У кошек девять жизней

Удар, увернуться, уйти в защиту и сделать шаг назад, дабы противник не дотянулся. Пока тот замахивается для нового удара, скользнуть под руку и с силой ударить под дых кулаком, тут же отскакивая и, пользуясь секундой, перевести дыхание. Дарс, разогнувшись, сплюнул на песок, практически не испытывая дискомфорта от удара, и тот час же пошел на меня в атаку с удвоенной скоростью, занося кулаки и с большой злостью работая ими, рассчитывая на победу в один удар. Уворот, еще один, упасть на песок и проскользнуть мимо почти коснувшегося лица кулака, заходя за спину. С силой пнуть в сгиб колена ногой. Расчет оказался правильный, но не хватило сил. Мужчина лишь пошатнулся и тот час же развернулся на месте, сразу же занося для удара кулак. Выставила блок, но силой удара откинуло на спину, руки взорвались болью. Пока приходила в себя — мужчина надо мной уже занес руку для удара. В голову не пришло ничего лучше, чем кинуть песком в лицо атакующего и отползти в сторону, вскакивая на ватные ноги. — Поза, Лиза, держи позу! — окрик Бенна. Точно, да, забыла совсем. Поставила ноги, согнув колени и пружиня, кулаки ближе к лицу, полуразворот корпуса и согнутая спина, на прямой нельзя. Дарс, оттерев слезящиеся глаза, кидается вперед. Три шага до меня. — Противники бывают разные. Астеники. Худосочные, хрупкие. Ломаются часто, бить такого опасно, можно убить с удара даже тебе. Обычно это те, кто защищается, и гражданские. — Бенн не упускал возможности вне плаца продолжать пичкать меня информацией, но теория нравилась мне куда больше практики. Особенно если ее преподавали вечером с бутылочкой вина в гостиной у камина, пока я занималась азами картографии. Да, на этом стрелок так же настоял вкупе со снабжением меня чтивом перед сном о истории, путешествиях и жизнеописаниях. Два. — Жилистые. Поджарые. Опасные. Ибо нередко агрессивные и жестокие. Быстрые, как правило, даже не тренированные. Берут частыми ударами, равными по силе. Используют в целом легкое оружие — кортики, арбалеты, шпаги. Один. Накачанные. Проблемы с суставами не редкость — бей по коленным чашечкам, их проще выбить. Скорость мала — учитывай при атаке и ответных ударах: пока он замахнется для атаки, ты успеешь нанести несколько быстрых ударов. Мощность велика — не пробуй взять износом. Сама быстрее выдохнешься. В состоянии уложить с одного удара. После нескольких пробных ударов наносится один мощный, в который вкладывается вес тела и на который рассчитывает боец. Не успеваю уйти до конца. Кулак по касательной скользит по скуле, а меня вновь кидает на песок. Мелькнуло перед глазами. Если бы мы бились по-настоящему, на месте моего лица было бы кровавое месиво, однако костяшки замерли около самого моего носа. — Все, стоп! — Я судорожно выдохнула, фокусируя взгляд на грубой коже прямо у моего лица. Дарс убрал кулак и протянул ладонь, помогая встать. — Можно было и не бросать песок. — Он сплюнул на землю. — Кошка она и есть кошка. Я обиженно засопела. Кожа на скуле саднила, коснулась пальцами — все верно, ссадина приличная, да еще и песок налип. Щиплет. — Чем тебе кошки не угодили? — Мы направились к изгороди. Дарса я знала плохо, только то, что он работал канониром и не пил. Вообще не употреблял ни капли. Высокий, лысый, с тяжелым одутловатым лицом — редкий гость на пьянках. В столовой ел отдельно и последним. Иногда мне даже было жалко этого одинокого гиганта. Я слышала, что он родом с далеких северных земель Ист Блю и попал в команду, когда соседнее государство захватило их остров и вырезало всю его семью. — Блох разносите, стены когтями портите, орете по весне. — Я поперхнулась. Сравнивать простую кошку и зоан, это простите! — Подлые вы, вон песком ни за что кинула. Собаки дом охраняют, скот пищу приносит, а кошки только жрут и гадят, — обиженно проворчал он, удаляясь. — Неплохо, намного лучше, чем в прошлый раз. — Бенн похлопал меня по спине, подходя ближе. Он уже вторую неделю ежедневно гонял меня по плацу, чередуя индивидуальные занятия в любую погоду со спаррингами, каждый раз выбирая в партнеры разных солдат с разной техникой боя. Зачем? Надо. Капитан приказал. Зачем? Иди вот у него и спроси. Вот и весь ответ. Первые дни после тренировок я не могла даже двигаться, но стрелок заставлял делать растяжку и на горячие мышцы все так же без пощады гонял по плацу. Вчера он несколько часов заставлял бегать по полю кругами, тренируя выносливость, сегодня поставил в пару здоровенного верзилу, работающего больше на силу атаки, позавчера, наоборот, паренька, двигающегося с такой скоростью и собранностью, что я не успевала понять, с какой стороны прилетали по бокам удары. Синяки на теле, слившиеся в одно большое пятно, уже не удивляли, и боль в мышцах при малейшем движении стала какой-то свойской, родной. В руки легла бутылка с водой, к которой я с жадностью припала, почти залпом осушив до дна. Синяки намертво впечатались в тело, но да, Бенн прав: я легче справлялась с заданиями, нежели несколько недель назад, и порой даже, как сегодня, удавалось закончить тренировку, не получив сильного удара, сразу выбивающего на скамейку запасных. Стрелок даже обещал недавно, что я смогу выбрать у Лики себе оружие по вкусу, и тогда мы начнем уже более существенно заниматься и готовить меня к работе на уровне всех пиратов. Но это в перспективе, а пока нет, еще поранюсь своим же мечом. — Передохнула? Пойдем. Кана ждет тебя — скоро приедут с города мерки для костюмов снимать. Я радостно встрепенулась. Фестиваль совсем близко. Гулянья длились уже неделю, но кульминационное шествие только предстояло, и там должны были выступать мы. — Красота моя, ты лицо умой сначала. — Бекман по-отцовски потрепал меня по волосам. Я утерла лицо пыльным рукавом от струек пота, еще больше пачкаясь и разводя налипшую пыль черными разводами по щекам, на что Бенн только рассмеялся. — Ладно, не трогай, в доме умоешься. Только не трогай ничего руками. — И не собиралась, — фыркнула я. — Сейчас проветрюсь еще немного и пойду. — Хотелось унять бешено бьющееся сердце и просто постоять под прохладным ветром, пришедшим с облаками после испепеляющей жары последних дней. Кана обещала сводить нас с Эской за город к озеру, поплавать. — Не сопи. Понимаю, что тяжело, но это приказ капитана — он заботится о тебе. — Прекрасная забота — ежедневно избивать у всех на глазах. — Перестань, для твоего же блага делается. — О, прекрасное благо, я чувствую себя мешком со свеклой! — Почему со свеклой? — Я по цвету такая же, а если меня не перестанут избивать, то скоро стану такой же и внутри! — Ну, тогда, боюсь, все только обрадуются такому разнообразию в меню, — рассмеялся стрелок. — Не расстраивайся, всем тяжело поначалу. Но ты быстро учишься, того и глядишь в офицеры попадешь. — Офицеры! Ты умом тронулся на старости! Я вообще не вижу смысла вкладываться в эту прошмандовку, — раздалось со стороны. Мы синхронно повернули головы к навесу, где, опершись плечом на сваю, стояла, сложив руки на груди, Шер. — Судя по тренировке, ее даже на пушечное мясо не отправишь. Видела, значит, тренировку? Интересно, как долго. Рука стрелка потяжелела на плече. — Это распоряжение капитана, не тебе лезть в его дела, Шерил. Девушка сплюнула под сапоги и зашагала к нам. — Распоряжение капитана? С каких пор портовых шлюх обучают драться на равных с пиратами? — Чем ближе она подходила, тем отчетливее чувствовался запах алкоголя. Им буквально пропитывалось все вокруг. — Следи за языком. — И долго ты будешь ее защищать? А, Бенн? Неужели так хороша в постели, что ты так рьяно каждый раз лезешь на защиту? — Уж получше тебя буду, если капитану угодно, чтобы я обучалась, — сорвалось с языка. Не то чтобы я на что-то намекала, но язык летел вперед мысли. Шер аж передернуло. Она покраснела, на лбу угрожающе выступили жилы. — Ты кто такая, чтобы пасть свою открывать, а? — рявкнула она, вцепившись в отворот рубахи и притягивая меня к себе. — Думаешь, раздвинула ноги перед капитаном… — медленно прошипела она в лицо. Кажется, я задела больной вопрос. — Смотри не только внешне, но и вглубь противника. Взрывной. Темперамент горячий. Небольшая искра способна вызвать пламя. Про таких часто говорят «сорвало башню», «сорвало крышу», «потерял ощущение реальности». Нет мыслей. Есть только ярость. Нет страха, нет обдумывания, ничего нет. Только ярость. Жестоки. Очень жестоки. — ох, спасибо, Бенн, за твои наставления. — Лиза, не лезь. — Стрелок попытался задвинуть меня за спину. — Я же говорю — портовая девка. Даже ответить не можешь самостоятельно, все прячешься за чужие спины, — расхохоталась женщина. Я выскользнула из рук старпома быстрее, чем тот, опомнившись, попытался схватить меня за ворот рубахи. — А ты словно здесь на другом держишься, — так же угрожающе прошипела в ответ я. — Не слишком много на себя берешь, шлюха? Нацепила штаны, взяла зубочистку и стала гром-бабой? Я не успела заметить, как тяжелая оплеуха прилетела мне по щеке. Лицо взорвалось горящей болью. Охнув, я схватилась за щеку, из глаз брызнули слезы. — Тварь, я капитан корабля! — взвизгнула пиратка. К плацу стали подтягиваться любопытные, привлеченные скандалом. Где пахнет жареным, всегда много зрителей. — Ты старая тридцатилетняя истеричка, — сплюнула я в ее сторону, не понимая до конца, с чего та завелась сейчас. Но злость уже вскипела и во мне за такие слова, сказанные не только в мою — черт с ним, говори, что хочешь, — но и в сторону Бенна. — Шер, ты не в себе. — Я даже не услышала, скорее, почувствовала щелчок затвора. — Лиза ничего тебе не сделала, она просто поваренок и ее тренировки ничего не значат. — Поваренок? Подстилка она казарменная, через койку попавшая на корабль, — взвизгнула девушка. — С каких пор пороховых обезьян учит старпом?! А, Бекман?! Что молчишь — отвечай, какого хрена ты, правая рука йонко, возишься с какой-то девкой? — она просто брызжала слюной в разные стороны. Я кинулась первой, внутренний тормоз сгорел безвозвратно. Но реакция закаленной в боях пиратки была лучше. Я могла сыграть на внезапности, но не смогла, слишком велика была пропасть опыта между нами. Миг — и у меня хрустнул нос, а ребра пиратки встретились с изгородью, но та, словно не почувствовав, ринулась на меня, замахиваясь ногой в висок и заставляя уйти в сторону центра плаца. Громыхнул выстрел, кто-то вскрикнул, но явно не одна из нас. Я пыталась уходить от ударов, зажимая разбитый нос, хлещущий во все стороны кровью. Шер же напирала, стараясь дотянуться до меня и в один удар отправить в лежку. Она била по воздуху со всей силой — ослепленная яростью и уверенностью пиратка хотела поставить меня на место одним ударом и с каждым промахом свирепела все сильнее. — Шлюха, сколько ты еще собираешься убегать? Ушла от кулака, но запнулась. Получить сапогом в коленку и, согнувшись, получить в бровь со всей силы кулаком, затянутым в перчатку с металлическими бляшками на костяшках. Кровь хлынула по лицу, ослепляя. Я вцепилась ладонью в лицо, перекатываясь и пытаясь увернуться от безумной бабы. Шер не дала уйти — подлетела ко мне, впечатывая в солнечное сплетение сапог и выбивая из легких дух. Взвизгнув, я схватилась за живот, сворачиваясь в комочек. Больно! Больно-больно-больно! Я сейчас готова была выплюнуть органы. Скорчилась над песком, пытаясь вдохнуть, но глотку парализовало. — Шлюха, тварь, — шипела пиратка. — На мое место метишь, хрен тебе. — Удар в ребра, и я падаю на бок. Перед глазами носится рой черных мошек, заливающихся красным светом. — Да оставь, я говорил, что это глупая идея — брать на корабль избалованную девку. Надо встать. Удар. — Только хлеб даром ест. Надо вставать! Удар в живот. Крики людей вокруг. Нужно подняться и бороться. — Ты долго еще собралась здесь лежать? Теперь ясно, каким образом тебя посадили на цепь. — Возможно, это сказала не Шер, но слова резанули слух. Мир смешался красный мутной пеленой, где-то на грани сознания я видела самодовольное лицо девушки, но тело, ставшее одной сплошной болью, не слушалось. Уткнувшись лицом в песок, я плакала от боли, а удары все сыпались. — Живее, долго еще будешь валяться? — вопль кого-то в стороне. Не могу я. — Вставай, Лиза! Ты можешь! Давай! Не дай этой овце тебя так просто сломать! — Что-то щелкает. Я приподнимаю голову, оглядываясь вокруг, пока очередной удар не заставляет согнуться. Лица, много лиц, рев толпы. В стороне Эска висит на старпоме, умоляя вмешаться. Я не вижу лица стрелка, но тот стоит на месте. — Бенн? — Почему ты не поможешь мне? — Слабачка. — Удары прекращаются, Шер сплевывает под ноги, удовлетворенно отступая. Рыкнув, я оперлась на здоровую руку, заставляя себя встать. Слабачка? Больно, все тело болит, охваченное огнем, но… В памяти вспыли обрывки заточения в клетке. Ошейник. Гвозди, впивающиеся в тело. Боль от сломанных ребер и плетки. Брезгливые лица покупателей. В глазах заплясали черные точки. Воспоминания — брезгливость в лицах знати, такая же, как сейчас на лице Шер. Ошейник. Клетка. Плетка. Солома. Объедки. Смех. Боль. Боль. Сплошная боль, когда гвозди врезаются в тело. — Ах ты, тварь. — Ошейник касается гвоздями шкуры. Вспышка и агония. Долгая мучительная агония, сводящая с ума, гной, стекающий по шкуре, запах собственной сочащейся сукровицей плоти. Больно даже дышать, а он хватает за поводок и дергает вверх, заставляя шипы еще глубже вонзаться в плоть. — Стоять… сука. — Шер везет, она оборачивается, и челюсти смыкаются в миллиметрах от ее шеи. Мы вместе падаем на песок, и я придавливаю ее всем телом, упираясь передними лапами и вонзаясь когтями в ее плечи. Ее вопль боли раздается музыкой в моих ушах. — Нет, пощади, — мольба в голосе, и я отступаю. Душу в себе желание убивать. Я не такая, как она. — Зря. Пиратка вскакивает рывком на ноги и вынимает из ножен абордажную саблю, наставляя лезвие на меня. Тело реагирует быстрее, чем разум — я прижимаюсь животом к песку, оскаливаясь и готовая прыгнуть. Угрожающее шипение вырывается из окровавленной пасти. Мы нападаем одновременно. Я ждала, когда клыки коснутся ее шеи, а ее меч нанесет мне удар. В последний момент даже зажмурилась, готовая принять боль разрубаемых мышц, но вместо этого клыки впиваются в руку — я чувствую это по упругости мышц и не сжимаю челюсти. Удара тоже не следует. Выжидаю секунду-две-три, прежде чем открыть глаза. Перед глазами белая рубашка, начинающая окрашиваться в красный. Кровь — ноздри забивает запах чужой крови. Лезвие Шер встретилось с капитанским мечом в руке, на которой я сейчас и висела, вцепившись зубами. — Перестаньте, обе. — Шер испуганно отскакивает в сторону. Ее взгляд полон непонимания и удивления. Я же, разжимая челюсти, падаю на песок. Адреналин, доселе дававший сил, резко уходит, оставляя место слабости и дрожащим мышцам. Боль волной накатывает и последнее, что я успеваю увидеть, прежде чем отключиться — это бегущих к нам Эску и Кану.

***

— Выпей, — из тьмы выныривает голос. Носа касается горький запах котовника. Но я слишком устала, чтобы сопротивляться, пока кто-то надавливает на пасть и вливает в глотку противный отвар. Хотя бы подсластили. Морщусь и фыркаю, укладываясь обратно. Бровь щиплет, но эта боль незначительна по сравнению с онемевшей грудной клеткой и носом. Не могу прийти в себя, но и не могу отключиться. Просто лежу в полузабытье, ловя ушами звуки и тяжело дыша через пасть — нос забило свернувшейся кровью. Хлопает дверь. — Как она? — мужчина. — Не так плохо, как я думал. Шер алкоголь не дал в полную силу бить. Отбита грудина, нос Лика вправила, остальное по мелочи. — С каких пор твоя жена вправляет носы животным? — С тех же, как ты не следишь за своими бабами. — Я слышу в голосе раздражение и тихо скулю, приоткрывая пасть и наугад прикусывая воздух. Угадываю, ладонь оказывается рядом с носом, и я лижу мужские пальцы. Не надо ругаться. Капитан, а это он, сопит, но не возражает. Минута проходит за другой. Вздох. — Ты поговорил с Шер? — Да. Отослал пока на корабль, потом подумаю, что с ней делать. Бенн тяжело вздыхает и гладит осторожно меня по голове, стараясь не задевать раны. Чуть-чуть сил хватает приоткрыть глаза и тут же закрыть. — Придет в себя — пусть зайдет ко мне. Выслушаю вторую версию событий, а пока подумаю над наказанием. В драке виноваты обе.