Как спасти нормандского наследника

      Вильяму показалось, что в то время, как его тело вжалось в сиденье, дух остался на земле. Глаза мальчика застелила тёмная пелена, и он судорожно схватился за поручни, вонзив ногти в бархатный мех. Страх мешал ему вдохнуть резвый воздух на высоте первых облаков. Сэр Ален прокричал звонкое «але!», наполненное эйфорией погони. Он взмахнул поводьями, и упряжь нырнула в самую гущу рваных туч. Послышалось стрекотание — это повозка расправляла перепончатые крылья по бокам, чтобы исключить влияние капризного ветра.        — Им нас не достать! — бодро заметил бретонец, но Вильям вычленил из свиста ветра только отрывочные звуки — уши его были заложены.       Как только упряжка вынырнула из мрачных туч и выровнялась, он взглянул вверх — там последние солнечные лучи румянили далёкие перистые облака, а небеса словно обагрились кровью. Когда потрясение миновало, Вильям собрался с силами и выглянул за борт. Далеко внизу, меж облачных островов пролетали просторы родной Нормандии — плодородные земли яблоневых садов, глухие деревушки, стада разношёрстного скота и ровные квадраты золотых полей. Живописные холмы Нормандской возвышенности напоминали волны изумрудного океана, застывшего во времени. Его прорезали воды бойкой реки Орн. Завидев маленькую часовенку на её берегу, мальчик узнал небольшое село под названием Тюри-Аркур — то была родина его матери, Арлетты. По этому ориентиру он узнал, что упряжка держит курс на запад от Фалеза.        — Мы летим в Бретань? — спросил он, перекрикивая воющий ветер.        — Нет, — ответил сэр Ален. Его голос, что звон упавшей на пол монеты, с лёгкостью пронзал окружающие шумы. — Мы летим на Нормандские острова к северу от Бретани.        — Для чего? Там, на диких клочках земли, меня ждёт «единственное спасение»?       Сэр Ален потянул поводья на себя, давая драконом знак сбросить скорость, чтобы перевести дух, а самому поговорить с подопечным.        — Так и есть, va mabig, - ответил он. — Ты же помнишь о Полуночном всаднике?        — Сэр Ален, вы же учили меня не верить слухам…        — А это и не слухи вовсе!       В обычных обстоятельствах Вильям бы прыснул от смеха, как если бы ему твердили, что драконы поддаются приручению. Однако сейчас, сидя в повозке, запряжённой верными рептилиями, мальчик невольно сглотнул. Да, он прекрасно запомнил сказки о загадочном призраке, что скитается по побережью нормандского полуострова Котантен. Всюду — в таких прибрежных поселениях, как Пиру, Кутанс, Гранвиль, даже в северном Шербуре — рыбаки рассказывали о неприкаянной душе, чёрной тенью бороздящей ночные небеса. Одни поговаривают, будто Полуночный всадник является драконьим кентавром, другие уверены, что он принадлежит одной из ветвей нормандской династии, но вынужден скрываться из-за проклятия или неизлечимой болезни. Лишь малая доля «очевидцев» утверждает, будто в действительности всадник — выходец из дикого племени викингов, самых настоящих!       Последнего слуха Вильям боялся сильней всего. Викинги представлялись ему гигантскими рыжеволосыми троллями, язычниками, от зверств которых несколько столетий страдали Франция, Англия и даже страны Средиземноморья! Они грабили и оскверняли церкви, убивали безоружных монахов и оставляли после себя лишь пепелище. «Немудрено, что один из них смог приручить дракона! — с усмешкой подумал Вильгельм, но тут же осёкся, взглянув на упряжку сэра Алена. — Но мой учитель тоже смог!»        — Ты думаешь, — начал тот, читая страх в глазах подопечного, — что стать другом дракона может только алчный и злой человек? В действительности же всё обстоит прямо противоположным образом.        — Что же? Выходит, викинги — ангелы-херувимы*?        — Нет, так же, как ни я, и ни ты. Эти люди — масса неоднородная, ведь понятие «викинг» объединяет не народ, а скорее совокупность северных первопроходцев. Среди них есть и мореходы, и земледельцы, и купцы.        — Кто же тогда эти воины?        — А это, va mabig, люди, которые своими набегами сумели затмить всё хорошее, чего добились викинги. Со временем воинская слава и удачливость небольшой пиратской шайки привлекла целую армию жестоких людей со всей Европы. А дальше, как тебе прекрасно известно, в 911 году во время правления Карла Простоватого викинги во главе с Роллоном* пришли досаждать северным берегам Франции.        — Да, они принялись грабить мою родину и едва не дошли до Парижа! Мерзавцы!       Сэр Ален пропустил ругательство мимо ушей и усмехнулся:        — Мерзавцы или не мерзавцы, но они основали твою династию. В твоих жилах бежит их кровь.        — Кровь не выбирают, сэр Ален, — Вильям не на шутку разозлился. — Если бы можно было выжить без крови, я бы от неё отказался.        — То есть ты отказался бы от отца?       Мелкая дрожь пробежала по спине Вильяма. Он так любил своего отца и никак не мог отождествлять его с викингами. Неужели они одной крови? Гнев в сердце мальчика уступил место досаде.        — Ох, всё так сложно! — простонал он, закрывая лицо руками.        — Не спорю, мальчик мой, — улыбнулся сэр Ален, поглаживая его по макушке. — Но не беспокойся. Весьма вероятно, что ты разберёшься со своими чувствами в скором времени.        — Чувствами! — фыркнул он, пытаясь показать, что они не имеют для него никакого значения, как для любого рыцаря. Но слёзы его не поддавались контролю, и он заплакал, уткнувшись в плечо наставника.        — Ну-ну, va mabig, ничего непоправимого ведь не случилось.        — Сэр Ален… а что, если я стану таким же страшным мерзавцем, которых привык ненавидеть?        — Всё в твоих руках, — мягко произнёс учитель. — И, как я говорил ранее, не верь слухам. Ты же уверен, что твой отец был хорошим человеком, верно? А вот французский народ звал его не Робертом Великолепным, а Робертом Дьяволом! Всё зависит от перспективы. Так же и с тобой, а я не сомневаюсь, что ты оставишь след в истории, и с Полуночным всадником тоже.       Вильям унял плач, стёр рукавами слёзы и снова вернул себе вид благородного рыцаря.        — Сэр Ален, ещё можно вопрос?       — Прошу, задавай.        — Почему мне кажется, что вы знаете этого Полуночного всадника?        — Потому что… — учитель вздохнул, взглянул за горизонт и улыбнулся, — … так оно и есть.       Удивлённый мальчик откинулся на спинку сидения. Он никак не мог поверить, что его учитель — бретонец, имеющий английские корни, христианин (!) — мог якшаться с людьми-язычниками, зовущими себя викингами. А сэр Ален добавил:        — Он первый человек, приручивший дракона.       Вильям хотел было засыпать учителя вопросами — каков он, этот всадник? Почему скрывается? Как ему удалось сжиться с драконом? — но вдруг сэр Ален почуял неладное. Геката распушила чешуи загривка, а остальные флейтовраны принялись вертеться. Их носы, на каждом из которых чернели по три ноздри, начали насвистывать тревожную мелодию. В безмятежности ночного воздушного моря явно притаилась опасность.        — Думаю, — протянул сэр Ален, всматриваясь в плоскую облачную равнину под драконьими крыльями. — На наш след напали тарасконцы.        — Кто?!        — Так себя гордо зовут прихвостни графа Анжуйского, — кратко пояснил тот. — Захотели тоже предъявить права на Нормандию! Только через мой труп! Геката, — окликнул он крылатую любимицу. Та повернулась на его зов, сверкнув светящимся глазом. — Самый скоростной полёт! War-raok! *       И драконы дружными усилиями стали разгонять повозку, ложась на ветер левого бакштага*. Вильям боялся представить, кто до них мог добраться на такой высоте. Он предполагал, что на это способны лишь дикие драконы, быть может, естественные враги флейтовранов. Однако из слов сэра Алена стало понятно, что не только он постиг загадку приручения крылатых ящеров. Неизвестно как, но семь печатей с тайны сняли также и его враги. Что же за козни им приготовлены?       Ответ не заставил себя ждать. Облачную пелену, словно вату, разорвали мощные крылья трёх драконов, на которых восседали всадники, облачённые в бесхитростные кожаные доспехи. На обтекаемых шлемах чернело клеймо — щит с шестёркой львов, герб Анжуйского дома. «Тарасконцы!» — сообразил Вильям, хотя и не понимал значения этого слова. Может, всадников он и не узнал, зато мастерски определил драконью масть. У него был хороший учитель!       Упряжку преследовали лассоколы — одни из самых страшных драконов Континентального типа, ибо они принадлежат немногочисленному классу Разящих. Известных своей горделивостью и вспыльчивостью этих сумеречно-синих рептилий по праву зовут «rois crepuscule», что значит «короли сумрака». Они имеют схожее строение с флейтовранами — те же серповидные крылья с плотным рядом маховых чешуй и то же изящное, почти змеиное тело. У них даже схожее устройство «закрылок» с рулевыми чешуями, напоминающее хвостовой веер птиц.       Однако на этом аналогии заканчиваются, ибо лассоколы вдвое крупнее своих «родственников», а на их уплощённой морде только появились зачатки рогового клюва, за которыми прячутся острые клыки. Из-за зубов, сильных челюстных мышц и вместительной черепной коробки драконий череп отяжелел, делая затруднительным спринтерский полёт по горизонтали. Также этому не способствует пара могучих задних лап с грозным изгибом когтей, поэтому сэр Ален пустил упряжку во весь ход с уверенностью, что флейтовраны намного шустрее своих природных врагов. Но скорость ещё нужно набрать! А тем временем, три дракона зажимали упряжку в клещи. Один — слева, второй — справа, а третий скрежетал когтями сзади, подгоняя запаниковавших флейтовранов. Сэр Ален сумел дважды защититься от ударов чёрных когтей, которые пытались его достать. Он с опаской задирал голову, и Вильям гадал — а не страшится ли наставник того, что на них обрушится небесный купол?       Как ни странно, в природе лассоколы успешно охотятся на более мелких и шустрых драконов, так как их главное оружие — смекалистый ум, характерный для всех Разящих. Сэр Ален знал — они используют сложную стратегию охоты, уникальную для каждой особи (!), часто включающую в себя стремительное пике с высоты. Такие вот удивительные «соколы драконьего мира»! Однако он был уверен, что всадники не позволяли драконам думать самостоятельно.       Когда упряжка набрала скорость, недостижимую для лассоколов, с высоких небес на неё свалился четвёртый дракон. Орлиный глас пронзил свист ветра, и за ним последовал хлопок пятого тяглового поводка, разорванного острыми зубами. Один из флейтовранов отделился от стаи! Осталась пятёрка! Сэр Ален быстро проверил центральную потягу, куда цеплялись поводки, — слава Богу, пока целая! Но только пока! А четвёртый лассокол уже заходил на повторный вираж.       Вильям вцепился взглядом в атакующих. Его поразило то, что хищники не обратили никакого внимания на отбившегося от стаи, одинокого флейтоврана, который в природе был бы для лассоколов лёгкой мишенью и желанной добычей. Быть может, всему виной поводья и узда? Но почему же такие вспыльчивые зверюги слушались каких-то двуногих существ? Нет, в глазах лассоколов Вильям не видел и тени дружеского чувства, которое объединяло сэра Алена и его драконов. Там, в потухшем взгляде серых глаз, не было никакой жизни! Мальчик сразу осознал — он видит рабов.        — Что с ними?! — вырвалось у него.        — Это Сломленные! — пояснил сэр Ален. — Безвольные «дети» Анжуйского дома!       Уклоняясь от повторного пике, повозка с силой врезалась бортом в правого лассокола. Острый стержень её крыла впился в грудь дракона, и тот, словно прихлопнутый комар, стал падать, увлекая за собой рваные перепонки бортовой конструкции. «Да простит меня Бог!» — пролепетал сэр Ален и направил упряжку вниз по склону Нормандской возвышенности, заходя на бреющий полёт. Повозка накренилась не только из-за повреждений — Вильям увидел, как в борт вцепился всадник лассокола. Без раздумий мальчик ударил кулаком ему по пальцам, что было мочи. С криком всадник разжал хватку и последовал вниз за брошенным драконом.       Погоня накалялась. Тёплый фён*, льющийся в долину ленивой реки Вир, наполнил крылья каждого дракона. Лассоколы подгоняли упряжку клубами синего пламени, а один из них норовил пристроиться сверху.       Говоря об этих драконах, стоит упомянуть необычность строения хвоста — он длинный, чрезвычайно гибкий, способен сворачиваться в петли и имеет на конце острый шип. В обычной состоянии хвост покоится свёрнутым под рулевыми чешуями, но, расправившись, увеличит размер рептилии на добрую треть! Нужна такая диковинная анатомическая деталь главным образом для извлечения меди из горных недр — хвостовой шип в таких обстоятельствах служит киркой. Лассоколы не могут существовать без медных подкормок — многие процессы в их организме диктуются соединениями меди, как у нас — железом. Они содержатся в чешуе и пламени, а также в крови, придавая ей синий оттенок. Эти драконы известны также и стойким иммунитетом, так как жидкости их организмов содержат медный купорос, имеющий бактерицидное действие. Учитывая необходимость меди, лассокол всегда бережёт свой хвост — незаменимый инструмент в добыче металла — но иногда, в редких случаях, применяет его и на охоте.       Вот сейчас хвост лассокола послужил оправданием названия своего хозяина — словно лассо, он набросился на сэра Алена и связал ему руки. Вильям оцепенел. Гибкий хвост с шипом добрался бы и до шеи жертвы, если бы не подоспевший флейтовран, ранее отбитый от стаи. Он самоотверженно бросился на врага, опалил его карминово-красным пламенем и сбросил в реку седока. Драконий хвост ослабил хватку и слетел.        — Trugarez!* Арвиан! — поблагодарил сэр Ален чешуйчатого друга, а тот в ответ радостно просвистел торжественную песнь.       Двое оставшихся всадников растворились в ночи, чтобы перегруппироваться. Упряжка настойчиво летела к морю, а охотники тенью следовали за ней. Когда она миновала ратушу города Сен-Ло, преследователи вновь упали с небес и в блестящем манёвре сорвали разом два поводка. Теперь только тройка флейтовранов держала повозку на лету. На этот случай в упряжке предусматривался механизм безопасности — упряжь позволила драконам из двойной колонны перейти в линейный строй. Так снижалась скорость, но зато повышалась устойчивость, необходимая для преодоления прибрежной боры –кошмарного холодного ветра, грозы морских судов. Вдобавок, исчезала надобность в центральном потяге, сильно уязвимом при атаке лассоколов.       Луна выстилала манящую бликом белую дорожку по бесконечному морю. На грани сил упряжка преодолела бору и пролетела над меловыми арками и высокими алебастровыми утёсами, чьи белоснежные морщины, поросшие мшистой бородой, прятали тысячелетия истории.        — Надеюсь, они побоятся за нами последовать, — устало произнёс сэр Ален, оглядываясь на берег.       И действительно, один из всадников из страха придержал своего дракона.        — Malediction!*- выругался другой. — Ты что, старичок суеверный?        — Но Полуночный всадник…        — В тюрьме ночевать охота?!       Страх перед слухами мигом иссяк, ибо оба подумали о возможных наказаниях, на которые всегда был щедр жестокий граф Анжуйский. Погоня продолжилась, и ещё один из поводков запыхавшейся упряжки звонко хлопнул под напором синего пламени. Тогда сэр Ален пошёл на крайние меры. Он передал поводья Вильяму и велел ему держать курс согласно звёздной карте.        — Вы меня оставите? — со страхом в голосе спросил мальчик.        — Выбора нет, — битый раз повторил наставник. — Два уставших дракона не утащат повозку с двумя пассажирами. Лети в сторону Этамина в созвездии Дракона, эта оранжевая звезда выведет тебя к спасению. Только не снижай скорость ниже 16 узлов* — упадёшь. Все команды ты слышал, думаю, запомнил.        — Да, но что будет с вами? — у Вильяма перехватило дыхание.        — А я преподам этим тарасконцам урок!       Сэр Ален собрался ловко запрыгнуть на Арвиана, который уже подставил спину, но Вильям схватил его за плащ. Наставник резко обернулся.        — Mersi, — пролепетал мальчик. — Я так и не поблагодарил вас за всё…        — Я поклялся Роберту защищать тебя, — ответил сэр Ален. — Пора исполнить этот долг до конца. А тебя, va mabig, я прошу не сомневаться в себе, ибо ты вырастешь в великого человека! Помяни моё слово!       И на сей радостной ноте он вскочил на Арвиана и повёл ещё трёх верных драконов — Хэлока, Гуго и Эрри* — в жестокий бой.       Последнее, что он крикнул, было:        — Геката, спаси нормандского наследника!       И преданная «ведьма» вняла просьбе дорогого друга. Вместе с Хоэлем они понесли повозку к линии горизонта, где силуэт зубчатых скал впивался в чистые звёздные небеса. Их уставшие крылья порой срывались с порывистого ветра, но воля была несгибаема. Взмах за взмахом, вдох за выдохом, и упряжка в конечном счёте достигла, казалось бы, недосягаемых островов. Вильям бросил взгляд через плечо — в туманном мареве давно утонули сражающиеся фигуры, а шёпот волн поглотил звуки битвы. Он взглянул в небо — ведущая звезда подмигнула ему, словно благословляя на встречу с «единственным спасением».       Высокий берег приближался. Мальчик скомандовал «Uhel!», давая драконам знак грести крыльями ввысь, но усталость делала своё гиблое дело. Лишь чудеса силы воли помогли драконам дотащить упряжку до утёса. Когда повозка ударилась полозьями о покатую известковую скалу, поросшую кустистым лишайником, обессилевшие Геката и Хоэль свалились на землю. Вильям молниеносно выскочил из повозки и, несмотря на затёкшие ноги, принялся толкать её от обрыва, надрывно крича «War-raok!». Драконы фыркнули, подняли обмякшие шеи и протолкали свинцовые тела под навес кроны вяза, волоча за собой нелёгкий груз. Когда опасность падения в море миновала, Вильям на ломких ногах прошагал к Гекате и повалился рядом.       Неизвестно, сколько бы они так пролежали полумёртвыми, если бы не призрачный гость, что стал с любопытством их осматривать. Вильям поднял голову. Во тьме под лиственной крышей леса сверкала пара круглых зелёных глаз. То могли быть только драконьи глаза. Мальчик почему-то был уверен, что это тот самый дракон, который упоминается в сказаниях прибрежных поселений. Быть может, интуиция или сам Бог дали ему подсказку. Но где же Полуночный всадник?        — Кто там, Беззубик? — послышался из чащи настороженный голос.       Чёрный дракон подался вперёд, и лунные лучи исполосовали его приземистое, но мощное тело, обширные крылья и длинный хвост. Вильям с трепетом узнал ночную фурию — редчайшего дракона Островного типа из класса Разящих! Он встал без резких движений, предупредительно протягивая руки во тьму.        — Кто ты, мальчик? - окликнул его строгий глас.       Из тьмы на лунный свет вышел сам Полуночный всадник из нашумевших легенд, а рядом с ним показался и верный дракон. Оба совсем не такие, какими их представлял Вильям.