hands

ты всегда говорила, что запоминаешь каждое соприкосновение пальцев с чем-либо. я не верил тебе. а теперь сам редко прикасаюсь к кому-либо.

      Кёя действительно старается трахать Бьянки так, чтобы не выглядеть совсем жалко. Он как грёбаный варвар хватает её за сиськи, операция на которых стоила как зарплата Мукуро в их первую встречу, он целует её и меняет позы, он действительно старается думать о ней. Гокудера под ним стонет, выпячивает бёдра, толкается ими в ответ на движения. А перед Кёей только синие глаза и длинные тёмные волосы, разбросанные по подушке. У него в ладонях не сиськи и кожа в родинках, а чужие мурашки. Сердце ноет, рвётся и старается выпрыгнуть.       Кёя думает о словах, что у Мукуро есть шматок земли повсюду, куда он сунется. О том, что Мукуро везде пригодится. О том, что каждый, кто видел Рокудо, обязательно в него влюблён.       У Мукуро целая очередь поклонников. Кёя думает, какой он по счёту и за кем стоит.       Японец, когда кончает, думая о закушенных тонких губах, проклинает себя и небо. Что он, чёрт возьми, такого сделал, что получил в итоге это.       С облаков ему улыбается жена, мексиканцы и остальная толпа людей, которых он лишил жизни. В соседней комнате улыбается Хаято сообщениям Такеши.       Лучше холодное тело Рокудо, чем Такеши. Лучше мёртвый Такеши, чем это. Вот о чём думает Кёя, когда Бьянки кладёт на него голову и жмурит глаза. Вот что у него в голове, когда тихое сопение Гокудеры вызывает раздражения, потому что, о, конечно же, она не Мукуро Рокудо. Никогда им не была и никогда им не станет. Даже отдалённо она — не тот человек, который Хибари… Нужен.       — Кёя… — лёжа на груди Хибари-сана, говорит девушка. — Я скучала по тебе. Ты даже не представляешь, насколько сильно. Мой муж никогда мне тебя не заменит. И что мне с этим делать?       О, конечно же. "Я так скучал по тебе, я тебя в каждом человеке видел".       Кёя-кун, что бы тебе делать в Италии, да? Я такой глупый мальчик.       Бьянки тоже никогда не заменит Рокудо. Хуёво понимать, что его вообще никто не заменит.       На самом деле, Бьянки задаёт отличный вопрос. Что с этим делать?       Кёя не сомневался, что Мукуро трахается на стороне. “На стороне” в смысле “не только с ним”. Они же не какая-нибудь там парочка. Они даже не Такеши и Хару. Он это знал на сто процентов, в этом уверенность была больше, чем в том, что мафиози — лучшая работа для такого, как он. Обратное ныло сердце: нет, только с тобой, Кёя, только с тобой, он влюблён в тебя, это же видно.       Кёе не нравится работать в мафии. Ему нравилось работать в якудза.       Бьянки не рассказывает про мужа. Ничего о нём не говорит. Даже Хаято отмалчивается, потому что, конечно же, ему сейчас не до Кёи: Такеши жив и строчит ему любовные смски. Как он его любил всё это время, как ему было плохо. Как боялся делать этот шаг — притворяться мёртвым и хоронить собственными руками Хару — потому что Емицу мог взяться и за него.       Пока у холодного и расчётливого Хибари-сана разрываются внутренности под пулемётной очередью, у всех остальных всё хорошо. Возможно, у Бьянки проблемы, но это Бьянки, она женщина, у женщин всегда есть проблемы. Зато у Хаято всё хорошо. У Ямамото. У ёбаного Рокудо.       — Я не знаю, — говорит Кёя, вдыхая до бронхов запах корицы и жасмина. Это совсем не то, что ему нужно. — Я не знаю.       Голос звучит херово. Бьянки поднимает на него глаза и всё видит.       Конечно же, он не любит её. Конечно же, у него есть человек, по которому он болеет. У всех есть.       Кёя, я слышала, что ты нашёл вторую половинку. Я рада, что она на меня не похожа. Я рада, что ты её нашёл, но у тебя её нет.