, и передо мной развернулась картина десятилетней давности. Зал был пустым, но я отчётливо слышал крики из прошлого. Тогда, на школьном концерте, случилось то же самое. Произошло возгорание этажом выше, а сигнализация не сработала. Я стоял на сцене и исполнял произведение Брамса «Скерцо»… Как сейчас помню… Начался сильный пожар, а запасной выход находился как раз за сценой. Я стоял в ступоре, растерявшись и не зная, что делать дальше. Передо мной развернулась ужасающая картина: вместо того, чтобы организованно эвакуироваться, все паниковали и разбегались кто куда. Учителя старались вывести из здания детей помладше. Сцену от зала отрезало огнём, и языки пламени всё приближались ко мне. Сквозь эту горячую огненную пелену я мог разглядеть, как эти самые языки пожирали учеников, учителей. Я просто закричал от страха. Все, кто бы за кулисами и рядом со сценой, пытались эвакуировать тех, кто сидел в зале. И я ничего не смог сделать, никому не смог помочь… Помню, что меня подхватили и вынесли на улицу буквально на руках. Что было дальше, ты знаешь. Эти крики и эти картины преследовали меня в кошмарах. На сцену я больше не поднимался… — Бэк… Бэкхён, рассказывая это, весь трясся; всё его тело дрожало. Он словно перенёсся в прошлое, где было так больно, страшно и одиноко. Из моих глаз снова полились слёзы. Я ещё крепче обняла Бэка и опять расплакалась. Это почти переходило в истерику, что мне обычно было не свойственно. Теперь я знала, что именно пережил Бэкхён десять лет назад. Это было слишком жестоко для маленького светлого человечка, который мечтал, любил и был любимым. Я не понимала, как он вообще нашёл в себе силы жить дальше после того, что увидел. И всё же, с того момента я почувствовала, что наконец-то Бэкхён открылся мне, и теперь, разделяя эту боль вместе с ним, я могла бы помочь ему жить по-новому, без страхов и плохих воспоминаний.