Туманы с поля боя ползут и в мирную жизнь после
4 мая 2017 г. в 15:10
А над Жену-Блеси висят туманы —
Их не берут ни слово, ни калам.
Туда идти — былые ноют раны,
Но мысль твоя все время кружит там.
Закат над Эльбой — грозно хмурит брови,
Ведет твой дух в прошедшие года,
И ты сдаешься тетереву крови,
Чтоб не подняться больше никогда.
И вот тебе опять — как прежде — больно,
И сердце — ни хрена не хочет жить…
Ты — хлеб копья, спеченный этой бойней,
И тоже будешь воронье кормить.
Нет, ты не пьешь, но в памяти все вяжешь
Узлы былых — но не заросших — ран.
…Ни греческим, ни галльским не расскажешь
Про этот наползающий туман.
Лишь по-саксонски — девочке вот этой,
Той что пришла из ближнего села.
В ее глазах — не та зима, а лето,
Ее улыбка солнечно-тепла.
Ее — представь! — твои волнуют раны,
Как волновали разве только мать;
Но вот сумеет ли она туманы,
Сгустившиеся плотно, разогнать?
Калам — палочка для письма.
«Тетерев крови» — ворон, традиционный кеннинг.
«Хлеб копья» — павший на поле боя. Не помню, видела ли я этот кеннинг у кого-то из древних или придумала его сама. Но что-то подобное у древних скандинавов точно было.
Насчет языков Габриель: греческим и галльским она владела с детства и писала на них, саксонский выучила в эмиграции. Здесь дело происходит именно в эмиграции.