У кошек девять жизней

Я злопамятна и эта женщина, пусть я и вижу ее первый раз в жизни, вызывала во мне ярость, желание вонзиться клыками в обнаженную шею. Чтобы кожа, нежная тонкая кожа цвета белого жемчуга, такая, о которой мечтает каждая аристократка с рождения и до старости пытаясь лишь приблизиться к такому оттенку, лопнула под клыками и в пасть брызнула густая тягучая кровь, давящая разум ароматом и вкусом железа. Пульсирующая струя благородной породы, выдержанная на лучших винах и сдобренная сами дорогими блюдами, бьющая в глотку, стекающая по пасти на белую шубку шкуры и последние содрогающийся агонии в твоей пасти. И пусть она умрет в мучениях, содрогнется красивой белой голубкой в пасти дикой драной кошки. Мотнула головой. Нет, это не мои желания, кошка слишком близко подобралась к разуму. Грех моего дьявольского фрукта. Я теряю себя, растворяюсь в чужих желаниях и инстинктах, едва ослабляя хватку. И чем дольше, тем страшнее. В плену торговца шкурами я почти утратила разум человека, моя личность лишь отстранено наблюдала за мучениями животного. Тогда и появилась Кода. Пять лет — срок и срок большой если ты совсем не помнишь себя человеком. Сохраняются лишь инстинкты, шепчущие тебе о единственной цели — выжить. И сейчас понимаю, я не смогла задавить в себе до конца дикое животное лишь на время, уснувшее во мне — ослабь хватку и ярость зверя вновь затмит человеческое сознание. — Джексон Писсаро, ты ублюдок, которых свет не видывал. Ты и твой капитан, вы еще будете молить революцию оставить вам земли, нет… не земли. Жизнь! — визг Эстер неприятно резанул слух. Женщина с силой отшвырнула в сторону стул, но не смотря на грохот тяжелого дерева о пол, пират Джек остался непоколебим. Он сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, совершенно не реагируя на провокацию и с ухмылкой глядя на ее покрывшееся пятнами лицо. Испорченная кукла, потерявшая свою фарфоровую маску. Устрица приоткрывшая щель и показавшая гнилое серое нутро. — Кретин, ты готов пожертвовать командой за какую-то девку? Потерять все из-за своих глупых принципов? — В чем такая заинтересованность этой девчонкой? Думаешь вымолить у Драгона прощение за свою оплошность с рыжим? — уши зверя дернулись. С трудом удалось сохранить эмоции и не выдать себя неосторожным вскриком или лишним шелестом хвоста о стенки окна. Эстер была с капитаном только по приказу Драгона? Я…я должна рассказать об этом ему, ведь Шанкс подпустил ее так близко… гораздо ближе, чем кого-либо я могла представить. Об этом не сложно догадаться по тому краткому видению, выдернувшему дух из тела и позволившему увидеть чуть больше, чем стоит. — Это не касается тебя. У любой вещи есть цена, сколько ты хочешь за нее? Я дам больше, чем стоит ее голова если тебя интересуют деньги. Что ты еще хочешь? Людей? Земли? Информацию, я могу предоставить тебе что угодно за ее шкуру, хватит набивать себе цену Писсаро, любая вещь имеет свою цену! Однако пират не слышал ее. — Или нет, я больше чем уверен в том, что Драгон не знает о твоем присутствии на этом острове. Чего ты добиваешься, когда в морях и без того неспокойно. Пытаешься стравить революцию со свободными пиратами? Женщина отшатнулась, побелев лицом, мгновенно теряя всю свою спесь и подбираясь телом, становясь похожей на кобру перед укусом. — Вряд ли — скоро Большая Сходка и вашей стороне будет только на руку играть, будь у вас поддержка пиратских капитанов. Тогда я не вижу смысла тебе идти ва-банк и заявляться ко мне с требованиями… Или постой, мои догадки сводятся к игре на третью сторону… — Ублюдок! — черные волосы взметнулись и, выбившись из прически, прилипли к вспотевшему лицу неаккуратными прядями, — Ты ублюдок Писсаро, как ты смеешь мне говорить такие вещи! Да я… я бы никогда не посмела предать Драгона и революцию! — Вот как? А как же Рыжий, а, Тэрэс, или мне лучше называть тебя Эстер? — Ты!… — Не держи меня за дурака, женщина, не видь твоего лица, я бы все равно понял, кто передо мной, сколь бы не сменила лиц и одежд. Гнилое нутро разит за версту, а я не первый год в море, чтобы жрать ядовитую рыбу. Такая рыба-прилипала, как ты, не может плавать всегда с одной рыбой, тебя всегда будет манить место ближе к солцу и защите. Пока Рыжий мог исполнять любой твой каприз, ты бегала вокруг него, но стоило подуть ветрам войны и пошатнуться столпам трех сил, как ты тотчас же переметнулась к революции, начавшей новый пожар в мире. Если Драгон потерпит крах, ты метнешься, скорее всего, к Дозору, если уже не играешь на их поле. — Сукин сын, — лихорадочный блеск глаз женщины выдавал как близко пират оказался к действительности, иначе с чего бы ей так меняться в лице и тяжело дышать. — Следи за языком, женщина, и не говори за всю революцию так же, как в свое время пыталась говорить за Рыжего. Слушай меня и молчи. Таврос находится под аннексией Тича и его людей. Я не отношусь к его команде, мне платят пока я присматриваю за этими водами, как только на острове закончится дерево - я вернусь на свой морской путь и очень не советую тебе встречаться со мной и моими людьми. А теперь вали отсюда, пока не прирезал. От гнева лицо Эстер покрылось пятнами, но ей хватило ума промолчать и пулей вылететь из кабинета, не забыв с силой хлопнуть дверью. Напоследок она успела бросить: — Я еще отомщу тебе, пират. В кабинете повисла тишина. — Спускайся, кошка. Я напряженно замерла медленно, приоткрывая пасть и готовясь в любой момент прыгнуть в атаке. — Спускайся, не трону, ты же пришла поговорить? Не испытывай мое терпение и не трать свое время. Кошка толкнула решетку лапой, та легко отвалилась и упала с глухим стуком на ковер. Осторожно, кончики ушей и хвоста подрагивали, выдавая нервозность животного, сначала высунулся кончик носа, жадно втянул воздух улавливая ароматы лишь женщины и пирата, никого лишнего, за дверью тоже. По плечи, встретиться желтыми глазами с усмехающимся взглядом пирата и замереть на краю, готовая в любой мгновение дать задний ход и… И что? Струсить одного пирата? Разве так должна вести себя пиратка с корабля йонко? Разве так повела бы себя гордая знать? Нет, трусость не красит никого и бой принимают полной грудью. Тем более разговор, а там видно будет, туз в рукаве сейчас должен нестись к этому кабинету. Кошка помялась и спрыгнула на ковер, тут же отпрыгивая к противоположной стене, нервно молотя хвостом по бокам. — Ты все слышала? Опасливо кивнула. — Жалкая женщина, но как видишь меня не интересует твоя награда. Не бойся, прими свое человеческое обличье, и поговорим с тобой спокойно, я не стану нападать на тебя. Слово пирата, — я скептически хмыкнула на его слова, не двигаясь с места. — Ладно-ладно, клянусь морем, что ни я, ни моя команда не причинит сейчас тебе вреда. Из пасти кошки вырвалось рычащие клокотание. — Ну, что еще? Философски животное задрало морду и потерлось о деревяшку стенки, после чего выразительно посмотрело на мужчину и кивнуло на валяющееся, слетевшее с кресла, покрывало. — Ясно. Я не смотрю, — мужчина отвернулся, позволяя мне молнией метнуться к тряпице и после уже вежливо покашлять стоя на ногах и прикрытой бархатом ткани. — Приятно с тобой познакомится Джексон Писсаро, — учтиво склонила голову, вспоминая о манерах, пират не стремился нападать, и особого смысла атаковать первой я не видела, — Альваро Писсаро…? — Мой брат не самый приятный родственник, мы не выбираем с кем связывать себя кровью, а ты, я так полагаю, та самая Эннилизабет, чью голову оценили выше стоимости маленького государства? Будь моей гостьей сейчас. Напитки? — Благодарю, но нет. Правильно ли я понимаю, что листовка уже широко разошлась в пиратских кругах? Джек повертел в руках перо поворачиваясь обратно ко мне. — Да, все верно и боюсь это вызвало не малый ажиотаж в морях, согласись такой суммы хватит с лихвой на хороший корабль и команду и даже более того: оплатить услуги эскорта Дозора через тихий пояс и не забивать голову сложным путем через Гранд Лайн и Ред Лайн. Не смотри так удивленно, солдаты с большими кораблями давно промышляют дополнительным заработком перевозя пиратов и торговые караваны через Калм Белт на буксире или в своих трюмах. Стоит не малые деньги, но существенно сокращает время плавания, особенно если ты из Вест Блю, а твой путь лежит на Дресс Роуз, — пират располагал к себе. Его голос был ровным и спокойным, а поза и движение рук не в коем разе не вызывало негатива и все же не стоило забывать, о чем я хотела держать речь. — Так вот, такая награда просто не могла не привлечь внимания. Для твоего понимания голова офицера йонко Большой Мамочки, стоит миллиард, а твоя оценена в десять раз больше. Как такая скромная и трусливая девчонка, как ты, может представлять угрозу для Мирового Правительства в десять раз больше йонко? Пожала плечами. Не говорить же ему раскрывая сразу все карты о том, что совсем не в угрозе дело, даже, наоборот, в пользе. — Мне казалось зоаны сохраняют одежду так же, как и логия. — Я решила не возиться с одеждой, при сражении она мешалась бы. И все же вы не стремитесь на меня нападать? — А зачем? В моих руках вся черная древесина на рынке, даже с процентами Тичу я не нуждаюсь в деньгах, да и не хочу себе проблем на голову. Ты сама подумай, весть о твоей поимке быстро разлетится по морю, пока я довезу тебя до Дозора множество пиратов попробуют напасть и отбить добычу, к тому же я не дурак связываться с рыжим, — пират рассмеялся, — Твой капитан терпеливо отнесся в свое время к моим людям, и благодаря ему я жив, а сдавать его человека в руки правительства… Знаешь, это не самая лучшая благодарность за жизни моих парней. — Откуда вы… — Оставь, это пустое. Большие пираты всегда знают, что творится в командах их конкурентов. Сложно не заметить еще одну женщину на корабле, где кроме Каны ни одна девица долго не продержалась, да и твоя история интересна и полна слухов. Не без помощи Шер, но эта лиса всегда языком по ветру чешет. И все же, расскажи кошка, какой слух правдив? — судя по его прищуру я намек поняла правильно. — Нет, я не любовница Шанкса или кого-то еще из команды, мое появление на корабле случайно, но я стараюсь отработать свое место и хлеб. У меня свои цели в Новом Мире, и пока я могу следую за ними. — Вот как, занятно, — Джек достал из стола сигару и закурил. — А ко мне ты пришла наказать страшного пирата-захватчика и освободить остров. Я смутилась, не думала, что все так кристально ясно. — Не удивляйся, все очень просто. Я слышал о твоем спасении из брюха рыбы, везучая ты, однако, но не о том речь. К моменту твоего пробуждения листовка с наградой уже была разослала по морю, в том числе и на Таврос, и тот старик, что помог тебе знал с самого начала кому помогает. Он не дурак, понимание важности для правительства девки с такой наградой пришло сразу же. В голову старика приходит идея, как можно избавится от оккупантов острова — натравить тебя на меня и дождаться реакции Дозора избавляясь тем самым от нас и получая власть над древесиной. Однако ты все равно сейчас не поймешь, если я начну тебе рассказывать какие дела на самом деле творились на Тавросе раньше. Если ты согласишься — я покажу тебе истинное лицо этого острова и его обитателей. Джек оперся подбородком на скрещенные ладони. — Выбор за тобой, кошечка. — В чем подвох? — Ни в чем. Я не желаю тратить бесполезно твое и мое время на пустые разговоры, если я расскажу тебе настоящую правду этого острова - ты не поверишь и лишь будешь еще больше меня ненавидеть как лжеца, посмевшего осквернить жителей этого места и выгородить себя, поэтому мне проще отвезти тебя на нужное место и показать правду, так сказать, лицом к лицу. Ты зря подозреваешь меня в ловушке, поверь, мне хватит сил убить себя сию же секунду, зачем для этого тащиться так далеко, как я хочу? И я повторюсь, я не хочу связываться с рыжим и его командой. Если до Шанкса дойдет информация, что его человека убил я, или кто-то из моих людей… Знаешь, с того света можно вернуть и убить так, что ты будешь молить о скорой кончине находясь на грани безумия от боли и страха. — Я…- я не успела ответить, дверь сбоку хлопнула о стенку и в помещение стремительно ворвался… Синдбад. С мечом на перевес, злой, как тысяча чертей, и готовый вступить в бой немедля. — Руки прочь! — рев мужчины был страшен. Наверное, судя по лицу, он ожидал увидеть мой окровавленный или изнасилованный труп, и что я в слезах бросилась бы к нему на шею моля о спасении, но нет, мы чинно и мирно сидели с Джеком друг напротив друга и с одинаково недоуменным выражением лица смотрели на сие представление. — Это будет долгий день.

***

Туман. Он кусал верхушки вековых деревьев, клочьями висел на их ветвях опоясывая темно-синюю хвою своими влажными языками. И чем дальше мы продвигались в глубь острова, тем толще становились стволы вокруг нас, тем чернее была их кора и выше корни. Над головами периодически перекидывались сквозь тропу мощные жилистые корни. Они вырывались из земли обезображенными старческими пальцами и словно в последней попытке, с силой перебрасывались над тропами в отчаянии цепляясь кончиками за соседние стволы и валуны, образуя собой целые коридоры над головами путников. Кони шли, упираясь копытами в мягкую почву из хвои и перегноя. Подстилка леса забивала ноздри сыростью, прелой листвой и кровью. Чем выше мы поднимались, тем отчетливее я ощущала в воздухе сладкий тяжелый дурман падали. От города до первого ущелья мы добрались за полчаса легкой конной прогулки. Я ехала на лошади впервые и жутко боялась движения тела под собой, того как конь пофыркивает и его огромные бока начинают трястись. Я не понимала, что ожидать от этого зверя, когда он дергал головой или останавливался пощипать траву. В конечном итоге Синдбад забрал у меня повод животного и пристегнул к луке своего седла ведя тем самым меня рядом и освобождая от постоянного напряжения держать животное по курсу движения. Жаркий день резко сменился холодным дыханием ущелья всего в две телеги шириной, горы через пару сот метров поднялись из маленьких холмиков в обнаженные уступами каменные стены на дно между которыми не попадали солнечные лучи. Распаренное солнцем тело тотчас же ковало дыхание мертвого камня. Син протянул теплую накидку, но она слабо спасала от ужаса, исходившего из сумрака этого места. Но другого пути не было. Джек пояснил, что остров образовался таким образом, что получилось два кольца разделенных каменистыми скалами. Люди заселили внешнее кольцо у моря, тогда как внутреннее находилось за грядой зубьев скал и уходило ввысь на скалистую породу. И вот третий час мы медленно шли в глубь острова сменяя мелкий частокол леса на массивные многовековые стволы возвышающиеся великанами по обе стороны тропы. — Добыча черного дерева началась очень давно, едва ли не во времена темного столетия, — голос Джека тонул в тишине разлившейся вокруг нас. Вокруг не было ни птиц, ни зверей. Даже на почве не росла трава. Лишь голые стволы деревьев, оплетенные самшитом с того момента, как мы вышли из ущелья — Люди высадились на Таврос и жили только вдоль берега, тогда их поселения вытянулись на многие километры вдоль воды питая человека рыбой и слабым урожаем, что позволяла вырастить прибрежная почва. Первые поселенцы почитали местный лес, древний и могучий. Они строили дома из тростника, что рос вдоль берега и срубали только старые и больные деревья, и остров платил им защитой от чужаков — ни один корабль не мог причалить в этих водах, если у его пассажиров были злые намерения. Но с годами все забывается. Люди стали рубить лес, осквернять землю. Это не понравилось острову и тогда первые деревни людей уничтожил могущественный дух, призванный сутью этого места. Волчица, сотканная из тумана пришла в деревню обнаженной девушкой, но жители над ней надругались и бросили умирать. Дух не чувствует боли, но видит души насквозь. Одной ночи хватило волчице убить всех, чья душа была охвачена злостью и ядом. Казалось бы, это должно было послужить уроком местным жителям, но человек глуп сам по себе, а человек в страхе становится не умнее свиньи на бойне. Они решили поклоняться волчице и приносить ей кровавые жертвы. Те, кому хватило смелости ушли вглубь острова на поиски лежбища зверя и нашли его у озера, окруженного короной гор. Белый зверь лакал воду опустив массивную голову к прохладе. Каждая лапа была не меньше жернова мельницы, глаза размером с щиты воина, загривок сливался с туманом, растекшимся по долине. Джек придержал гнедого коня и жестом дал нам знак спешиться. Дальше мы пошли в тишине ведя коне под уздцы. Животные нервно похрапывали, качали массивными головами и косили глазами по сторонам. Все три скотины прижали уши к голове едва мы вышли из ущелья и сейчас, при любом ослаблении повода, норовили выдернуть поводья и дать деру. Приходилось быть на чеку и крепки сжимать кожаные шлейки. — Сейчас мы вступили на территорию этой волчицы. Моро пропускает животных вглубь, но ей не нравятся всадники, понукающие лошадей кнутом и шпорами. А и опасно, если она решит взглянуть на нас есть вероятность, что лошади встанут на дыбы и понесут, не разбирая дороги. Скотина в страхе и сама убьется в этом лесу и всадника погубит. Час ли, полтора, но лес резко оборвался. Мы вышли на край поляны медленным склоном уходящую вниз, так что с верху мы могли видеть насколько простирался вперед бурелом из молодых деревьев, растущих так плотно, что через пару лет будут упираться друг другу в кору. Запах падали к тому времени стал удушающим. Стоило вдохнуть полной грудью, как я задохнулась от приступа тошнота, оседая на землю. Синдбад, успевший вовремя, подхватил меня на руки бережно прижимая к себе. Джек протянул платок, смоченный в воде, прислонив к лицу стало легче дышать. Над головой черными тенями нависли пики окружающих это место кольцом гор, вдалеке блестела темная вода озера. — Ты чувствуешь это? — Да, — с трудом сглотнула вязкую слюну, — Запах бойни, разложения, обветренной плоти. Смерти, — откинула голову на плечо мужчину стараясь унять дурноту. — Зоан острее ощущает такие места, но я не мог не показать вам, иначе вы бы не поняли, — мы спустились по пологой тропинке вниз и остановились у одного из деревьев. — Это молодая роща посаженая не так давно, аккурат после смерти Белоуса, за несколько недель, до моего прихода сюда. Ты еще не заметила, кошка? Смотри внимательнее. Я с трудом приоткрыла глаза. Дышать старалась маленькими вдохами и выдохами чтобы как-то избавиться от вони гниющего мяса. Вокруг над головами мягко шелестели тоненькие ручки-веточки деревьев, темная, почти бордовая кора, грязно-серые листочки острыми узкими листочками тянущиеся к нему и на просвет отливающие алыми жилами. Изогнутые стволы, словно люди в мучениях возносящие молитву к небу. Взгляд Джека был болезненно усталым, рукой он указывал на рощу. Но что я должна была там увидеть? — Отпусти, — приказ торговцу, слабый, но приказ. Тот повиновался. Я приблизилась к ближайшему стволу и положила ладонь на кору. Запах. Этот запах… Старое мясо, гной сочащийся из раны, сладковатый приторный запах падали, брожения и смерти. Здесь нет птиц- я не слышу их песен. Нет зверей — я не чувствую запах шкур. Ветер молчит. Молчат ветви леса. Теплая кора под ладонью. Словно пульсирует, слабо, едва ощутимо, но словно в равные промежутки времени внутри бьется сердце… Отняла ладонь и посмотрела на кожу, покрывшуюся оранжевым налетом… Сукровицей? Провела по изгибам, испуганно отпрянула назад видя в рисунке коры совершенно новое и ужасающее… Я отошла на несколько шагов дальше зажимая себе рот. — Лиза! — Синдбад оказался рядом взволнованно пытаясь меня коснуться, но на что лишь я его оттолкнула от себя. — Этого не может быть… Джек склонил голову на бок. Ироничная улыбка легла на его губы. — Черная древесина славится на всем рынке благодаря своей огнестойкости. Она растет лишь на одном острове в мире — Тавросе. Однако сколько бы старатели не собирали семена и не разводили их по миру — они не могли получить огнеупорную древесину. Деревья вырастали в гигантов, но горели легко, словно сено. Никто не знает почему именно здесь дерево приобретает свои свойства. Никто кроме жителей этого острова. Давным-давно людей приносили в жертву богу… не было ничего такого. Были люди не согласные с большинством и их привязывали к быстрорастущим молодым побегам. Дерево этого острова вырастало в гиганта за какие-то десять лет, представь скорость его роста в младенчестве. Молодые стволы прорастали сквозь своих жертв врастая в их кровеносную систему, питаясь ими, насыщаясь их плотью, и полностью впитывая в себя. Спустя пять-десять лет местные жители увидели закономерность — именно «окропленные» деревья вырастают с черной корой и не боятся огня. Так и началась эра Тавроса, кошка. Так и растет черное дерево и остается закрытым остров Таврос — путников привязывают к побегам и растят свою сокровищницу ценой чужих жизней. Каждый черный ствол — одна жизнь. Их же здесь сотни…тысячи…миллионы побегов… И Белоус это знал? Знал и ничего не делал?! — Ты еще готова, кошка, освобождать Таврос от аннексии? — Что… что ты хочешь сделать? Джек любовно погладил ствол очерчивая ладонью лицо, шею, тело. — Они забрали мою жену и дочь. Когда я был совсем молодой мы попали в шторм и нас прибило к берегам Тавроса. Эжен отказалась отдавать дочь в брак тогдашнему старосте. Мерзкому старику приглянулась молоденькая девочка. И они забрали их ночью, я не смог ничего сделать против толпы, а когда нашел их здесь было слишком поздно, ростки уже успели вплестись в кровеносную систему, я могу только смотреть как они кричат от боли и мук и просят их убить. Двое среди тысячи таких же мучеников. Кто-то только начал свой путь, кто-то уже полностью слился и не реагировал ни на что. Их крики до сих пор стоят в ушах. Я жил с этим очень долго и когда умер Белоус, Тич предложил это место мне, и я согласился. Во мне жила и живет месть. Я хочу, чтобы они уничтожили все, что выросло, а после…я пока не решил, что сделаю с этими людьми, но это должно прекратиться. Наверное, убью их всех.