У кошек девять жизней

Белые паруса, натянутые ветром, все быстрее уносили на запад фрегат вместе с Синдбадом и этой дурной девкой. Шер скрипнула зубами, сильнее сжимая в руках подзорную трубу и провожая взглядом корабль до тех пор, пока белая точка окончательно не скрылась за горизонтом. Лишь тогда пиратка сложила его и убрала за пояс, прицепив к одному из десятка кожаных ремешков, что украшали ее бедра. «Быстрый» полностью оправдывал свое название. Солнце едва оторвало бок от поверхности воды, когда Синдбад и корабль скрылись из виду, и, как надеялась рыжая, скрывая проблемы далеко и надолго. Она никому и никогда не позволит так себя унижать. Шрамы на плечах от когтей затянулись, но оставили след. Позорное клеймо, что портовая шлюха не просто посмела на нее поднять руку, но и дотянуться. До нее! Сильнейшей пиратки этих морей! Шер с яростью стукнула кулаком по каменному бортику небольшой каменной площади в верхней части города. В такой час прохожих не было и никто не мог видеть гнев женщины, разбившей в кровь кожу о камень. Унижение, которое могло быть искуплено только кровью, а лучше и жизнью. Ведь кошка покусилась не только на право сильнейшей женщины в этих морях, но и на ее команду, а что более всего унизительно — мужчину. Кана и остальные могли сколько угодно утверждать, что белобрысая девчонка просто мелкая сошка на корабле, помогающая по кухне, но пиратка не дура. Она видела взгляды капитана на нее, слышала в разговорах проскальзывающие мягкие нотки, которые относились к девке, а не к ней. Женщина скрипнула зубами. Последней каплей стал случай, когда ее отослали из спальни — рыжий никогда не отказывался разделить с ней постель. Плевать, что это нельзя было назвать любовью, даже влюбленностью… тьфу, эти детские чувства во взрослом мире не имеют силы. Но страсть была! До тех пор, пока не появилась эта девка. Шерлит сразу заметила перемены в поведении и общении мужчины, когда она оказывалась рядом или о ней заходила речь. Дурная бабья ревность? Бред. Пожри ее море, если это была ревность, ведь ревновать означало признавать самой себе, что эта девка здесь не просто полы моет. А Шер ведь считала именно так, злясь на саму себя за мысли, что ее мужчина может смотреть на это грязное отребье, когда рядом такая женщина. Ну, ничего. Теперь-то эта шлюха получит сполна и подумает, стоит ли возвращаться не только на Зиму, но и в эти воды. При условии, что останется жива. Рыжая, оскалившись, усмехнулась. План был продуман до мелочей и казался идеальным. Но да ладно, нужно уходить, пока никто ее не хватился. Не хватало только чтобы ее заподозрили, уж лучше пусть все обвинения лягут на Синдбада. Да, пусть так. Это будет только ей на руку — одним махом устранить вздорную девчонку и мужчину, сующего нос не в свои дела. Сейчас главное отвлечь всех от поиска кошки, дать возможность кораблю дойти до Фарсаларха, а после и до территории йонко. А уж чтобы никто не спохватился — Шер постарается всеми силами.

***

Я вдохнула полной грудью свежий морской воздух. Даже не думала, что запах моря так сильно отличается от городского воздуха. «Быстрый» полностью себя оправдывал. Он в разы быстрее несся по волнам, рассекая острым носом пенящуюся воду. Я едва успела переодеться и позавтракать с торговцем в каюте, как корабль уже покидал воды Зимы и вставал на нужный нам курс на северо-запад, ловя попутный ветер и гулким хлопком натягивая паруса. Сейчас же, когда Синдбад предоставил мне новую одежду на время плавания — белую широкополую абайю, представляющую собой просторное платье от горла до пят, — я смогла подняться на палубу и взглянуть на стремительно удаляющиеся берега Зимы. Двоякое чувство никуда не делось. Я понимала и радовалась доверию со стороны капитана — все же пробраться на территорию йонко за рисунками понеглифов было ответственным заданием, а с другой мне казалось, что от меня просто решили избавится без следов, ведь эта затея была настоящим самоубийством. Какая мать не заметит подмены своей дочери? И все же полгода назад мне было страшно украсть яблоко на рынке, а сейчас на душе так спокойно, словно кто-то вселил в меня бесстрашие и уверенность в успехе. Я коснулась ладонями груди — а ведь подумаю о команде, о капитане, и под ладонями словно набухает тяжелое горячее солнце… В этот раз плавание прошло спокойно. Большую часть времени я провела в каюте в одиночестве, лишь иногда поднимаясь на палубу и бесцельно бродя среди матросов, да и то в сопровождении Синдбада. Последний яро настоял, чтобы я не появлялась на палубе одна и не привлекала лишнего внимания матросов, ведь здесь люди совсем иные, нежели чем на Ред Форсе, и отношение к женщинам было соответствующее. Да я в скором и сама это поняла, будучи зажатой в углу и спасенной от прямых намерений здоровенного чернокожего бугая строгим окриком, а после и десятью плетями капитана. После чего была оставлена до конца пути в каюте, благо время мое торговец разнообразил тарелками с фруктами и стопками книг. — К утру будем на Фарсалархе, там сменим судно и направимся прямиком к острову Какао. — Вечером торговец зашел в каюту с подносом, полным фруктов и легкого мяса, и поставил его на стол, в то время как я стояла у открытого иллюминатора, вдыхая вечернюю прохладу моря и любуясь алыми отблесками заката. Услышанные слова заставили напрячься. — Ты не говорил, что мы заплывем на… как ты сказал? — Фарсаларх, это столица моей торговой империи. — Красное вино быстро наполнило кубок. — Это планировалось изначально, но не было времени ввести тебя в курс дела, все слишком быстро произошло. Мы заберем груз, с которым и поплывем на свадьбу Линлин. Своеобразный подарок брачующимся от скромного торгового города неподалеку от границ йонко в знак уважения и благих намерений, — он злобно ухмыльнулся. — Ну и заодно дань за покровительство и защиту, хоть остров и не принадлежит к территориям Мамочки. Я приняла кубок из его рук и сделала небольшой глоток. Напиток едва заметно отдавал алкоголем, но значительно слабее, нежели обычное вино. Сок, обычный виноградный сок с толикой спирта. — Капитан сказал, что ты введешь меня в курс дела и обучишь необходимому по пути. — Я повертела в руках незнакомый красный фрукт чуть больше яблока. — Бумаги, что ты оставил, рассказывают не так много и почти весь их текст посвящен тому, что я уже знаю: география островов, союзы, торговые пути, основные подчиненные. Но этого мало, чтобы быть дочерью йонко, она сразу заметит подмену. Мне нужна информация, которую знала бы только связка мать-дочь. — За этим я и пришел, кошечка. — Торговец уселся на одно из тканевых кресел, развалился в нем и отпил добрую треть кубка залпом. Алая капля скользнула с губ и скатилась от уголка по подбородку и дальше по шее к кадыку. Мужчина небрежно отряхнулся. — Твоя задача относительно и трудна, и легка — под личиной одной из дочерей зайти в хранилище, снять записи с понеглифов и вернуться на корабль, не особо привлекая внимания. Все это провернуть до свадьбы. Конечно, желательно еще и узнать что-нибудь о Джерме, но это, скажем, было бы приятным сюрпризом для твоего капитана. Ведь не сложно? — В чем подвох? Все звучит слишком просто. — Ни в чем, милая. — Тогда почему я? Любая могла бы это сделать. — Все очень просто — способом, коим мы сделаем из тебя другую личность, можно создавать только однополых людей схожей внешности. Кана темноволосая, а больше девушек на корабле не было. К тому же, — он сделал паузу, — как выяснилось, ты знаешь древний язык и, даже если не удастся сделать копии, ты сможешь прочесть текст и пересказать его. Ели мы молча, после чего торговец откланялся и оставил меня в каюте наедине с мыслями. Но до сих пор не страшно. Возможно, самое страшное в жизни я уже пережила, а может быть, просто и не представляю себе величественность предстоящей операции. Ведь весь мир боится йонко, а я… я с самого начала относилась к капитану, как к равному. Ночью спалось плохо и лишь к утру сон сморил меня окончательно, благо, что пробуждение смыло негативные мысли из головы. Я чуяла в открытый иллюминатор совсем новые запахи. Судно вошло в теплые воды и стояло на швартовах в порту Фарсаларха. Ноздри забивал запах песка и трав, и я, окрыленная нахлынувшими эмоциями, наскоро набросила поверх ночной сорочки рубаху и вылетела на палубу, чтобы посмотреть на город. Лицо тот час же обожгли лучи солнца. Фарсаларх — столица торгового мира, островное государство, одно из самых больших по размеру в Новом Мире. Большую часть земель занимала пустыня, но здесь, в небольшом заливе, раскинулся настоящий оазис, ставший сердцем империи Синдбада. С борта открывался вид на огромный город, уходивший вверх к горизонту рядами небольших каменных белых домов с растянутыми между ними палантинами от солнца и там же, у стен зданий, плотно ютившимися палатками, полными яств, тканей и украшений со всего мира. — Потрясающе! — принюхиваясь к городу, я не замечала снующих с тюками вокруг мужчин с других кораблей. В отличие от команды Синдбада, еще более или менее по-человечески одетых, эти же смуглые мужчины с медной кожей носили красные шаровары и короткие жилетки, едва прикрывающие по поясницу и совсем не скрывающие огромные волосатые груди и животы. Я оперлась на борт, приподнимаясь на руках и перевешиваясь — светлого дерева корабля приветливо касались лазурные волны кристальной, как для порта, чистоты, сквозь которые виднелось каменистое дно и серебристые рыбки. Боги, я хочу посмотреть этот город! Хотя бы причал. Всего пять минут, и я вернусь на корабль. Мелькнула мысль, что на мне все еще ночная рубаха, но… но она была из плотного хлопка и спускалась ниже колен, а сверху была накинута рубаха, так что и не скажешь, что это сорочка, а не безвкусное платье. Ныряя мимо мужчин с грузом, я слетела с трапа и мягко приземлилась босыми ногами на утоптанную каменную землю. Горячо. Вдохнула полной грудью, ловя сотни ароматов, тянущихся ото всех концов и людей. Город пах пустыней, солнцем и пряностями. Поглощенная новыми эмоциями, я не сразу заметила опасность. Огромная лапища смачно и с силой ударила по ягодице, да так, что я отшатнулась, едва устояв на ногах. — Да что ты! — я осеклась на полуслове, разворачиваясь к наглецу. Здоровый. Здоровее всех здесь, почти в два раза выше меня и раза в четыре шире. Мужлан с густыми бровями довольно почесывал здоровое брюхо, отвисающее до колен. — Какая девка и без хозяина. — Он шагнул ко мне и, схватив на руку, рывком оторвал от земли. — Пусти, больно! — вскрикнула я, но он лишь облизнул толстые мясистые губы и куда-то потащил. С какими намерениями, я уже догадывалась и от страха могла лишь визжать и брыкаться, однако бугаю было абсолютно все равно на ногти, впивающиеся в его тело. Синдбад предупреждал не использовать силу… Но я не могла позволить себя обесчестить! — Кто-нибудь, помогите! — я видела, как в глазах проходящих мимо женщин мелькает сочувствие, но никто даже не попытался помочь. Мужчины и вовсе не смотрели в мою сторону. И тут в голове щелкнуло. Женщины — они все были укутаны в светлые абаи, да так, что видно было только овал лица. Даже ладони были закрыты перчатками, и каждая шла не дальше двух шагов от мужчин… мужей? Хозяев? Кошачьи когти вспороли ладонь толстяка, и тот, скорее от неожиданности, чем от боли, разжал ее, а я плюхнулась на землю, не удержавшись на ногах. — А ты тварь с норовом, люблю таких ломать. — Удар пришелся по щеке, но силы хватило отбросить меня на добрый метр. В глазах заиграли искры. Заскулив, я схватилась за горящую щеку, со слезами глядя, как мужик подходит ко мне. Легко и непринужденно, он схватил меня за глотку и поднял над землей. Ладонь с толстыми пальцами, украшенными перстнями, по-хозяйски легла на грудь и с силой сжала, выдавливая из глотки сиплый хрип. — Хер ли ты, сука, брыкаешься? — Кажется, он начинал злиться. — Цацу из себя строишь, сука. Кажется, это называется дежавю. И чем я всем не угодила, что все меня принимают за портовую девку. Тем временем ладонь скользнула ниже к бедру и, задрав ночнушку, пошла вверх в явно определенном направлении. Буквально какие-то два пальца отделяли толстяка от заветного места, когда над головой раздался душераздирающий вопль и мужика резко рвануло в сторону, а я с чувством упала на пятую точку. Перед носом показалась четырехпалая черная лапа. Я подняла глаза наверх… Горлодер! Птиц, в набедренной повязке, жилетке и с неизменными бусинами в перьях рассматривал меня желтым глазом. Появлению шрайка я была как никогда рада. — В порядке? Я кивнула, ухватываясь за протянутую лапу и, пошатываясь, поднимаясь на ноги. Больно, однако. Кажется, до остальных стало доходить, что что-то происходит не так. Со всех сторон послышались звуки вынимаемых ятаганов и плеток, ситуация явно нагнеталась. — Горлодер, что ты тут делаешь?! — я повисла на птице, отгораживающей меня крылом от вытекающих из толпы, видимо, подельников толстяка. Много, черт, больше десятка точно. — Позже, самка, — огрызнулся он на меня резко, дыбя оперение и утробно шипя. Кажется, мне предстояло увидеть птицу во всей боевой красе. Первый разбойник кинулся сбоку и тот час же отлетел с распоротым горлом. Алая кровь хлестнула на землю, и в толпе поднялись первые визги. Масса людей резко отхлынула, оставляя нас зажатыми между членами группировки. Не десяток, больше тридцати мужиков различного возраста окружили нас со всех сторон. — Это главарь, — шрайк кивнул на толстяка. Попала, так попала…