Глушь

Дима нервно дернулся, заслышав шорох в кустах, обернулся на него и застыл на месте, боясь шевельнуться. Мало ли — какой-нибудь сумасшедший набрел на него, и теперь Ларину несдобровать? В таком случае, лучше бы он и дальше слонялся в одиночестве. Стараясь ступать как можно более бесшумно, Дима начал отступать в сторону, однако, опасения его не оправдались, потому что вышедший из лесной гущи мужчина на сумасшедшего похож не был — правда, выглядел немного неопрятно: большая мешковатая куртка, широкие резиновые сапоги и нечесаные кудрявые волосы — всё это оставляло весьма странно впечатление. Ему только усов не хватало — и вылитый почтальон Печкин, правда, более крепкий и без велосипеда. Ларин уставился на мужчину, мужчина — на Ларина. В руках у него было ружье, но незнакомец, вроде как, был настроен мирно, и стрелять в Диму не собирался. По крайней мере, писатель очень на это надеялся. — Ты кто такой? — спросил он, грозно нахмурившись. И правда — усы не были бы лишним. Не то чтобы это могло сделать лицо мужчины красивее, просто выглядело бы гораздо забавнее. — Чего по лесу в такую погоду шляешься? Если бы Дима был старше и тащил за спиной кузов — возможно, это не вызвало бы никаких вопросов, но вот он — вроде как, молодой парень, слонялся по лесу в ливень в гордом одиночестве — и правда настораживает. — Я… — протянул растерянно Ларин, все так же внимательно разглядывая мужчину и подмечая, что полы его куртки стерлись, а сапоги были грязнющими. Впрочем, для такой погоду обувь подобного рода — гораздо более удачливое решение, чем дорогие кроссовки, которые, наверное, после такого похода можно было смело выбрасывать на помойку. — Я заблудился. В лесу. Ну, здесь, в смысле, — ответил он, пожимая плечами и не зная, что еще сказать. — А зачем сюда приперся? — закономерно поинтересовался незнакомец, постукивая обухом ружья по земле. Дима не знал, как адекватно ответить на этот вопрос: простое «гулял» будет звучать глупо — мол, ушел за дцать километров от города, хороша прогулочка; сказать, что он охотился — тоже не вариант, потому что ружья при себе у Димы не было, хотя стрелять-то он умел еще с детства; да и правда будет звучать не особо правдиво, наверное — ну, или же над ним просто посмеются. Хотя, чужие насмешки будут лучше пули ниже пояса, поэтому Ларин решил не лукавить. — Ну… Понимаете, — начал он неловко, сцепив ладони в замок и нервно заламывая пальцы, — тут такое дело… Я — что-то вроде писателя, человек искусства, понимаете, и дернуло меня сегодня пойти прогуляться в лес, набраться вдохновения. Ну и я поехал, несмотря на погоду и расстояние, вот, — закончив свой короткий рассказ, Дима облегченно выдохнул и, вроде как, даже расслабился. Между тем, взгляд мужчины сменился: лицо его потеплело, а морщинки на лице разгладились, пусть и не до конца, но теперь он ухмылялся, а не пялился на Ларина с агрессивной гримасой. — А вы, собственно, кто? — наконец-то спросил он, в свою очередь — вдруг это действительно просто какой-то придурок с ружьем, и Дима зря перед ним распинался. — Лесничий я, Юра Хованский, — кивнул мужчина, поправляя ворот куртки. — А ты, значит, писатель, да? — весело хмыкнул он, прищурившись. — И куда только не лезете! — воскликнул Юрий, перехватив поудобнее ружье и громко цокнув языком. — Значит, придется тебя из леса выводить. Так, погоди… А с одеждой что? — заметив, что этот парень стоит весь, кажется, мокрый, лесник посчитал своим долгом выяснить, что случилось — может, он перелом какой-нибудь получил, тогда нужно будет помочь. — Дмитрий Ларин, — так же представился он, отряхиваясь в очередной раз. — Да я… Упал в реку, — стыдливо отозвался парень, отводя взгляд. Вообще, как ему казалось, это было очень глупо, да и звучало так же, и смех лесника послужил тому подтверждением. — Чучело, — фыркнул, заливисто смеясь, Хованский. — Дескать, ты весь в этой реке промочился? — уточнил он для пущего. — Да, разве без того не понятно? — нахмурился Дима, скрестив руки на груди — и, все же, каким бы недовольным он не казался, выглядел писатель жутко продрогшим и каким-то куцым. — Пошли, — махнул рукой Юрий, позвав его за собой. — Если я тебя сейчас выводить из леса буду, да к остановке — это уже вечер будет. А автобусы здесь по выходным так поздно не ходят, так что тебе такси придется вызывать — плюс еще время, а пока ты будешь ждать — замерзнешь весь и простынешь. Плюс, ты как-то странно хромаешь, так что надо, наверное, оказать тебе первую медицинскую помощь, придурку. Ничего-то сами не умеете ведь, — заявил мужчина, ухмыльнувшись, когда Ларин на это закатил глаза. — Да шучу я, шучу, дурак. Но помощь все равно нужна. Ну-ка, — подозвал он парня, — иди-иди сюда, не бойся. Обопрись, — предложил Диме лесник, чуть склонившись в бок, чтобы Дима мог беспрепятственно закинуть руку ему на плечи. Так шагать ему было гораздо удобнее. — Ну, что? — Да, спасибо, — кивнул писатель, тихо выдохнув, — так не больно. — А я о чём? — довольно ухмыльнулся Хованский, потащив за собой парня в ту сторону, откуда пришел. Пробравшись сквозь кусты, они вышли на протоптанную дорожку, по которой и двинулись в сторону, как предположил Дима, домика лесничего. — Рассказывай, давай, как ты грохнулся, чтобы не скучно было. — Ну-у… — протянул он, хмурясь. — Я бежал по склону и запнулся о корень. Всё, — развёл руками Ларин, отмечая, что Юрий, вроде как, надеялся на что-то более интересное. Тихо рассмеявшись, он довольно цокнул языком. — Ничего интересного, — пробурчал Хованский — действительно ведь, накуксился! — И какой из тебя писатель тогда? — продолжал ворчать он в ответ на негромкий Димин смех. — А я пишу не про падающих с горок мужиков, — хмыкнул парень, все так же прихрамывая. — Да какое там! Какой из тебя мужик, — отмахнулся Юрий, ускоряя темп движения, потому что не хотелось ему долго тащить на себе чужую тушку. — Нормальный, — фыркнул Дима, в принципе, не обиженный таким заявлением от лесника. Оставшийся путь они проделали молча, изредка перебрасываясь какими-то фразочками, но Ларин, на деле, был рад, что встретил тут этого мужчину — теперь он хотя бы сможет посмотреть, насколько серьезен нанесенный им самим же ущерб для коленей. Джинсы, вроде, не порвались — и то хорошо, но одежда неприятно прилипала к телу, мокрая и холодная, и это отнюдь не придавало уюта. Когда вдалеке показалось небольшое деревянное сооружение, Хованский снова начал идти быстрее, уже полностью взвалив Диму на себя — тому оставалось только перебирать ногами в такт, чтобы не упасть. В общем-то, добрались до нужного места они действительно довольно быстро, учитывая расстояние. Оставив Диму стоять у лестницы, Юрий поднялся на крыльцо и начал рыться в кармане в поисках ключа. Достав его, мужчина отворил дверь, спустился за своим спутником и снова забрался наверх по ступеням, помогая ему. Возможно, Ларин действительно что-то себе повредил — лодыжку мог вывихнуть, например, потому что при ходьбе он ощущал явный дискомфорт. — Ну, заходи, — кивнул ему Хованский, ободряюще улыбаясь. — Разувайся, раздевайся и проходи, а я запру дверь. Потом придумаем, что с тобой делать, — лесничий, снова прихватив ключи, вернулся к двери, а Дима, неловко развязывая шнурки на кроссовках, стянул их с ног и откинул в сторону. Такая же участь ожидала и куртку — все равно та была мокрой и испачкалась. Избавившись от мокрых носков, Дима начал растерянно топтаться на месте, не зная, что ему и делать: во-первых, джинсы и кофту он снимать не собирался, во-вторых — не мог заходить в комнату без хозяина дома. Тот как раз подошел к Ларину, указав на одежду, что валялась на полу. — Бери свои вещи и пойдем, — скомандовал он, минуя предбанник, у второй двери снимая резиновые сапоги — видимо, чтобы не пачкать пол. Прихватив их подмышку, мужчина дернул за ручку и прошел в комнату, позвав Диму за собой. Ларину не надо было говорить дважды — он тут же проследовал за Юрой, оказавшись в теплом помещении и довольно поежившись. Под ногами глухо скрипели половицы, посреди комнаты стояла печь — широкая, настоящая, деревенская печь, на которой и спать, наверное, можно было, а неподалеку парень заметил кровать, стол, кресло… Комната была неплохо обставлена и выглядела так… Уютно, что ли. На столе стояли самовар — видимо, для антуража, и два чайника — электрический и обычный. Хованский начал шуршать по дому: сняв куртку и повесив ее на крючок, он забрал у Димы вещи и закинул их на печь вместе со своими сапогами, а потом, оценивающе осмотрев гостя, хмыкнул. — Нужно тебе что-нибудь из одежды подобрать. Подожди, не садись никуда, а то стулья мне замочишь, — сказал ему мужчина, а потом отошел к небольшому шкафчику и начал там рыться, доставая с полок штаны — самые маленькие, что смог найти, и какой-то большой мешковатый свитер. — Зато тепло будет, — прокомментировал это довольно веселый из-за сложившейся ситуации Юрий. — Я же не виноват, что ты такой тощий, — пожал плечами он, протягивая Ларину одежду. — Переодевайся. — Спасибо, — кивнул Дима, тут же скрывшись за печкой и стягивая там с себя джинсы и кофту, сменив их на те, что дал хозяин дома. Вернувшись, он всучил мужчине сырую одежду, которую тот так же забросил на печку. Смотрелся парень комично, и Хованский, не удержавшись, тихо рассмеялся. Вещи сидели на нем, в принципе, неплохо, даже брюки не были слишком уж большими. — Как будто стащил у старшего брата шмотки, — прокомментировал всё это Юрий, отходя от Димы к чайнику и заливая в него воду из большого кувшина, стоящего неподалеку. — Залезай пока на кровать и укройся одеялом, тебя надо отогреть, а я чай поставлю, — предложил мужчина. Ларин, в принципе, не был против: он сделал все так, как ему и сказали, подложив под голову подушку и уютно устроившись. После дождя и холодной речной воды в тепле хотелось спать, и он действительно задремал бы, если бы не вернувшийся с аптечкой Хованский. — Пока чайник греется, я подумал, что нужно бы осмотреть твою ногу. Закатывай штанину, — скомандовал мужчина, и Дима нехотя откинул одеяло, присаживаясь на кровати и подгибая брюки. Обе коленки действительно были расцарапаны, ссадины кровоточили, а одна нога выглядела кривовато. — Хм… Вывих у тебя, однозначно, — кивнул Юрий, тихо выдохнув и опустив руки на поврежденную конечность. — Вывихи я умею исправлять. Только не ори, — попросил он, глядя на Ларина. — Готов? — спросил Хованский и, получив согласный кивок, резко дернул ногу на себя. Дима не удержался и зашипел — впрочем, получив одобрительную улыбку. — Молодец, терпишь, — ухмыльнулся мужчина, потрепав пострадавшего по голове и доставая из аптечки перекись, пару пластырей и бинт. — Сейчас раны продезинфицируем, потом заклеим пластырями, а ногу, которую ты вывихнул, мы бинтом зафиксируем, — объяснил Юрий, аккуратно поглаживая парня по голени, пока тот окончательно не успокоился, громко выдохнув. Когда царапины перестали пениться, а Дима привык к тому, что перекись водорода щиплется, Хованский удовлетворенно заклеил их и перевязал нужное колено бинтом. — О! Вот и чайник, — заслышав свист, удовлетворенно отозвался мужчина. — Лежи пока, отдыхай, сейчас принесу тебе чай и чего-нибудь пожрать, — предложил он, тут же задумавшись — а чем можно накормить этого парня? — Ты вообще что ешь? — поинтересовался лесничий, склонив голову к плечу. — Всё, кроме мяса, — отозвался тихо Ларин, раскатывая штанины обратно и заворачиваясь в одеяло, как в большой и уютный кокон, в котором его не тревожили, и в котором было тепло. — Странный, — фыркнул Хованский, но не стал спорить или ещё как-то отзываться по этому поводу. Тем временем Юрий действительно отправился обратно к столу, надев на руку прихватку и сняв чайник с плитки на печи, ставя его на железную подставку, чтобы клеенка не плавилась. Заварку мужчина использовал обычную, но добавлял в нее листья черной смородины, иногда мяты, и самолично засушенные ягоды. С условной кухни доносился приятный запах — по нему Дима понял, что чай готов, а после — заслышал, как шагает к нему Хованский с двумя чашками, и как под его ногами скрипят половицы. Поставив чашки рядом с кроватью, на небольшой столик, Юрий кивнул на один из шкафов. — Сейчас печенье тогда притащу и варенье, раз мяса не ешь, ты жди, — пояснил он, открывая дверцу и что-то ища на одной из верхних полок. Ларин невольно улыбнулся и зарылся носом в подушку.