Мой кровавый Валентин.

      Люминесцентный свет мерцающими бликами освещал небольшую комнату в которой заседали представители Бюро. Совещание длилось уже несколько часов были отработаны все возможные версии по запутанному делу, которое свалилось на голову отдела практически год назад, фотографии тел убитых были раскиданы веером, заключения экспертов высились горой в центре стола, но не смотря на то, что данный процесс повторялся каждую неделю, видимых результатов он не приносил. Между совершенными преступлениями не прослеживались взаимосвязи - убитые не были знакомы, типажа жертвы, как такового, не было, тела находили в совершенно разных штатах, временные периоды не подчинялись никаким законам, недели наполненные страхом от ежедневного обнаружения тел, могли сменяться месяцами затишья - что было еще страшнее. Общим было лишь то, что все убийства были совершены с нечеловеческой жестокостью и по одинаковой схеме. Бюро было в отчаянном положении, призвали лучшие умы, Кроуфорд самолично ездил к некоторым бывшим работникам чтобы заручится их поддержкой в данном расследовании. Пригласили Алану, выдернули Грэма, который, после известных событий, сосредоточился на преподавательской деятельности, все больше читая лекции, и всякими правдами и неправдами отказывался от работы «в поле». Месяцы метаний по стране сменяли друг друга, но видимых достижений не было. Дежурные фразы для репортеров - «без комментариев» или «бюро прилагает все силы для поимки преступника» стали вызывать гнев у обывателей, злость у руководящего состава, и разраженное отчаяние у сотрудников занятых в расследовании. С каждым днем все становилось лишь хуже и хуже. - Ну что! Уилл?! Пролей хоть ты немного света на этот мрак! Не могу больше не видеть, не слышать вопросы от журналистов. Раздраженный громовые раскаты голоса Кроуфорда затихли на теме прессы, Джек старался быть спокойным и рассудительным, хотя все видели, что он на грани. Уилл, который был занят в деле, в последнее время напоминал лишь бледную тень себя самого, чувствуя какую ответственность на него возлагает руководство, он прибывал в глубокой депрессии от того, что никак и ничем не мог помочь. Его не меньше чем начальника отдела, преследовали репортеры, зная о роли – талисмана-выручалки Бюро. Только собравшись открыв рот, чтобы сказать это, он был прерван Джеком, который, тут же, продолжил: - Я чувствую себя полным идиотом, стоя в центре всех этих камер! Нам надо сделать все возможное и не возможное чтобы не увязнуть в этом дерьме, и ни в коем случае не повторить дело Зодиака. Уже многие поговаривают, что именно так и может закончиться эта хрень. Свои слова Джек припечатал ударом ладони по столу. Тяжелым взглядом он обвел всех присутствующих, в былые времена, его подчиненные отвели бы глаза, но сейчас все были вымотаны как физически так и морально. Кроуфорд видел в окружающих его людях лишь усталость и больше ничего, им уже нечего было терять, разъезды по стране, допросы, которые ничего не дают, противостояние местным службам охраны - команде был нужен хоть какой-нибудь путеводитель, проблеск, на который можно ориентироваться, потому что пока они топтались на одном месте окруженные гнилостным туманом. - Ладно. – тяжело выдохнул Джек. – На сегодня все свободны.       Стулья загрохотали отодвигаемые от стола, зашелестели документы собираемые детективами, но если раньше конец совещания всегда сопровождался приободренным гулом голосов, то сейчас все прошло в мертвой тишине, чувство подавленности нависло свинцовой тучей над всеми в воздухе. Джек смотрел на спины выходящих сотрудников, и все таки решившись, пророкотал: - Грэм, задержись. Поговорить надо.       Уилл, который был уже у дверей, покорно развернулся и сел на место, с которого встал пару секунд назад. Взглядом он проводил покидавших комнату коллег. О чем будет разговор, он примерно знал, и если и не боялся этого, то думал, о том что произойдет, с опаской, так как не знал, как сам отреагирует на эту тему. Лишь одна мысль крутилась в его голове, что Кроуфорд затянул с этой беседой, наверное сам не хотел мутить воду. Ведь всегда так – хочешь вытянуть на поверхность ответ на один простой вопрос, и не подозреваешь что в этих поисках, придется распутывать целый клубок склизких отвратительных воспоминаний и ненужных подробностей, которые все хотят забыть.       Дверь с мягким щелчком закрылась. Они остались наедине. Кроуфорд что-то писал в протоколе собраний, тишина была такая, что урони Уилл иголку на пол, можно было бы услышать свист от того как она разрезает воздух в момент падения. Заполнив форму, Джек отложил ручку. Все так же игнорируя Уилла, он встал из-за стола, и, сцепив руки за спиной, подошел к окну. Серый свет февральского дня осветил его лицо. - Да скажи ты уже хоть что-нибудь! – воскликнул про себя Грэм. Напряженное молчание было душераздирающим. - Как ты Уилл? Как твои дела, что нового?       Профайлеру стоило больших трудов скрыть недоумение, которое отразилось бы на его лице. В любом действии, вопросе Джека есть подоплека и смысл. Значит и сейчас, он не просто интересуется его жизнью, но все эти пляски вокруг и около, только еще больше нервировали Уилла. - Джек, при всем уважении, давай сразу к делу, а?       Кроуфорд развернулся и пристально посмотрел на Грэма, тут же переходя в наступление. - Уилл, что с тобой не так? Ты как будто сломался. Раньше ты всегда был моим козырем в рукаве! Я всегда знал, чтобы не происходило, я могу обратиться к тебе за советом, и да, пусть не сразу, но ты все равно, рано или поздно, приходил на помощь! И помощь твоя была всегда неоценима. Сколько расследований ты помог раскрыть одним только советом. А сейчас?! Посмотри на себя?! Мне кажется, что все свои силы и таланты ты выблевал на кафедре в академии. Сейчас ты не лучше стажера, и толку от тебя столько же. Я смотрю на тебя и не вижу Уилла Грэма. Верни мне его. Мне нужен Грэм!!!       Если в самом начале Джек Кроуфорд еще сдерживался, то уже ближе к середине своего спича он сорвался на ор, припечатывая свои слова ударом кулака об стол. Впрочем, ничего нового, очень обычная его манера донести до слушателя свою мысль.       Уилл снял очки, протер стекла углом рубашки, и так же неторопливо, несколько флегматично водрузил их на место. - Я слышу тебя Джек, сов.. - Ты слышь, но не оказываешь ни малейшей помощи! – возмущенно перебил его Джек. - Я тебя услышал. Не заставляй меня оправдываться, подобно юнцу из академии. Все работают на тебя по этому делу не разгибая спины. Не надо тыкать меня носом в неудачи Бюро! Ты говоришь, так, будто то, что мы никак не сдвинемся с места, только мое упущение, будто виной тому моя лень, или нежелание работать. Я не твой пес, которого ты запрягаешь в свою следовательскую упряжь! То, что я нахожусь здесь, исключительно мое решение помочь тебе в расследовании. Хочу напомнить, это ты пришел ко мне, это я нужен тебе! А потому не надо орать и срываться на меня из-за неудач. Все мы здесь работаем на пределе своих сил, но ты же сам видишь, что ни аналитика, ни экспертиза не дает никаких результатов. И как бы ты не боялся, скорее всего тебе придется смириться с тем, что заполучил своего «Зодиака». Уилл, который старался сохранить спокойствие, в итоге так же, сорвался на крик. Так они и стояли друг напротив друга, раскрасневшиеся от эмоций, тяжело дышащие от гнева, переполнявшего их. - Но как Уилл?! Как мне смотреть в глаза всем этим людям?       Джек тяжело рухнул в кресло и прикрыл глаза руками, казалось он сдулся в одно мгновенье. - Я не боюсь гнева руководства, меня не страшит отстранение, или увольнение, но люди, обыкновенные обыватели, вот ради кого я работаю, вот на страже чьего покоя я стою, вот перед кем мне отвечать в итоге. Я живу в обычном квартале, и все знают кто я, и чем занимаюсь. Каждый раз, возвращаясь домой, я вижу их взгляды, в них и упрек, и разочарование, и презрение. Как мне с этим жить, как я смогу смотреть им в глаза?! Я как будто один стою перед многомиллионной толпой, которая желает меня растерзать. Я не боюсь смерти от ее рук, поверь мне Уилл, но я боюсь, что моя смерть ничего не поменяет. Убийца вновь и вновь будет выходить на охоту.       Голос Кроуфорда был тих, в нем чувствовался надлом и усталость. Грэм обошел стол и положив ладонь на плечо Джека сжал его, желая хоть как-то выразить свою поддержку. - Джек, мы стараемся, мы правда стараемся, но пока смирись с отсутствием результатов. - Мне нужно хотя бы что – нибудь. Уилл, дай мне знак, помоги мне, помоги Бюро! Грэм опустился на стул рядом. - Ты же знаешь, Джек, дело ведь не только в том, что я какой-то там неимоверный детектив. Отчасти он жалел, что сказал это, но давно было пора расставить все точки над «и». Тяжело вздохнув, как перед прыжком, он приготовился к встрече со своими демонами, потому что вот именно сейчас, он оказался ближе чем когда бы то ни было, за последние три с половиной года к Ганнибалу, и легкое щекочущее чувство - наполовину эйфория, наполовину тошнота заполнило пустоты его сущности, которые возникли после побега Лектера. - В чем дело-то тогда? – устало спросил Джек.       Видимо говорить и признаваться придется самому. Когда кто – то делился выводами, высказывал предположения все это переносилось Уиллом мучительно, но терпимо. Сейчас же он сам должен был произнести это имя, признать его силу и власть над собой, вскрыть себя вновь по линии рубцовой ткани своих шрамов. Имя, словно непомерно большая порция мороженого, от которого ломит зубы, вырывалось из его рта, мягко перекатываясь на языке. - Мне помогали, мне всегда помогали, меня вели и задавали направление. За всеми моими триумфами стоял Он. Взгляд Кроуфорда был испытывающим. - Ты все не можешь простить себе, что упустил его, а потому наговариваешь на себя. - Я не просто упустил его – воскликнул разгоряченный Грэм. – Я дал ему уйти! - Иначе бы ты мог умереть.– сказал Джек -Ты все верно сделал, никто и никогда не назовет тебя трусом, и не усомнится в тебе.       Уилл отвернулся, чтобы скрыть досаду и раздражение во взгляде. Все считали его героем и жертвой Лектера, и только он и Ганнибал знали правду, что в тот вечер он поддался своему психиатру и уступил ему в просьбе. До сих пор, в своих снах он вновь и вновь переживал тот момент, ощущал агонию и близость смерти, которая распростерла над ними свои крылья. Голос Лектера хриплый и сорванный, упрекающий Уилла в том, что он отвернулся от него, после того как Ганнибал раскрылся перед ним, показал себя и свой мир. И он сам, Грэм, лежащий у его ног, захлебывающийся кровью, которая пузырилась на его губах с каждым судорожным вдохом. Уилл помнил голос, подобный гипнотическому шепоту, который говорил о свободе, соблазнял возможностью покинуть страну, и жить в ином мире. Тогда Грэм отказался, и отпустил Ганнибала на свободу, в новый мир. Эти мысли преследовали его постоянно.       Кроуфорд же, тем временем все гнул свою линию, о волшебном чутье Грэма на преступников. - Вспомни наше последнее дело, его уже не было рядом, а между тем ты с легкостью справился с расследованием. Уилл лишь отмахнулся. - Ерунда, а не дело. Сами бы раскрыли. Все было на поверхности, надо было лишь посидеть пару вечеров над документами. - О! поверь мне, мы сидели, и даже чуть больше чем «пару вечеров» - скептически протянул Джек. - Джек, быть может что-то мы накопаем в будущем, но сейчас у нас полный коллапс, смирись и просто попытайся пережить это. Вся команда истощена. Нам нужен свежий взгляд, а значит нам нужен отдых. - Какой отдых?! О чем ты?! – Джек завелся с пол-оборота. – Да, давайте все поедем в Аспен, быть может горный воздух прочистит вам всем мозги. А если уж нет, то я самолично сброшу вас всех с горного склона. - Джек, – голос Грэма был примирительный – думаю на сегодня достаточно угроз и криков, так и удар схлопотать можно. Давай заканчивать уже, я уверен, что если на кого-то из команды снизойдет озарение, тебя мгновенно оповестят. - Видеть тебя не хочу, проваливай уже отсюда – пробухтел ему в ответ Кроуфорд. - Заметь, все что я сделаю дальше, будет исполнением твоего приказа.       Уилл усмехнулся и похлопав его по плечу собрал свои записи вышел из кабинета. Кроуфорд еще долго сидел во главе стола, невидящим взглядом смотря в окно, мысли о расследовании сменялись размышлениями о его команде в центре которой он всегда ставил Грэма. Уиллу не слишком везло в жизни, но в своем деле он был лучшим, он был талисманом, оберегом, гордостью Джека, его протеже, но сам Грэм был лишен амбиций, которые позволили бы ему продвигаться по карьерной лестнице, он находил удовольствие в преподавании кучке юнцов, некоторые из них даже не подозревали кто стоит перед ними. Кроуфорду всегда было интересно узнать как у Уилла устроены мозги, ведь тот никогда не шел по накатанному пути. Обладая мощным воображением он играючи раскрывал дела, мог всегда поставить себя на место преступника, знал как тот мыслит. Это было сравни волшебству, но этого своего дара, этой стороны работы Грэм опасался больше всего. Именно его способности сыграли с ним самую жестокую шутку – привлекли Ганнибала – каннибала, который как акула почувствовал в океане бездарности и посредственности каплю крови, которой оказался Грэм. Талант не подвел Грэма, но будучи загипнотизированным, он не сразу рассмотрел все ловушки и западни. Уилл вырвался, но что-то о чем он не рассказывал, и никогда не упоминал, навсегда поселилось внутри, отравляя сущность подобно опухоли. И временами, Джек видел малиновые искры в глубине глаз Грэма, в такие моменты он думал что смотрит в отражение взгляда Лектера, будто тот навечно поселился в лучшем из его специалистов.       Покинув конференц - зал, перекинувшись парой фраз с коллегами, Уилл спустился в маленький кабинет, который занимал в здании, и лишь закрыв дверь отпустил себя - вымученные улыбки, дружелюбные взгляды, все это отнимало сил больше чем обычно. Хорошо, что сегодняшний день уже завершен, а потому, подхватив свои вещи, он закрыл кабинет и покинул здание академии.       Среди привычек Уилла Грэма была одна, верность которой он хранил уже несколько лет - обязательное посещение кофейни, которая находилось недалеко от работы, после рабочего дня. Брал ли он кофе на вынос с собой, или долго сидел в самом здании, устало медитируя над чашкой. Лишь дни командировок выпадали из его ритуала. Вечерняя чашка кофе – была той неизменной постоянной, которая доказывала ему реальность происходящего, он знал вкус напитка, знал то ощущение как стакан ляжет в его ладонь, отчетливо помнил чувство от соприкосновения керамической кружки с его пальцами. В череде дней наполненных неразберихой, кошмарами и неопределенностью - вечерняя чашка кофе была якорем, который удерживал его и не давал погибнуть в водовороте.       Кофейня встретила его теплом, запахом выпечки, и шумом голосов. Получив свою дежурную чашку Уилл сел за свое обычное место – длинная деревянная стойка, которая была протянута вдоль стеклянной витрины. Наблюдая за прохожими, попивая свой кофе он обратил внмание, что табло электонных часов на здании напротив было повреждено, и ярко-алая двойка, обозначавшая месяц мерцала тремя параллельными полосками. Автоматически отметив дату, Уилл вспомнил о глупом праздничке для влюбленных, который был не за горами. Мысли Грэма прервал чей-то голос: - Грэм? Уилл Грэм? Приготовившись к отпору от очередного репортера, Уилл развернулся, но перед ним стоял вовсе не журналист, а обычный курьер ФедЭкса, который держал в руках картонный конверт. - Да, это я. Вздох облегчения вместе с словами вырвался из уст Грэма. - Сказали, что вас здесь можно найти, распишитесь пожалуйста, очень срочный заказ, боялись не успеть в срок.       Черкнув в бланке, Уилл принял из рук посыльного конверт. Даже не колеблясь, и не раздумывая, он надорвал его, на столешницу плавно скользнул сверток меньше, запечатанный в упаковочную бумагу. Перебирая в уме список своих последних интернет – заказов, он надорвал коричневую упаковку.       В тот самый миг все прекратило свое существование. Он все так же сидел в кофейне, которая находилась в десяти минутах от работы, все так же вокруг толкались посетители, шумела кофемашина, раздавался шум со стороны улицы, но он ничего это не видел. Горло перехватило, и удушающий поток волнения и тошноты поднялся из глубин его тела. Перед ним, на столешнице рядом с чашкой кофе лежал конверт на котором каллиграфическим почерком, которого ему не забыть никогда было выведено: Уилл Грэм