Воронье гнездо

      Шармбатон был великолепен. Как будто сотканный из хрусталя и света, он снова и снова поражал учеников красотой. В воздухе витал сладковатый аромат цветов и выпечки. Школьники неспешно прогуливались по ухоженным аллеям, весело щебеча о чем-то на французском. Вдоль аккуратно выложенных дорожек расположились раскидистые яблони, персиковые деревья. Также в этом прекрасном лабиринте замысловато переплетенных путей красовались кустарники. Солнце причудливо играло на зеленых листиках и травинках. В другом конце прекрасного сада расположились ледяные скульптуры. Ветки деревьев там покрылись инеем. Контраст между двумя частями сада был явным. Объяснялось это тем, что территория вокруг школы, как и сама школа, была разделена на северную и южную часть.       Эрмиона сидела на траве, подставив солнцу лицо. Роскошные светлые локоны едва доставали до лопаток. Карие глаза в обрамлении длинных темных ресниц светились предвкушением чего-то нового, интересного. Весь ее облик был пропитан изяществом, красотой. Эрмиона напоминала лесную нимфу, по ошибке забредшую в этот мир. Флер подошла бесшумно, как и всегда. Она загадочно улыбнулась и присела рядом с подругой. Гранжер взглянула на старшекурсницу. Делакур за лето похорошела. Не то чтобы раньше ее можно было назвать неприметной, нет. Флер всегда была безукоризненно красива, умна и интеллигентна. Пожалуй, нельзя было представить девушку более идеальную, чем она. Эрмиона помнила, как сильно радовалась, когда Делакур предложила ей стать ее «la petite soeur». Как они стали лучшими подругами, якорями для друг друга в таком светлом, но враждующем Шармбатоне. Гранжер прекрасно знала красавицу-вейлу, Флер тоже чувствовала характер младшекурсницы. Именно поэтому Эрмионе хватило одного взгляда, чтобы понять, что ощущала Делакур сейчас. — Сколько времени не было писем? —  спросила Эрми, чуть прищурившись. — Две недели, — ответила старшекурсница. Ее голос, недавно бывший таким веселым, вновь стал грустным. — Я так скучаю по нему. Знаешь, — француженка заговорила шепотом. — Мне кажется, что я… Что я, черт возьми, влюбилась. В Уильяма Уизли.       Ну вот, Флер и призналась. В первую очередь самой себе. Ее подруга уже давно догадалась, что Делакур неровно дышит к этому рыжику. Это было несложно. Достаточно было услышать восхищенные интонации в голосе старшекурсницы, посмотреть в ее блестящие глаза, чтобы все понять. В каком-то смысле, Гранжер была рада, что никто другой не знал о переписке Флер, ибо в Шармбатоне влюбленность запросто могла стать поводом для насмешек.       Эрмиона вздохнула и обняла подругу. — Все будет хорошо, — пообещала она, хотя сама не была в этом уверена. — Ученики, — голос мадам Максим разнесся по всему саду, — прошу вас подойти к фонтану имени Пернеллы и Николаса Фламеля.       Шармбатонки синхронно застонали. Еще одна лекция от директора школы была равносильна кошмару. Опять эта женщина будет долго вещать об истории школы, мнимом единстве и дружбе. В лучшем случае. Не то чтобы они не любили мадам Максим, нет. Она казалась им умной, честной, ухоженной красавицей, единственным недостатком которой была излишняя вера в людей.       И вот сейчас, пробираясь по лабиринтам вымощенных дорогим камнем дорог, волшебницы гадали, что случилось, и почему их собирают на пятнадцать минут раньше. Дело в том, что школьники приезжали в школу в восемь и разбредались по своим делам. Разбирали вещи, гуляли, встречались с друзьями, по которым соскучились. Через час громкий голос нынешнего директора собирал их около фонтана, который был неким аналогом актового зала в магловских школах. Там проходило распределение, и каждый год устраивался фуршет. Еда была исключительно легкой и здоровой — чтобы не портить фигуру ученикам факультета Грасе. Там обучались люди, обладающие природным изяществом и красотой. Флер и Эрмиона учились на факультете Эспри, для умников и юных гениев. Люди там были замкнуты, а найти друга считалось настоящей удачей. Мадам Олимпия закончила Оннер. Пристанище для магов, ценящих честь и отвагу.       Фонтан Фламелей был виден издалека. Он представлял собой гигантское хрустальное сооружение, с которого каскадом струилась чистая, невероятно холодная вода. Вокруг него собрались шармбатонцы. Завидев в толпе знакомые лица, девушки поспешили к приятелям. — Здравствуйте, дорогие друзья, — громко произнесла мадам директор, с теплотой осматривая школьников. — Я очень рада видеть ваши отдохнувшие, солнечные лица. Я надеюсь, что ваш отдых прошел весело, но с пользой для окружающих. Я очень рада приветствовать наших как и старых, так и новых учеников. Я надеюсь, что в этом году вы проявите дружбу и единство, присущие ученикам нашей школы. Вам придется постараться в два раза больше, ведь в этом году в Хогвартсе начинается Турнир Трех Волшебников, в котором будет участвовать Шармбатон. Я думаю, что вы знаете о нем, поэтому мои пояснения будут излишни. В этом году ввели возрастные ограничения. Участвовать можно с семнадцати лет. Записываться в поездку — с любого возраста.       В толпе ребят послышались восхищенные шепотки. Про этот Турнир слышали все. Его участников ждали опасные испытания, но в награду победителям доставалась всенародная слава и тысяча галлеонов в придачу. Эрмиона услышала счастливый вздох Флер. Кажется, она знала, кто будет Чемпионом ее школы в этот раз.

***

      Гера-Ивонна с ненавистью взирала на бесформенную кучу камней и досок, по ошибке именуемую школой. Скорее, это была тюрьма для малолетних волшебников. Сколько же раз она хотела сжечь это проклятое место, но рядом всегда находился Крам, с лечебным подзатыльником наготове. Именно он заставлял нерадивую подругу учиться. Гера-Ивонна не была тупой. Грейнджерофф была до жути ленивой молодой особой, не любившей растрачивать свои драгоценные мозги на обучение. Впрочем, ее природная лень не помешала ей еще на первом курсе овладеть простейшими бытовыми чарами. С каждым годом коллекция заклинаний, упрощающих жизнь, увеличивалась и становилась более сложной.       Вне школы было холодно. Не прохладно, не ой-ой-ой-у-меня-на-носу-сосулька, а просто холодно. Возможно, если бы Гера надела форменную шубу, а не ограничилась согревающими чарами, то было бы лучше. Выражения лиц преподавателей, когда они увидели Иву, девушка будет вспоминать, когда ее курс, ну и она, если не вылетит раньше, будут изучать Патронуса. А значит, игра стоит свеч, и надо продолжать. Поэтому она, сохраняя как можно более безразличный вид и успешно игнорируя злые взгляды друзей, шла в школу.       В здании было ненамного теплее, шубы снимать никто не спешил. Ива все еще выглядела белой вороной среди однокурсниц. Ну, если подумать, то птицей она была скорее красной, нежели белой. Ибо форма в Дурмстранге была кроваво-алого цвета. А шубы — весьма светлого, непонятного оттенка.       Их провели в столовую. В отличие от других школ волшебства, тут для того, чтобы поесть, надо было выстоять нехилую очередь. Первокурсникам в этом плане было куда проще. Их вводили, когда старшие уже расселись и поглощали пищу. Ну или если ничего не досталось, глазели по сторонам, надеясь урвать у кого-то кусочек. И, после того, как первокурсник попадал на какой-либо факультет, они подходили к раздаточному столу и забирали свою порцию. Преподаватели и старосты ревностно следили за тем, чтобы каждый младшекурсник получил положенную еду.       Факультетов было три. Венери, где обучались дружелюбные ребята. Самые нормальные в этом дурдоме. Гласиас, куда попадали хитрые, изворотливые волшебники. Гады ползучие, если в двух словах. И Фламма. Факультет, где в почете храбрость, честь и отвага. Гера не помнила, под чем о… То есть, почему она выбрала этот факультет. И теперь ей приходилось учится рука об руку с ленивыми идиотами с невероятно честными и храбрыми людьми, некоторые из которых считали своим долгом всячески ухудшить жизнь представителям Гласиаса. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что и хитрецы платили Фламмовцам той же монетой.       В толпе выделялась фигура Виктора Крама. Гера ухмыльнулась и стала прокладывать в толпе дорогу к другу. Это было тяжело, ведь каждый хотел поближе увидеть живую легенду. Но за годы дружбы со знаменитым квиддичистом она уже наловчилась. Оттолкнув парочку особо назойливых фанатов, Гера подошла к Виктору. Весело прищурившись, девушка ткнула ловца между лопаток. Для этого ей пришлось привстать на носочки, ибо ее друг за лето, проведенное вместе, сильно вымахал.       Крам развернулся сразу. Выражение лица у него было счастливое. «Почему он такой довольный? Год же только начался и до каникул еще охренеть сколько времени», — подумала Ива, разглядывая друга. Виктор помахал сразу двумя порциями овощного супа. — Я и тебе взял, — радостно сообщил он. Гера аккуратно забрала тарелку у ловца. Суп пах вкусно и выглядел вполне съестным. — Невестушка, — саркастически просюсюкал он, нагло ухмыльнувшись.       Друзья нашли свободное место за столом факультета. По пути их окликнули пара приятелей.       Началось распределение. Ввели маленьких первогодок. Речь говорил Каркаров. Сам он в Дурмстранге не учился, а окончил либо Хогварс, либо Колдовствотворец. Гера не хотела вникать в проблемы образования директора. Она знала, что Каркаров — старый дрыщ-козел, которому пора на свалку истории. Директор же считал Иву «хамкой необразованной», о чем неоднократно говорил ей в лицо. Сейчас он вещал о единстве, о враге, которого надо знать в лицо и прочей хрени. Рядом с ним грозно постреливала глазками профессор Смирнова, за глаза прозванная Мигерой. Никто бы не удивился, если бы в один прекрасный день ее фамилия поменялась на Каркарову. Эта дамочка была очень напористой, привыкшей добиваться своих целей. Настоящей целью для нее стал Каркаров. Каждый раз она атаковала его со все большей и большей силой. Гера наблюдала за этими попытками завоевания неприступного сердца с мстительным удовольствием. Она ненавидела обоих всей душой и эта ненависть была абсолютно взаимна. — Анастасов, Любен, — громко произнес директор, сверившись со списком. К платформе, стоящей в центре Зала, подошел крепенький мальчик. Он смело ступил на ступеньку и внимательно взглянул на камни, определяющие факультет. Три больших драгоценных камня украшали стену, находящуюся напротив двери. Камушки находились в обрамлении тонких серебряных узоров. Остальная стена была оформлена в светло-бежевых оттенках. Ярко вспыхнул темно-бордовый альмандин. Лунный камень и изумруд оставались темными. — Фламма, — проговорил Каркаров, имитируя потусторонний голос.       Волшебник, спотыкаясь, прошествовал за едой. Старосты факультета шуганули пару старшекурсников, и те подвинулись, освобождая место новичку. — Атанасова, Виолета, — на этот раз вперед выступила худенькая девчушка. Глаза у нее были большие и чистые. Эдакий ангелочек в платьице. На этот раз засветился лунный камень. — Венери, — все так же загробно откликнулся директор. Гере совсем не нравилась такая манера разговора, она считала ее неудачной попыткой выпендриться.       Распределение продолжалось. Гера предпочла абстрагироваться от слов Каркарова и лишь наблюдала за красивыми всполохами драгоценных камней. Наконец, Борко Цветанов был распределен на Гласиас. Ива начала поглощать суп. — Минуточку внимания, — громко произнесла Смирнова. — Я хочу поздравить вас с наступлением нового учебного года и объявить о том, что в этом году в Хогвартсе пройдет Турнир Трех Волшебников, куда мы приглашены. Для того, чтобы туда попасть, надо заполнить заявку. Списки тех, кто поедет, будут вывешены через две недели. Участвовать в Турнире можно с семнадцати лет, записываться в поездку — с тринадцати. Сопровождать вас будет профессор Каркаров. Вот вам пища для ума, а теперь приступайте к пище для тела. Приятного аппетита.       Даже в наступившем гаме было слышно громкое «Блять», произнесенное злой Герой-Ивонной. Значит, тех, кто не поедет, ждет год обучения с Мигерой, оставшейся без единственного сдерживающего фактора. Будут зверства и много крови. А значит, ей любой ценой надо попасть на корабль. Поэтому надо быть паинькой. Хотя бы две недели.

***

      Гермиона посмотрела на свою тарелку с едой, к которой едва успела притронуться, и отодвинула ее от себя, положив нож и вилку. Есть расхотелось совершенно. Рядом с ней пожирал все, до чего мог дотянуться, Рон. Гарри ненамного отставал от друга. Как они не понимают! Ладно Рон, он о магловской истории вообще ничего не слышал, но Гарри! Он же обучался в обычной начальной школе и слышал про рабство хотя бы краем уха. Он же должен понимать, что все существа равны. — Рабский труд, — Гермиона постаралась сохранить спокойствие. Но не получилось. Как такое вообще можно допустить! — Вот что создало этот ужин — рабский труд.       Друзья остались глухи к порывам Гермионы восстановить справедливость. Другими словами, они все также продолжили поглощать пищу.       Дождь по-прежнему барабанил в высокие темные окна. От очередного удара грома задребезжали стекла. Гермиона вздрогнула. Конечно, она понимала, что в Большом Зале им мало что угрожало, но все-таки было страшно. На мгновенье помещение озарила вспышка, осветившая пустые тарелки, где секунду назад находились остатки первых блюд. Теперь там красовались разнообразные пироги. — Пирог с патокой, Гермиона, — Рон помахал рукой так, что запах достиг ноздрей девушки. Как этот человек мог думать о еде, когда она изготовлена таким варварским способом. — А вот, смотри-ка, пудинг с изюмом! Шоколадное печенье!       Да как он не понимает! Эта еда изготовлена с использованием рабского труда! Вот и еще один предрассудок магического общества — эльфы-домовики должны прислуживать магам. Это возмутительно! Почему волшебники ставят себя выше других? Это же неправильно. В магловской истории такое заканчивалось весьма плачевно. Гермиона наградила рыжего друга уничтожающим взглядом. Рональд понял, что есть девушка не будет и замолчал.       Вокруг все продолжали кушать. Их как-будто совсем не волновало, как были изготовлены эти пироги. «Удивительная безответственность», — подумала Гермиона, осматривая Зал. Преспокойно ели даже преподаватели. Наконец, с вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки. Альбус Дамблдор встал со своего места. Разговоры, которые вели ученики между собой, тут же прекратились. Стал слышен равномерный стук дождя и жутковатое завывание ветра. — Итак, — заговорил, улыбаясь, Дамблдор. — Те­перь, когда мы все наелись и напились («Хм!» — с со­мнением произнесла Гермиона), я должен еще раз по­просить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещенных в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомить­ся в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает.       Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продол­жил:  — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Зап­ретный лес является для студентов запретной террито­рией, равно как и деревня Хогсмид — ее не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. — Что? — ахнул Гарри. Он оглянулся на Фреда и Джор­джа, своих товарищей по команде. Те беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора и, похоже, онемев от шока. Реакция Рона была примерно такой же. Гермиона подумала, что если погода будет такой же весь год, то это решение обоснованно. Не хватало еще травм во время учебного года. Директор продолжал говорить: — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…       В это время грянул оглушительный громовой раскат и двери Зала распахнулись. Все головы находящихся здесь повернулись к таинственному незнакомцу. Освещенная вспышкой молнии, его фигура выглядела жутковато. Он откинул насквозь промокший капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преподавательскому столу.       Глухое клацанье отдавалось эхом при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и подошел к Дамблдору. Еще одна молния озарила потолок. Гермиона ахнула.       Этот человек напоминал героя фильма ужасов. Такое неприятное лицо Гермионе доводилось видеть только в них. Кожа была огрубевшей, испещренной рубцами. Да и само лицо выглядело неестественно. Большая часть носа отсутствовала, рот больше напоминал еще один шрам. Но самыми жуткими выглядели глаза. Один глаз был сравнительно нормальным, небольшим, темным и блестящим. Другой — круглый как монета, ярко-голубой. Он был гораздо больше, чем первый, и это добавляло лицу асимметрии. Кроме того, этот глаз непрестанно двигался то влево, то вправо, совершенно независимо от первого.       Гермиона порадовалась, что ничего не ела. Этот человек действительно выглядел жутко.       Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Ди­ректор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал голо­вой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые пат­лы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому что осталось от его носа и понюхал, после чего до­стал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, ози­рая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового препода­вателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объя­вил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм.       По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло про­звучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Грюма, что они могли только смотреть на него. — Грюм? — шепнул Гарри Рону. — Грозный Глаз Грюм? Тот самый, которому твой отец отправился помогать се­годня утром? — Должно быть, — пробормотал Рон благоговейным тоном. — Что с ним случилось? — прошептала Гермиона. — Что с его лицом? — Не знаю, — ответил Рон, завороженно глядя на Грюма. Грозный Глаз остался совершенно равнодушен к та­кому более чем прохладному приему. Не обращая вни­мания на стоящую перед ним кружку тыквенного сока, он снова полез в плащ, вынул плоскую походную флягу и сделал из нее порядочный глоток.       Дамблдор вновь прокашлялся. — Как я и говорил, — он улыбнулся множеству сту­денческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громад­ным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хог­вартсе состоится Турнир Трех Волшебников. — Вы ШУТИТЕ! — оторопело произнес Фред Уизли во весь голос, неожиданно разрядив то напряжение, ко­торое охватило зал с самого появления Грозного Глаза. Все засмеялись, и даже Дамблдор понимающе хмык­нул.  — Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — сказал он. — Хотя, если уж вы заговорили на эту тему, я этим летом слышал анекдот… словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон… Профессор МакГонагалл многозначительно кашля­нула. Анекдот, вероятно, не подходил для ушей учеников. — Э-э-э… но, возможно, сейчас не время… н-да… — Дам­блдор почесал кустистую бровь. — Так о чем бишь я? Ах да, Турнир Трех Волшебников. Я думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять свое внимание чем-нибудь другим. Итак, Турнир Трех Волшебников был основан при­мерно семьсот лет назад как товарищеское соревнова­ние между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трех магических зада­ниях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской моло­дежью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить. — Жертв? — тихо переспросила Гермиона, встревоженно осматриваясь, но большинство студентов в зале и не думали разделить ее беспокойство, многие шепотом переговаривались, и даже Гарри с Роном гораздо больше интере­совали подробности Турнира, чем какие-то несчастные случаи, произошедшие сотни лет назад. «Отлично», — подумала Грейнджер. — «Просто замечательно. В Хогвартсе опять начинается какая-то заварушка. Лишь бы без жертв обошлось».       Дамблдор продолжал говорить. Гермиону это не интересовало, ибо для себя она решила, что не будет принимать участие в представлении, называемом Турниром Трех Волшебников.