Пепел, пламя и новая жизнь

Утро выдалось туманным. Серая хмарь была настолько густая, что дорогу было видно лишь в радиусе двух метров, а дальше молочная дымка, прячущая землю, дома, деревья. Вроде бы обычный туман, но от него мурашки бежали по коже. Особенно, когда знаешь, что в городе орудует банда убийц. А еще когда знаешь причину, по которой они выбирают своих жертв. Тем, кто не резал вены, не травился, не вязал петлю из веревки и не пытался убить себя, ничего не грозило. Но Ава-то прекрасно помнит, что она делала раньше. Помнит, как около года назад она наглоталась таблеток. И все почти получилось, но в планы вмешался элемент неожиданности в лице тети, внезапно вернувшейся с работы раньше, чем обычно. Ох, и ругалась она тогда. Хотя нет, отчитывала тетя Аву в больнице, когда племяннице уже ничего не грозило. А тогда она стояла с мертвенно бледным лицом, дрожащими руками и полными слез глазами, глядя на то, как Аву кладут на каталку. Айре почти ничего не помнит, но почему-то эта сцена отпечаталась в памяти. Больше она так не делала, но ведь и у Кэсс на запястьях шрамы были застарелые. Стало быть, охотились не только на тех, кто совсем недавно пытался покончить с собой. Поэтому Ава немного трусила, идя сквозь этот густой туман. Один почему-то не встретил ее у подъезда, как обычно это делал. На телефонный звонок он не ответил, и Ава уже было решила, что он проспал, если бы не нашла на скамейке записку. Довольно ненадежный способ общения, но, видимо, у Арроу не было возможности написать или позвонить. «Приходи в пять на Крышу» — вот и все, что было написано в записке. Раньше Ава решила бы, что это вовсе не ей послание оставили. Но угловатый почерк, который она уже изучила вдоль и поперек, слово «крыша», написанная с большой буквы, а самое главное — фирменные закорючки, которые обычно Один рисовал на полях, когда на уроках становилось совсем скучно, не оставляли сомнений. К тому же, Ава провела целую исследовательскую работу. Записка была совсем чуть-чуть сырой, а это значило, что оставили ее здесь совсем недавно. Она походила вокруг скамейки и нашла след от тяжелого ботинка в грязи. Все сомнения отпали. Но легче не стало. Ава заволновалась еще больше. Что такое могло произойти, что Один второпях оставляет записку на скамейке и исчезает? Можно было бы подумать, что он проспал, если бы не этот клочок бумаги. Неужели снова какие-то неприятности? Айре тяжело вздыхает и сердито хмурится. Снова тайны. В утренней тишине только просыпающегося города совсем не так страшно, как было бы в абсолютной тишине. Можно было бы заткнуть уши наушниками и включить музыку на полную громкость, но Аве становится страшно, будто стоит ей только ослабить бдительность, как убийца возникнет за спиной. А еще и этот ужасный случай с Мэгги. Айре безумно рада, что Лациви выжила, но до этого преступники не оставляли после себя живых свидетелей. Поэтому надеяться на то, что они оставят в покое бывшую подругу, не стоило. Хотя, в больнице она хоть в какой-то безопасности, но ведь не будет она там вечно лежать? Но к Мэгги наверняка уже приходил следователь — уж он-то что-нибудь придумает. Как этот случай просочился в прессу, непонятно. Как рассказывал Один, следствие старалось сохранить подробности в тайне, чтобы излишняя паника не мешала расследованию. В школе еще дня три обсуждали неудавшееся убийство. Все были напуганы. Девчонки договаривались с мальчишками, чтобы те провожали их до дома. Некоторые родители больше не пускали своих детей в школу и на улицу. Те, у кого взрослые были в отъезде, ночевали друг у друга. Даже привычные школьные склоки и обиды были забыты. Все притихли, будто вдруг осознали, что над головой висит опасность. Болваны, как будто до этого они были в абсолютной безопасности. Ава чертыхается, когда слышит позади тихий шорох шагов. Она едва не побежала, но сумела удержать себя в руках. Если сейчас поддаться панике, то вполне вероятно, что в таком тумане Айре попадет под машину или провалится куда-нибудь — с ее-то везением и не такое может произойти. Но шаг Ава все же ускорила. Мало ли что. Может, это разыгралось воображение, а может за Авой действительно кто-то шел, но до школы она дошла в полном одиночестве. Кто бы знал, каких трудов стоило держать себя в руках. Перевести дух она смогла только у школьного крыльца. На вахте привычно дежурила Прудит Лун, внимательно следя за порядком и наказывая за опоздания. В классе Аву ждало сразу несколько сюрпризов. Во-первых, Врасия Беллармина все-таки соизволила явиться в школу и теперь сидела на подоконнике в компании Нанезгани. На появление своей жертвы она отреагировала весьма спокойно — равнодушно скользнула взглядом и вернулась к разговору с Педри. Во-вторых, в класс пришла новенькая — смуглокожая красавица с синими волосами. И надо признать, что вкус у нее имелся. Это было видно в тщательно подобранной одежде и украшениях. Взгляд у нее был немного странный, будто бы немного потерянный и отсутствующий. Но когда Ава столкнулась с ней взглядами, ей стало не по себе, будто бы ведром холодной воды окатили и переворошили все мысли. Айре предпочла бы горящий неприязнью взгляд Беллармины или слегка презрительный от Мэгги, но только бы не видеть этих ярких зеленых глаз, будто сканирующих все сознание. Ава резко отворачивается от новенькой. Видимо, подружиться не получится — сама по себе новенькая пугает и оставляет странное впечатление. Звенит звонок и ей приходится усесться на свое место. *** Вечер выдался странный. Сначала непривычно тихий Олай и молчаливая Кроу, которую безуспешно пыталась разговорить Рейвен. Потом непонятное письмо, пришедшее на электронную почту. Что за всемирные заговоры? Старший брат не отпускал свои привычные язвительные комментарии, не ругался с Одином, что раньше было своеобразной традицией во время ужина, не рассказывал о том, что произошло за день. Кроу же не среагировала даже на звонок Мериты — коротко ответив, она положила телефонную трубку. Лицо ее выражало недетскую сосредоточенность, будто бы сестрица собралась на войну, не меньше. После ужина Олай ушел в свой кабинет, а оставаться с Кроу и Рейвен Один не собирался. Начнут еще свои шуточки, потом не отцепишь от себя. Было бы неплохо сразу лечь спать, но мигающая непрочитанным письмом почта порушила все планы. Один клацнул мышкой по сообщениям — отправитель был неизвестен. Странный незнакомец писал об очень важном деле для Одина, которое могло бы помочь следствию в известном громком деле. Арроу даже удивился — а ему ли предназначалось это письмо? Слишком уж важным делом это было. И это письмо больше походило на изощренную шутку. Один даже написал в ответ, что это не смешно, и, получив почти сразу ответ, был удивлен. После получаса разбирательств и попыток докопаться до истины стало понятно, что-либо розыгрыш проработан так, что и не подкопаться, либо все происходящее — правда. В конечном итоге он согласился. Может быть, глупо, но если это действительно поможет прекратить весь этот кошмар, происходящий в городе, то он готов на эту работу. Кстати, оплата присутствовала и весьма немалая — Один уже представлял, как соберет на лечение для Мэгпай. Единственный минус был в том, что приходилось прогуливать школу. Не все занятия, но половину недели Один бы точно пропустил. И никому нельзя было об этом говорить. А может все-таки стоит сказать Аве? Наверняка она будет переживать. А что сказать Олаю? Если Один так часто будет прогуливать, то брату точно позвонят. Раньше на прогулы Арроу глаза прикрывали, но в прошлом месяце после почти двухнедельного отсутствия ему пригрозили крайними мерами. К черту. Решать проблемы по мере их поступления — вот лучшее решение. В конце концов, если поднапрячься и закончить как можно раньше, то количество прогулов будет не таким уж большим. Он просто не может упустить возможность заработать на лечение. Милая Мэгпай, тихая и, пожалуй, самая понимающая из семьи Арроу. Во многом похожая на самого Одина, немного странная, но такая храбрая — когда сообщили о болезни, сестра не плакала, только улыбалась. В дверь раздается стук. — Один. — В комнату заходит Олай в белой рубашке и классических брюках. Через шею перекинут развязанный галстук, а сам брат выглядит непривычно в подобной одежде — Один едва не свалил со стола кружку со вчерашним кофе. Старший Арроу вздыхает, проходит к компьютерному столу, берет трехногую сломанную табуретку и садится рядом с братом. Один настолько ошеломлен, что даже забывает свернуть диалог со своим работодателем, и вспоминает только после того, как глаза брата начинают скользить по монитору. Мысленно коря себя за промашку, он украдкой следит за лицом Олая. Его темные глаза бегают по строчкам, и постепенно лицо принимает суровый вид. — Один Арроу, — начинает он строго, и Один готовится к очередной нотации. — Сколько раз тебе говорил: прежде чем устраиваться на работу, получи гарантии от работодателя и проверь все по несколько раз. Кто так на работу устраивается? Брат устало трет переносицу и жест получается немного картинным, но Один знает, что все это настоящее — Олай не имел привычки устраивать спектакли. Один изумленно молчит. Он думал, что старший в их семье запретит ему, как-никак это довольно опасная работа, но тот почему-то сейчас молчит и, сгорбившись, курит трубку. — Я почему-то так и подумал, что тебе тоже напишут. Работать будешь вместе со мной и Кроу. И только попробуй влезть в неприятности — спасать тебя не буду, отвечать за все косяки будешь сам. — П-погоди. Т-ты хочешь сказать, ч-что уж-же работаешь н-на них? — Да. Всего неделю, до этого я пытался разобраться сам. — Олай смотрит на него в упор. — Это ради Мэгпай, в любой другой ситуации ты бы никуда не пошел. Один молча кивает. Он знает, что брат хотел бы многое сказать, но не скажет, потому что он главный в семье и не имеет право на слабость. «Либо бьешь ты, либо тебя» — девиз брата и как знать, может только благодаря ему Кроу, Рейвен и Один ходят в школу как нормальные ребята, а Мэгпай продолжают держать в больнице и лечить. На лице Олая написана усталость, в глазах прячется едва заметная тоска. Возле губ и глаз мелкие морщинки, меж бровей не уходящая строгость — Олаю нужен помощник, и Одину становится стыдно за свое разгильдяйство и частые неудачи. — Со школой я договорюсь, — коротко говорит он, снова скрывая под маской суровости и строгости свою усталость. Один кивает. Комната пуста. О приходе Олая напоминает лишь колченогая табуретка и едва заметный запах табака. *** К обеду туман рассеялся, и ходить по улице стало не так страшно. Ава решила проведать Мэгги. Наверное, она уже прочитала те книги, которые в прошлый раз они принесли. А еще стоило узнать, что за просьба была в записке. Может, что-то очень важное? В любом случае, Лациви ей расскажет. Она обещала. Вот и знакомое окно. Ава настороженно прислушивается — не хватало еще попасться доктору или медсестре, и тогда Мэгги точно переведут в другую палату. Они с Одином и эту едва отыскали. И то, если бы не болтливая медсестра, ничего бы не получилось. Они долго наблюдали, чтобы понять в какое обычно время заходит врач, когда Мэгги приносят еду. Сама Ава вряд ли смогла что-то разузнать, если бы не Один. Вот уж еще одна загадка — действовал он уверенно, будто бы не в первый раз подобное проворачивает. В палате тихо. Ава начинает карабкаться вверх, цепляясь за стыки и трещинки в стене. По спине холодным ужом проползает страх — только бы никто сейчас не посмотрел сюда. Ветер, в котором уже чувствуется дыхание зимы, треплет куртку и волосы, выбившиеся из-под шапки. Она цепляется за подоконник, подтягивается и вот она уже в комнате. Ава дергается обратно — в палате два незнакомых мужчины. Один темноволосый и худощавый с цепким взглядом сидит возле кровати Мэгги на стуле, что-то пишет карандашом в блокноте. Второй совсем молодой — Ава не дала бы ему больше двадцати семи — подпирал шкаф, тот самый, за которым так недавно прятался Один в прошлый раз. При ее появлении оба уставились на девчонку. Айре чертыхается про себя — это же надо было так глупо попасться. Сейчас будет куча вопросов, а потом ее выставят из реанимационного отделения, а Мэгги переведут в другую палату. Она жмурится и набирает воздуха в легкие, чтобы хоть как-то оправдать свои действия. Но весь настрой сбивает смешок молодого мужчины. — Дамиан, ты предполагал, что убийцы наверняка вернутся, но не думаю, что эта девчушка имеет хоть какое-то отношение к ним. Тот, кого назвали Дамианом, медленно переводит взгляд с Авы на своего напарника, и тень улыбки едва скользит по его губам. — Как бы то ни было, она здесь находится не по праву. — Еще как по праву! — восклицает Мэгги, и Ава удивленно переводит на нее взгляд. — Она… Она моя лучшая подруга! А в отделение не пускают вообще никого, так что вы здесь тоже не по праву. — Вот оно как. Что ж, — говорит Дамиан, поднимаясь со стула, — мисс, давайте заключим договор: мы никому не говорим про вас, а вы со своей стороны делаете то же самое. — Хорошо, — отвечает Ава, кивая головой. — Мисс Лациви, на сегодня мы закончили, до встречи, — слегка склоняет голову молодой мужчина. А потом эти серьезные представительные люди подхватывают свои вещи и с самым серьезным лицом вылезают через окно. Последним уходил Дамиан. Он задорно подмигнул и на секунду расплылся в шальной улыбке. Едва они исчезли из поля зрения, Ава согнулась пополам, давясь от смеха. Мэгги хохотала, не сдерживаясь. — Знаешь, — простонала она в перерывах между смехом, — я сначала подумала, что это убийцы, и чуть не заорала. Ава снова засмеялась. — Мне кажется, если ты будешь так смеяться, то тебя переведут в психиатрическое отделение, Мэгги, — говорит Ава, присаживаясь на стульчик возле кровати. -Брось, зато я бы продолжила прогуливать школу. — Мэгги передвигает подушку повыше и садится удобней. С прошлого визита она явно стала лучше себя чувствовать — не морщится при каждом движении, глаза ясные. Но были не только внешние изменения. Будто сама Мэгги стала другой. — Так что там было в той записке? *** На работу они поехали с самого утра. Один едва успел заскочить к подъезду Авы и оставить записку. Ему не хотелось, чтобы она терялась в догадках или переживала из-за его отсутствия в школе. Олай был весьма недоволен возникшей заминкой, но, взглянув в упрямое лицо Одина, лишь вздохнул и воздержался от нотаций. Кроу же хитро покосилась и поинтересовалась: — Неужели у братишки-девственника появилась подружка? — О-отвали, — пробурчал Один, понимая, что еще немного и он зальется краской до самых корней волос. — Покажешь ее потом? — не отставала сестричка. Один уже хотел было ответить ей колкостью, но в разговор включился старший Арроу и сказал всем немедленно заткнуться — звонил работодатель. Когда они трое шли по сырому коридору подвала, Один думал, что ничем хорошим это не закончится. Такие деньги не платят за легкие дела. К тому же лозунги на стенах нагнали жути, но ему не привыкать — бывало и похуже. Однако, он осознал, что придется очень сильно постараться, чтобы выкрутиться из этого дела как можно раньше. Ботинки едва слышно скрипят, шуршат по измельчившемуся в крошку бетону. Воздух тяжелый, будто бы давит на плечи и прижимает к земле. Маска едва заметно пахнет кровью с кисловатым запашком рвоты — казалось бы вчера Один вымыл ее не один раз, а она до сих пор воняет. В костюме становится жарко. Кроу сворачивает в одну из ниш, но Один не удивляется — Олай его предупредил уже в машине. Сестрица на чердак, а они в зал собрания этих чокнутых. У Одина какое-то странное предчувствие. *** На крыше никого не оказалось. Ни в семь, ни в восемь, ни даже в двенадцать часов. Ава растерянно усмехается, глядя, как часы на мобильном показывают уже первый час ночи. Наверное, уже нет смысла его ждать. Скорее всего, это была какая-то злая шутка — все это общение, дружба, прогулки. Ава привыкла к злым шуткам, теперь уже не так больно. Но от этого не становится легче. Она думала, что все это правда. К черту тебя, Один Арроу, лучше бы ты тогда не приходил в Гаражи. Она бредет по улице, шаркая ботинками. Уже поздно и на улице опасно, но Ава была бы не против, если бы сейчас выскочил какой-нибудь чокнутый и убил ее. Может быть, кто-нибудь сожалел бы об Аве. Но сегодня, похоже, преступники решили посидеть дома. Ава дошла без приключений. Но дома ее встретила бледная тетя с заплаканным лицом. Она крепко сжала в своих объятьях племянницу и судорожно вздохнула. — Прости, — выдыхает Ава чуть слышно, понимая, что сильно виновата. Тетя отстраняется, вытирает слезы и расправляет плечи. — Ава Айре, — от такого тона Айре готова сбежать в свою комнату, — я понимаю, что свидания, мальчики, юность, но будь добра — возвращайся домой хотя бы до одиннадцати часов. — Да я не…– начинает она в ответ, но останавливается, видя хитрую улыбку тети. — Думаешь, я не видела того высокого черноволосого парня, — воркует она. — Тетя! — Ава вспыхивает и уходит в свою комнату. Теперь-то уж точно не из-за чего смущаться. Да и не было причин — они просто болтали и смеялись. По крайней мере, Ава так хочет думать. Отчаянно пытается поверить. Она засыпает со слезами на глазах. И просыпается от телефонного звонка. — П-привет, — звучит до боли знакомый голос, и Ава дергается. — М-можешь открыть б-балконную дверь? Что? О чем он? Она машинально идет в зал и видит силуэт на фоне света фонарей. Один Арроу. Он улыбается ей смущенно, а во взгляде вина и усталость. Ава не выдерживает первой и тянет его в зал, потом в свою комнату. Холодные руки заключают ее в объятия. На улице такая погода, а он шастает без куртки. Ненормальный. Ава вздыхает и обнимает в ответ. Все, что она успела себе надумать, рассыпается как карточный домик. Это правда. Это настоящее и Аве не приснилось. На лице Одина усталость. Он тяжело вздыхает и присаживается на край кровати Авы. Она садится рядом, плотно прижимаясь боком, и Арроу утыкается лицом в ее плечо. Глаза слипаются, и Один, кажется, тоже вот-вот заснет. Они так и засыпают вместе.