У кошек девять жизней

Я с радостью вдохнула полной грудью свежий морской ветер, ударивший в лицо как только мы вышли из зарослей на крутые склоны острова. После смрада рынка, влажный соленый бриз наполнял душу спокойствием и предвкушением предстоящего отплытия с Шайки. Мы стояли на небольшом пролете между лестницами, уходящими от верхних ярусов вниз к морю, что несказанно радовало. Ноги гудели от переходов по шатким сходням и бесконечных подъемов и спусков по веревочным лестницам. Горлодеру и Твердопух было проще — они просто перелетали с ветки на ветку или пикировали вниз, а вот у нас с Каной ничего не гнулось после арены и вдобавок к этому нам казалось, что за два дня мы успели накачать себе железные ягодицы. — Смотри, Ред Форс! — Кана радостно перегнулась через ограждающие перила, махая руками и привлекая внимание корабля. — Я не думала, что они так быстро заменят мачту. — Ты же сказала, все это было враньем… — Ну да, только мачта у нас и правда пошла трещинами после недавнего визита. — Девушка запнулась и быстро поправилась: — Неважно кого: ущерб был несерьезный. Но сама понимаешь, плавать на корабле с треснутой мачтой не особо комфортно. Корабль как женщина — его нужно холить и лелеять, чтобы в самый ответственный момент не подвел. — Девушка озорно подмигнула и направилась вниз по лестнице к импровизированному причалу, сооруженному из сухих корней мангровых деревьев, что росли по краю острова. На сердце ощутимо теплело при виде красных бортов корабля и развевающегося на ветру «Веселого Роджера». Правда смогу ли я ступить на борт после последних событий? — Бенн. — Я не спешила следовать за Каной. — Да? — Стрелок окинул меня взглядом и ободряюще улыбнулся. С ним было проще. Он все понимал без слов. — Не переживай так, наш капитан не такой. Ты уже доказала, что для тебя команда стала накама; не думай, что он будет сильно ругаться. Если только для виду. Стрелок, приобняв меня за плечи, увлек вниз по лестнице. Все же осознавать, что кто-то тебя поддерживает, было приятно и давало сил не так сильно бояться предстоящего разговора с йонко. — Знаю, но я же, получается, обманывала всю команду. — Перестань, — отмахнулся старпом, — об этом знали я и Кана. Два офицера были в курсе — если на кого и сваливать ответственность, то только на нас. Я принес тебя на корабль, я прикрывал, мне и разговаривать с Шанксом. — Нет, здесь только моя вина. — Я ударила себя кулаком в грудь, остановившись на пару ступенек выше мужчины. — И я возьму всю ответственность на себя. — Ой, да хватит геройствовать. — Мой визг заглушил все окружающие звуки, когда стрелок легко подошел, перекинул меня через плечо и двинулся вниз к причалу. Все же стыдно как-то, я же тяжелая… Рокот моря с каждым шагом вниз усиливался: даже здесь, в десятке метров к небу, было хорошо слышно, как корабль ударяется боком о причал и матросы начинают швартовку, сбрасывая канаты и трапы на доски. Я подставила лицо соленому ветру, позволяя его игривым мотивам растрепать волосы на свое усмотрение и приятно скользнуть по коже резкими порывами, напоминающими, что море не только прекрасно, но и опасно. — Вообще моряки называют это место гиблым, но ты сама знаешь пиратов, — Кана, ждавшая нас ниже, старалась разрядить обстановку. — У нас был один пират без обеих рук и глаза, и его звали просто Джони, а, например, по-пьяни капитана называют… — Кана! — Бенн укоризненно посмотрел на девушку, и та быстро прикусила язык. — А я чего, я ничего, между прочим… — Кана. — Оставалось только удивляться отношениям в команде. Это странно и неправильно — никакой субординации, но все слепо идут за капитаном, и тому даже не надо отдавать приказы. — Молчу, молчу, — девушка надула губы, но тут же отвлеклась на корабль. — О, смотрите, они мачту точно поменяли! Лиз, видишь, какого нежного цвета древесина? — Девушка сказала это с такой нежностью в голосе, что я усомнилась в собственном понимании прекрасного, ибо мачта, на мой взгляд, ничем не отличалась от прошлой, разве только цвет стал на пару тонов светлее. — Эй, портовые девки, соскучились? — Кана переключила внимание на собравшихся внизу матросов, и, клянусь всем золотом Мариджои, я слышала, как они обреченно вздохнули и ничуть не обрадовались живому и здоровому коку. — Что, думали, меня вжик-вжики сожрут? Размечтались. Джек, Шкипер, тащите свои задницы к Шайке и закупитесь лучшей выпивкой, что есть у Шраек. Ладо, Рик — поднимайте свои зеньки, залитые ромом, и сообразите провизию. Черта с два я поверю, что на Периле вы задумывались о запасах. О, Эска, замечательная мачта вышла. Надеюсь, ты обработал ее от древесных паразитов? — Кана, не успев спуститься на доски, вошла во вкус командования. Я уже привыкла, что большей частью вопросов на корабле, касающихся провизии и обеспечения, занимается она, и ее слушаются куда лучше капитана, который если и помнил, что корабль нуждается в пресной воде, провизии и прочем, то смутно и из разряда «оно где-то лежало». Эска выглядел утомленным, но радостно улыбался. Он легко вскинул руку, отдавая честь медведице. — Конечно, я знаю, что вы хотели поменять древесину на Шайке, но на Периле удачно оказался торговец с партией лафового дерева. Я предложил капитану сделать мачту из него, а не из летучего. Оно в разы дороже и тяжелее, но более прочное и огнеупорное, в отличие от летучего. Я подумал, что если у нас есть Лага, то можно на Ред Форсе уступить скорости качество. К тому же капитан сказал, что скоро нас пр… Кана довольно рассмеялась, обрывая речь парнишки легким касанием к его волосам. И почему у меня второй день держится ощущение, что мне не говорят всего, даже после прохождения проверки. Обидно, знаете ли. — Лиз, пойдем, капитан у себя в каюте. Думаю, пора бы вам поговорить. Я понуро опустила голову, словно кляча, идущая на бойню. Тогда, пять лет назад все казалось более оптимистичным. Мечты и планы, сдобренные юношеским максимализмом, казались легкими. Всего-то уйти из дома, найти мать, которую только ленивый не заметит в ипостаси, и поговорить с ней, а потом или возвращаться домой, или оставаться с ней. Кто же знал, что найти на Гранд Лайн дракона в тонну весом будет так сложно? Звук парадных труб и необычная шумиха в городе свидетельствовала о возвращении важного человека. Почти месяц прошел с момента, как отец отчалил с Ред Лайн по делам государственным, оставив меня на попечение нянек из числа рабов. — Она здесь, внутри. — За дверью слышались отцовские шаги. Я даже бровью не повела, оставаясь, как и была, на подоконнике и занимаясь тем, что дразнила босой ногой пса под окнами. Толстозадый старый брехун уже был не так силен, чтобы достать до розовой раздражающей кожи, маячившей перед носом, но мозгов ему, как и несколько лет назад, все так же не хватало. — Так впустите же меня к ней. — О, этот командный тон. За столько лет без мамы можно было уже усвоить, что я терпеть не могу, когда мной пытаются командовать… — Ох, сэр… Вы думаете… — Бла-бла-бла. — Замолчите и отойдите. — По части грубости с ним мало кто сравнится. — Сэр… она может быть опасна… — Даже вооружена… — Или… — Вы забываетесь, о ком говорите! — рявкнул отец, одним движением открывая тяжелые дубовые двери спальни. — Черт побери! Это еще что такое?! Я лениво повернула голову в сторону отца — за прошедший месяц он ни капли не изменился, разве только волос на голове стало меньше, а живот, наоборот, увеличился. Повторюсь, кричать на меня нет права ни у кого, но если бы раньше я позволила себе вспылить и хлопнуть дверью, то месяц в заточении в комнате сломал и меня, потому я, лишь скромно потупившись, поправила пушистую челку. — Какого черта ухмыляешься?! На кого ты похожа! Столько лет пытаюсь вбить в тебя хорошие манеры, а ты в итоге только хуже становишься. — А что, разве я испортилась? — Я спустила ноги с подоконника, медленно разгладила на груди белую рубаху и совершенно случайно тернула кожаные сапоги друг об друга с характерным звуком. — Вся в мать. — Мама была очень хорошей. — Не для меня! — Тогда я смею осведомиться: какого черта вы ее трахнули, отец? — Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! — А что я сказала? Ведь ты же на ней женился. Краснеющая лысина и выступающие на лбу жилы говорили о многом, но я не унималась: — Ведь родилась я, а если бы ты, отец, не взял ее в жены, мама могла бы спокойно жить дальше на острове. Отец резко выдохнул, опускаясь на стул и подпирая голову руками. Со мной бесполезно спорить. Когда балуешь ребенка — главное не переборщить, а окруженная почти с самого дества няньками, я привыкла, что мне все сходило с рук. После ухода мамы так и вовсе никто, кроме Леона, не имел надо мной власти. — Арен была худшей женщиной на свете. — Она была пиратом, — поправила я, довольно улыбаясь тому, как изменилось лицо отца. — Я и об этом знаю. Не так сложно догадаться по фотографиям, что Нера и Арен одна и та же женщина. Моя мать была выходцем с тех же островов, что и один из йонко, ей подчинялась флотилия из десятка кораблей, и все это она добровольно променяла на красивые тряпки и жизнь? Не дури меня, отец: ты насильно запер ее здесь, сломав волю. — Этот спектакль… это ложь… Она была обыкновенной… — И я найду ее. Мама не могла меня просто оставить! — Опомнись. Каждый год одно и тоже! — Отец тяжело покачал головой. Каждый год, когда приближалось время жатвы, я устраивала скандалы с уходом, но до сих пор так и не ушла. Правда, вот год назад я не знала, кто моя мать на самом деле. — Она мертва! Настолько же мертва, как и та картонная мелодрама, которой была вся ее жизнь. Мертва и погребена — можно сказать, пошла на корм рыбам. Я так устал с тобой возиться… Отец поднялся, молча вышел и закрыл дверь на ключ. — И она тоже была сыта тобой по горло, папа. Вот и ушла… — Лиза, не спи. — Кана толкнула в бок локтем, возвращая в реальность. Надо же, так сильно задумалась, что не заметила, как мы оказались в каюте капитана — той самой, где я провела первые ночи на корабле, конкретно так подпортив карты, сапоги и ковер. Припоминая месть за одиночество, я деликатно опустила взгляд, отмечая, что ковер, на который кошка сделала свои дела, никуда не делся. — Что стоите? — Капитан был по ту сторону стола и ему явно было не до нас, судя по количеству бумаг на столе и нахмуренному лицу. Мы с коком переглянулись: никто не хотел начинать разговор. Она молчала — ей и говорить нечего было, я молчала — меня пока не спрашивали. — Слушаю. — Рыжий нетерпеливо поднял взгляд от бумаг. — Если бы у меня было время и желание смотреть на двух избалованных девиц, то я бы нанял в команду куртизанок из первого попавшегося борделя. Я могла списать злость на свои промахи, но все же можно быть хотя бы капельку деликатнее. В глубине души обида и стыд потихоньку начали уступать место гневу и вопросам. Этот человек был так мил с кошкой, терпелив во время этого цирка на Шайке, а сейчас ведет себя хуже сварливого деда. — Там, на Шайке… — Чувствуя, как пунцовею, я опустила взгляд, понимая, что сейчас разревусь. Нос предательски защипало. А он сидит и раздражается еще больше от этой жалкой попытки найти оправдание. — Ну, что там, на Шайке? — Капитан, вновь увлекшись бумагами, приподнял взгляд. И тут я поняла: что бы я сейчас ни сказала — Шанкс видит меня насквозь. — Я извиниться хотела, — протараторила я, сжимая ладони на коленях в кулаки от страха и накатывающей истерики. — Я все пойму, если скажете покинуть команду. Шанкс даже голову от бумаг не поднял, но судя по тому, с каким тяжелым вздохом он отложил все в сторону и зажмурился, на наши головы сейчас обрушится немилость. — Значит так: Кана, ты, как офицер, можешь делать что угодно, нанимать кого угодно, и если тебе нужны помощники, то будь любезна, — он очень тяжело вздохнул, сдерживая эмоции, — делай это сама и не отвлекай меня по пустякам! Мы с коком синхронно вздрогнули, опуская головы в пол, пока над ними бушевала буря. — Не беспокой меня по такой ерунде! Бумага в столе, перья в чернильнице — написала договор, выставила жалование, мне на подпись и на глаза чтобы не попадалась больше с такой мелочевкой! Да, до конца дня освободите каюту, что занимаете — временно переберетесь в свободную каюту рядом с камбузом. Девушка обиженно засопела, но не успела и рта открыть, как ее резко заткнули: — Все?! Кругом и на выход. — Кана послушно поклонилась, хватая меня за рукав и норовя удалиться как можно быстрее. В самых дверях ее догнало полное раздражения: — И скажи Бекману, что я хочу его видеть!

***

— Да какая муха его укусила? — Девушка со злостью запихивала в мешки личные вещи; у меня таковых не было, поэтому я просто сидела на стуле, провожая снующую по каюте спину девушки взглядом. — Правду говорят, что кризис среднего возраста делает из мужика мудака. Это надо же, затеять всю эту чертовщицу с Шайкой, чтобы наорать и выставить из каюты! Она с особой злостью швырнула мешок на выход, где валялось около десятка его собратьев. Что-что, а вещей у Каны оказалось ОЧЕНЬ много. Я задумчиво сидела на стуле, подогнув под себя ногу. Действительно, к чему эта ситуация со Шрайкой, чтобы теперь делать вид, словно его совершенно не волнует присутствие чужого человека на корабле, да и о чем говорить. Шанкс отлично показывал всем своим существом, что такая сошка, как поваренок, не достойна его внимания. Горечь обожгла горло. А Коду он любил, кошке многое прощалось… — Ты эту каюту видела?! Да там кроме двух гамаков ничего не влезет! — Я кивнула. Выделенная комнатка была катастрофически маленькой. В длину помещались только гамаки, в ширину еще влезало две тумбочки. Кане пришлось отобрать лишь самое необходимое, остальное в мешках отправлялось в трюмы до лучших времен. В том числе и огромная двуспальная кровать, кою мы последнее время делили. — Что смотришь? Ты написала?! — Гнев с мешков перекинулся на меня. Я грустно посмотрела на пергамент с аккуратно выведенными буквами. Договор под диктовку писать пришлось мне — у Каны почерк был как у курицы лапой, да и ошибок она умудрялась оставить больше, чем букв в слове. — Дай сюда. — Схватив со стола лист, девушка быстро пробежалась по нему глазами. — А почерк у тебя неплохой. Я скромно потупилась, про себя решая, что рассказывать Кане о том, какими трудами пришлось учителям вбивать в меня знания по правописанию, не стоит, ибо знать пиратке, что перед ней сидит одна из… — Это что за хрень? — Кана ткнула под нос кусок бумаги. — Я тебя спрашиваю, бестолочь ты блохастая?! — Договор, — осторожно сказала я, всматриваясь в буквы. Ну, общее положение, права, обязанности, срок заключения — на год, подпись… Все написала, как сказала Кана. — Этим ты можешь подтереться сходить, — рявкнула девушка. — Ты чем думала, какой оклад писать?! — Ты сама сказала, чтобы я указала, сколько мне требуется, — попыталась я оправдаться, отстраняясь от девушки. — Но не пять тысяч белли же. Я опустила голову. Так и знала, что прошу слишком много. Когда я ушла из дома, у меня была энная сумма денег, но я не умела с ними обращаться и абсолютно не знала себестоимости, потому и спустила почти все в первые месяцы. Сейчас, если прикинуть, это выходило около миллиона белли. Но за пять лет я поняла, что это была огромная сумма — многим семьям не удавалось в месяц получать больше пяти тысяч, но для них это были огромные деньги. — Лиза, ты дура. — Кана присела на корточки рядом. — Я ругаюсь потому, что это катастрофически мало. Ну скажи мне, как ты планировала на это прожить? Я утерла потекший нос рукавом рубахи. Одежда на мне — все, что у меня было из вещей на корабле. Рубаха Бенна и старые штаны из парусины, которые пришлось обрезать, и все равно они волочились по доскам. — Я подумала… мне не надо платить за жилье и пищу, а какие еще могут быть траты? За мою работу это адекватная плата, мне не надо больше. Медведица устало опустила голову. — Ты невозможна. Капитан может позволить тебе нормальный оклад. Прости, но я не покупаю продукты дешевле этих денег, а ты указала месячный оклад. Давай дорисовывай еще нули; если тебе деньги будут не нужны — откроешь счет в банке на Зиме и, если покинешь когда-нибудь команду, у тебя будут сбережения. Согласна? Кана криво дорисовала к моим пяти тысячам еще два нуля. Пятьсот тысяч, куда мне столько? — На Шайке мы уже не успеем пройтись по магазинам. Я тебе одолжу кое-что, что не носила, а потом на острове скупимся. Договорились? Я кивнула: спорить с Каной опасно, да и кто тогда знал, что количеством вещей, которые она ни разу не одевала, можно снабдить небольшую деревню? Возвращаясь к вопросу денег. Наверное, было бы благоразумно вернуть сумму, заплаченную на острове за… — Чинквинкс! — Я испуганно подорвалась с места, не зная куда бежать. С острова корабль еще не отплыл — пираты забивали трюмы провизией и пресной водой, но куда сейчас бежать первым делом и где искать зверька? Он же может попасть в лапы шраек, и тогда с него точно шкуру спустят. — Кана! — Я в мольбе дернулась к девушке, но та отмахнулась и поманила меня за собой на палубу. Ловко лавируя между пиратов с тюками и коробками, она добралась до камбуза. — Если он что-то там сломал, чинить будешь сама, — оскалилась медведица. — Я предупредила. — Она дернула на себя дверь, выпуская из кухни нечто огромное, пушистое и слюнявое. Я не успела и вскрикнуть, как оказалась прижата к полу тяжелой тушей, радостно облизывающей мое лицо и оставляющей большую часть слюней там же. — Все, все, успокойся, она сейчас в твоих слюнях захлебнется. — Кана грубым тычком под ребра заставила зверя слезть с меня и брезгливо подала руку. — Выглядишь так, словно занималась сексом с миногой. Я лишь криво улыбнулась в ответ, разглядывая Чинквинкса. За мое кратковременное отсутствие его вымыли, и теперь зверь сиял пушистым нежно-голубым пухом поверх… Нет, это сложно описать. У меня было чувство, словно к варану приделали голову акулы с глазами совы, и этот кошмар зоолога сейчас сидел на задних коротких лапах, высунув массивный язык, и размашисто вилял тяжелым длинным хвостом по полу. — Пришлось его запереть на кухне: он все время искал тебя по запаху и лез к Бенну, требуя тебя вернуть. Потом сожрал сапоги капитана, и я от греха подальше его спрятала. — Хороший мальчик. — Я мстительно вспомнила, что это была вторая пара сапог. Первые полетели мне в загривок, когда туда кое-кто сунул ноги и обнаружил «сюрприз». — Чинквинкс, Чин. Буду звать тебя кратко Чин. Согласен, мальчик? Мальчик был согласен и издал радостное повизгивание. — Вот только чем тебя в море кормить? — Я почесала лишенную перьев голову, и зверь довольно заурчал. — Думаю, с этим проблем не будет, — хмыкнула Кана и присела рядом. — Он вполне ловко добывает себе в воде рыбу.