В середине пути

— Кто вы? — нарушил молчание Окада, повернувшись к старику, все еще стоявшему рядом с ними. Они уже успели позабыть, что не одни. — Почему Омура зовет вас сенсеем? Все тут же уставились на таинственного гостя. Тот улыбнулся. — Я его бывший тренер. Меня зовут Такуми Сато — Бывший тренер? — переспросил Микошиба. — Да, команды, в которой играл Омура-кун. — Зачем вы здесь? — подозрительно осведомился Хияма. — Я должен вам кое-что рассказать, — он оглянулся. — Мы можем поговорить? Ребята переглянулись. Микошиба кивнул. — Идемте с нами. Они привели тренера Омуры в клуб. Тот осмотрел помещение, задержавшись на плакате. — “Пусть расцветают ваши мечты, засияйте в будущем, стремитесь на Кошиен. Кавато Коичи”, — прочитал он. — Это наш тренер, — сглотнув объяснил Микошиба. Странно было слышать, как чужой человек произносит эти слова, давно ставшие частью каждого из них. — Он повесил его здесь, когда мы только начали собираться в команду. Он ушел, но каждый раз, глядя на этот плакат, мы чувствуем, его поддержку. — Что с ним случилось? — Это долгая история, Так получилось, что ему пришлось уволиться, чтобы мы смогли играть, — Микошиба явно не хотел пересказывать подробности ухода Кавато, а остальные и вовсе поглядывали на гостя с подозрением. — Кажется, вы скучаете по нему, — между тем не унимался тренер Омуры. — Он ничего не понимал в бейсболе и учился вместе с нами. Но без него мы никогда не стали бы командой, никогда не начали бы снова играть, — сказал Секикава, видя, что Микошиба начинает подозрительно шмыгать носом. — Он был самым лучшим, ня! — влился в группу поддержки Юфуне. — Понимаю, — кивнул Сато, — немного не похоже на Омуру-сана, да? Вакана хмыкнул. — Я знаю, Омура-сан — тяжелый человек, но он искренне старается помочь игрокам. Всегда действует только из лучших побуждений. — Моя бабушка любит говорить, что по дороге из благих намерений приходят в ад, — сказал Имаока, и все оглянулись на него. — Это правда, — согласился Сато, — в той или иной степени. — Вы сказали, Омуре, что он должен отпустить свое прошлое, простить себя, — вмешался Окада. — Что он сделал? Сато внимательно посмотрел на Окаду, потом на остальных ребят, которые подались вперед, ожидая ответа. — Да, однажды Омура-сан совершил большую ошибку, ценой которой оказалась спортивная карьера. Прошло много лет, но он все еще не может смириться. — Омура погубил чью-то карьеру? — удивленно проговорил Микошиба. — Я знал, что он тот еще хрен! — торжествующего приосанился Вакана. — Я вам говорил. — Чью? — спросил Ания. Теперь внимательный взгляд Сато был направлен на Анию, и тот ответил ему упрямым взглядом. — Свою собственную. У Ваканы в буквальном смысле отвисла челюсть, Секикава вытаращил глаза. — Как это? — первым выпал из ступора Шинджо. Сато ответил не сразу. Он вытащил из кармана летнего пиджака большой клетчатый платок и вытер лоб. — Могу я попросить воды? Сегодня ужасно жарко. Эта осень меня доконает. Яги, беззвучно вошедшая во время их разговора, кивнула и, открыв крохотный холодильник, вытащила оттуда кувшин. — Прошу вас, — с легким поклоном она протянула Сато стакан. — Ой, Яги. И мне, пожалуйста! — И мне налей! — У нас есть холодненькая! — тут же посыпались просьбы. — Сами нальете, рук, что ли, нет? — не вняла их мольбам Яги. — Моя богиня! Для тебя я готов растопить все льды и охладить все океаны! — Хирати! — краснея, дернул друга за рукав Имаока. — Помолчи! Сато пил маленькими глотками, поглядывая на них поверх стакана с той мягкой снисходительностью, с которой обычно взрослые смотрят на расшалившихся малышей. — Так что Омура? — поторопил Ания. — Омура-сан, — кивнул Сато и поставил стакан на стол. — Он пришел в нашу команду из школы, с которой дважды попадал на Кошиен, и достаточно быстро пробился в основной состав. Как сейчас помню. Такие великолепные данные. Размах плеча, сильные ноги, мощный бросок. А его реакция, то как быстро он ориентировался в игре, как моментально подстраивался под ситуацию, как все просчитывал! И питчеров хорошо вел. Конечно, уже тогда с ним бывало трудновато. Но, если честно, с легким характером в спорте не выживают. А Омура-сан умел наступить на свои амбиции ради общей цели. И ведь он был так молод. При грамотном подходе из него мог вырасти великий спортсмен. Мы больше всего боялись, чтобы его не переманили американские клубы. — Ничего себе, — присвистнул Секикава. Сато кивнул. — И что же случилось потом? — Вакана был полностью захвачен рассказом. — Травма, — Сато сделал еще несколько глотков. — Колено. Обычная, в общем, история. Вакана непроизвольно потер свои колени. — Кэтчер? — правильно истолковал этот жест Сато. Тот кивнул. — Колени — очень уязвимое место, все время сидеть на корточках, огромная нагрузка. Будь внимателен... Его травма стала для нас неприятной неожиданностью. Сезон только начинался, было столько планов… Но, конечно, для самого Омуры-сана это стало огромным ударом. И очень серьезным испытанием. Пока ты валяешься на больничной койке, пока проходишь реабилитацию, на твоей позиции играет кто-то другой, команда идет дальше, и, вернувшись, ты вынужден вновь сражаться за место на поле. — Поэтому он сказал, что время работает против нас. Все повернулись к Ании. — Он сказал, что времени всегда недостаточно. И, упрямясь, мы сами крадем у себя шансы на победу, — объяснил он Сато. Тот кивнул. — Врачи давали очень туманные прогнозы относительно сроков восстановления. Но они всегда так делают, не хотят рисковать. А спортсмену страшно потерять даже один день. На карту всегда поставлено слишком много. Омура-сан пренебрег рекомендациями и форсировал процесс восстановления. Мы были уверены, что он потеряет сезон, но он вернулся и так упорно набирал форму, так яростно тренировался, — внезапно Сато помрачнел, словно воспоминания были ему неприятны. — Я должен был остановить его. Ради него самого. Он был упрямым мальчишкой, а у меня был опыт, я знал, чем это могло кончиться… Но у нас были большие планы на сезон, и такой игрок, как он, был очень нужен команде. Омура-сан вернулся в стартовый состав… Сато допил воду, и, когда он ставил стакан на стол, рука у него едва заметно дрожала. Рассказ явно давался ему тяжело. Яги вновь наполнила стакан, он едва заметно улыбнулся ей. — Через полтора месяца случился рецидив. Снова операция, снова тот же курс реабилитации, на этот раз более долгий и тяжелый. Когда Омура-сан вновь вернулся, то стало понятно — играть на прежнем уровне уже не получится. Для нас это все стало страшным ударом, но для него… Для него это был конец всего. Нет, конечно, он все еще был неплох, и в команде попроще отлично бы играл, но с таким талантом и, чего уж там говорить, амбициями, опустить планку... В двадцать один год смириться с тем, что ты обречен на прозябание в команде средней руки, тогда как еще недавно тебя ожидало великое будущее... — Представляю, каково ему было, — покачал головой Шинджо. Сато кивнул. — Я не преувеличу, если скажу, что он буквально лишился рассудка. Неделями не выходил из дома, не отвечал на телефонные звонки, я даже боялся, как бы он чего с собой не сделал. Если честно, то я чувствовал свою вину. Нет, конечно, травмы в спорте — привычное дело, и я повидал много тех, кто вынужден был закончить, так толком и не начав. Но Омура-сан обладал таким огромным потенциалом, так много мог показать, если бы я только проявил больше внимания, не был бы так эгоистичен в своем желании поскорей вернуть его на поле. — Ну ведь у него тоже должна была быть своя голова на плечах, — буркнул Вакана. — Не понимал, что ли, чем это может кончиться. — Сказал тот, кто пошел отбивать со сломанным пальцем, потому что команде нельзя было проиграть, — напомнил Ания. — А сам-то! — впрочем Вакана явно хорохорился для вида, история тренера и его задело за живое. — И я пошел, — согласился Ания. — Даже если бы это была моя последняя игра, пошел бы и любой из нас. Никто из ребят ничего не сказал, но, судя по выражению лиц, они полностью разделяли позицию Ании, даже Микошиба ничего не возразил. — И что же было дальше, Сато-сан? — прервала молчание Яги. Сато посмотрел на нее с удивлением, кажется, он слишком сильно погрузился в тяжелые воспоминания и не сразу вспомнил, где находится. — Потом? Я пробовал поговорить с ним, пытался убедить, что в жизни есть много прекрасных вещей помимо бейсбола, что он еще молод и может добиться всего, чего захочет. Ну, знаете, вся эта правильная пафосная дребедень, в которую никто из вас двоих не верит, — Сато горько улыбнулся. — Он не хотел меня слышать. — Но вот однажды, может, полгода спустя, а может, и больше, я увидел его на нашем тренировочном поле: сидел на трибунах в самом уголке. Когда он понял, что я его заметил, то сразу же ушел. Но я почувствовал, что дело сдвинулось. Он стал приходить чем дальше, тем чаще. Но все также сидел в сторонке и просто смотрел. Я не подходил к нему и сказал, чтобы другие игроки и тренеры его не трогали. Не помню, сколько времени так продолжалось. На наши игры он, кстати, не приходил, наверное, это все же было для него слишком мучительно. Зато тренировки посещал исправно. И вот в какой-то момент я стал замечать, что он перебирается все ближе и ближе к буллпену**. И однажды увидел, как он через сетку что-то втолковывает кэтчеру. Поняв, что я за ним наблюдаю, Омура-сан сразу же ушел. Но теперь я был твердо уверен — он вернется. — Я поговорил с руководством клуба. Может быть, Омура-сан больше не мог играть, как раньше, но он все еще мог быть полезен своей команде, и мы предложили ему стать тренером. — А мы теперь страдаем, — прошептал Вакана на ухо Хияме, тот фыркнул. Микошиба покачал головой, осуждающе глядя на них. Глаза у него были на мокром месте. Сато улыбнулся. — Омура-сан предан бейсболу и своим игрокам. Все, чего он хочет, чтобы они смогли раскрыть свой потенциал. И ради этого он готов быть не просто суровым, а безжалостным, — сказал Сато, кинув взгляд на плакат. — Поэтому контролирует каждый шаг, требует безусловного подчинения... Он просто не хочет, чтобы кто-то повторил его ошибку. — Так вот почему он хотел, чтобы мы во всем его слушались, говорил, чтобы мы не смели скрывать, если что-то болит, — догадался Секикава.— И даже пытался запретить гулять по вечерам. И так взбесился, когда Вакана ловил мячи без шлема. — Думаю, да, — кивнул Сато-сенсей. — Спасибо, Сато-сенсей, — поблагодарил Микошиба. — Мы и не подозревали, что у Омуры-сана такая трудная судьба. — Но его выгнали из команды за то, что он слишком доставал одного из ключевых игроков, — напомнил Вакана. — Не знаю, откуда вам это известно, — нахмурился Сато. — Но да, это так, Омуре-сану пришлось уйти. И я до сих пор считаю, что это было неправильное решение. Избавиться от такого высококлассного специалиста из-за обид какого-то мальчишки, пусть и очень талантливого. — Не всем нравится, когда их постоянно прессуют, — возразил Шинджо. — Раньше это никого не волновало. Слово сенсея было законом, а он сам — богом! — ворчливо отозвался Сато. — Сказал тренер — сто кругов вокруг поля, значит — сто! Сказал — неделю не трогать мяч, значит неделю к нему не прикасаешься. И неважно кто ты, ас команды или самый последний запасной. И никто не думал спорить. А сегодня молоко на губах не обсохло, а уже появились права, желания, требования. Менеджеры, спонсоры. — И чем же это плохо? — хмуро спросил Ания. — Хотеть, чтобы к тебе нормально относились. — Я человек старой закалки, мне этого не понять. Осталось только обзавестись профсоюзом и начать чуть-что, как в Америке. Ребята переглянулись. Разговор принимал неожиданный оборот: может, с самого начала у Омуры и был дерьмовый характер, но ему явно было, у кого поучиться. “Старый идиот”, — одними губами вынес вердикт Юфуне, Секикава в ответ закатил глаза. Сато явно заметил их молчаливый диалог. — В любом случае, — суховато закончил он. — Омура-сан действовал из лучших побуждений. — Нам не нужен тренер, который вытирает о нас ноги, — упрямо поднял подбородок Вакана. Впечатление от печальной истории, рассказанной Сато, явно начало ослабевать. — Скажите, сенсей, — осторожно начал Микошиба. — Вы говорили, что один человек рассказал вам о том, что у нас происходит, и попросил вмешаться. — Да. Верно. Микошиба сглотнул, и теперь в его голосе звучала затаенная надежда: — Его звали не Кавато? Сато покачал головой. — Нет, это был не ваш учитель. Микошиба кивнул, опустив голову и стараясь скрыть разочарование. — Это был один журналист. — Йошида из “Монинг спорта”?— быстро спросил Шинджо. Сато кивнул. — Он пришел ко мне пару дней назад. Рассказал, что Омура-сан теперь тренирует школьную бейсбольную команду и что у него явно не ладится. Летом он уже приходил, просил дать комментарий по поводу ухода Омуры-сана из команды. Но я не стал с ним говорить. А теперь он в таких красках расписал, что здесь происходит. И кажется оказался недалек от истины. — Ты же говорил, что ничего такого Йошиде не рассказал, — повернулся к Ании Хияма. Тот пожал плечами. — Журналист, — усмехнулся Шинджо. — Йошида же не дурачок, сам догадался, ну, может, приврал слегка. Вы ведь пришли сюда ради Омуры, да? — он перевел взгляд на Сато, и тот вдруг улыбнулся. — Да, ради Омуры-сана и, как вижу, не зря. Мне не хотелось для него новых неприятностей. И все потому, что он не может отпустить прошлое, все время как будто пытается исправить свою ошибку. Он заслуживает большего, чем эти скандалы. Если он простит себя, то, я уверен, сможет стать великим тренером. Но даже такой, какой он есть сейчас… Взгляните на него без обиды, и вы увидите, что лучшего тренера у вас и быть не может. Ания скептически хмыкнул. — У нас не может быть лучшего тренера, чем тот, кто однажды поверил в кучку хулиганов. Тот, кто вернул нам мечту, а не пытался ее отнять, — тихо, но твердо сказал Микошиба, глядя на черные неровные иероглифы на большом белом листе: “Пусть расцветают ваши мечты. Засияйте в будущем…”