У кошек девять жизней

Мужчина наклонился к уху девушки. От его дыхания едва заметно трепетали волосинки, выбившиеся из прически, и Энн, прикусив нижнюю губу, чуть наклонила голову на бок, подставляясь под мужское внимание, словно кошка по весне учуявшая кота. Наверное, это как в романах, когда «его дыхание щекотало шею». Что это за странное чувство сейчас вырывается из меня? Оно грязно розовое, цвет увядших розовых лепестков. И пахнет так же — тяжелый аромат сладкой гнили прикрытый уходящими запахами розовой пыльцы. Я физически ощущаю эти гниющие лепестки на своем теле, на лице, как они касаются губ и заставляют лицо, искажается в гримасе. А еще мне щемит челюсти, там, на задних зубах, словно я лошадь, а мне вставили в рот трензель и со всей силы натянули удила. И я хочу кричать, брыкаться, выворачиваться из чужой хватки и молотить по воздуху ногами встав на дыбы от вида, как ласково Шанкс касается другой меня. Что это? Это ревность?.. Подцепив прядь белых, как снег, волос, заправил за розовое ушко, задержав прикосновение на абрисе щеки и не торопясь разрывать его. Во мне вспыхнуло раздражение и непонимание. Так громко кричать о моей распущенности и в то же время вести себя с фальшивкой словно она его любимая. Почему Кана молчит? Она же должна видеть, что нас двое, почувствовать в конце концов запах — мы не можем пахнуть одинаково. Мои вещи на другом человеке не скроют его собственный запах тела. Перехватила взгляд Бенна — ну ты же должен видеть, что она не я. Ты знаешь меня лучше всех на корабле. Это ты спас мне жизнь, ты ночей не спал и был рядом, когда я была в горячке болезни. Я видела, он верит мне, но и понимала, что у старпома нет аргументов чтобы твердо сказать, что вон она наша кошка. Невиновная. Только его уверенность, а она, увы, не имела большого веса, ведь все мы можем ошибаться. Пальцы нашли на шее неровные перетянутые рубцы. — Энн, — не убирая ладони, капитан погладил девушку по щеке большим пальцем, — Ты сама понимаешь, как мне не нравится этот театр абсурда. Помоги поскорее все закончить, обещаю, всего один вопрос, и я выделю тебе любой корабль куда ты захочешь уплыть. Всего лишь один вопрос. Перехватил тонкую ладошку и коснулся губами пальчиков, не отрывая взгляда от лица двойника. Девушка смущенно подняла взгляд на пирата, черные длинные ресницы затрепетали от волнения, впрочем, так же прекрасные актерские навыки сыграли и на приоткрывшихся от волнения губах, и на румянце, окрасившем щечки. Какая же она все-таки красивая. Это та девушка, которой я могла бы стать когда-нибудь, но уже никогда не стану, ведь внешность это всего лишь оболочка, а под ней прячутся манеры, мимика, жесты. Язык тела. Отражение не меня. Леди и батрачка. Немного обидно смотреть на то, какой я могла бы быть повернись моя жизнь по-другому. Не объедки из мусорного ведра, а искусные творения лучших поваров. Сон не под порогом, а на нежнейшем прохладном шелке, ласкающем кожу. Балы вместо ночного неба, приемы, почет, уважение. Мои руки не знали бы мозолей и холодной воды. Это все было у меня — я была обделена вниманием, но никогда не знала отказа в своих желаниях. Роскошные блюда, лучшие наряды, все к твоим ногам, только будь добра сыграй в нашу игру, ляг под того, на кого мы укажем. А твоя мать? Подумаешь любила, это политика, ты должна делать так как удобно совету. Наверное, встреться мы иначе я была бы так же одета, накрашена, с укладкой и драгоценностями и вела бы себя так же. Обратил бы капитан внимание на такую девушку? А та я бы обратила внимание на пирата? — Хорошо… — она выдохнула это почти в губы Шанкса поворачиваясь к нему лицом. — Скажи пожалуйста, что мы делали в твою первую ночь на корабле. — Что, прости? — она подняла на него изумленные глаза, но мне показалось, что на лице всего на миг мелькнул страх и… раздражение? Тонкая паутинка морщинок, складывающая в злобную гримасу. — Не стесняйся. Такой пустяк. Все, кто здесь находятся знают о нем. — Я… я не помню — попыталась отпираться фальшивка, отводя взгляд и краснея, — Прости, я правда не помню, это было так давно, мне было так плохо, мне кажется лучше спросить у Бенна, это он принес меня в ту ночь и помог, — она бросила быстрый взгляд оценивая реакцию стрелка на свои слова. Конечно, кроме Бекмана и Ясоппа, да еще нескольких человек больше никто не видел, что в чащобе леса под кустом, старпом, правая рука капитана, нашел отощавшую кошку на грани смерти и принес ее на корабль. Для большинства пиратов я появилась уже позже мешаясь под ногами. Потребовалось время чтобы признаться, что я человек и рассказать об этом всем. И что мог донести предатель до Шер? Что меня принес Бекман. Но запоминать такую ерунду как кастрюля с кашей он вряд ли бы стал. Это мелочи. Есть вещи, которые знал только капитан. Потому как это ему я наглейшим образом испортила сапоги, орала посреди ночи пока он не забрал меня к себе. Он снимал с меня с Бенном ошейник и помнит ту ночь, слившуюся в моей памяти сплошной агонией, вонью гноя, стекающего из раны, и бесконечной благодарности за избавление от мучений. — Постарайся вспомнить, это важно, — ладонь вернулась на шею поглаживая шрам. И если я не могла на это спокойно смотреть, нервно переступая на месте и закусывая губы, то фальшивка явно не испытывала тех же чувство, что одолевали меня в этот момент. — Я правда не помню…зачем ты заставляешь меня вспоминать? Мне было так плохо и прошло столько времени с тех пор да и я бы запомнила если бы было что-то значительное, — в голосе мелькнуло волнение. — Я думал, что ты никогда не забудь ту ночь, которую мы провели вдвоем, — девушка мельком взглянула на меня стараясь понять мою реакцию на слова, но видимо не увидела на лице ни намека на правильные мысли, ведь я сама сейчас разрывалась между стыдом, смехом и страхом. Конечно она не помнит ничего, а капитан, тот еще засранец, сейчас делает недвусмысленные намеки подталкивая ее к неверному ответу. Не знай я правды, то могла бы подумать, что занимались там мы отнюдь не порчей имущества и воплями. Тот, кто мог следить за мной видел лишь как капитан забрал меня из каюты к себе и вышла я оттуда лишь утром. Крадучись и скрываясь от чужих глаз. И да, ни он ни я точно не забудут эту ночь. Еще бы — одному полночи не давала спать орущая кошка, нагадившая в сапоги, а вторая лежала с голым мужиком в одной кровати и прятала глаза в подушку. — Зачем ты так при всех, — тем временем девушка напустила в глаза влагу стараясь отыграться на эмоциях. — Прекращай этот цирк, — подала с дивана голос мама, — Ты отнимаешь мое время. Девушка бросила на нее раздраженный взгляд. О чем она думала? Скорее всего не могла взять в толк правильную роль для этой странной женщины, ведь у нее не могло попросту быть никакой информации на мать, если верить словам Аррен. Как ей вести себя с ней, если она не подчиняется йонко и держится с ним на равных? Зоан дракона по силе сравнимый с императором, но о котором никто и ничего не слышал? Подделка молча поджала губы не решаясь сказать в ответ и тщательно обдумывая свое поведение. — Не понимаю, о чем… ты, — все же медленно проговорила девушка, разглядывая Аррен и, видимо, пытаясь найти в мимике и движениях той подсказку как с ней себя вести. — С каких это пор ты имеешь право мне тыкать? — Потому, что я — знать, — между утверждением и вопросом. Промахнулась. Я бы точно никогда не сказала этого. — Да неужели, — зрачок в глазах дракона угрожающе вытянулся, — Знатная ты наша, а мне казалось, что тебе дали достойное воспитание для твоего…хех, титула. Тонкости этикета и светской беседы должны были быть у тебя основными занятиями. Хотя, прости, нет. Знать же не обучается — потомкам драконов не нужно утруждать себя и свои головы занятиями для сброда. Но ты же особая знать, Эннилизабет, кому как не тебе уметь вести себя в обществе более влиятельных людей и уметь поддержать разговор в дружеских настроениях будь даже тебе противен собеседник. Разве не так? — мама говорила это легко, с издевкой и полной уверенностью в своих словах. Она всем видом показывала свое отношение к чужачке. Это было бы не так заметно простым людям, но те, кто хотя бы раз окунулись в дворцовые интриги уже были бы оскорблены до глубины души тоном, мимикой, подтекстом. Сказать простые слова так, чтобы задеть и не нарушить этикет — это искусство высшего двора. — Да как ты!.. — Прекратили обе, — капитан вмешался в разговор заставляя женщин умолкнуть. Они встретились взглядами и в комнате резко стало темнее. Могу поклясться, что вокруг дивана тени сгустились и стали насыщеннее, тьма словно вытекала из своих нор и ластилась у ног хозяйки. Но все закончилось так же быстро, как и началось, мама первая отвела взгляд в сторону. — Как скажешь, — слишком легко согласилась она. На долю секунды показалось, что во взгляде капитана мелькнуло раздражение, но даже если и так он умело заглушил это чувство. По крайней мере внешне. — Энн, ответить, это важно, — вкрадчиво попросил капитан, еще раз убирая ладонь. — Да не помню я, — нервно вскрикнула девушка, так же отстраняясь, — Я не помню! Для чего этот допрос? Мы же все решили с тобой. Почему ты позволяешь ей так со мной разговаривать? Я хочу уйти отсюда! Она резко развернулась и направилась к двери, но дорогу ей перекрыл молчаливый Ках. — Ты никуда не пойдешь, Энн. — Выпусти меня немедленно! — девушка гневно поджала губы, — Бенн, скажи ему! Но стрелок лишь молча сверлил подделку тяжелым взглядом. Никто не сделал попытки перечить капитану. — Прекратите…вы…вы пугаете меня. Что происходит? — скривившись, девушка схватилась за живот сгибаясь, словно от резкой боли, — А-а…как больно… Больно! Капитан обеспокоенно дернулся вперед в намерении подхватить рукой оседающую на пол красавицу, но та резко оттолкнула мужчину пятясь назад и почти касаясь коленками досок. — Что ты сделала со мной?! — ее взгляд, полный бешенства и боли, был направлен на ухмыляющуюся Аррен смотрящую на происходящее взглядом полным торжества. — Что! Ты! Сделала! — ударившись коленками о пол, девушка изогнулась в приступе боли до хруста заламывая назад голову. Ее визг потонул в реве пламени. Огонь черными щупальцами выползал из ее рта и глаз все стремительнее охватывая все тело. — Аррен! — собравшиеся кинулись к девушке, но воздух затрещал от выплеска воли заставляя присутствующих отступить. Запахло озоном и паленым. — Стоять! — рык ударился о стены. Мама была зла. Черты лица заострились, превращая его в хищную маску животного, по вискам побежала сеть блеклых чешуек. — Заткнись и смотри, — радужка дракона сверкнула золотом, — Смотри, Шанкс и не вмешивайся раз ты упустил крысу у себя под носом. Меня не было всего ничего, но что я вижу? Ты — йонко, за тобой стоят тысячи людских жизней, и ты оказался настолько слеп, что позволил врагу спать в твоей постели. — Да не спал там никто! — Молчи! Позор тебе и твоей команде. Я очень разочарована вами. Кана! Медведица, вздрогнув, отвела полный шока взгляд от горящей в этот момент девушки. Кока словно охватило оцепенение, она с ужасом стояла на месте не в силах сдвинуться. — Ты же зоан. Не ври мне, что от нее пахло так же — запах никто не сможет подделать никогда. Ты просто не хотела вникать и тебе было проще обвинить свою подругу во всем нежели разобраться в ситуации — разве так должно проявляться священное братство пиратов? Ты расстроила меня, — в глазах медведицы заплескался ужас. Я впервые видела, чтобы Кана была так напугана. — Бекман, — а я считала тебя самым адекватным среди этого сброда великовозрастных сопляков, — если бы моя челюсть могла упасть до пола, она бы с громким стуком его пробила. Аррен, черная драконица, чехвостила присутствующих словно сборище провинившихся детей пойманных рассерженной гувернанткой. И никто не осмеливался спорить с ней.Ладно Кана, но Шанкс, йонко, император…сильнейший мечник всех морей, стоял поджав губы, но не прерывал монолог дракона. — Бенн, куда ты смотрел, когда все это происходило? — У меня не было доказательств, — он единственный кто уверенно посмотрел в глаза женщине, — Тебя не в чем меня обвинять Рен. Никто из нас не виноват в произошедшем и даже ты не смогла бы различить подмену. Что очевидно для тебя — не доступно простым людям, в конце концов никто не знает всех чудес в мире. — Философствуешь, как на тебя похоже. Впрочем, довольно разговоров, — под визг фальшивки пламя с ревом поднялось к потолку и тотчас же опало словно его и не было. Аррен быстрым шагом преодолев расстояние отделяющее ее от скрючившегося на полу тела, схватила девушку за волосы заставляя туда поднять голову от пола. Кана не выдержала первой, булькнув и отвернулась, зажимая рот. Зрелище действительно было не для слабонервных. Ранее красивое лицо, мое лицо, превратилось в месиво и стекало на пол, отваливаясь от головы мерзкими желейными сгустками. С громким чавканьем они падали на пол. Первым стек рот, за ним нос и последними медленно скользя по бывшим щекам расползаясь в разные стороны бесформенными пятнами упали глаза. Я зажала рот рукой сдерживая плещущуюся в горле желчь. Судя по тому как опадало тело под одеждами и ткань прописывалась изнутри чем-то влажным, подобные изменения происходили по всему телу. Всего пара минут и большая часть бывшего лица оказалась на полу, а перед нами, сжимая дрожащими руками руки драконицы, сидела совершенно незнакомая девушка. Ее можно было назвать даже по своему уродливой. В ней все было слишком. Слишком бесцветные серые волосы, слишком длинный нос, слишком узко посаженные маленькие глазки. — Мне даже интересно будет посмотреть на твоих людей, когда они увидят, во что они на самом деле пихали свои причиндалы, — женщина легко дернула за волосы, намотанные на кулак фальшивку и та всхлипнула от боли поднимая полные страха глаза на дракона, — Расскажешь сама или поиграем? — Я все расскажу! Все! — проскулила девушка и мать брезгливо оттолкнула ее от себя на пол. — Видите? Они видели. Спокойствие Бенна, слезы непонимания и ужаса в глазах Каны, чей взгляд метался от меня к тому, что только что было мной. Капитан с каменной маской спокойствия и огнем, бушующим в глазах. — Кто? — если бы гнев мог испепелить на месте, то от голоса капитана Эльбаф бы на долгие годы превратился в будущее пекло. — Простите, простите, простите меня! Я не виновата, они заплатили, заплатили мне за все, я только делала то, за что мне заплатили! — не сводя глаз с капитана девчонка отползала к запертой двери пока не ударилась о нее спиной. Фальшивка была не просто в ужасе, ее била крупная дрожь. — Кто тебя нанял. — Я все расскажу, только не убивайте, пожалуйста, я не виновата! — Рассказывай, — воля тугой петлей захлестнула присутствующих, я судорожно уткнулась носом в локоть затыкая тем самым хлынувшую из него кровь. Был бы не пуст желудок — так и его содержимое выплеснулось бы на пол, а так только желчь вновь ударила в глотку. — Они нашли меня, заплатили денег, сказали, чтобы я изображала эту…девушку, — вовремя отдернула себя фальшивка, — Они заплатили, много. Я ничего не знаю, я не шпионила. Мне заплатили только за то, чтобы вы выгнали ее из команды, чтобы от нее избавились. Очернить ее — секс, воровство, шпионаж, что угодно. Чем хуже были разговоры, тем больше золота я получала! — Врешь, — шпионка встретилась взглядами с матерью и тихо завыла от страха. — Говори правду. — Хорошо… Нужен был конфликт с другими йонко, мне дали задание стравить между собой пиратов чтобы началась война или хотя бы была неприязнь. Я не знаю зачем! — Они убьют меня, пожалуйста! — завопила девушка, вскакивая на ноги и дергая на себя ожидаемо запертую дверь, — Я всего лишь делала то, за что мне заплатили, отпустите! Воля кнутом ударила в стенку рядом с лицом подделки пробивая дверь насквозь. — Откуда у тебя столько информации? — Они все мне рассказали! — Имя! — Пожалуйста… они убьют меня. — Думаешь я этого не сделаю? Капитан. Он открылся для меня с другой стороны. Передо мной стоял пират. Император, которого я боялась и в котором я не могла найти не тени того раздолбая, что был столько времени рядом. — Я же не сделала ничего плохого! Никого не убила, никто не пострадал! — Это не важно…- голос звучал холодно. Я прониклась. Поверила, что он убьет ее. — Это была Шер! — проскулила девушка, — Я больше ничего не знаю! Она сжалась в комочек у двери закрыв лицо ладонями и давясь слезами. — Поверить не могу. Как я и думала. На капитана было страшно смотреть. Несмотря на всю его силу волю он словно в разы постарел на десятки лет, во всяком случае он, не на кого не поднимая взгляда, отошел к окну и оперся рукой на подоконник низко склонив голову. Его так расстроило предательство именно Шер? Да, предатель был под боком, но я не видела, чтобы между ними было что-то ближе секса и каких-то приятельских отношений. Она не Бенн, не Яссоп, не Лаки. Но сейчас меня волновали чувства так же и другого дорогого человека. — Кана, пожалуйста, ты же видишь, что это была не я, — я протянула ей навстречу руки, но никак не ожидала, что медведица, огрызнувшись, попятится. — Но это ты знать, — ее голос был наполнен болью, — Ты эта чертова знать! — Кана… — я не понимала ненависти в ее голосе. — Да, черт тебя побери, лучше бы ты была предательницей, чем знатью! Я верила тебе! Я…я поверить не могу, что доверяла тебе! А ты… ты оказалась еще хуже, чем я могла вообразить! — Кана, прекрати немедленно, — Шанкс резко повернулся к нам. — Нет! Ты не понимаешь, никто из вас не понимает, — впервые я видела в ее глазах слезы страха и боли, медведицу била крупная дрожь, да и в целом она вела себя неадекватно, — Ты понятия не имеешь, что я пережила. Тебя там не было! Не вернусь назад! Не хочу! Судя по взглядам собравшихся никто понятия не имел, о чем толкует девушка. — Кана, — я старалась говорить спокойно, но и мой голос дрожал от накатывающих слез, — Я же не сделала тебе ничего плохого. — Не подходи, — но я осторожно медленно приближалась к девушке протягивая навстречу руки. Слезы все же предательски покатились по щекам. — Мы не выбираем где и кем родиться, Кана, пожалуйста, мы столько вместе прошли. Помнишь, как мы танцевали в таверне? Или как сражались на арене у шраек? А как по ночам рассказывали друг другу истории? Ты же просила дать ему шанс, а я прошу тебя поверить мне. — Ты не понимаешь, — в ней что-то сломалось, словно в шарнирной кукле расшатались механизмы и вся она, моя Кана, разом стала такой нескладной, уставшей, словно вот вот и сломается, — Не подходи… Энн… мне было так страшно. — Я никогда не предам тебя, Кана. Мы же подруги, — она шагнула в распростертые объятия и уткнувшись мне в плечо разрыдалась, а мне ничего не оставалось как обнять ее и прижав к себе гладить по вздрагивающей спине. — Прости… — она отпрянула, поднимая воспаленные глаза, — Я…Ты правда моя подруга? — Конечно. — После всех моих слов? — Всегда. Смазанное движение сбоку. Кана резко толкает меня, и я падаю на пол больно ударившись плечом. — Кана… Тягучая горячая капля сползла по щеке. Задержалась на абрисе и, тошнотворно медленно, оторвавшись от кожи, упала и разбилась о дощатый пол оставив за место себя грязное темное пятно. — Кана! Солнечный зайчик отскочил от обнаженной стали клинка, когда в окно заглянул луч солнца. Лизнул белое, как мел, лицо и отразился в испуганных глазах. — Кана! — с чавканьем кортик легко выскользнул из человеческого тела и упал на пол, ударился о пол и откатился в сторону разбрызгивая вокруг себя тяжелую кровь. Девушка изумленно посмотрела на кровь стремительно растекающуюся по ее груди словно, не веря в то, что стремительно тяжелейший и смердящий железом полушубок — это исторгает ее тело. — Ли…за, — в горле девушки булькнуло. Она попыталась сделать шаг вперед, но, не удержав равновесие, начала падать. Я среагировала быстрее ловя ее в воздухе и вместе с ней заваливаясь на бок. — Кана! — мой визг прорезал вязкую тишину, упавшую на комнату. Я не видела никого в поднявшейся суматохе. Не слышала криков, топота ног. Мир сузился лишь до карих глаз, изумленно смотрящих на меня. Трясущаяся ладонь из последних сил коснулась моей щеки оставляя кровавый отпечаток. — Прости…я… — изо рта вырвался мутный бордовый пузырь и лопнул, забрызгивая нашу кожу. Судорога и с уголка рта перелилась густая вязкая, почти черная, струйка, ударившая своей соленой вонью в голову. — Нет…нет, не смей, Кана, — я судорожно цеплялась за ее вещи стараясь зажать руками рану, остановить кровь, но та просачивалась сквозь пальцы слепляя собой мех в безобразную кашицу. Время растянулось и слишком ускорилось. Под моими пальцами грудь поднялась в последний раз и на выдохе опала. — Нет…нет… Нет! — в бессознательности я схватила девушку за плечи вглядываясь в передернувшиеся поволокой глаза и не веря сама себе судорожно начала трясти Кану за плечи. Она не могла, не так, не сейчас. Кана такая сильная, ей же не страшны никакие раны! — Энн, — голос сквозь шумящую в ушах боль, — Энн, ей уже не помочь. — Не трогай меня! — руки сами гладят обескровленное лицо. Это я виновата, я такая слабая…это все из-за меня. — Кана, пожалуйста…- слезы душат, а я, не понимая, что творю зарываюсь лицом в разметавшиеся волосы, еще хранящие ее запах. — Я была такой ужасной подругой, прости меня…прости…это моя вина. — Лиза, хватит, — плеча касается тяжелая рука, но я с криком вырываюсь. Нет, не трогайте меня! Уйдите, уйдите все если не можете помочь. Как вы, хваленые пираты, не смогли ее защитить?! — Нет! — Энн, — жесткий голос матери врывается в мое горе, — Слушай меня внимательно. Ты кошка, у кошек девять жизней. Слышишь? Если ты хочешь ее спасти — спасай. Я не знаю, как. Не знаю. Что я могу?