Холодный синий.

      Когда ты прокручиваешь ситуацию в голове по несколько раз, уже можешь увидеть очевидную брешь в ней. Сейчас я думала о словах Шистада. Все уже казалось крайне неубедительным. Если по сути, то попросту бредом. Может он и любит, но та ли это любовь? Я так не думаю. Все это лишь его эгоистичное побуждение сделать из меня правильную копию, сделать то, что Крис всегда хотел сделать из себя. Он любит лишь одного человека, которого видит по утрам в зеркале. Отсюда и это ничего не стоящее заявление. Пока все эти мысли приходили ко мне в голову, я лежала на нашей с ним кровати. Крис был уже на учебе, а я оправдалась тем, что приболела, и осталась дома. Парень не расспрашивал, лишь сказал отдыхать. Вообще после вчерашнего вечера я не сказала ни слова Крису, я его попросту не замечала. Сначала Шистада это бесило, но потом он оставил меня в покое, что было достаточно странно. Ну и ладно. Когда мне надоело валяться в кровати, я пошла на кухню и заварила кофе. Следом раздался звонок моего телефона. Звонила мама. - Да? Привет, мама, - радостно произнесла я. - Лис, у меня для тебя не очень хорошая новость. Меня не выпускают из города. Моих паспортных данных нет в базе. Я не понимаю ничего. Не знаю, что делать. - Мам, как такое возможно? – я ошарашено глядела на пар, исходящий от чашки кофе. - Я не знаю. Я буду разбираться, тебе придется потерпеть еще немного. Я не могу долго говорить. Люблю тебя, пока. В трубке раздались гудки. Я даже не успела ответить. На душе стало еще более погано. Я понимала, что виной этому семейка Шистадов. И они не позволят маме прибыть, не позволят девчонкам дать мне денег, пока Крис вдоволь не наиграется. Сейчас я осознала лишь одно: мне, во что бы то ни стало, нужно найти компромат на Шистадов. Я должна выбраться любым способом. Пока мой мозг скудно обрабатывал информацию, поэтому я решила отложить это дело, пока не позавтракаю. Впервые за долгое время мне захотелось есть, много есть. Я не медлила и достала из холодильника молоко и яйца. Пожалуй, блинчики с вареньем наилучшее решение для завтрака. Все мои представления о правильном питании и своевременном употреблении определенных микроэлементов растворились в мгновенья. Я не знала, как подобное назвать – срывом на еду или психологическим срывом, но было попросту все равно. Когда я отправляла в рот очередной кусочек, мой телефон оповестил о пришедшем сообщении. Надеюсь, не нужно объяснять, от кого? "Вечером в 6 мы поедем. С нами будут Пенетраторы и их девки. Соберись до этого времени". Честно, ехать куда-то я не хотела вообще. В частности, с Шистадом. Мне было больно осознавать, но все же правда оттенялась. Посудите сами, прошло не больше месяца, как мы знакомы с Крисом. И это любовь? Я ему просто нравлюсь, вероятно, но и это кажется тупостью. К тому же, он ебет других, иногда потрахивая Мун. О чем можно говорить? Черт подери! Я ничего не понимаю. Может, у него биполярка? Может, он просто ебанутый на всю голову психопат, который распоряжается чужими жизнями так, как ему угодно. Отчего-то я сорвалась. Хотя от чего? Из-за Криса, мать его, Шистада. Меня бесил факт того, что он, по сути, изнасиловал меня, а мне было все равно. Какого черта? Мне даже не было противно или стыдно перед собой. Просто похуй. Я скинула тарелку в раковину и отправилась в одну из комнат, которая больше напоминала кладовку с кучей хлама. Там были некоторые вещи Шистада, а также скопления старых бумаг. Я не знаю, зачем они ему. Я порылась там, пытаясь хоть что-то отыскать, что могло мне помочь. Через долгие минут сорок я нашла странную коробку, на которой была написана моя фамилия. Да, спрятал он ее, конечно, далеко, и я вряд ли бы я отыскала, если бы не захотела. Внутри нее были мои фотографии, на которых я была еще маленькой, лет 7-8. Потом я обнаружила вырезки из газеты, пражской газеты, судя по говорящему названию, датируемой 14 маем 2016 годом. Это буквально полгода назад! На ней был изображен мой отец, лицо которого было сложно разобрать из-за неясности фото, но мне удалось, родная кровь, хули. Он находился возле здания суда, облаченный в наручники и окруженный полицейскими. Надписи я не разобрала, так как они были на чешском, вероятно. После минутного втыкания пришло некоторое осознание, и приступ тошноты подступил. Слезы начали течь из глаз, так как я понимала, что отец живой. Почему тогда мама соврала? Или она не знала? Что за чухня? Успокоившись, я дрожащими руками нашла еще пару черно-белых фото. На них была я, когда гуляла или ходила в школу в прошлом и позапрошлом году. Где-то я была с друзьями, а на другом фото одна возле реки. За мной следили? Я окончательно потеряла логическую мысль, и единственное правильное, что я могла придумать, - это то, что нужно лететь в Прагу. Но за какие деньги? Мун! Возьму те, что они собрали и сбегу. Я должна все узнать! Я сорвалась, даже позабыв сложить все на место. Я просто схватила клочок газеты и побежала в комнату. Через 10 минут я собрала сумку, а потом написала Еве одно сообщение: "Срочно, в парке у школы через 30 минут. Никому ничего не говори, прошу. Это шанс от всего избавиться". В назначенное время я была в парке. Ева сидела на скамейке и что-то печатала в телефоне. Я подбежала к ней. - Ева, мне нужны те деньги, что вы собрали. Я улечу и оставлю тебя в покое с Шистадом. Как только моя мама вернется в Осло, она все отдаст. - Лис, понимаешь... Мун замялась, слегка прикусив губу, а потом взглянул мне за спину. Я бледнела на глазах. Сердце забилось с сумасшедшей скоростью, когда я почувствовала, как стальные пальцы коснулись моей руки и сомкнулись. Пожалуйста, только не... - Мел, я думал, все устаканилось, - разворачивая меня к себе, зло протянул Шистад. - Но ты такая непокорная, это невозможно. Я взглянула в его глаза и поняла, что мне пизда. Полная. Я резко вырвалась из хватки Кристофера и, развернувшись, побежала, что было мочи. Я не оглядывалась, просто бежала куда глаза глядят. Сначала я слышала пронзительное:"Стой", а потом лишь странный шум позади. Впоследствии я уже ничего не слышала, а просто бежала вперед и думала, как бы не задохнуться. Ноги меня привели к выезду из города, когда прошло около часа. Да, я периодами просто быстро шла, но не останавливалась. В груди будто разлили горячую и тягучую сталь, настолько было тяжело дышать. Все меркло в сознании, но мысль о том, что ты не просто чья-то игрушка, а чертова марионетка, что за тобой следили всю жизнь, что эта фигня с договором просто какая-то подстава, давала мне такой заряд, что я не могла остановиться. Сознание начало становиться на место только тогда, когда я услышала шум машины позади. Я остановилась, когда авто притормозило около меня. Так, машина явно не Шистада. Это уже хорошо. Стекло опустилось, и я смогла разглядеть...Вильяма? - Садись и не задавай лишних вопросов, - прошипел Магнуссон. - Н-нет, - чуть ли не слезно шептала я, отходя от машины. - Мелисса, черт тебя дери, садись. Я не повезу тебя к Крису, обещаю. - С чего мне тебе верить? - Ты собралась все выяснить? Я тебе помогу. - Шистад твой друг, и ты врешь, - дура, все-таки не сдержалась и зарыдала, как конченая малолетка. - Мелисса, ему можно верить, - с заднего сидения показалась светлая макушка, а потом лицо Нуры. - То, что он его друг не значит, что он во всем с ним согласен. Я закусила губу и подошла к машину, садясь на заднее сидение возле Нуры. Сатре сразу меня обняла и прижала к себе. Ну все, пиздец. Я рыдала, как ненормальная, захлебываясь своими слезами, пока Вильян вез нас куда-то прочь из города. - Тш-ш, все будет хорошо, - шептала Нура. - Ты можешь нам верить, Лис. - Черт, что вообще происходит? Я нихера, мать вашу, не понимаю, - шептала я. - Мы остановимся в отеле за городом, там я все тебе расскажу, что знаю, - фыркнул Вильям. - Я думал, это очередные игры этого придурка, но он зашел слишком далеко. В следующие полчаса мы поселимся в номере отеля "Обломки". Я приду в номер и сразу же припаду к мини-бару, Нура сядет на диван, а Вильян подле нее. И я буду слушать его рассказ и, может быть, пойму, блять, что не так с моей жизнью и что в голове у Кристофера Шистада.