У кошек девять жизней

Мы стояли в стороне от толпы мужчин смолящих на улице папиросы. Запах табака витал в воздухе и раздражал пазухи. Бенн курил, но не такую дрянь, его запах был тяжелым, с привкусом времени и бомонда, здесь же на ум приходила бумага и сено. Дешевые портовые девки и кислый ром. Впрочем, аудитория пиратов недалеко ушла от ассоциаций. Это были не ребята из команды капитана, а пираты в том понимании в коем они есть в народе — прожженные морем, пойлом и солью мужики пришедшие померятся силой и доказать, что они имеют право на место ближе к сливкам. Вход на арену представлял собой вырубленный в скале тоннель и понять, что находилось по ту сторону камня, не представлялось возможным. Синдбад не знал. Он не был в этой части острова в это время, его территорией была деревня гигантов, мимо арены он проплывал вскользь или причаливал, но надолго не задерживался. Я потянула носом воздух, но запах перебивал мороз и ветер. К каменной нише неспешно тянулась вереница участников, каждый отмечался у распорядителя и исчезал под сводами. Высокие, низкие, тощие и толстые, люди и нелюди, с оружием и без. — Почему они не спешат? Над головой облака. Серые смазанные лоскуты, кусающие друг дружку, сливающиеся в единую массу, перетекающую под потоками ветра и нависающую тяжелой пеленой над островом. На родине не было снега, только нагоняемые северными ветрами редкие холода приносящие красный песок и тяжелые тучи, цепляющиеся за шпили зданий. Единственное время, когда возомнившие себя богами испытывают страх и запираются в своих замках. — Времени еще много, они разомнутся и оценят соперников в пещерах, отведенных под раздевалки. Нам не стоит торопиться, если ты не хочешь привлекать внимание. Пойдешь последней и сразу на арену, это уменьшит риск, что тебя раскусят. Проходящие мимо пираты косились, но ничего не спрашивали. Мы простояли на морозе почти час, прежде чем со вздохом Син дал добро выдвигаться. Я крепко, по-мужски пожала ему руку, скидывая с плеч тулуп и возвращая ее торговцу. Мужчина задержал наше рукопожатие, погладив большим пальцем ладонь. — Энн… — он хотел попытаться еще раз переубедить меня, однако его доводы сейчас казались необоснованными. Я не видела ничего сложного выйти на арену и выиграть. Всего-то. Пусть я и не дракон, но кровь, текущая во мне, что-то да значит. — Все будет хорошо, если капитан откажется от меня, как и вся команда, я сдержу слово, — ответила я твердо. — Энн…выслушай меня! Все, что происходило это моя вина, я должен был рассказать тебе сразу… — я мотнула головой. Сейчас он опять будет пытаться меня переубедить. — Оставь, я уже приняла решение. — Эннилизабет, да выслушай ты меня! Откажись и мы уплывем, куда ты захочешь! Я сделаю все, что ты пожелаешь, только откажись от участия! Ты же умрешь там и никто тебя не спасет! — пальцы больно сомкнулись на запястье, мы оказались почти прижаты друг к другу так, что пар, вырывающийся изо рта, смешивался в воздухе, — Забудь о команде, о Шанксе, тебе нечего делать в команде йонко и это не только я так считаю. Подумай, что будет, если ты погибнешь так нелепо? Подумай обо всем том, что ты не успела сделать. Кого не нашла. Да, черт побери, ты можешь хотя бы раз подумать о своем отце и что он чувствовал все эти годы? Хватит, ты всем все доказала, не хочешь домой, никто не заставляет, но идти на верную смерть — тебя разве так воспитывали? Я резко дернула рукой, отталкивая торговца в грудь и отпрыгивая в сторону, как от огня. Что… что вообще происходит? Откуда он знает все…это?! — Черт, кто ты такой? Откуда…откуда тебе столько известно? — хрупкое доверие между нами обрушилось лавиной осколков. Я опрометчиво забылась, думая, что обо мне забыли или отпустили поводок, ан нет, председатель оказался ближе, чем я могла себе представить. — Ненавижу тебя Синдбад. Кто бы не стоял за тобой — я не позволю управлять собой, как марионеткой. Я не вернусь домой. Я найду то, что ищу. И я вернусь к Шанксу. Развернувшись на каблуках, пошла к распорядителю, не оглядываясь на торговца. Нельзя сейчас плакать и теряться. У меня будет еще время все обдумать, взвесить и соединить мозаику в единую картину. Ради капитана я нырнула в сердце территории чужого йонко, сбежала от Дозора, вырвалась с Тавроса и сейчас была намерена одержать победу над толпой здоровых мужиков закаленных годами в море. Безумие? Возможно, но я обязана поговорить с Шанксом, даже если цена такова. Мужчина в тулупе поднял на меня глаза, отрываясь от планшета со списком. — Кто? — Я от Шер, — постаралась придать голосу грубые нотки. Пират скептически оглядел меня с ног до головы, хмыкнул своим мыслям, но пропустил внутрь. Страшно. Выдохнув, шагнула под каменные своды, отрезающие меня от яркого света. Зрение не сразу адаптировалось, так что пришлось несколько метров идти вслепую, а дальше проход вильнул и уже каменный коридор освещался факелами. Вдоль его стен тянулось несколько боковых коридоров — судя по звукам и запаху те самые раздевалки. Мне там делать нечего так, что я прошествовала до конца коридора, упирающегося в массивные двери, и примостилась в небольшой нише, стараясь не привлекать к себе внимание. До ушей долетали обрывки чужих разговоров. — … Столько золота, что моя семья не будет нуждаться до конца жизни… — Дурак! Это власть, сила, если я вас всех одолею и вступлю в команду к рыжему, меня буду все бояться! — … доступные девки… — Пошли к черту ублюдки! Ваше место подбирать дерьмо по Ист Блю. Свалите, пока еще есть шанс, — кошачья сила зашипела, собираясь тугой пружиной в груди. Еще только враг начал говорить, а нос уже учуял запах пустыни идущий от человека. Я вжалась сильнее в камень, пряча лицо за челкой. Мужчина, судя по слышимости, находился в одной из ближайших раздевалок, но это не внушало мне уверенности, что именно он оставит меня незамеченной. — Сам иди к черту, недоумок! — огрызнулись на него. Свист рассекаемого воздуха и крик раненного. Запах крови. Охранники дернулись и быстро ворвались в раздевалку, я же проследовала за ними, украдкой оставаясь у входа и подсматривая из-за угла. Сахил! Я вспомнила его. Поднявший на меня руку на Фарсалархе разбойник лишившейся этой же самой руки благодаря вмешательству Синдбада. В небольшой пещере находились лавки и с десяток мужчин прижавшихся к каменным сводам, а в центре всего действа стоял южанин. Раздавшийся в плечах, но значительно избавившийся от своего висящего брюха. У его ног поскуливая, сжался клубком молодой парень, зажимая рваную рану на животе. — Какая жалость, парнишка споткнулся и упал на мой крюк, — иронично улыбнулся южанин, поднимая к свету остатки руки. Культя теперь была основой для массивного загнутого крюка. В свете факелов на его острие пунцовели капли крови. — Все свидетели, что мальчику просто не повезло, он оказался таким неуклюжим, — взгляд на участников, и те, нехотя, кивнули, хоть и по взглядам было видно едва сдерживаемую ярость. Странно. Я думала в команде капитана люди честные или мрази, но не до такой степени. Сахил успел их запугать ранее? Интуиция подсказывала, что эти ребята однозначно уступят победу этой твари. Вот только когда он успел не только вступить на какой-то корабль, но и проявить себя чтобы посметь участвовать в отборе к Шанксу? Щелчок. Ниточка мысли падает в руки. Все же встает на свои места, наконец-то мозаика в голове если не начал складываться, то приобрел очертания общей картинки. Лиза, Шер сама тебя подтолкнула к решению пойти на арену. Все было спланировано заранее, а я ввязалась в чужую игру не зная правил. Шер точно знала, что капитан даст мне это задание. Она попыталась от меня избавиться руками Сахила на первом попавшемся острове — зуб даю, если они много лет знакомы с капитаном, то и с Синбадом могут вести диалог не первый год и его команда так же ее знает. Не так сложно выведать у матроса как пойдет курс его корабля. Если бы не вмешательство торговца на Фарсалархе я была бы уже мертва, но ее планы сорвались, и пиратка последовала другим путем. Дозор — он знала где я, она скорее всего знала или догадывалась о моей связи со знатью и связалась с Дозорными сдав меня на территории Большой Мамочки. Вопрос — есть ли у нее свои люди в морской армии? Скорее всего есть и после побега ей об этом было известно. Оставался вопрос времени, когда я приплыву на Эльбаф и проглочу последнюю наживку. Боже, она провела меня, как дуру заманив в последний капкан, словно муху на варенье и теперь Сахил, а я больше чем уверенна здесь есть еще ее люди, сделают все, что бы от меня избавится у всех на глазах и это не будет выглядеть убийством. Черт побери, да никто кроме Сина не знает, что я прикинулась парнем! Вот о чем он мне пытался сказать, не пуская на арену! Он все знал, знал и до последнего молчал! Рычание захлебнулось к глотке. Значит, эта рыжая пиратка, знает и о моей родине. Что же за игры затеяла эта девка, если ей не нужен выкуп? Ну, погоди, выберусь с арены я уж прижму тебя к стенке. Или может быть уйти пока не поздно? Что мне делать? Как слепо можно было повестись на такой простой трюк, я бы могла подойти к Шанксу когда угодно кошкой, и никто бы меня не остановил, но нет, гонор и амбиции — кредо крови знати. Наш брат же всех умнее. — Эй, думала все тут такие тупые, — меня резко схватили за шкирку и, оторвав от земли, с силой приложили о стенку, — в полумраке сверкнули желтые глаза. Синяя шрайка в кожаных доспехах возвышаясь надо мной на целую добрую голову не мигая, сверлила меня злым взглядом. — Чего тебе надо? Птица зло выдохнула мне в лицо, едва ли не касаясь клювом щеки. Мощный зазубренный клюв, когти впивающиеся в шею покрытые железными пластинами. — Как бы ты не маскировалась, думаешь, я не узнаю лицо небесного демона оскорбившего нашу стоянку? — Остропер! — память услужливо напомнила короткую стычку со шрайкой когда Твердопух вела меня к сердцу стоянки. Только ее мне не хватало сейчас для счастья. — Что за бред ты несешь! — Ты навлекла беды на Шайку! Я твердила Твердопух, что нельзя идти на поводу у рыжего, нельзя пускать демона на Шайку, но меня никто не послушал! — удар, вышиб воздух, заставляя замолкнуть, шайка бесновалась, но боялась привлекать лишнее внимание, видимо для моей смерти было еще рано. Коготь птицы очертил бьющуюся на шее вену. Глаза шрайки свернули алым: — И ты пришла, прогневав нашу богиню! — Иди, проспись, я не понимаю, что за бред ты несешь. Когда пальцы резко разжались, и я упала на каменный пол, Шрайка крепко схватила меня за запястье, защелкивая на нем браслет. Слабость тотчас же прокатилась волной по телу. Кайросека! Я судорожно схватилась пальцами за кусок железа, пытаясь его снять, но браслет плотно обхватил руку, впиваясь в кожу. — Увидимся на арене, тварь. Шрайка довольно фыркнула и направилась в одну из раздевалок, оставляя меня сидеть на камне и панически прижимать кандалы к груди. Паника почти вылилась в истерику — браслет не желал сниматься, не сдирая при этом кожу и не сломав кисть. Я теперь совсем беззащитна без помощи кошки. О боже, надо выбираться отсюда как можно быстрее. Адреналин придал мыслям правильный ход. Я метнулась к входу, но на его месте теперь был сплошной кабель. — Какого… — После приема заявок закрываем, чтобы лишний никто не зашел, — хмыкнул охранник рядом со стенкой. — А как же я хотела… — быстро поправилась, — хотел выйти и отказаться от участия. — Ты парнишка совсем зеленых, — мужик хохотнул, но в его взгляде угадывалась подозрительность, — Нельзя, если твой командир тебя вписал назад дорога только на сушу. Ты с чего дивизиона? Эй! Я уже не слушала, быстрым шагом возвращаясь к выходу на арену. Спустя время толпа переместилась к закрытым воротам, а еще спустя минуты массивные двери открылись, выпуская бурлящую силой массу на арену. Меня вынесли со всеми, не давая остаться в конце или увильнуть. Арена. Она была… небольшая. Не такая большая, как думала я. Круглая песчаная площадка обнесенная трибунами, за которыми каменными стенами высились оплавленные скалы, устремившие обломанные острые зубья к затянутому небу. Первым чувством была полная дезориентация — едва солнечный свет ослепил глаза после тьмы ожидания, как на меня обрушился рев зрителей с трибун. Люди, много людей, за трибунами несколько гигантов сидящих прямо на земле — для них все поле было как на ладони. Мужчина вышедшие со мной не теряли времени — пока я потеряла драгоценные секунды, они рассредоточились по полю, выбирая более удобные места и объединяясь в заранее обговоренные команды. Я осталась одна стоять и хлопать глазами рядом с захлопнувшимися за спиной дверями. Сквозь рев трибун пробивался голос арбитра: -…лучшие…достойнейшие… капитан… Дрожь пробежала по всему телу. Капитан! Взгляд заметался по трибунам, выискивая среди зрителей, укутанных в меховые плащи, знакомое лицо. Где же ты? Увидела Кану. Подальше от нее ребята с нашего корабля, значит, и капитан должен быть со своими людьми. Нашла… Нашла! В груди болезненно защемило сердце. Шанкс сидел на центральной трибуне на небольшом выделенном участке с более широким пологим полом и более комфортными стульями. Со скукой и тоской глядя на арену, он подпер щеку ладонью, взгляд рассеяно скользил по лицам участников, не задерживаясь ни на ком надолго. Я надеялась и боялась, что меня он узнает, однако капитан и секунды не задержался на моем лице. Обида и облегчение? Наверное, да. И всплеск злости. Шер сидела рядом по левый бок, с ногами забравшись на сиденье и склонив рыжую голову к капитанскому плечу. Если Шанкс сидел на морозе с едва лишь накинутым на плечи черным плащом, то пиратка демонстративно куталась в белое пушистое манто в пол, поглаживая переливающийся мех пальцами. Вот что с ней не так — со стороны нормальная девица, а как вблизи — так стерва стервой. Плотоядное желание запачкать белый мех ее кровью колко завязло во рту. А капитан он…я соскучилась. На самом деле я только сейчас поняла, как же я соскучилась по нему и насколько привязалась… к ним всем. Растеряно посмотрела правее, на третий стул. Женщина в черной накидке и капюшоне. Почему женщина? Так полы распахнуты обнажая высокую грудь, затянутую в кожаный корсет. Молочно белая кожа, черные волосы, разметавшиеся по плечам, но вот лица не видно. Расслабленная поза, ладонь лежит на согнутом колене. Она о чем-то тихо переговаривается с капитаном. Из грез меня вернул точный удар в нос. Сила удара отбросила на метр, в сторону уложив на спину и протащив по песку еще с доброе расстояние. В носу отвратительно хрустнуло. Я почувствовала, как по губам и подбородку потекла горячая кровь. Дышать сразу стало трудно, пришлось открывать рот и судорожно приходить в себя, хотя бы успеть увернуться от чьей-то ноги едва не наступившей мне на лицо. Откатилась в сторону проклиная шрайку — кошка не откликалась. Кода рычала и металась, но где-то в глубине сознания и не могла прорваться наружу. Мимо мелькнул чей-то меч. Откуда оружие? Я точно помню, как его собирали на входе. Вокруг тела уже почти скрылись в туче пыли поднятой толкучкой. О чем я, черт побери, думала?! Какая победа, мне бы выжить! Боже, черт, как быть, …как быть?! Истерика подкралась и накрыла с головой мешая рационально оценивать ситуацию. Едва увернулась от удара — высокий тощий пират, было, замахнулся еще раз, но его снес ударом другой противник, подкравшийся со спины. Пользуясь моментом, и, оставив двух мужчин разбираться между собой, отбежала к трибунам подальше от основного месилова. Господи, я поверить не могу, что капитану доставляет удовольствие этот мордобой. Не верю! Нет, все рассуждения на потом, нельзя отвлекаться. — По­за, Лиза, держи позу! — окрик Бенна. Память пришла на выручку тренировками старпома с Зимы. Поднять кулаки к лицу, закрывая его от прямых ударов и защищая локтями корпус. Пружинистые колени, небольшой полуприсяд для маневра и вспомнив кошачью жизнь перенести вес со стопы на плюсну. Да, я фруктовик с блокированными способностями, но никто не отменял того, что мозги у меня и на человека, и на кошку одни и пять лет в шкуре не оставят психику и рефлексы без изменений. Ломаются часто, бить такого опасно, можно убить с удара даже тебе. Обычно это те, кто защищается, и гражданские. Нет, здесь таких нет. Мозги команд не рискуют лезть в драку с бурлящими тестостероном грудами мышц — Жилистые. Поджарые. Опасные. Ибо нередко агрессивные и жестокие. Быстрые, как правило, даже не тренированные. Не то, все не то. На­качан­ные. Проб­ле­мы с сус­та­вами не ред­кость — бей по ко­лен­ным ча­шеч­кам, их про­ще вы­бить. Ско­рость ма­ла — учи­тывай при ата­ке и от­ветных уда­рах: по­ка он за­мах­нется для ата­ки, ты ус­пе­ешь на­нес­ти нес­коль­ко быс­трых уда­ров. Мощ­ность ве­лика — не про­буй взять из­но­сом. Са­ма быс­трее вы­дох­нешь­ся. В сос­то­янии уло­жить с од­но­го уда­ра. Пос­ле нес­коль­ких проб­ных уда­ров на­носит­ся один мощ­ный, в ко­торый вкла­дыва­ет­ся вес те­ла и на ко­торый рас­счи­тыва­ет бо­ец. Вот оно! Уф, едва ушла от удара. Шрайка вынырнула из-за чьей-то спины. Она не вписывалась в схемы Бекмана, но я хотела жить и мозг действовал сам на опережение. Лапы птицы закованы в железные перстни — удар и меня рассечет, но только ли, силы в самой шрайке меньше, чисто физически она не может накачать мышцы которых попросту нет. Горлодера на Фарсалархе оглушили со спины, значит… увернуться от замаха, пройти под крылом тотчас же запрыгивая на широкую спину и хватаясь за длинное оперение у шеи. Шрайка истошно заверещала, когда перья посыпались на землю, а я, прилагая все усилия, заново и заново хватаясь за них и выдирая. В бешенстве мой противник метался подо мной, но не мог дотянуться крыльями до добычи, не позволяла анатомия. Да, когти царапали мне ноги, но на излете, оставляя лишь длинные полосы. Больно, но не больнее смерти. Это подло. Шрайки так не дерутся и в бою с пиратами никому в голову не приходило скакать на враге, словно тот вздорная кляча. Остропер, в ярости забыла, что она здесь не одна. Удар и нас со шрайкой откидывает в сторону. Меня придавливает уже неподвижное тело, и чья-то чужая кровь льется на грудь. Миг и тело пропадает, а меня хватают за шею и с силой бьют в грудную клетку. Задыхаясь от боли в груди, я упала на землю, обхватив себя руками. В глазах мелькали черные пятна от нехватки воздуха. До чего же больно. В грудной клетке пожаром разгоралось пламя сжирающее каждую клеточку тела и не дающее сделать хотя бы глоток воздуха. Задыхаюсь. Не могу… вдохнуть! Сахил. Выждал момент. Вот и все. Удар ноги в бок, переворачивающий на спину. Хочу жить. Адреналин и боль заставляют подняться на четвереньки. И новый удар рушится на спину, впечатывая в песок. Хруст собственных костей оглушает за миг до вспышки боли, сжимающей сознание в единый пульсирующий комок. Как же больно. Разве может быть настолько больно?! Смешная кошка. Глупая кошка. Слабая кошка. Как много амбиций в тебе. На что ты надеялась? Бестолковая девчонка, зарвавшаяся от единичной удачи и возомнившая себя великим пиратом. Все кончено для тебя, позорище. — Глупая девка, надо было соглашаться в тот раз. — Пошел ты, — кровь вырывается из груди пульсирующим комком. Знакомое чувство. На Муреи мне тоже отбили грудь. Еще один удар ноги в бок и я отлетаю в сторону, сшибая кого-то с ног и распластываюсь на спине почти теряя сознание. Грязный сапог наступает на грудь и медленно вдавливает всем весом кости в землю. Ребра трещат. Кровь бурлит в глотке. — Ах ты ублюдок, — незнакомый пират сносит с меня Сахила впечатывая того в землю. Не давая врагу опомниться, чужак молотит противника по лицу разбивая в мясо брови, нос и зубы. Какие-то мгновения и голова заслоняет мне солнце. Плывущим взглядом удается разглядеть за пиратом неподвижного прихвостня рыжей. — Эй, ты как? В порядке? — шлепки по щекам, — Ну-ка, давай, приходи в себя, сейчас вынесем тебя отсюда. Как этот ублюдок сюда попал, ума не приложу, сучий потрох, на боях запрещено пускать кровь… — кажется, он ощупывает меня, продолжая что-то говорить. Пшеничные волосы из длинного хвоста щекочут лицо. Различаю небритые щеки, ясные голубые глаза и крестовой шрам на щеке. — - Давай детка, помоги мне, не отключайся, — он протягивает мне руки, и тотчас же я вижу, как крюк прорезает спасителю горло. Захрипев, мужчина падает рядом. Кажется, я закричала. Тонкий девичий крик прорвал толчею на арене и захлебнулся. На грани сознания мне показалось, что все вокруг замерли и смотрят на нас. — Лиза! — Шанкс! Я перевела взгляд на трибуны. В кровавой пелене мой капитан стоял, возвышаясь над всеми ошарашенный и растерянный. Он узнал меня, нашел и узнал среди всей этой толпы, а я вот так вот… — Даже сдохнуть нормально не можешь! — Сахил, поняв, что все внимание обращено на нас, решил довести дело до конца. В одиноком лучике солнца мелькнула сталь крюка. Рев. Земля содрогнулась под людьми от холодящего душу хриплого рева пронесшегося над ареной. Крюк замер прорвав кожу на шее. Густой пар вырвался на выдохе изо рта. Взгляд приоткрытых глаз встретился с ненавистью, пылающей в глазах врага, но он не мог пошевелиться хоть и дрожащие губы выдавали все его желание довести удар до конца. Капитан… это он? Воля? Взгляд мазнул по трибунам. Нет, капитан стоял на месте. Его взгляд лихорадочно перебегал с меня на другого человека. Та женщина в черном. Она медленно и уверенно поднялась с места. Облизала тонкие губы, покачала головой из стороны, в сторону разминая шею. Капюшон соскользнул на плечи, и порыв ветра поднял тяжелые спутанные пряди. Капитан резко ее окрикнул, но женщина лишь хмыкнула, покачав головой. В каждом расслабленном движении таилась царственная грация, уверенность и мощь. Откинув полы накидки за спину, она лишь жестом руки заставила капитана замолчать, выходя вперед. — Быстро! В сторону! — Бенн? Его голос. Взгляд и трибуны вокруг пустеют на несколько метров в радиусе от нее, рядом остается лишь Шанкс. Даже Шер ретировалась, наблюдая со стороны. Рыжий вскидывает руку обнажая саблю из ножен, в стороне Бенн взводит прицел, еще с десяток людей вокруг остаются в радиусе и обнажают оружие. К моему удивлению прицелы наведены на женщину. Миг. Она их совсем не боится, скучающие оглядывает окружение, чуть осуждающе капитана. Ее словно расстраивает реакция команды. Наши с ней взгляды встречаются и губы трогает легкая ласковая улыбка, что не укрывается от внимания Шанкса. — Лиза, убирайся оттуда! — крик капитана совпадает со смазанным черным пятном на трибунах, я попросту не успеваю среагировать так быстро. Куда я уберусь? Я тут помирать вроде как собралась. Раз. Незнакомка отталкивается с места — трибуны под ней разлетаются от толчка в щепки. Два. Черные крылья закрывают арену от солнечного света. Удар ветра хлопком сбивает с ног всех участников игр, относя их к бортам арены. Три. Сгиб крыла увенчанный когтем опускается в метре от меня. Солнечный свет закрывает громадная морда. В лицо ударяет влажное дыхание смердящее падалью и гарью. Резкий рык. Пасть дракона смыкается на Сахиле. Рывок морды и тело рвется пополам. Ноги отлетают в сторону разбрызгивая по песку и снегу потроха, корпус с головой же зверь движением морды отбрасывает в противоположную. Крик режет уши. Я не сразу понимаю, что, оцепенев от страха, истошно кричу. Дракон склоняет голову ниже, втягивая ноздрями воздух всего в нескольких сантиметрах от моего лица и я захлебываюсь визгом. Окровавленная пасть, разящая мясом всего в ладони от лица. Я вижу, как с чешуи стекает кровь и капает алыми каплями вниз. — Трусливый котенок. Не бойся, — голос определенно женский, с хрипотцой, раздается прямо в голове. Так близко — в глубине ноздрей алеют угли пламени. Я закашливаюсь от удушливого запаха серы и пепла. Медленный вдох, дракон принюхивается, задумчиво глядя на тело человека перед собой и, удовлетворившись одной ей ведомой запахом, мягко выдыхает. В глубине мощной глотки стихает грохотание рыка и сменяется на мурчащие нотки. Мы встречаемся взглядами и я узнаю в этом прекрасном существе наполненном силой того дракона, что вырвался из пленка на острове Большой Мамочки. Ни с чем и никогда не смогу спутать лиловые глаза мерцающие золотыми прожилками. Это тот же самый зверь…нет, человек обладающий силой легендарного зверя. — Эннилизабет…не бойся меня, — аккуратное перышко чужих мыслей касается меня. Оно несет тепло, ласку. Свет. Я захлебываюсь в потоке нежности, купаюсь в ее лучах прогревающих мое израненное тело до самой глубины души. Она словно исцеляет мою боль, не только телесную, но и душевную заполняя своим светом каждый темный уголок одиночества оставшегося с далекого детства. Такое знакомое, но давно забытое чувство. Материнская любовь. Ее желание укрыть своего ребенка от всей злости мира. Нотки нежности и радости, восхищения и безграничной любви. Я купаюсь в лучах обожания и в море тепла. Я тону в океане захлестнувших эмоций и не желаю выныривать. Здесь я объект всепоглощающей любви. Здесь я любимая маленькая дочка на руках матери. Золотистое марево прогоняет налет чужой лжи, с памяти открывая в душе запрятанные чувства и воспоминания. Высокие окна полные света и я вожусь на ковре с фарфоровой куклой, мама сидит рядом и беседует с отцом. Они счастливы. Он любил ее. Несмотря на все его слова, он всегда любил мою мать и меня. — Аррен, отойди! — властный окрик моего капитана разрушил сказку. Он ударил в центр тепла, заставляя осколками рассыпаться уютный кокон, окутавший меня от прикосновения дракона. Боль, усталость и холод тяжелой волной обрушились на меня, сгибая, сминая и вынуждая бессильно падать на колени, задыхаясь от накатившей волны. Я смутно сквозь слезы и пот, застилающие глаза, видела, как капитан властно движется по ступеням вниз, к кругу арены, и черные подолы пальто разлетаются за спиной. Сосредоточенный, напряженный. Я жадно вглядывалась в движения, черты лица, пыталась поймать взгляд карий глаз на себе, но тот был прикован лишь к черному исполину, равнодушно скосившему лиловый глаз на приближающуюся фигуру. Волна воли маревом стянула воздух, концентрируясь на хищнике, однако черный массив тела даже не вздрогнул, хотя я, лежащая рядом, почувствовала отголоски силы. Насколько же сильна воля капитана, если он мог концентрировать ее на конкретном объекте и насколько же ужасает сила дракона, что тот даже не вздрогнул от Королевской воли? Напротив, дракон, кажется, разозлился от такого комариного укуса. — Не вмешивайся, — хриплый рокот пронесся в голове. Зверь развернул морду к приближающемуся пирату и рыкнул, выпуская из ноздрей дым. Рычание было не столько злое, сколь предупреждающее и дающее возможность подумать еще раз, прежде чем действовать. — Это не твое дело, Шанкс. Не мешай. Хлыст хвоста щелкнул в метре от мужчины — еще немного и удар бы пришелся по корпусу капитана, а ведь от небольшого усилия земля вздрогнула почти до самых трибун. Шанкс даже не вздрогнул, не замялся, продолжая идти к нам. — Эннилизабета, — в голове ласково подул теплый ветер, но стоило мне только попробовать что-то сказать, как разум взорвался от криков перебивающих друг друга. В какофонии рычания, визга, радостных голосов я едва сумела различить, что голоса были похожи на те, что приходили ко мне ночью на корабле Дозора. Из общей массы истерии внятны были лишь обрывки. — Она нашлась! -…Нашлась! — Я же говорила, найдет! — Слышит! Она слышит! — Свобода! — Свобода!!! Я сжалась, хватаясь руками за голову. — Лиза, — за громогласным рокотом голосов слабый крик капитана и протестующий рык черного дракона махнувшего крылом в сторону Шанкса и поднявшего песок с поля. Зверь рядом фыркнул и хор разом стих, стоило прозвучать лишь спокойному: — Замолкните. Потом. Четыре незнакомца покорно стихли, позволяя мне выдохнуть. Дракон опустил морду вплотную ко мне раскрывая пасть. — Аррен!  — Надоел, — глаза ящера прикрылись веком, — Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я не боялась. Я уже поняла, кто передо мной. Резко оттолкнувшись лапами от почвы, дракон ударил крыльями по воздуху, снося окружающих людей потоком ветра, и взвился в небеса, улетая куда-то за пределы арены. Бросила? Она опять меня бросила? Я уже не сомневалась, что все детские сказки о матери — драконе бросившей меня не были выдумками и на самом деле женщина, выносившая меня под сердцем, родившая и первые пять лет жизни находившаяся рядом, сейчас в облике дракона была совсем близко от меня. И вновь бросила. Слезы душили в истерике и я, не сдерживаясь просто кричала, молотя кулаками по песку. — Я искала тебя! Я нашла тебя, и ты снова меня бросаешь! — визг в небо смешанный с усталостью, слезами, потом и кровью. Я вознесла лицо к небу. Курчавые серые облака низко висели над ареной, кажется, будет метель. В тишине повисшей вокруг стук собственного сердца бился в ушах оглушая. Черт побери, как же больно, как рвет душу на осколки, что все было зря. Маленькая девочка в пожаре лишившаяся матери. Рабы, освобожденные Фишером Тайгером, подожгли замок Пангея. В пожаре погибла фаворитка Горосей, ее малолетняя дочь, бастард, чудом спаслась и по великодушию Совета была оставлена до совершеннолетия при Совете, все же в ней текла кровь самих повелителей мира, пусть и наполовину. А на самом деле, ребенок потерявший мать, спасшийся из огня благодаря другому члену Совета и оставленная на Святой Земле для брака с ним же. Не разбрасываться же кровью Горосей? Вот только ей самой об этом было знать не обязательно, до поры до времени ей полагалось прилежно учиться не зная о планах Совета, а после выйти замуж за того на кого укажут. Породистая сука для потомства. Я знала это с двенадцати лет. Просчитались. Сбежала. Многие острова и корабли. На мягких лапах следуя за слухами и сплетнями, обрывками прошлого матери, что упоминал отец, за сказками о драконах и высокими облаками. Глупое попадание в лапы торговца шкурами, спасение правой рукой йонко, обретение друзей. Безумная Шайка Шраек и уютная Зима, шпионские игры на Пирожковом острове, дилемы на Тавросе и последний рубеж на Эльбаф. Нашла. Я нашла ее! А мать, посмотрев в мои глаза, просто улетела! Небо равнодушно поглотило вырвавшейся из груди вопль отчаяния. Так же ему не было дело до волны воли, скользнувшей по арене и пригибающий сильных воинов коленом к земле. — Лиза! — с трудом перевела взгляд на спешащего капитана. Да, еще осталось незаконченное дело. Хватит лжи — я так устала от этого, от неосторожных фраз и постоянного контроля, чтобы не выдать себя. Плевать, я расскажу все своему капитану как есть — кто я, откуда и пусть сам решает право рождения, определяет место человека в мире или его поступки. Даже если он сразу же убьет меня — я не буду держать зла. Это же правильно — знать не должна жить. Пошатываясь, поднялась на ноги и торопливо похромала на встречу к мужчине, готовая сорваться лишь бы он посмотрел с теплотой на меня и упасть к нему на грудь. Кажется за мной тянулась кровавая дорожка. Не помню. Мне хотелось только одного — хотя бы еще один раз почувствовать тепло его тела, запах древесины и можжевельника, парусины и ладана, щекочущие кончик носа. Я не делала ничего плохого, я всего лишь выполняла приказ. И я нашла этот чертов понеглиф. Я вернулась. Пожалуйста, совсем немного тепла залечить раны на сердце пока ты еще не знаешь кто я. — Капитан! — голос сорвался на крик, я беспомощно вытянула вперед руку навстречу Шанксу, между нами было всего несколько шагов, он протянул руку вперед навстречу мне.… Всего несколько сантиметров было между нами, когда с неба упала черная тень. Когтистая лапа сомкнулась на талии, рывком унося ввысь. Я потеряла дыхание от ледяного ветра и крика, но мой истошный визг заглушал рев ветра и хлопанье гигантских крыльев над головой. Взмах крыльев, один второй, еще и еще… резкий крен, земля меняется местами с небом и крик капитана: — Лиза! Она вернулась. Мать все же вернулась к своему ребенку.