Рожденные беспределом

      Жизнь Пэнси Паркинсон, как могло показаться Поттеру и Грейнджер, вовсе не походила на жизнь избалованной и изнеженной принцессы. И как это было ни странно для них, она тоже оказалась весьма нелегка, правда, не так, как у Гарри и Гермионы, а по-своему. Внешняя сторона её жизни была на виду у магического общества, вызывая жуткую зависть у девяноста процентов обывателей, таких как, например, Уизли, которые видели только её в виде роскоши и беззаботности. Вернее, они хотели видеть и замечать исключительно дорогую одежду, прекрасные дома, толпы слуг, прекрасные блюда и напитки на серебряных фамильных сервизах, роскошные балы и приёмы. И мало кто хотел замечать, что все члены магических семей для их глав были не более чем одушевленные пешки в их непрекращающихся интригах и борьбе за золото, влияние и власть. За власть особого рода, самую вожделенную — доступную только первым величинам магического мира, тем, кто действительно находится на самом верху. Вопреки распространенному обычаю в маггловской Англии наследниками магических родов становились вовсе не старшие сыновья, а наиболее беспринципные, коварные, бездушные, бессердечные и магически сильные. Именно такими качествами по многовековой традиции должны были обладать наследники, и было бы смешно предположить, что глава рода мог избрать своим преемником не им лично воспитанного наследника по духу. И первенство рождения не играло в этом никакой роли. Главы родов имеют фактически безграничную власть над членами рода, которые практически полностью бесправны. Даже семьи детей находятся в аналогичном положении, ведь во власти главы рода стоят и внуки, и невестки, и другие родственники. Остальные члены рода получали ровно столько благ, во сколько оценивалась их полезность для рода. Исключения составляли только сильные маги, которых с удовольствием приняли бы на равных в любой род, или которые, благодаря силе, магии и таланту, могли попытаться уйти на вольные хлеба. Ещё, как ни странно, довольно часто широкой независимостью, согласно брачному контракту, пользовались жены, принятые в род. Над ними не было полной власти главы принимающего рода и значительно сокращалась власть главы отдающего. И только после смерти главы рода его дети становились полноправными гражданами магической Англии. Однако в абсолютном большинстве случаев сохранялась финансовая зависимость от нового главы рода. Счастливейшими были те маги, которые смогли получить от одинокого любящего родственника наследство, позволяющее жить хоть и не богато, но без нужды. Однако, как известно, за всё приходилось расплачиваться. Для глав родов плата была одна — жизнь, вернее её срок, который, как правило, был в три-четыре раза короче жизни обычного мага и обрывался насильственным способом, зачастую при помощи со стороны ближайших родственников, которые решали, что действующий глава рода засиделся в своем кабинете и стал чересчур их притеснять. Или, что тоже бывало не редкостью, вообще потерял любой намек на адекватность в силу прогрессирующей паранойи через то, что стал подозревать всех без исключения в заговорах против себя. Последствиями упомянутой паранойи, как правило, бывали целые вереницы внезапных смертей, как в роду, так и среди вассалов, не говоря уже о реальных и мнимых противников из числа других врагов и сильных магов-одиночек. При этом конкурирующие роды тоже не отличались прощением и гуманизмом к своим оппонентам и при случае не упускали возможность подсократить количество врагов, желательно до нулевой величины. В целом продолжительность жизни магов старинных родов имела обратно пропорциональную зависимость от их приближенности к главе и участию в интригах рода. Именно поэтому бегство Андромеды Блэк, которое уже не первый год публично порицалось, втайне являлось предметом мечты множества молоденьких ведьм и магов, справедливо решившим, что лучше долгая жизнь с любимым (любимой) у маглов, чем короткая у магов.       Вот так случилось и с Пэнси Паркинсон, которая получила к роскошной жизни довесок в виде строжайшего воспитания, практически равнодушных к ней и ненавидящих друг друга родителей, а также немногочисленных приятелей, которые не могли стать полноценными друзьями в силу крайне ограниченного времени их общения.       Даже с прислугой она общалась и играла больше, чем со всеми остальными! Всё это оказало немалое влияние на неё и её характер. За все одиннадцать лет жизни она сумела вынести самое главное: цель своей жизни — быть безупречной леди. И она действительно старалась, выполняя все приказы родителей и учителей. К её то ли горю, то ли счастью, она считалась отцом совершенно непригодной на роль главы рода, и только отсутствие каких-либо других вариантов наследников заставляло его относиться к Пэнси несколько бережнее, чем бы ему хотелось.       Юная леди это прекрасно понимала, однако опасаясь быть изгнанной из рода по той причине, что отец найдет на роль главы рода более достойного мага, чем она, всё же безоговорочно выполняла все его распоряжения, надеясь получить хоть минимум уважения и признания её заслуг. Однако последнее распоряжение отца, данное ей за месяц до школы, чуть не заставило её взбунтоваться.       Пэнси была очень взволнована, она понимала, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Ей очень хотелось ускорить шаг, однако наличие целой плеяды портретов её предков по пути к кабинету отца, которые, несомненно, донесут о её неподобающем поведении, сдерживало от опрометчивого поступка. Пэнси совершенно не хотелось остаться на два-три дня без десерта и главное — получить на ближайшую неделю ежедневные дополнительные занятия по этикету, когда ей придется под надзором гувернёра и гувернантки чинно и степенно оттачивать походку в бальной зале, «как подобает юной леди и будущей главе рода».       Вызов к отцу был совершенно неожиданным, ведь положенный каждодневный час общения с родителями прошел традиционно с девяти тридцати до десяти тридцати. Ежедневное общение детей с родителями вошло в обиход сравнительно недавно, каких-то лет сорок назад. Ещё её мать застала то время, когда родители встречалась с детьми в основном раз в несколько месяцев, когда семья давала званый ужин. Детям приходилось присутствовать при встрече гостей, запоминая взрослых и приветствуя их отпрысков. Да и то, всё общение с матерями заключалось в традиционном приветствии и получении одобрения внешнему виду и соблюдению этикета. Ради таких случаев хозяева, дающие ужин, разово открывали возможность усопшим предкам юных аристократов перебраться со своих портретов на пейзажи, находящиеся в детской гостиной, для наблюдения за поведением их юных потомков. Стоит ли говорить, что поведение детей потом тщательно анализировалось в самом широком диапазоне — начиная от использования многочисленных столовых приборов, продолжая владением темами разговоров, умением выведать информацию и скрыть свою и заканчивая танцами. Когда Пэнси исполнилось восемь лет, отец стал поручать ей как бы невзначай что-то спросить или, наоборот, сделать вид, что она проболталась.       В этом вопросе Пэнси не повезло особенно, вернее, ей так показалось вначале. Её прадед, сэр Джонатан, который добровольно взвалил на себя ношу куратора на званых ужинах, при жизни был заядлым шахматистом и требовал, что она за вечер сыграла хоть одну партию в шахматы, зачастую отрывая целых полтора часа от её и так не большого личного времени. Каждый ход в партии он позже разбирал с её участием дотошно и тщательно, указывая, где и когда она допустила ошибку. Сэр Джонатан был настолько увлеченной натурой, что каким-то образом добился, чтобы все новые маггловские книги по шахматам доставлялись в мэнор, где он изучал их самым тщательным образом. Особенно он любил разбирать партии самых известных гроссмейстеров. В принципе Пэнси любила эту игру, но на разбор ещё и этих партий, не считая ежедневную игру с сэром Джонатаном, на которую выделялось сорок пять минут, отнимал у неё слишком много времени и сил. Но хитрый пращур, не желая терять единственного живого ученика и партнера по партиям, предложил ей честную сделку, или, если, конечно, так можно было её назвать — шантаж. Суть сделки была проста. Прадед не будет закладывать её маленькие огрехи на званых ужинах, за которые неминуемо следовали наказания, а просто будет сообщать ей, где и как она ошиблась. Следовательно, это избавит её от дополнительных многочасовых занятий по этикету, танцам, риторике и уж тем более о занятиях в искусстве интриги во время светских бесед. Пэнси, которая ненавидела эти дополнительные занятия или, что ещё хуже, продолжительные беседы с родителями, которые не давали ей ничего, кроме желания поскорее уйти в свою комнату, вынуждена была согласиться, в мыслях проклиная и хитрого предка, и некого выпускника Хогвартса, который и ввел традицию общения чистокровных со своими детьми.       Лет сорок назад, по итогам большой маггловской войны, в которую стараниями Грин-де-Вальда было втянуто кто добровольно, а кто и вынуждено множество волшебников, оказалось, что соотношение чистокровных магов к грязнокровкам претерпело существенное изменение в пользу последних. И в одно далеко не прекрасное лето, когда школьники вернулись по домам на каникулы, магический мир Англии узнал, что «даже собаки на улице больше общаются со своими щенками, чем чистокровные маги со своими детьми». Именно такое выражение в числе прочих использовал выпускник Хогвартса, который неожиданно для всех решил вернуться в магловский мир, в тот же день как получил диплом. Ещё большей неожиданностью для всех стал тот факт, что эту тему подхватил «Ежедневный пророк», который на несколько месяцев сделал эту темой самой важной и обсуждаемой в магической Англии. Магический мир с удивлением узнал, что маггловские аристократы еще полвека назад стали проводить целый час ежедневно со своими отпрысками. А сейчас уже проводят даже несколько часов в день, разумеется, до того, как отправят их в закрытые школы и пансионы. А уж когда узнали, что даже английские монархи уделяют немного времени на общение с принцами и принцессами, то утверждение, что только плебеи возятся со своими детьми, тут же стало вульгарным.       С тех пор стало общепринятым, что матери проводили ежедневно полчаса в день со своими детьми. Целых тридцать минут мучений для обоих поколений! Как правило, стороны — матери и дети — не могли дождаться его окончания, так как за редким исключением у них полностью отсутствовали точки соприкосновения и общие интересы. Пэнси ненавидела это время, посвященное ритуальным вопросам и ответам, которые повторялись изо дня в день. Примерно так же её мать разговаривала со старшими слугами — в форме допроса, но с той разницей, что Пэнси было позволено сидеть на диванчике и пить чай. С отцами и главами родов дети до своего поступления в Хогвартс тоже стали общаться гораздо чаще — целый час в день. Эти часы были посвящены тайной истории рода, о которой не пишут в официальных семейных хрониках или учебниках по истории. Отпрыски посвящались в истинные причины заключения секретных и официальных союзов и договоров, а также узнавали, когда и почему целые рода становились или непримиримыми врагами, или союзниками; когда и какие интриги были запущены, итоги этих интриг; какие у других родов есть тайны, их сильные и слабые стороны. Главной темой этих разговоров часто были истинные причины возвышения и погибели великих волшебников и магических родов.       Пэнси, выросшая в таком мире, искренне считала это нормой. И тем большим было потрясение девочки, когда примерно год назад за успехи в учебе ей позволили посетить в сопровождении слуг «Магазин мадам Малкин» и самой выбрать себе платье, а заодно посетить весьма дорогое кафе и заказать мороженое. Поскольку, разумеется, слуги остались дожидаться на улице, её появление в кафе не привлекло внимания и ей довелось стать свидетелем сцены, которая перевернула внутренний мир юной девушки. В кафе, уплетая мороженое, находилось семейство Малфоев. Драко увлеченно рассказывал о своих достижениях в полетах на метле, а Люциус и Нарцисса Малфой смотрели на него любящими глазами, при этом сидя не как застывшие статуи, а поддерживая разговор, всё время что-то уточняя или советуя. Все трое вели себя абсолютно естественно, и Пэнси сразу поняла, что это не игра на публику, что Люциус и Нарцисса действительно интересовались делами сына и гордились его успехами. До этого момента она даже не подозревала, что родители в отношении к детям вообще могут проявлять эмоции. Она искренне считала, что эмоции проявляются только посмертно, на портретах. Пэнси хотела незаметно покинуть кафе, но Драко уже заметил её, и лицо у него стало до того скисшим, что как будто она одним своим появлением придала мороженному вкус рвоты. Ей стало понятно, что он испугался превращения отличного отдыха в подобие званого ужина. Поэтому Пэнси не стала задерживаться и, соблюдая необходимые формальности при встрече с Малфоями, заказала мороженое с доставкой и немедленно покинула кафе. Ей повезло, что дело было ближе к вечеру, поэтому она смогла удалиться до утра в свою комнату и уже там выплакаться.       На следующий день сэр Джонатан, обратив внимание, что его правнучка думает о чем угодно, кроме партии, поинтересовался, уж не влюбилась ли она первый раз в жизни. Получив правдивый ответ, сэр Джонатан ненадолго задумался, после чего решился поведать правду. То, что родители не любили друг друга, Пэнси, конечно, поняла это уже давным-давно, и для неё не стало большим потрясением известие о том, что обоих родителей к браку принудили. Однако сэр Джонатан поведал ей малоизвестные, но очень интересные детали этого брака. Мать, как оказалось, была влюблена в представителя довольно знатного, но обнищавшего рода, который хоть и не объявил о банкротстве, но на тот момент не представлялся перспективным женихом. Поэтому, учитывая интересы рода, она была выдана за Персиваля Паркинсона, которого в жизни интересовали только две вещи: первая — это интриги на благо рода Паркинсон; вторая — это красивые молодые юноши, к интимной близости с которыми он активно приобщился в Хогвартсе, как и большинство остальных студентов. Однако в отличие от этого самого большинства, он к окончанию Хогвартса так и не перешел на девушек. И только под угрозой лишения статуса наследника рода, скрепя сердце, он всё же был вынужден вступить в брак. Первую брачную ночь наследник рода Паркинсон провел далеко от родительского мэнора, найдя утешение в объятиях любовника. Много лет несчастливая пара не могла зачать ребенка, пока однажды за завтраком Элизабет Паркинсон не осчастливила супруга своей беременностью, которая уже не вызывала никакого сомнения. — О, Мерлин, наконец-то я смогу прекратить эти ужасные регулярные посещения вашей спальни! — только и воскликнул глава рода. — Надеюсь, что впервые за четыре поколения на свет появится девочка. Тогда я смогу принять в наш род её мужа, чтобы она родила дюжины полторы детей и полностью восстановила род Паркинсон, — лорд Паркинсон вновь уткнулся в «Ежедневный пророк».       Элизабет Паркинсон не посмела перечить мужу, понимая, что после рождения ребенка он вполне мог захотеть от неё избавиться.       И вот сейчас, дойдя до дверей отцовского кабинета, Пэнси на мгновение замерла, тряхнув головой, словно отбрасывая нахлынувшие воспоминания, затем постучала, получив разрешение, открыла дверь и, сделав книксен, стандартно произнесла: — Вы просили немедленно явиться к вам. — Пэнси, что-то ты не очень торопилась, — выразил неудовольствие отец, впрочем, как и всегда, когда им доводилось встречаться. — Ещё минута, и тебя бы пришлось наказывать. Наученная горьким опытом Пэнси только промолчала. — Я хотел с тобой обсудить следующий вопрос. Несколько дней назад, в Косом переулке был избит Драко Малфой. Как мне удалось выяснить, магазин «Мадам Малкин» он покинул в компании Гарри Поттера и невыясненной ведьмы вашего возраста. После чего между ними по неустановленной причине произошел конфликт. Выяснить, кто был его инициатором, не удалось. Но в результате, как я уже говорил, Поттер зверски избил Малфоя. Думаю, мне не надо объяснять, что это первое появление Мальчика-Который-Выжил на публике. Хотя до этого Поттер воспитывался в старинной магической семье, где должен был получить воспитание, приличествующее наследнику древнего и благородного рода! И вдруг мальчишка появляется один без какого-либо сопровождения в Косом переулке! Одетый как магл! В компании то ли магглы, то ли грязнокровки! Его поведение ни на кнат не напоминает о наличии вообще хоть какого-нибудь воспитания! Причем в первый раз национального героя сопровождают не слуги и надежная охрана, а лесник Хогвартса — полувеликан, палочку которого давно сломали и который сразу бросил Поттера в Косом переулке, отправившись напиваться!       Больше мне ничего выяснить не удалось, но даже из того, что выяснилось, выплывает следующее: Поттер жил и воспитывался в лучшем случае у нищих магов, которые понятия не имеют о должном воспитании наследников. Он привык полагаться не на магию и защиту взрослых, а на собственные кулаки. Он, скорее всего, мало что знает о реальном положении дел в магическом мире, и я уверен, что его держали в информационной изоляции, иначе мы бы не наблюдали того, что наблюдаем!       Пэнси, я ставлю перед тобой следующие задачи: ты на первом курсе должна установить с Поттером хотя бы вежливый нейтралитет. Не навязывайся, но при случае помоги советом или делом. Попасть в его свиту тебе все равно не светит, так как Поттер в любом случае попадет на Гриффиндор. Тебе необходимо выяснить, кто опекуны мальчишки. Надеюсь, мне не надо объяснять, что как только официально выяснится о неподобающих условиях воспитания наследника, то Визенгамот будет завален заявлениями и исками, целью которых будет установление над ним опеки. За такой лакомый кусок развернется нешуточная борьба. Скорее всего, слизеринцы все как один кинутся его травить, но ты должна стать единственной «хорошей» змеёй. Планировалось, что ты окажешься в свите Драко Малфоя, но, если тебе придется выбирать между Малфоем и Поттером, ты должна будешь выбрать последнего. Род Паркинсон должен заполучить мальчишку себе!       Когда у мальчишки проснется интерес к сексуальным отношениям, ты должна стать первой, с кем он переспит! Первая любовь, как и первый партнер, никогда не забываются. Перед третьим курсом получишь зелье зачатия, чтобы наверняка. И тогда Поттер и всё, что к нему прилагается, попадет в наше распоряжение! — Отец! Я не…стану… — закричала, не выдержав, Пэнси, которая хоть и не питала никаких иллюзий в отношении отца, всё же не сумела сдержаться. Услышанное просто помутило её разум, и она впервые за свою короткую жизнь решилась на открытое неповиновение, совершенно не считаясь с последствиями. — Круцио! — Персиваль Паркинсон подавил бунт в зародыше.       Час спустя Пэнси с трудом вышла из кабинета отца и побрела в свою комнату, прилагая последние усилия, чтобы выглядеть достойно. Отъезд в Хогвартс, ранее казавшийся ей спасением, сейчас превратился в самое страшное наказание. — Плачь, девочка, плачь. Это только так говорят, что сильные люди не плачут, они плачут, но только тогда, когда их никто не видит, — утешал Пэнси её единственный друг, сэр Джонатан. — Поверь мне, тебе запланирован еще не самый худший вариант брака. — А-аа, что же может быть еще хуже? — всхлипнула Пэнси, растирая кулачком слезы. — Например, толстый старик с дряблым телом и мерзкими морщинистыми руками, покрытыми бордовыми пятнами на шелушащейся коже, которая еще вдобавок будет покрыта и пузырями. Руки, которые будут трястись от возбуждения, когда он во власти похоти начнет срывать с тебя одежду, покрывая твое лицо тебя слюнявыми покрытыми трещинами синюшными губами… — усмехнувшись, начал просвещать родственницу дед. — Бэ-э… — скрутило Пэнси в приступе тошноты, — Хватит! — взмолилась она, понимая, что далее последуют более детальные и красочные описания брачных ночей. — Так вот, — как ни в чем не бывало, продолжил сэр Джонатан, — нет совершенно ничего страшного лишиться невинности и забеременеть в четырнадцать лет от молодого, красивого и полного сил мальчика, а у Поттеров, как я знаю, уродов еще никогда не рождалось. Во все времена, кроме пары последних нескольких десятилетий, в решении твоего отца не было бы ничего необычного. Такое встречалось сплошь и рядом. В любом случае, так уж заведено природой, в пятнадцать-шестнадцать лет само естество магов и маглов требует физического познания друг друга. Потом ситуация несколько поменялась. Например, во времена молодости твоей матери, рождение детей ведьмой ранее семнадцати лет отроду, может негативно сказаться на ее магическом развитии, но не на магических способностях её детей, вот почему тогда появилось так много сквибов, но теперь современные колдомедики пришли к выводу, что рождение детей в раннем возрасте вполне может быть в значительной степени нивелировано, если один из родителей значительно старше другого. — У-у-у! — ответила новым спазмом Пэнси на тактичное упоминание возможности замужества со стариком. — Как пример рассмотрим брак и рождение наследников у Сигнуса Блэка Третьего, — начал рассказывать прадед Пэнси. — Он родился в 1938 году и уже в возрасте тринадцати лет в 1951 году стал мужем своей сокурсницы Друэллы Блэк, урожденной Розье, и отцом Беллатрисы, очень сильной ведьмы, на которую совершенно не повлияла ранняя беременность Друэллы. У Друэллы несколько снизились магические способности, однако это совершенно не помешало ей с отличием закончить Хогвартс! Не скажу, что Сигнус и Друэлла так рвались повязать себя брачными узами, оба даже поначалу категорически отказались заключать брак, даже несмотря на брачные контракты, подписанные главами родов Блэк и Розье. Но когда одним прекрасным воскресным утром в Хогвартс совы доставили им письма, в которых их ставили в известность о других возможных брачных вариантах, то, по рассказам некоторых портретов, Сигнус и Друэлла сразу после завтрака кинулись уединяться, чтобы консумировать брачный контракт. Правда, — хихикнул сэр Джонатан, — дальнейшая информация разнится, одни утверждают, что Друэлла едва успела скинуть свои розовые кружевные юбки, как Сигнус задрал ее мантию до затылка. Другие же утверждают, что бедный мальчик так волновался, что даже не смог выудить свое достоинство из кальсон. Так что пришлось Друэлле брать дело в свои руки, фактически изнасиловав паникующего юношу на столе в одном из кабинетов. Причем это дело ей так понравилось, что уже в 1953 году последовало рождение Андромеды, а в 1955 году — Нарциссы. И как видишь, все девушки получились прекрасными волшебницами! — Ага, особенно Андромеда! — с завистью произнесла Пэнси, уже продумывая, возможно ли повторить ее побег. Правда, достойного парня, пусть даже грязнокровки, у нее на примете не было, равно как не было ни диплома Хогвартса, ни совершеннолетия. Плюс о мире маглов она знала все, но только по семнадцатый век включительно. Более позднюю историю ей почему-то было запрещено изучать, что объяснялось нехваткой времени перед поступлением в Хогвартс. — Юная мисс Блэк поступила смело, но необдуманно, — тактично заметил сэр Джонатан. — Но мы не о ней, мы о тебе. У тебя еще есть время до третьего курса, а пока это время наступит, все еще может изменится. Поттер может оказаться весьма приятным и милым мальчиком, и, возможно, он тебе понравится. Ты не должна сдаваться, девочка. Вспомни многих великих женщин, бери с них пример! — Хотелось бы мне быть Изабеллой Кастильской, — мечтательно протянула Пэнси, которая уже немного отошла от первоначального шока и ужаса, — но, увы, моя судьба — это выйти замуж на благо рода! Но ведь я способна на большее! — Пэнси! — предупреждающим тоном начал прадед. — Прощу прощения! — девочка опустила голову и прошептала уже в пол: — Но я все же докажу всем, что я не бездушная пешка… — она, не оборачиваясь, зашла в ванную комнату. — Правильно, девочка, — оставшись в одиночестве, сказал как бы самому себе сэр Джонатан, — в жизни, как и в шахматах, пешка вполне может стать рыцарем, епископом, скалой, на которой стоит королевство, и даже полновластной королевой.