Рожденные беспределом

Драко Малфой стоял в очереди первокурсников и с затаенным страхом наблюдал за распределением. Самое интересное, что он беспокоился вовсе не о своем распределении. Нет, его мысли занимала худенькая и короткостриженая девочка со страшным шрамом на щеке. В их первую встречу ее волосы были гораздо длиннее, но все равно узнать ее не составило ему труда. Гермиона Грейнджер. Сирота из приюта. Глава местной банды. Любительница чужой боли. Верная подруга и наставница чокнутого Поттера. И это она должна стать и его подругой?! Да, дал ему отец задание… Сейчас, правда, ему было наплевать на задание отца. После избиения девчонка вызывала в нем обоснованный и столь сильный ужас, что даже страх перед Поттером был меньше. Больше всего на свете он боялся попасть на тот же факультет, что и Грейнджер, вернее, он боялся, что она попадет на его Слизерин. Он немного успокаивал себя мыслью, что она – маглорожденная, а на Слизерин таким вход заказан. Но… и грязн… маглорожденная не каждый день приказывает наследнику Древнейшего и Благороднейшего рода избить в Косом переулке другого наследника Древнейшего и Благороднейшего рода, и тот не просто послушно, но и с видимым удовольствием выполняет ее приказ… - СЛИЗЕРИН! – все надежды Драко обратились в прах. Зал замолчал, переваривая услышанное, потом охнул, а потом побежал шепот. Случилось небывалое - на Слизерин попала даже не полукровка, а самая настоящая грязнокровка. Девчонка, пугая всех своим оскалом, решительной походкой отправилась к слизеринскому столу, поправляя ставший изумрудно-серебристым галстук. «Только не в Слизерин! – в отчаянье взмолился он, пересилив в себе даже страх перед будущим гневом отца, если он попадет на другой факультет». - Лонгботтом, Невилл! – мальчик, спотыкаясь, направился к шляпе. - ГРИФФИНДОР! «Я погорячился, - тут же подумал Драко. – Лучше к ней, чем в Гриффиндор!», - решил Драко после того, как Невилл забыл снять шляпу. - Малфой, Драко! «Мне конец, куда бы я ни попал! – обреченно подумал он, когда увидел полную предвкушения улыбку Поттера. – Мерлин, Мордред, Моргана, Таранис, Тевтат, Белен, Один, Норны, Боже, Христос, Сатана, помогите мне кто-нибудь! – он взмолился даже магловским божествам». Трясущими руками он натянул шляпу и сел на табурет. «Так не хочется к ней? – поинтересовалась шляпа. – А зря. Под этой шелухой боли и ненависти у нее доброе сердце, разумеется, в отношении тех, кого считает своим другом и кто доказал верность ей. Расчетливое, амбициозное сердце, это правда, но ты ведь тоже такой». «Не надо, прошу Вас, - теперь Драко молился уже шляпе». «Как хочешь, - равнодушно сказала шляпа. – Тогда…» - КОГТЕВРАН! – прокричала она на весь зал. - Спасибо, - тихонько шепнул ей Драко, радуясь, что шляпа отослала его на тот факультет, за который отец будет ругать меньше всего. «Молодой человек, - сказала напоследок ему шляпа, - когда просите помощи у богов, помните, что они ведь могут и помочь, но потом всегда придут за платой. Кроме того есть опасность, что требования каждого из них окажутся несовместимыми с требованиями остальных.…». Но Драко на радостях не придал этому нравоучению ровным счетом никакого значения. Он довольно поправил бирюзово-бронзовый галстук и с облегчением уселся рядом с Бутом за когтевранский стол. Сейчас он не беспокоился даже о гневе отца. Он был счастлив. *** Гарри Поттер проследил за своей несостоявшейся жертвой плотоядным взглядом, но все-таки признал правоту Гермионы и решил его больше не трогать. Тем более, что у него появилась новая жертва. Рон Уизли оскорбил его богиню. А за такие оскорбления платят только кровью. От таких кровожадных мыслей Гарри отвлек голос МакГонагалл: - Поттер, Гарри! Он растянул губы в улыбке и ленивой походочкой отправился к шляпе. - Она сказала Поттер? - Тот самый Гарри Поттер? Гарри привычно скривился от таких шепотков и, не обращая на них внимания, натянул шляпу. «Гм-м-м, - задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. – Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить? Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета. «Только не в Гриффиндор, только в Слизерин - подумал он, понимая, что если шляпа направит его туда, то ни мести Дамблдору, ни счастливого воссоединения с Гермионой не будет. — Только в Слизерин». «Ага, значит, не в Гриффиндор? – переспросил тихий голос. – Ты уверен? Знаешь ли, ты уже сейчас для магов Знамя Света, избавившее их от власти тьмы! Все надеются на тебя. Надеются, что когда в следующий раз Тьма накроет магический мир, ты его вновь спасешь! Ты можешь стать величайшим светлым волшебником - победителем сил тьмы и прославиться в веках! У тебя для этого все задатки, я это вижу, и только Гриффиндор поможет их раскрыть!» «Вот только давай быстрее! - Гарри совершенно не заинтересовала речь шляпы. - Или тебе ускорения поддать? И хватит уже рекламировать свой Гриффиндор, ветошь старая!» «Так что, значит, – не хочешь? - не обиделась шляпа. - Ну ладно, если ты так в этом уверен… Я вот сама не уверена, ведь год назад я точно бы отправила тебя в Гриффиндор, а вот сейчас... Решать тебе!» «Давай уже побыстрее, - раздраженно повторил Поттер. – Хочу быть с Гермионой, хочу жрать, хочу спать и еще хочу то, что рифмуется на «…ать». И я не чертово «Знамя Света»! Я не позволю себя кому-то тягать, как тряпку, и кому-то решать, когда это знамя поднять, а когда спустить. Так что не тяни!» «Что же, тогда… - задумчиво протянула шляпа и тут же крикнула: - СЛИЗЕРИН! Гарри стянул с себя шляпу и довольно ухмыльнулся. Выражение лица директора было неописуемо, и Поттер искренне наслаждался секундным недовольством Дамблдора, который, правда, тут же взял себя в руки. В отличном настроение он поспешил к слизеринскому столу и плюхнулся рядом с Гермионой. Мгновенно опровергая звание «Знамя Света», он ласково сказал каким-то девчонкам, которые смотрели с возмущением и презрением на Гермиону, что-то ворча о грязнокровке, которой не место на Слизерине: - Гермиона моя подруга, поэтому если я услышу хоть еще одно кривое слово в ее адрес, то насажу чей-то язык на вилку и отрежу его не просто под корень, а под надгортанник прямо сейчас. Или просто отрежу кончик для лучшей дикции во время произнесения заклинания. Доброе дело, кстати, сделаю. И если кто-то обидит мою подругу, то он мгновенно станет моим личным врагом. Полагаю, не нужно объяснять, что это значит. Все ясно? Вопросы? Ошарашенные слизеринцы могли только открывать и закрывать рот, как рыбы, выброшенные на берег. Они не были поражены, что Поттер, святой и светлый Поттер, дружит с грязнокровкой, нет - куда больше их поразило, что этот самый светлый Поттер может быть таким кровожадным. Да и их отношения уже вызывали недоумение - в Слизерине не существовало понятия "дружба". Большинство слизеринцев выстраивали свои отношения или по принципу вассал-сюзерен, или в рамках временного союза их семей, или, в лучшем случае, они могли называться приятелями, которые оказывали друг другу различные услуги и с которыми было просто приятно общаться. - Вопросов нет! – подытожил Гарри. – Тогда желаю здравствовать и приятного аппетита! Аппетит сидящим за столом оказался изрядно подпорчен. Все поголовно слизеринцы мысленно составляли письма домой, чтобы сразу после ужина или, в худшем случае, до завтрака, успеть написать родителям о «Знамени света», которое, судя по всему, собралось отстаивать и насаждать светлые идеалы совершенно не светлыми методами. Старшекурсники размышляли еще и о том «в какой же такой достойной светлой магической семье Поттер получал все необходимое воспитание, приличествующее наследнику Древнейшего и Благороднейшего дома, если он еще до Хогвартса практиковался в отрезании языков и для этого изучал анатомию человека!». Гермиона и Гарри, разумеется, этого не знали, иначе бы они попадали от хохота. Гарри месяцев шесть назад всерьез собирался отрезать язык одному их подельнику, заподозренного в излишней болтливости с полицейскими. Вот он и изучил в анатомическом атласе строение языка человека, чтобы не опозориться во время процедуры и не дать истечь кровью «пациенту», ведь Гермиона запретила его убивать. Однако информация об излишней болтливости оказалась ложной, поэтому Гарри так еще и не довелось применить свои теоретические знания на практике. Вместо этого они недовольно посмотрели на пустые тарелки и блюда и, одновременно вздохнув и помянув тщательно собранные Розой бутерброды, начали наблюдать за распределением. - Спенсер, Эммелина! – блондинка, которая болтала о зачарованном потолке в Большом зале, поднялась к шляпе. - СЛИЗЕРИН! Девочка тоже направилась к зеленому столу. Гарри недовольно поморщился, когда она села рядом с ним, хотя свободных мест было достаточно. Демонстративно повернувшись к Гермионе, Гарри одним глазом продолжал наблюдать за распределением. Практически никто его не заинтересовал, кроме… - Уизли, Рональд! - СЛИЗЕРИН! Откровенно обалдевший рыжий с остервенением сдернул с себя шляпу и медленно, в шоковом состоянии, поплелся к слизеринскому столу. Довольный Гарри плотоядно улыбнулся, увидев, как будущая жертва присаживается напротив него. И при этом еще крайне раздражающе болтает... - Гарри, как хорошо, что мы с тобой на одном факультете, - самозабвенно вещал он. – Слизерин, конечно, еще та змеиная помойная яма, но, слава Мерлину, есть хоть один приятный человек! Нас теперь двое светлых, и мы друзья, которые будут помогать друг другу! Уизли даже не заметил, как на него смотрел весь факультет, и он совершенно не осознавал, что только что назвал всех и каждого в отдельности слизеринца помойной змеей. - Заткнись, Уизли, думай, что, где и кому говоришь, - спокойно сказала Гермиона, опережая Поттера на долю секунды. – Иначе твоя жизнь здесь будет адом, мы позаботимся об этом… Уизли предупреждению не внял. Наоборот, продолжил болтать с еще большим энтузиазмом. Поттер недобро прищурился, но затевать драку в присутствии всей школы не стал. Нет, Гарри предпочитал обстряпывать свои дела так, чтобы никто и не знал об этом. Например, подкараулить жертву в темном переулке, а там... Внезапно, прервав болтовню Рона, Гермиона лихо крутанула столовый нож вокруг указательного пальца и стремительным движением воткнула его в стол между средним и безымянным пальцами левой руки Уизли. Рон взвизгнул от страха, ему показалось, что его кисть пригвоздили к столу, а он уже истекает кровью. Секунду спустя он неверяще уставился на невредимую руку. - Ты можешь считать самого себя хоть падальщиком! Но ты не имеешь права оскорблять людей, которые лично тебе ничего не сделали. Это, - она кивнула на нож, - первое предупреждение. Но еще одно слово - и ты попрощаешься со своими прекрасными пальчиками. И, дражайший мой Ронни, - вдруг ласково сказала Гермиона, - потрудись принести людям извинения. Я жду. Уизли зло посмотрел на нее, но все-таки пробормотал что-то невнятное, что с большой натяжкой можно считать извинениями. Сидевших за столом Слизерина аж скрутило от происшедшего. А грязнокровка-то не так проста, как показалось на первый взгляд, да и от этого Уизли, предателя крови, тоже проблем будет немало. Уже завтра утром все будут знать, что никто из чистокровных не вступился за честь Слизерина! Что они молча проглотили оскорбление, а какая-то поганая грязнокровка сумела поставить Уизли на место! И тут уже ничего не поделаешь, нужно постараться, чтобы все поверили, что они хотели разобраться в гостиной факультета, чтобы не срывать церемонию отбора и праздничный ужин, или, еще лучше - чтобы вообще никто не узнал об этом. Со своего места поднялся Дамблдор. - Добро пожаловать! - произнес он. - Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет. - Он псих? – риторически спросил Гарри у Гермионы. - Все может быть, - ответила она, про себя решив, что если директор и псих, от этого он как маг слабее не стал, разве что еще более опасным через элемент неадекватности. Гарри обреченно кивнул головой, стараясь не смотреть на преподавательский стол. Потом рассмотрит этих учителей, никуда они не денутся. Главное – на столе была еда. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Гарри никогда не видел ни на одном столе так много своих любимых блюд: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы. Надо признать, что Дурсли никогда не морили Гарри голодом, но и никогда не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. А Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось Гарри, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас Гарри был не в доме Дурслей. Он положил в свою тарелку всего понемногу — за исключением мятных леденцов — и накинулся на еду. Она была просто великолепной. - Не подавись! – ехидно посоветовала Гермиона, медленно наполняя свою тарелку вареной картошкой и горохом. Потом аккуратно принялась за еду. Правда, предварительно трахнув ногой Поттера, чтобы тот вспомнил правила поведения за столом, которые они вместе учили месяц до Хогвартса. - Новые ученики? – рядом раздался ледяной голос, и Гарри с Гермионой увидели жуткого вида привидение с выпученными пустыми глазами, вытянутым костлявым лицом, и в одеждах, запачканных серебряной кровью. – Рад приветствовать! Меня зовут барон Майнгель, и я приведение подвалов Слизерина. Хочу заметить, что публика в это году весьма… разнообразная, - он неодобрительно покосился на рыжего Уизли, который совершенно не умел вести себя за столом. - Мы рады знакомству с Вами, барон, - Гермиона отложила столовые приборы. – И лично от себя хочу добавить, что очень рада, что у Слизерина более… достойное приведение, - она не могла не заметить поведение приведения Гриффиндора. - Благодарю, юная леди, - барон поклонился. – Вы очень необычны для грязнокровки. - Еще раз так ее назовешь – умрешь повторно! – тихий голос Гарри, в котором, однако, отчетливо слышалась угроза, заставил окружающих слизеринцев напрячься. Они уже поняли, что Поттер хоть и Знамя Света, но вот только его полотнище увенчано навершием не в виде всеми ожидаемого золотого феникса, а в виде топора, к которому вместо шнура с кистями крепится пеньковая веревка с эшафотным узлом на конце. При этом они еще и не догадывались, что Поттер потенциальный отморозок, схожий нравом с Темным Лордом в его последний год, у которого еще просто не хватает необходимого опыта и знаний. - Надо же! – призрак засмеялся. – И как ты меня убьешь? - Зачарованным серебром, - едва слышно протянул Поттер, невозмутимо возвращаясь к еде. - Молодой человек, - усмехнулся барон. – Неужели вы думаете, что каким-то зачарованным серебром так легко можно убить такого призрака, как я, да еще в месте, где такой магический источник. Если это было бы так просто, то того же Пивза за все его выходки уже давно развоплотили. Хотя вы наверняка еще с ним не сталкивались, иначе уже хоть раз прибежали ко мне за помощью, - многозначительно произнес барон. – Но попытка не пытка, попробовать можно. Кстати, что это у Вас за пятна на балахоне? Кровь, да? Кого убили? Соперника? Начальника? Или, - Гарри ухмыльнулся, - жену с любовником? Хотя развить вариант с любовником мне Гермиона не позволит… А может любовницу с мужем? Или, - Поттер сделал кислую рожу, - с собой покончили? Барон завис, не зная, что ответить этому дерзкому мальчишке. Наконец поняв, что сказать нечего, отлетел на другой конец стола. Гарри же продолжал ужинать, как будто ничего не произошло. Гермиона едва заметно улыбнулась и тоже вернулась к еде. Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги… Пока Гарри наполнял свою тарелку разнообразными десертами, за столом заговорили о семьях. Точнее, начали сравнивать родословные: - Род Нотт был основан во времена Основателей, - начал симпатичный кареглазый мальчишка. – Мой достойный предок Юлиан Нотт был лично знаком с Салазаром Слизерином. - Род Паркинсон был основан еще задолго до Основателей, - перебила его черноволосая девочка с надменным выражением лица. – И Грегори Паркинсон был наставником Слизерина. - Род Крэббов и Гойлов всегда был верен Слизерину, - продолжил чрезвычайно толстый мальчик. Гарри громко засмеялся. - Чего ржешь, Поттер? – совершенно не аристократично поинтересовалась Паркинсон. – Сиди молча, полукровка! – последнее слово она буквально выплюнула. - Моя дорогая леди Паркинсон, - сладким голосом начал Гарри, которому очень понравилась смелость девчонки, но в то же время ему очень хотелось придушить эту вздорную нахалку, - сейчас поведение всех вас напоминает мне… - он сделал выразительную паузу, вспоминая длинные пьяные монологи тетки Мардж, - выставку породистых собак у маглов. Когда породистых щенков впервые выводят на показ, щенки лают друг на друга, принимают угрожающие позы и стараются доказать всем, что круче их только яйца, хотя их может задавить руками даже ребенок. Эти щенки имеют очень хорошие гены, проще говоря - кровь. У них могут быть десятки поколений титулованных уважаемых предков. И, скорее всего, из них вырастут достойные наследники. Бывает так, что из неуклюжего косолапого щенка может вырасти красавец чемпион, который будет служить королевским особам. Но с такой же вероятностью вполне может вырасти породистая сука с полным отсутствием мозгов и чрезвычайно завышенным уровнем ответной реакции, проще говоря, агрессивной и истеричной дурой без тормозов. В таких случаях сами заводчики постараются выявить такую дефективную особь еще до передачи ее новым владельцам в новую семью и отравить ее, чтобы не позорила своих предков. Паркинсон покраснела от злости и возмущения, но ничего не сказала – инстинкт самосохранения был весьма велик. К тому же Поттер оказался слишком острым на язык. Гарри очаровательно улыбнулся. Гермиона медленно доедала шоколадный пончик, с гордостью посматривая на Гарри. В конце концов, он действительно был ее лучшим воспитанником и соратником. Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. - Хм-м-м! - громко прокашлялся Дамблдор. - Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… - он сделал паузу, смотря на кого-то за гриффиндорским столом. - По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. Гарри рассмеялся, но таких весельчаков, как он, оказалось очень мало. А если быть точнее, то смеялась только Гермиона, осторожно поправляя рукав мантии, в котором был специально нашит потайной карман для ношения бабочки. - Поттер, ты бессмертный? – ехидно поинтересовалась приставучая Паркинсон. - Проверять не советую, - в том же тоне ответил Гарри. – Лорд, вот, уже проверил. Поэтому учись на чужих ошибках. - Я лучше поучусь на тебе, - слизеринка сделала вид, что не обратила внимания на открытую угрозу. - Она в тебя влюбилась, - прокомментировала Гермиона. – Хорошие девочки любят плохих парней. - Ага, а еще хорошие девочки отправляются на небеса, - ответил Гарри, прищурив глаза на Паркинсон, которая недоуменно уставилась на него, не понимая, что это было - угроза или такая шутка. - А плохие девочки попадут — куда захотят, - закончил мудрость Поттер, подмигнув Паркинсон, вызвав у слизеринки для разнообразия задумчиво-оценивающий взгляд. - А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! – прокричал Дамблдор, не дав Паркинсон достойно ответить на это заявление. - Чушь! – коротко сказал Гарри, которому, в отличие от Паркинсон, было плевать на директора. – Кстати, Паркинсон, зовут-то тебя как? - Персефона! – гордо вздернула носик девочка. – Но это не значит, что ты имеешь право так ко мне обращаться. - Каждый поет на свой любимый мотив, - сообщил Дамблдор, снова не давая детям пообщаться. – Итак, начали! И весь зал (кроме некоторых слизеринцев) заголосил что-то непонятное. Гарри не прислушивался, предпочитая деловито чистить ногти. Слизеринка очумело уставилась на него. Гермиона, перехватив ее взгляд, треснула Гарри локтем под ребра, возвращая к соблюдению этикета, и одновременно разрывая шаблон Паркинсон. Окончательно Персефону добил вид Поттера, который после тумака неожиданно свел глаза к переносице и дебильно замычал. «Наверное, он от такого унижения со стороны грязнокровки сошел с ума! - подумала девочка. - И как у нее только рука поднялась!» Сама девочка от такого унижения была бы готова провалиться сквозь землю. Однако Гарри даже не подозревал о трагедии, разыгравшейся в воображении Паркинсон, он просто от нечего делать пел гимн (если точнее, то мычал, так как ни голоса, ни слуха у него не было), действуя согласно инструкции директора и одновременно выражая свое отношение к происходящему. Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а только кто-то за гриффиндорским столом, судя по рыжим шевелюрам – Уизли - все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех. - О, музыка! – воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления, хотя Гермиона верила в это с трудом. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Первокурсники, возглавляемые слизеринской старостой, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и прошли по длинному коридору, потом завернули за угол и начали спускаться по широкой каменной лестнице, которую освещали магические светильники. Спустившись, они прошли еще несколько поворотов и остановились у голой, в потеках влаги каменной стены. - Запоминайте пароль, - сказала староста, - «Чистая кровь»! Часть стены уехала в сторону, открывая проход. Староста уверенно шагнула внутрь, все первокурсники – за ней. Общая гостиная Слизерина была низким длинным подземельем со стенами из дикого камня, с потолка на цепях свисали зеленоватые лампы. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг него были расставлены резные кресла. Староста построила детей полукругом: - Прежде чем я покажу вам ваши спальни, я хочу кое-что сказать, - ее взгляд остановился на Гарри, Гермионе и Уизли. – Возможно, некоторые из вас и старшекурсников недовольны отдельными учениками. Но вы всегда должны помнить, что мы – слизеринцы. Нас не любят и откровенно боятся три факультета. Лишние ссоры внутри факультета нам вовсе не нужны. Я прекрасно понимаю, что не смогу, да и не хочу, каждого из вас водить все время за руки. И если вы подеретесь у себя в спальне или в каком-то заброшенном коридоре, то вам в этом никто помешать не сможет. Но я запрещаю вам прилюдно демонстрировать личную неприязнь и противостояние друг к другу, выносить из гостиной Слизерина внутренние конфликты. Вы можете ненавидеть друг друга, но должны оказывать взаимную поддержку в конфликтах с представителями других факультетов. Нас, слизеринцев, слишком мало, и если мы начнем враждовать, то нас попросту передавят в темных углах поодиночке. Если мои слова вас не убедили, я могу пригласить профессора Снейпа, - похоже, с репутацией этого человека были знакомы все первокурсники Слизерина, кроме Гермионы и Гарри, так как они заметно притихли. Знайте, вас будут наказывать не столько за то, что вы сделаете, сколько за то, что вы попадетесь. И если вас поймает декан другого факультета, и со Слизерина снимут баллы, то вдобавок к назначенному наказанию, вы получите личное наказание от профессора Снейпа, а он не будет настолько добрым и назначит вам настоящее наказание, а не примитивное мытье полов и натирание кубков в Зале наград. Гермиона сделала в памяти пометку выяснить, чем так важно для деканов ежегодное присуждение Кубка факультету, ведь это явно было не для того, чтобы "нажраться из него и натыкать факов остальным деканам", как предположил Гарри. – И помните, залог нашего успешного выживания - только в единстве! - закончила свою речь староста. Она умела убеждать толпу, и Гермиона внимательно присмотрелась к старшей слизеринке. Та, заметив ее интерес к себе, вежливо улыбнулась. - Теперь я покажу вам спальни, - продолжила она, показывая коридоры, в которых располагались комнаты мальчиков и девочек. – В отличии от других факультетов, у нас в спальни селят по двое. На дверях свободных комнат нет табличек с фамилиями, - отправила староста первокурсников расселяться по комнатам. – Выбирайте себе пару и заселяйтесь. Если понадобится помощь, позовите меня. Гермиона с другими девочками открыла дверь в девичий коридор и увидела небольшую каменную винтовую лестницу, которая спускалась непосредственно к коридору со спальнями. Они прошли почти весь коридор и в самом конце нашли обещанные двери с пустыми табличками. Было очевидно, что старшекурсники не хотели лишний раз утрудить свои аристократические ноги, пройдя пару десятков метров. Гермиона открыла первую свободную комнату, которая была третьей справа от конца коридора и которая отныне должна была стать ее жилищем на следующие семь лет. - Грейнджер! – обратилась к Гермионе светловолосая девочка, которая проскользнула в комнату вслед за ней, вроде ее фамилия была Спенсер. – Как ты смотришь на то, чтобы поселиться вместе? Гермиона окинула девочку оценивающим взглядом. Вроде все было нормально, но Спенсер почему-то ей не понравилась. Впрочем… Вспомнив, как Дон Вито Корлеоне учил своего сына Майкла: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе», Гермиона улыбнулась и согласилась. Девочки зашли в комнату и начали осматриваться. Здесь стояли две большие кровати с балдахинами на четырех колоннах, которые позволяли задрапировать темно-зелеными бархатными шторами кровать со всех сторон для личного уединения. Постели уже были постелены. Девочки не были слишком утомлены, но трезво рассудили, что перед завтрашним днем нужно выспаться, поэтому молча натянули свои пижамы. - Тебя как зовут? – поинтересовалась Гермиона, запуская Вито на свою постель. - Эммелина Амелинда Спенсер, - представилась девочка, тоже доставая своего кота, который, в отличие от Вито, был рыжим и лохматым. – Но можно просто Эмма. Ненавижу свое полное имя. А тебя как? - Гермиона Джин Грейнджер, - слизеринка забралась на кровать. – Ты извини, но я уже буду спать. - Я тоже, - Эмма поудобнее устроилась на кровати. – Спокойной ночи! - Спокойной… - медленно протянула Гермиона, наблюдая за засыпающей соседкой. Сама она спать не собиралась, выспалась в поезде. Гермионе Джин Грейнджер необходимо было тщательно обдумать всю эту ситуацию, а особенно слова шляпы: «Великое дело – кровь. Но бывают ситуации, когда разум сильнее древней крови». Что же в ней такого, что ее разум может взять верх над ее кровью?