Загляни страху в глаза

Я сидел на больничной койке и наблюдал за тем, как она плакала… Из-за меня… Снова я побеспокоил её, сделал больно, совсем не думая о чувствах близкого человека. Мне хотелось быть в глазах этой девушки героем, самостоятельно справившимся с внутренними страхами. Только вот я не учёл одной важной вещи: с того момента, как она появилась в моей жизни, я ничего не мог сделать в одиночку. Без неё я был пустым местом, ни на что не способным. Мне стало понятно, что, если вдруг эта девушка исчезнет, я потеряю смысл жизни, потеряю себя, и уже точно не смогу выкарабкаться из этой бездны. «На самом деле, я бесполезное и никому не нужное существо. Тот, кто приносит боль и страдания. Но она… Чувствую, что нужен ей… Не знаю, как так получилось, ведь я не заслуживаю такого счастья. Поэтому ради неё я должен постараться, сделать всё возможное, чтобы она была счастлива… Во мне просыпается чувство собственничества: Риса моя, и никому я её не отдам. Однако, чтобы принести ей счастье, а не страдания, я должен постараться… Риса… Если ты ещё немного подождёшь, обещаю, что позже мы поменяемся ролями: я буду защищать и оберегать тебя; я стану твоей крепостью, а не наоборот.» Такие мысли посещали меня в больничной палате, когда я видел её заплаканное лицо. И я пообещал себе, что Риса проливала слёзы из-за меня в последний раз. Она подняла на меня взгляд, полный сожаления, и протянула ко мне дрожащие руки. Риса ласково обняла меня, и сразу стало так тепло и умиротворенно на душе. Я тоже сцепил пальцы на её спине и прижал к себе крепко-крепко: мне не хотелось, чтобы она отпускала меня.

***

Через неделю меня выписали из больницы; на руках остались шрамы от ожогов, но врач сказал, что это дело поправимо. Намного важнее было оправиться от шока, который я испытал там, в концертном зале. Этот инцидент ни к чему хорошему не привел, и изменений в моём психическом состоянии не было; и всё же, надеясь на лучшее, мы с братом продолжили лечение. — Бэк, нам нужно кое-куда съездить сегодня, — в одно прекрасное утро заявила Риса, поцеловав меня в щеку и улыбнувшись своей милой ангельской улыбкой. Я заподозрил что-то неладное, ведь, когда она говорила это в прошлый раз, ничем хорошим наша поездка не закончилась. Но я доверял ей больше всех на свете, и даже если бы она позвала меня в ад, я бы непременно согласился пойти с ней. Мне было всё равно, куда Риса собиралась отвести меня, — хоть на край света, хоть в Преисподнюю. И все же, из любопытства, я решил аккуратно поинтересоваться о её намерениях. — Снова в концертный зал? — Да, Бён Бэкхён! Но обещаю, что в этот раз всё пройдёт отлично! Я не собираюсь делать больно... как в прошлый раз. Если честно, мне до сих пор обидно и совестно за то, что подвергла тебя такому испытанию… — Риса, я же говорил тебе уже… Не стоит вспоминать об этом. На самом деле, ты тогда сделала то, чего я не мог позволить себе очень долгое время. Виновато посмотрев на меня и ничего не ответив, Риса убежала собираться в дорогу, что и мне следовало сделать. Когда мы оба были готовы и, сев в машину, пристегнули ремни, я мысленно помолился о том, чтобы не испугаться сцены в этот раз. Мне искренне хотелось не ударить в грязь лицом перед ней снова; мне хотелось спрятать все свои страхи глубоко-глубоко, запереть их на замок и больше никогда не доставать из недр своей души. Поэтому я настраивался на хорошее окончание этого дня, думая о том, что буду сильным и смелым, о том, что смогу побороть свой страх. Наконец мы приехали в Дом культуры. Неделю назад я приезжал сюда в полном одиночестве, собираясь поджечь концертный зал. Вспомнил свои дурацкий поступок, и мне сразу стало не по себе. Когда мы вышли из машины, Риса взяла меня за руку и повела вовнутрь, гордо шагая вперёд. Это было странно, но мои руки уже не дрожали, и сердце стучало не так сильно, как в прошлый раз. Теперь я был намного спокойнее: я верил, что смогу выдержать всё. Остановившись посреди фойе, Риса резко развернулась ко мне и, отпустив мою руку, проговорила: — Бэк, как и в прошлый раз, ты должен надеть повязку. Верь мне, в этот раз всё будет по-другому. У меня для тебя сюрприз! Тебе понравится! И я послушался. Мне не было известно, чем всё это обернётся, но ведь у меня наблюдался большой прогресс в процессе лечения. Теперь было не так страшно, и я подошёл вплотную к Рисе, чтобы она смогла завязать повязку на моей голове. Её глаза… Только она могла улыбаться одними глазами. И я был уверен на сто процентов, что в тот момент её душа ликовала, хотя я и не понимал, из-за чего. Улыбнувшись мне, Риса надела на меня чёрную повязку, и мои глаза погрузились во тьму. Как и в прошлый раз, Риса провела меня по залу, после чего мы поднялись на сцену. К моему удивлению, я переживал всё это намного спокойнее. Если вспомнить прошлые походы в это место, то можно сделать вывод о том, что ничем положительным они не заканчивались. Однако сейчас я был с той девушкой, что поддерживала меня и давала силы на то, чтобы справиться со страхом. Я стоял посреди сцены, в полной тишине, лишённый зрения, словно слепой котёнок. — Бэк, как ты себя чувствуешь? — Вдруг шёпотом спросила Риса. Она стояла за моей спиной, положив свои ладони на мои плечи. — Мне уже не так некомфортно, как это было в прошлый раз. — Я и чувствую… Ты практически не дрожишь. Бэк, я хочу тебе сказать… что вот сейчас мы с тобой вышли на финишную прямую твоего лечения. Сегодня у нас с тобой переломный момент, благодаря которому, я уверена, ты сможешь стоять на сцене; и твоё сердце отныне будет биться как бешеное не от страха, а от страсти, которую ты будешь испытывать, исполняя музыкальные произведения. Мне нравилось, как она говорила «МЫ вышли на финишную прямую», «У НАС переломный момент». Это «мы» в её словах запало в душу и разлилось в сердце теплом и поддержкой. Она показывала мне, что я не один. Действительно, ведь мы вместе прошли этот нелёгкий путь. Риса отошла от меня и, судя по звукам, спустилась со сцены. Теперь она находилась в зале, и я точно ощущал, что она стояла прямо передо мной и смотрела на меня в упор. — Бен Бэкхён, на счёт три ты сам снимаешь с себя повязку, договорились? — Да… Я готов. Раз. Моё сердце будто остановилось в предвкушении. Неизвестность пугала. Два. Я доверял, я верил, я считал, что вот-вот произойдёт что-то хорошее. Три… Чёрное полотно, закрывавшее мои глаза, упало на пол. И в ту же секунду перед взором вспыхнули разноцветные огни; взорвались хлопушки, используемые обычно во время концертов. А с потолка посыпался серпантин, блестя и переливаясь разными цветами. Огромное количество конфетти закружилось в воздухе, и я, словно ребёнок, наблюдающий за первым снегом, подставил лицо под танец сверкающих бумажек. И вдруг я услышал песню, которую исполняли одновременно несколько человек: С днём рождения тебя! С днём рождения тебя! С днём рождения, наш Бэкхёни! С днём рождения тебя! Я оглядел зал: он был украшен всевозможными поздравительными декорациями. Шарики и атласные ленты красовались на мраморных колоннах; всё было усыпано конфетти и серпантином. А эта песня... Вслушиваясь в голоса, я узнавал в них такие родные мне звучания. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а глаза уже до краёв наполнились слезами. С середины зала, исполняя поздравительную песню, ко мне подходили… О нет, я не мог поверить своим глазам! Мои родители! Мама с папой, брат с женой и Риса… Я совсем забыл, что в этот день мы когда-то праздновали мой день рождения! Больше десяти лет прошло с тех пор, как я чувствовал эту праздничную атмосферу… Я и не помнил, что существует такой день в году, когда мы становимся старше… Мои родные несли огромный торт со свечами и улыбались так солнечно и ласково, что из моих глаз невольно потекли слёзы. Я не заслуживал... После того, через что им всем пришлось пережить из-за меня, я не заслуживал таких ярких поздравлений. И всё же, это происходило именно со мной, с человеком, который приносил родным людям лишь боль и страдания. Я стоял на сцене, не в силах ни пошевелиться, ни сделать шаг к ним навстречу. Мне было страшно даже посмотреть им в глаза... Они подошли близко к сцене, и Риса, улыбаясь, начала говорить: — Бён Бэкхён, с днём рождения тебя! Ты совсем забыл про свой праздник! Смотри! Твои родители пришли поздравить тебя! — Я перевёл взгляд на маму с папой, которые с любовью и тоской смотрели на меня, блудного сына, который за долгое время так ни разу и не поздравил их с этим праздником… — Бэк, ты видишь, как сильно они любят тебя?! Я хочу, чтобы ты запомнил этот радостный момент, и отныне, стоя на сцене, вспоминал именно его и то, как был счастлив в эти минуты! Пусть твой страх сменится ликованием, пусть твоё сердце хранит в себе только добрые воспоминания! Видишь этот зал? Он не пылает огнём; его стены гласят о том, что у тебя сегодня день рождения! Запомни его именно таким! Набравшись смелости, я спустился со сцены, и моя мама тут же бросилась ко мне с объятиями. Она сорвалась на громкий плач и крепко прижала меня к себе. Я всем телом чувствовал, как трепетно билось сердце мамы в тот момент. Как я мог всё это время игнорировать её любовь? Это же мама... Самый близкий, самый дорогой человек, который любил, любит и будет любить меня независимо от обстоятельств. Как я смел заставлять её страдать? Я обнял маму и почувствовал такой родной и близкий мне запах её духов. За столько времени он ни капли не изменился: всё такой же, каким я запомнил его в детстве. И сейчас я был готов вдыхать его снова и снова, будто восполняя потерянные годы в разлуке с мамой. Счастье и боль смешались в моей душе, даря тепло и разрывая изнутри. Мой взгляд встретился с папиным, и я увидел, как блестели его глаза. Мой старик... Он так изменился, так постарел... Его волосы полностью стали седыми, и я больше никогда не увижу этих коротких чёрных прядок... Я пропустил абсолютно всё, выпал из жизни семьи, словно потерявшийся птенец. Мне никогда не удастся вернуть всё назад, но теперь нужно было сделать всё, чтобы подавить ту горечь, что нашла пристанище внутри меня. Я видел тёплые взгляды родных, видел их слёзы счастья: вот они, те люди, которым я был нужен. Оказывается, я не являлся бесполезным существом, ведь у меня была семья, которая нуждалась во мне. А я как дурак не замечал, не видел, убегал; бросил их без малейшего шанса помочь мне. Я заметил, как Риса наблюдала за разворачивавшейся перед её взглядом сценой. В её глазах отчётливо читалась надежда; она была довольна всем происходящим. Риса... Спасибо за то, что открыла мне глаза...