***
Мы зашли с черного хода через кухню. У парадной толпились люди — Кана лишь отмахнулась, мол, отсюда видно, что корабль подошел, и прислуга ждет капитана. А тот, как обычно, пока соберет все нужные бумаги, пока отдаст указания на корабле — в лучшем случае придет к ужину. В доме было темно, но уютно. Мы скользнули мимо предбанника сразу к лестнице в правое крыло, стены вдоль ступеней были украшены картинами — в основном пейзажи, морские просторы, несколько портретов. Кана отмахнулась, что это просто рисунки. Девушка пояснила, что для женщин был отведен отдельный этаж в крыле во избежание недоразумений. Всякое бывает в знойный вечер. Шесть комнат, по три двери на каждую сторону, между дверьми ваза или столик с цветами. — Довольно мило, — осторожно отозвалась я, останавливаясь вслед за Каной в самом конце коридора. — Я живу здесь. — Она кивнула на левую дверь. — Твоя напротив, там никто не жил, так что осваивайся. Я машинально повернулась к двери. Своя собственная комната. Довольно странное чувство кольнуло грудь. — А остальные чьи? Девушка задумчиво нахмурилась. — Насколько помню, гостевые — если кто-то пожалует. А так никто там никогда не жил. Тебе не нравится эта комната? — Я мотнула головой — я ведь её ещё даже не видела! — Просто полезно знать, кто по соседству. — Не переживай, в этот раз не должно быть никого, кроме нас. Располагайся пока, сходи в душ, я позову тебя к ужину. Я дернула ручку двери и осторожно зашла внутрь. Ох. Кана сказала, что комната не обжитая, но в первые секунды я опешила от неожиданности: в таких палатах, роскошных даже по меркам Мариджои, могла проживать особа высокого ранга, но никак не простой поваренок, как я. Просторная, просто огромная комната — черт бы побрал, если она была меньше столовой на корабле, — с нежно-голубыми обоями. По центру стояла широкая кровать с балдахином, чуть поодаль кушетка, а рядом с ней у стенки шкаф, полный книг. У окна примостился столик с вазой, наполненной фруктами. — Ничего себе, — из-за плеча раздался голос Каны. Она любопытно сунулась в комнату, ступая по ковру с высоким ворсом. Я все нерешительно топталась на пороге, пока кок меряла широкими шагами (оставляя при этом отчетливые серые следы на ковре) помещение. — Хочешь сказать, что тут было не так? — скептически спросила я. — В том-то и дело, что нет. В прошлый раз тут стенки да койка была, — присвистнула девушка. — После Шер капитан вроде распоряжался ремонт сделать, да все руки не доходили, а тут на тебе. Я скептически подняла брови. — Ты же сказала, что тут никто не жил. — Шер за человека не считается, — фыркнула медведица, щупая матрас на кровати. — Не приведи ветер тебе с ней познакомиться, сука еще та. — Она удовлетворенно попрыгала на кровати пятой точкой. — Отлично, скрипеть не будет. Когда до меня медленно и неуверенно дошло, на что намекает подруга, в нее полетел один из сапог, второй догнал закрывающуюся дверь её комнаты. Я устало скинула второй сапог у входа, там же положила и сумку и, аккуратно шагая по ворсу, сделала пару шагов по комнате. Ковер согревал уставшие и прилично стоптавшиеся за последнее время ноги — денег на приличные сапоги у меня так и не появилось. Роскошная комната, ничего не скажешь. Я словно вернулась домой, но… все эти убранства напоминали о прошлом, о том, что сейчас во мне они вызывали трепет и восторг, а не так давно я бы назвала их убогими. Я осторожно легла на кровать, не снимая с нее расшитое нитками покрывало. Пальцы машинально пробежались по рисунку диковинных птиц на атласе. Какое совпадение — голубой и синий были моими любимыми цветами. Перевернулась на спину — так непривычно, ни качки, ни криков. После гамака даже кровать казалась непозволительно мягкой и большой. Кода отозвалась одобрительной вибрацией вдоль позвоночника — ее натуре пришлась по вкусу капитанская кровать, сменившая гнилую солому, но кошке не объяснить, что в той кровати спать могут или его женщины, или шлюхи. Ни к одной из них я себя не относила. Мозоли на ногах неприятно зачесались. К слову о них — Шкипер сказал, что Рико покажет, где снимать золото, так что надо будет попросить Кану показать банк и объяснить, как снимать. Может быть, у меня найдётся пара монет на новые сапоги или хотя бы на ткань на портянки. Но пока есть дела и поважнее. В ароматы цветов от окна и ткани явно вмешивался запах пота. Пришлось подниматься, пока есть время и силы, доставать из мешка чистую рубаху, штаны и белье (радости не прибавилось от вида застиранной майки и порток). Полотенце благополучно осталось на борту. Ладно, постою в ванной пока не высохну, не велика потеря. Чувствуя себя свиньей в прачечной, я грязными ногами по чистому ковру доплелась до двери в коридор. Ванную я приметила в самом начале, когда мы проходили сюда. Юркнув за дверь, я заперлась на два шпингалета (третий был решительно вырван с куском дерева — видимо, кому-то очень хотелось в гальюн) О да! Боги, просто нет слов! Чистенький санузел с большой ванной, краниками, на полочке лежат махровые полотенца и красуются разнообразные шампуни и гели. — Не стесняйся, все общее, — раздался из коридора окрик Каны, среагировавшей на включившиеся вентили горячей воды. Я тихо заскулила от радости, чувствуя, как от грязи на голове уже начинают шевелиться волосы, а ноги с коркой сами несут меня к полочкам, руки сгребают пены для ванны и выливают в дымящуюся воду, в минуту превращая емкость в огромный пенный блок. Грудное урчание разлилось по комнате, стоило только скинуть с себя вещи и юркнуть в горячую воду, блаженно позволяя себе расслабиться и, закрыв глаза, позволить воде делать свое дело. Я плескалась, пока вода не остыла, и лишь тогда ополоснулась от пены и вылезла, ступая на доски мокрыми ногами. Зеркало. Я вздрогнула, поймав краем глаза движение на запотевшем стекле. Провела ладонью по поверхности, стирая пар. На корабле было мало зеркал, и я старательно их избегала, не в силах смотреть на свое отражение. Не сказать, что и сейчас оно мне нравилось. Да, не было той болезненности, но мелкие шрамы на теле напоминали о перенесенных страданиях. Я коснулась розового рубца, ошейником охватывавшего шею. След на всю жизнь.***
— Кана, я не знаю. — Все нормально, не переживай так. — Девушка потянула меня за руку вниз по лестнице в сторону трапезной. — Придем, первые сядем, никто и внимания не обратит. Я одернула домотканый сарафан, натянутый поверх рубахи. Мои вещи не подходили для ужина в доме… хотя они, в принципе, не подходили ни для чего, кроме работы на камбузе и уборки корабля. Кана всеми силами старалась подобрать для меня вещи из своего гардероба, но я не могла и дальше сидеть у нее на шее, поэтому согласилась на самый скромный, на мой взгляд, из её нарядов. Сама же кок была в широкой юбке в пол и свободной рубахе, приталенной кожаным корсетом-жилеткой. — Может быть, я лучше на лапах? — сделала я последнюю попытку отбиться от совместного ужина с офицерами. На корабле я ела на камбузе в перерывах между уборкой и готовкой, иногда за столом с пиратами, но никогда не рядом с кем-то из старшего состава. Исключением был Бен, но наши отношения и так были далеки от субординации. — Перестань! — в сердцах зашипела девушка. — Все будет… — Она толкнула меня в открытую дверь. Мы застыли, как два изваяния, осоловелыми глазами глядя на полный блюд стол и практически все занятые места. -…нормально, — закончила мысль она, практически сразу взяв себя в руки и со спокойным лицом потащив меня на буксире мимо посмеивающихся мужчин к противоположному концу стола, где было два свободных места с краю, по правую руку от места во главе стола. — Нормально, говоришь. — Я готова была убить медведицу, но та невозмутимо уселась на второе с краю, оставляя мне место рядом с почетным. В голове машинально всплыли уроки этикета, что, мол, по правую руку сажают тех, в честь кого был организован стол. Но это деловая посадка, а тут, наверное, кто как сел… Пришлось заткнуть интуицию и усесться. Подруга, быстро сориентировавшись в блюдах, наложила себе добрую тарелку картофеля и несколько отбивных. Я скользнула глазами по столу — рот непроизвольно наполнился слюной. Было все. Абсолютно. От различного мяса до экзотических фруктов, но тянуться к середине стола я постеснялась и пришлось ограничиваться тем, что было рядом — мелкой птицей и соленьями. Не так уж и плохо. — Расслабься и ешь спокойно, — прокомментировала Кана, наливая нам вина. — На тебя никто не смотрит, так что не дёргайся. И правда — мужчины вокруг были заняты выпивкой и едой. Среди присутствующих я заметила и Лаки, и Ясоппа, и остальных офицеров, кроме Бена. — А где Бен? — Я толкнула локтем Кану, но та только что откусила добрые полкуска стейка и лишь расплывчато промычала в ответ. В целом она права: не голодом же себя морить. Да и что я голову себе забиваю, вон мужики, даже не задумываясь, руками отламывают куски от птицы. Я осторожно отломила от перепелки крылышко — розовое мясо просто сочилось от сока, призывая откусить кусочек, — и сунула в рот, млея от ароматного, хорошо сдобренного травами мяса. Хлопнула парадная дверь. Кана, как ужаленная, подорвалась с места и вылетела из-за стола и помещения, да и остальные порядком притихли. За дверью, отделяющей трапезную от холла, послышались приглушенные голоса, и спустя время в дверь юркнула Кана и, быстрым шагом пройдя к столу, нагнулась ко мне: — Пойдем со мной. — Я с жалостью взглянула на надкушенное крылышко: желудок бунтарски заурчал, требуя, кроме крылышка, еще вон ту бычью ляху, но нервная Кана была более весомым аргументом нежели голод. Пришлось вставать и удаляться за ней на кухню под взгляды собравшихся. — Кана? — Девушка мотнула головой и оставила меня рядом со столом. Кухня была большая и забитая битком всем, чем только можно. На одной стенке висели котлы и сковородки, по размеру подходящие разве что кабанам в полный рост, шкафы у другой почти ломились от посуды, третья завалена и завешана была травами, с балок свисали рыбы и кружки сыра, под столами стояли бочки с соленьями и вяленым мясом, из-под полы тянуло сырыми продуктами. — У нас гости, — фыркнула девушка, загружая огромный поднос фруктами и графином с вином. — Если гости к ночи — жди неприятностей. Она легко подняла поднос. — Пошли, я донесу до двери, а ты подашь и, если что-то еще нужно, выполнишь. — Почему я? — Резонный вопрос встал сам собой. Кана нервно обернулась на ходу — к взмокшему от нервов лбу прилипли пряди челки. В таком состоянии я ее еще никогда не видела. — Потому, что я не хочу видеть человека, который там сидит, — прошипела она. — И тебе не советую к нему приближаться. Меня он знает, а ты человек новый, вопросов будет меньше. Если что-то будет спрашивать, отвечай кратко или промолчи — поставила поднос и ушла. Скоро капитан придет — пусть сам занимается своими дружками. — Девушка остановилась у двери. Мы прошли тем же путем, что и в наше крыло, но поднялись на этаж выше и там свернули в северную часть особняка. Здесь интерьер разительно отличался от нашего коридора — если там всё было выбелено и выполнено в светлых тонах, то здесь деревянные стены были выкрашены темной пропиткой и на них красовались чучела голов животных. Я невольно поежилась, проходя мимо оскаленной головы львицы — как-никак родственник, пусть и не совсем по крови. — Так, держи. — Сказать, что под весом подноса я его едва не уронила — ничего не сказать. — Все поняла? Не разговаривай, поставила и ушла. Я кивнула, но идти совсем не хотелось. Но Кана была старше по званию и тон был явно приказной, пусть и нервный. А ты что хотела? Родилась девушкой — привыкай к специфическим поручениям. Кана толкнула дверь, пропуская меня внутрь. Комната дохнула прохладой вечера, идущей от открытого окна. Украдкой огляделась — деловой кабинет, что ли? Да не похоже. У распахнутой балконной двери две тахты, между ними низкий столик, вдоль стен шкафы с книгами и картами. Если и для деловых встреч, то довольно странный. Я украдкой просеменила к столику, с выдохом опустила поднос и поспешила быстрее удалиться в надежде, что внизу еще не все съели, но у самой двери меня настиг голос: — Какая прелесть. Шанкс не говорил, что приобрел себе что-то на Шайке. — Приятный мужской баритон резанул слух интонацией и тем, что он сказал. Забыв все предостережения, я резко развернулась на каблуках и впилась в гостя гневным взглядом. Тот медленно зашел с балкона в комнату, вальяжно расположился на тахте и наполнил бокал вином. — Ну что ты, красивым игрушкам не к лицу злость, — протянул он, взглядом словно касаясь каждого кусочка тела. — Я не игрушка. — Всё же не удалось скрыть истеричные, нервные нотки злости в голосе. — Я работаю на корабле, — отрезала я. Мужчина чуть склонил голову, рассматривая меня сквозь призму плещущегося в стакане вина. — Работать можно по-разному. — Намек ниже пояса заставил покраснеть. Да я его… да он у меня… ух! — И за сколько такую прелесть взяли? Завидно становится, что рыжему всегда достается за гроши все самое лучшее. Как думаешь, за сколько он даст с тобой поиграть? Плечи повело судорогой от сдержанной трансформации. Нас разделяло всего четыре шага — два, если прыжками, один, если в ипостаси, но он гость, и я должна относиться к нему без враждебности, тем более если он гость капитана. — Подними. — Он толкнул ногой поднос, и фрукты рассыпались по всему полу. — Это приказ. — В глазах блеснула насмешка, но… Это гость капитана, а я не хочу, чтобы он вновь увидел, что от меня больше вреда, чем пользы. Пришлось медленно приблизиться и, взяв поднос, не поднимая глаз, собрать рассыпавшиеся фрукты с паркета. Когда я потянулась за откатившимся яблоком, на него встала нога, обутая в тряпичные мужские туфли с загнутым носом. — Какая послушная. — Краем глаза уловив движение к лицу, я на рефлексах ударила наотмашь, вскочив на ноги и попятившись назад. Гость недоуменно поднял к лицу ладонь и провел по царапине на щеке, с удивлением глядя на капли крови, оставшиеся на пальцах. Я испуганно отшатнулась, прижимая к себе вновь пустой поднос. Что я наделала. В горле застыл ком страха. Мужчина поднял на меня взгляд прищуренных холодных глаз — ушла игривость и издевка, теперь на меня смотрел разозленный воин, и я не сомневалась, что сжатая в кулак ладонь по мою душу. — Ах ты тварь… — Синдбад! — Сказано тихо, но жестко. — Ты забываешься. Я обернулась, забыв как дышать. Капитан, уставший, прикрывал за собой дверь, взглядом остужая гостя. — Энн такой же член команды, как и все остальные. Прояви к ней уважение. Все в порядке? — Последнее уже ко мне. — Да, простите, я… я все уберу. — До этого завороженно всматриваясь в лицо капитана, я резко поклонилась, боясь поднять взгляд. — Не надо. — Он прошел мимо, тяжело сел на тахту и жестом пригласил Синдбада сесть напротив. Тот на удивление покорно вернулся на место. — Иди, позови сюда Кану и можешь быть свободна. — Да! — Путаясь в собственных ногах, я вылетела в коридор и перевела дух, лишь оказавшись на кухне.