Как спасти нормандского наследника

      На западе Нормандии и поныне существует восьмое чудо света, какому нет аналогов во всём мире. Сейчас этот край засыпал в объятьях промозглой ночи, готовый встрепенуться с первыми лучами солнца.       Насколько хватало глаз простиралась безграничная песчаная равнина. Вдалеке пески переходили в тёмно-малахитовые луга, окроплённые морской росой. Дремлющий туман был настолько тяжёл и густ, что сам напоминал беспокойное море, укрывающее нагие берега. Ничто не мешало его призрачным волнам катиться следом за шелестом западных ветров. Ничто, кроме одинокого остроконечного острова, миражом висящего над горизонтом. Он не был мифическим титаном - порождением земли и неба. Нет, здесь, на чёткой границе двух стихий, возникло предерзкое творенье рук человечьих, неприступный замок, достойный лавров сказочной красоты. Он бросал вызов силам природы, распластавшись на вязкой суше и вонзив шпиль в небесный купол. Одни считали его второй, нормандской, Вавилонской башней, однако боги почему-то не сумели его сокрушить. Другие видели в нём земное воплощение Града Божьего, но доказательства пребывания здесь богов отсутствовали. Так или иначе, крепость Мон-Сен-Мишель уже два столетия безмолвным и несгибаемым аскетом сидела на вершине голой скалы. Единственной компанией для неё выступали небесные светила да молящиеся священники.       Этот остров, вставший поперёк горла реки Куэнон, издревле был сакральным. Предания гласят – друиды здесь поклонялись заходящему солнцу, а кельты когда-то осуществляли захоронения. Есть даже миф о том, что в этом самом месте скрытый в золотом саркофаге покоился сам Юлий Цезарь! Сегодня же, в День Всех Святых, гигантский подъёмный мост падал ниц перед ногами католических паломников самых разных сословий. Христиане единым потоком шли к аббатству, покачивая непокрытыми головами в такт церковному пению, волшебной музыкой льющейся с острова. Им было невдомёк, что среди толпы затесался закоренелый язычник, который не выделялся ни одеждой, ни поведением. Он шагал не торопясь, хотя внутри него шипело недовольное море. Такие христианские добродетели, как смирение и терпение, казались ему тайной за семью печатями. Как же у Иккинга, а это был, без сомнения, он, руки чесались взяться за дело! Но нужно было ещё миновать мост, внешний барбакан*, Королевские врата и Grande rue («Большую улицу») , чтобы добраться до входа в аббатство. На каждом шагу атмосфера иной веры давила на Иккинга, чуть ли не сводила с ума своей размеренностью. Слух его медленно увядал от мрачных церковных песнопений. «О, Один, - воззвал про себя он, взглянув в небо. – Дай мне сил пережить эту пытку.»       *барбакан – фортификационное сооружение, предназначенное для дополнительной защиты входа в крепость.       Словно мученик, идущий на Голгофу с крестом на спине, Иккинг дрейфовал по течению людского потока и наконец очутился у арки главных ворот, над которой возвышалась величественная Башня Воронов. Не хватало гибкости шеи и дальнозоркости глаз, чтобы увидеть её вершину, но он и не думал наслаждаться видами. Пока толпа предавалась любованию, Иккинг юркнул за врата в Зал Стражи. Здесь, под гулким сводчатым потолком паломники проходили проверку и сдавали оружие, если таковое имелось. Вид стражи, облачённой в доспехи по всем рыцарским правилам, не напугал Иккинга – лучше уж встретиться с железными верзилами, нежели с тарасконскими пронырами – поэтому он чуть согнулся и принял вид благодушного, но робкого священника. Жила надежда, что чёрное без изысков одеяние тоже сыграет ему на руку. Положив кинжал на специальный столик, Иккинг думал слиться с толпой «духовных братьев», но тут на его запястье сомкнулись чьи-то сильные пальцы. Он обернулся и чуть не вздрогнул. Его остановил рыцарь в доспехах из драконьей чешуи. Словно из-под земли появился этот тарасконец!       - Какой прок от кинжала в такой худощавой руке? – методично спросил он, оглядывая гостя. – Вы, паломники, странные люди…       - Так разбойников на дороге много, - оправдался Иккинг. Он нарочно добавил в голос противный скрип, чтобы отпугнуть врага. Не сработало. Тарасконец не собирался выпускать его руку из капкана, потому он продолжил: – Слышал недавно, что Харас объявился. Да сохранит нас Господь от этакого heretique! («еретик», франц.)       - Кто же вы? – вдруг прямо спросил тарасконец.       Под пристальным взглядом врага Иккинг ощутил, как тело его подводит – в горле нарастал комок, холодели ступни, а с лица неумолимо сходила краска. Тот, видимо, решил поиграть в «угадайку», спрашивая:       - Вы бенедиктец? Августинец? Цисторианец? Иккинг ткнул пальцем в небо:       - Бенедиктец, - выдал он и замямлил. – Месса скоро начнётся, разрешите я…       - Каков ваш главный завет? – дерзко перебил тарасконец, прищурившись.       Тут Иккинг опешил. Он не был достаточно подкован в обычаях христиан и до этого момента шёл буквально на ощупь, уповая на удачу. Сейчас же, как сказал бы Вильям, судьба подкинула ему карточный туз, который почти ничем не побить. Тарасконец расплылся в хищной улыбке и мельком глянул на стражу. Иккинг подумал, что погиб.       - Ora et labora, - вдруг послышался едва уловимый шелест позади.       - Ora et labora! – воскликнул Иккинг, хватаясь за последнюю спасительную соломинку.       - Хм, верно, - покосился тарасконец. – Что же это значит, не напомните?       Иккинг бесстрашно подался вперёд.       - «Молись и работай» - прошипел он, вторя загадочному голосу.       Тарасконец убрал руку с эфеса меча и презрительно фыркнул. Ему не понравилось обращение священника. В его устах безобидный завет прозвучал как приказ бесправному рабу. Иккинг почувствовал свою ошибку до того, как она стала неисправимой. Он обуздал дух викинга, покорно отступил на шаг и склонил голову. Тарасконец смягчился.       - Проходите, - уступил он и показал рукой на врата.       Иккинг силой сдержал улыбку. Он не выдал и дрожь облегчения, прокатившуюся по спине. Сомкнув ладони, он пролепетал нечто похожее на молитву и непринуждённо проследовал через врата. Зал Стражи переходил в каскады Большой лестницы, обвивающей морскую скалу. Как только Иккинг покинул помещение, ему в лицо ударил свежий воздух. Лёгкие его наполнились солёным бризом, таким сладостным и свободным, что захотелось тут же взмыть в небеса, забыв обо всём. Однако в памяти никак не сглаживался загадочный голос, спаситель и ангел-хранитель. Иккинг обернулся, надеясь увидеть его источник. В потоке неотличимых друг от друга священников он его не отыскал.       - Ты не меня ищешь, брат? – послышалось из-за спины.       Иккинг не удивился бы, если бы узрел крылатого духа – настолько голос показался ему не от мира сего. Он был мужским, но по-женски гладким и звонким, словно у талантливого певца. Всадник повернул голову одновременно с интересом и боязнью, чтобы одним глазком посмотреть на его обладателя. Конечно, он не был ангелом, ибо не вышел ни статью, ни ростом, ни красотой. Позади стоял лишь священник в чёрной рясе с висящими рукавами. В глаза бросались только глубокий капюшон да остроносая маска. «Харас!» - промелькнуло у Иккинга в голове. Этим и объяснялась звучность голоса – волчий вой Хараса был боевым кличем у многих банд дорожных разбойников. Он внушал ужас, словно пение мифической сирены.       - Тише, - шепнул «священник». – Если выдашь меня, то я выдам тебя. Не будим усложнять ничего, а?       Иккинг сглотнул. Преодолев ступор, он повернулся и вцепился взглядом в скрытые под рукавами кисти врага. Вдруг он, такой однозначно узнаваемый персонаж, проскочив мимо стражи, умудрился ещё и оружие пронести?       - Зачем помог? – сбивчиво спросил Иккинг.       - Я тут ищу одного мальчишку, - вкрадчиво пояснил Харас. – За него назначена хорошая награда, и он мне позарез нужен! Уверен, ты знаешь о нём – сам хотел куш сорвать. В итоге, сорвалась рыбка с крючка, а?       Он мерзко захихикал, явно намереваясь задеть собеседника. Это невыносимо высокое «а» в конце издевательского вопроса любого бы свело с ума. Иккинг поморщился, но не подал виду, что близко знает мальчишку. Раз Харас примерял ему роль неудачливого охотника за головами, он решил не противится, а наоборот – подыграть. Глядишь, и обойдётся всё по-хорошему. Иккинг представил, что от него, алчного разбойника, ускользнула возможность разбогатеть. Притворный гнев поселился в его груди, теснимый лишь угрызениями досады.       - Тарасконцы разыскивают тебя, а ты явился в самую охраняемую тюрьму, - попытался отыграться Иккинг. - Не страшно, а?       - Не страшно, - буркнул Харас. Он подошёл ближе и сошёлся с ним нос к носу. – Ты отведёшь меня к мальчику или тебе не поздоровится. Договорились, а?       На этих словах он засучил рукав рясы и показал закреплённые на предплечье ядовитые дротики. На их кольях поблёскивали запёкшиеся без дела капли неведомого яда, а на концах ветер перебирал пуховые перья золотого фазана. Иккинг не любил как угроз со стороны, так и прибегать к ним самому. Конечно, на его стороне был страшнейший из драконов, но выставлять на показ свой козырь раньше времени он не решился. Кто знает, быть может, у Хараса руки чесались кого-нибудь прикончить… А какая мишень лучше той, что могущественна, но расстоянием отделена от своей силы?       - Идёт, - согласился Иккинг и, войдя в роль, осторожно продолжил: - Тогда мне десятипроцентную долю выручки.       - Хах, люблю сговорчивых, - усмехнулся Харас, набрасывая на оружие рукав.       Два волка в овечьей шкуре влились в последние капли реки паломников. Преодолевая ступень за ступенью, Иккинг не спускал глаз с «союзника», но между делом косился на шпиль самой высокой Храмовой башни. Там, рядом с золотой статуей архангела, вооружённой острейшим мечом, сливалась с мрачным небом неподвижная драконья фигура. Беззубик с высоты птичьего полёта всё видел и понимал. Он чуть кивнул, повернулся в сторону запада и принялся прерывисто зажигать в горле плазму. То был знак, похожий на светлячка, затерявшегося во тьме. Вильям, который вынужденно прошёл краткий курс «азбуки Ордена», с трудом прочёл в нём сообщение.       - Ca alors! («чёрт возьми», франц.) – выругался он. – Я проклят Богом! За кем-то охотятся попрошайки или сборщики налогов, но только не за мной! Меня преследуют сливки разбойного общества! Есть в этом мире человек более невезучий, чем я?       Хоэль не слушал ворчаний мальчика на своей спине. Он перебирал когтями по отвесной стене в сторону приоткрытого окна, откуда лился мягкий свет лучины. Дракон был ровесником своего всадника и ещё не достиг размеров и силы взрослой особи. Из его ноздрей вырывался звонкий свист каждый раз, когда ноша становилась слишком тяжела. Вильям уговаривал его дышать через рот, чтобы не создавать лишнего шума. Флейтовранов, как и шпионов, в любом замке очень и очень не любят! Уставший Хоэль вывалил язык, и мальчик был вынужден отряхиваться от драконьего молока, которое обильно струилось из драконьего зоба. Парочка еле добралась до манящего светом окна. Дракон отдышался и спел тихую колыбельную двоим караульным – те сладостно позевали и, уронив на пол мечи, осели у входа в архив. «Да, вот, куда нам надо! – с облегчением подумал Вильям, бесшумно перелезая через подоконник. – Недаром прошла драконья разведка над замком!»       Обдумывая план, Иккинг учёл размеры и необычное расположение Мон-Сен-Мишель – морская скала внесла изменения в каноны строительства этого обширного аббатства. Храм, крипты*, залы – всё здесь было уникальным. Потому найти замаскированный вход в тюрьму за одну ночь сумел бы лишь избранный - либо самый везучий человек в мире, либо тот, кому посчастливилось завладеть чертежами крепости. В этом случае Иккинг не доверил свою жизнь удаче и послал Вильяма в архив. Нужные карты – находка для шпиона, позволяющая обойти лишние препятствия, миновать нежелательную стражу и, конечно же, отыскать цель опасной операции. Вильям не хотел снова оказаться в паре с драконом, но выбирать не пришлось. «Боже, дай мне смирения…» - тихо помолился он перед вылазкой.       *крипта - в средневековой западноевропейской архитектуре одно или несколько подземных сводчатых помещений, служащие для погребения и выставления для почитания мощей святых.       Арочная дверь в архив оказалась заперта.       - Ну и что теперь? – вздохнул Вильям.       Хоэль никогда не тратил времени на трёпку – про такого можно сказать «дракон действия». Смерив замок презрительным взором, он пустил тонкую струйку карминово-красного пламени. Через минуту железо сползло с двери, как бесформенная жидкая масса. Вильям хмыкнул. Всё-таки придётся лазить по пыльным полкам в поисках неведомых рисунков… Конечно, он мечтал спасти наставника! Всем сердцем! Вот только роль в плане мальчика не устраивала. Безусловно, он любил вылазки ради кражи драконьих или птичьих яиц, но вот воровство бумаг – совсем другое дело. Сэр Ален однажды пришёл в дикий гнев оттого, что Вильям осмелился украсть пару страниц его запретных трудов. С тех пор мальчика дрожь пробирает от одной мысли об этом действе. Сейчас он сотню раз извинился перед наставником. Но разве благие намерения не являются оправданием? Иккинг говорил, что сэр Ален сам нарушил какое-то там таинство Ордена, лишь бы спасти подопечного... Что мешает Вильяму так же выйти из рамок запрета?       Мальчик отворил дверь и зажёг факел от лучины. Свет проникал не так далеко за дверной проём, но его хватало, чтобы оглядеть начало архивного лабиринта. Запах кожи и чернил забился в нос Вильяма. Свитки, пыль, свитки, паутина и ещё свитки...       - Может быть, вход в тюрьму проще отыскать, чем чертежи? – нервно усмехнулся мальчик, переступая порог. Он взглянул на Хоэля, которого совсем не пугали открывшиеся перспективы. Вильям подивился тому, как его напарник уверенно бросился на штурм архивных записей и немного покривлялся ему: – Я не просил о помощи, но пускай так. Ты же, Хоэль, прекрасно разбираешься в человеческих закорюках, наверняка прок от тебя будет! – а затем он на полном серьёзе попросил: - Ты дракон! Твоё дело – вход сторожить! А-ну, марш сюда!       Но Хоэль был неостановим в своём стремлении. Он раздражённо просвистел нечто похожее на первую симфонию Баха и уткнулся клювом в купу свитков. Вильям хлопнул себя ладонью по лбу.       - Если нас поймают, ты будешь виноват, ясно? – пригрозил он факелом, а затем, поглядывая в сторону приоткрытой двери, прошёлся за угол. Там он надеялся отыскать важные документы. Его мысли стали перетекать в тихие слова: - Так, сэр Кристофер говорил, что нужно отыскать пергамент из шкуры ягнёнка, так как она прочнее телячьей. Чертежи не имеют переплёта, поэтому их сохранность зависит от прочности пергамента. Вдобавок, они нарисованы исключительно чёрными чернилами для чёткости… Где-то должна быть секция чертежей…       Вильям медленно прошагал через несколько рядов и, когда надежда почти иссякла, а терпение почти его покинуло, он нашёл стойку с чертежами. Но в ней насчитывалось по меньшей мере двенадцать секторов! Замок ещё находился на стадии строительства, поэтому его чертежи должны были находится в порядке где-то на видном месте, поскольку часто использовались. Логические рассуждения позволили сузить круг поиска до пяти секторов. Мальчик вздохнул и опустил факел. Справившись с приступом отчаяния, он нашёл силу в ярости и принялся проверять пергамент за пергаментом, отшвыривая ненужные чертежи в сторону.       Так продолжалось до тех пор, пока не всполошился Хоэль. Он подскочил, взлетел на полки и повалил целый ряд архива, будто обезумевший. У Вильяма перехватило дыхание. Его голова невольно вжалась в плечи. Снаружи кто-то приближался – дракон почуял опасность задолго до мальчика и чуть не запаниковал. Тяжёлые шаги в коридоре были так же узнаваемы, как и лязг длинных мечей о ступени. Стража! Заслышав грохот на верхнем ярусе архива стражники ускорились. Вильям с Хоэлем потушили факел, выбрались из завала бумаг и бросились из окна, повиснув на стене. Оба прижались к холодным камням и затаили дыхание.       Раскатистые басы наполнили помещение архива. Стража перебралась через баррикаду из полок и книг и принялась обшаривать здание. Вильям выругался про себя. Слеза проступила на его глазах. Шанс упущен. Он подвёл наставника! Его не спасти! Вильям, цеплявшийся за спину Хоэля, прижался к драконьей шее, но вместо гладких чешуй ощутил нечто шершавое… Он открыл глаза. Это чертёж! Только не тот, что нужен. Вильям оглядел своего дракона – он весь был облеплен пергаментами из шкуры ягнёнка! Оказалось, что только такие бумаги прилипают под действием драконьего молока!       - Хоэль, - шепнул Вильям. – Прошу тебя, не шевелись.       Суровый ветер норовил содрать с дракона новое облачение, но мальчик проверил бумаги целиком. Белые чешуйки друг за другом осыпались, паря навстречу морю. Нет, не нашлась нужная… Вильям подумал, что всё напрасно, а Бог его оставил. И тут на самом кончике драконьего хвоста показался обрывок, прежде затерявшийся в чешуях. Последняя надежда! Мальчик осторожно потянулся к белому клочку. Ниже и ниже. Когда два пальца коснулись пергамента, тот оторвался, взмахнул ободранными крыльями и бросился на ветер.       - Нет! – выпалил Вильям и сделал отчаянный рывок.       Он вцепился в пергамент, но чуть было не сорвался с Хоэля. Дракон молниеносно схватил его за шиворот и удержал клювом.       - Mersi, Хоэль, - выдохнул мальчик чуть погодя. – Trugarez!       Когда состояние пришло в норму, он не сразу, но всё-таки рискнул посмотреть на добытый пергамент. Обрывок был мал – вероятно, с четверть целого чертежа. Однако надежда не тлела.       - Это карта второго яруса замка, - разочарованно сообщил Вильям. – Нет… Вход в тюрьму обязан быть на самом защищённом, первом ярусе, где-то под Храмом или Западной террасой. Проглядели мы с тобой, Хоэль, нужный чертёж.       Прерывистая мелодия плачущей флейты вырвалась из ноздрей дракона. Чешуи его поникли. Вильям знал, что от него ждали новостей. Но как… как ему сказать, что он потерпел фатальную неудачу? Ненависть заставила мальчика ещё раз взглянуть на чертёж, но вдруг она уступила место какому-то радостному негодованию.       - Вот, вот он! – воскликнул Вильям, заставив Хоэля от испуга выпучить глаза. – Я нашёл вход! Он за Криптой Больших Колонн! Странное место тарасконцы выбрали…       - Кто это?! – послышался голос стражника из окна, как гром среди ясного неба.       Хоэль сглотнул и тут же инстинктивно сорвался со стены, как сделал бы в дикой природе, удирая от опасности. Вильям обхватил его змеиное тело всеми конечностями и, к счастью, удержался. Они сели на стену, ограждавшую второй ярус замка. Стражник выглянул из окна и оглянулся. Всё было мирно. Сплюнув, он ушёл несолонохлебавши. Только тогда парочка шпионов вздохнула полной грудью. Дракон и всадник вскарабкались на парапет, взглянули друг другу в глаза и… предались заливчатому смеху. Дух смертоносного приключения так защекотал их нервы, что они дали волю чувствам.       - Я такой: «не шевелись!», - усмехался Вильям. – А ты такой: «фьють-фить!»       Смех Хоэля походил на тонюсенькое, почти комариное, хихиканье флейты – это смешило мальчика ещё больше. Но с весельем нужно было кончать. Через пару секунд оба шпиона приняли серьёзный вид и стали высматривать на Храмовой башне Беззубика, чтобы передать Иккингу весть об успехе. Однако чёрный силуэт таинственным образом исчез с крыши. Никакой плазменный свет не разгонял там ночную тьму. Вильям не на шутку встревожился.       - Где же Беззубик? – спросил он, прищуриваясь.       «Где же Беззубик?» - думал про себя Иккинг.       Он поднялся по Большой лестнице и миновал Западную террасу у входа в храм. Глаза его то и дело метались от одной башни к другой, но не находили цели. Как мог Беззубик, такой ответственный дракон, в разгаре спасательной операции бросить пост? Как теперь связаться с Вильямом, не выдавая себя? Иккинг многое просчитал – он же рождён, чтобы создавать планы! – но промах лучшего друга он никак не предвидел. Или это не его промах? Вдруг Беззубик почувствовал то, что упустил из виду Иккинг? Всякое бывало… И это «всякое» всадник судорожно процеживал через сито возможностей. А поток двигался дальше, и скоро над последними священниками нависла ажурная фигура готических врат.       Иккинг сбился с толку, опасаясь заходить под крышу храма – оттуда совсем не видно башен! И сигналов тоже! Зайти туда – значит изолироваться от двух групп сообщников. По плану насчитывалось три группы, и каждая выполняла строго свою роль. Поодиночке ни сигнальная, ни разведывательная, ни воровская выжить не могли – их ждало неминуемое раскрытие. Беззубик не появился даже в последний момент. Иккинг шёл всё медленнее и, в конце концов, стал топтаться на месте. Шагающий чуть ли не под руку с ним Харас впал в замешательство.       - Мальчишку учуял, а? – недоверчиво шепнул он.       - Похоже… - протянул Иккинг, до боли в глазах прищурившись, - … что да.       На Башне Воронов мигал красный светлячок, и, судя по оранжевому ободку огонька, он принадлежал подростку флейтоврана – Хоэлю. Этот дракон только постигал азбуку Ордена – его сообщение получилось сжатым и хаотичным. Даже Иккинг, опытный дешифровщик, не сумел такое разобрать. Куда же теперь ему идти? Он был почти уверен, что тайный ход находился на верхнем, самом охраняемом ярусе замка. Нелегко было ему отбросить предрассудки и поверить в иное. Иккинг доверился действиям Вильяма – должно быть, он отыскал чертёж и нашёл верную дорогу. Раз он не объявился перед Храмом, то вход находится в другом месте. Иккингу ничего не оставалось, кроме как следовать спонтанным догадкам и полагаться на чутьё. Оставалась надежда, что Беззубик тоже проследовал ко входу – быть может, прослышал о побеге хитрого прохвоста, сэра Алена, всегда гораздого на сюрпризы. Стража уже пришла в боевую готовность – на каждом ярусе замка плясали огни факелов. Вдруг беглому рыцарю потребовалась помощь, да настолько срочная, что Беззубик не успел передать сообщение? Иккинг вглядывался в красного светлячка, но ответ всё так же не поддавался расшифровке.       - Хоэль, слезай оттуда! – шёпотом взмолился Вильям. Он стоял под башней, задрав голову, и красноречиво распекал дракона за неосторожность. – Ты всё равно «говоришь» непонятно! Ты нас выдашь!       По-детски упрямый Хоэль лишь фыркнул. Он желал получить лавры героя и с радостью подменил Беззубика. В конце концов, не он ли достойнейший из сынов Гекаты? Он тоже мечтал руководить стаей! «Глупая рептилия! - шипел про себя Вильям. – Мания величия у неё, видите ли, проснулась!»       Скоро к ним нагрянула стража, проводящая оцепление. Огненные языки факелов слетелись в угрожающую стаю. Хоэль чуть слюной не подавился! Он спешно слетел к напарнику и спрятался за его спиной.       - Ты серьёзно?! – огрызнулся Вильям. – Это я за тобой прятаться должен! – он взглянул, как зловещая огненная стая ослепительным светом прижимает их к стене. – Хотя уже не имеет значения, мы покойники!       Иккинг с замиранием сердца смотрел на Башню Воронов. Не нужны были сообщения, чтобы понять – Вильям и Хоэль в беде. Поток стражников тесным строем хлынул прямо туда! Морской воздух плавился вокруг факелов, трепеща перед горячим светом, будто тот лился из сотен дьявольских глаз.       Иккинг лихорадочно задышал, будто это его загнали в угол. Он посмотрел по сторонам. Чем можно помочь? Прибежать на помощь самому значило бы вывести Хараса, эту чуткую и кровожадную борзую, прямо к Вильяму. Беззубик загадочным образом исчез, и угрозами теперь от разбойника не отделаешься. Как же отвязаться от этой смертоносной обузы с ядовитыми дротиками? Как теперь спасти Вильяма и сэра Алена разом? И вот, как бывает в экстремальных ситуациях, Иккингу пришла самая безумная, но спасительная из всех идей.       - Веди меня к трофею, - приказал Харас с дьявольской ухмылкой. – Чую, мы близко!       Иккинг не шелохнулся. Он встряхнул руку, сжал в кулак и с размаху треснул его по физиономии. Харас взвыл больше от неожиданности, нежели от боли и пошатнулся. По его маске от глаза до носа пробежала белая трещина.       - Ты что?! – рыкнул он.       - Знаешь, - уверенно заявил Иккинг и перешёл на крик. – Я решил получить долю побольше! Ты меня не остановишь!       - Да неужто!       Харас оскалился и обнажил наруч с дротиками, но выстрелить не успел. Со спины на него набросился один из стражников, заслышавший неистовый гомон. Огненный поток, прижавший Вильяма и Хоэля к башне, устремился наверх и через пару мгновений окружил повздоривших паломников. Нагрянула и пара тарасконцев.       - Это Харас Краду-у-всех! – громогласно объявил Иккинг. – Арестуйте его!       Он не сомневался, что последует ответный удар. Так и случилось. Пленённый разбойник остался верен своему слову.       - А этот… змей, - прошипел он. – На самом деле язычник!       - Доказательства? – спросил властным гласом один из стражников.       - Мы не доверяем разбойничьей швали! – подхватил другой.       - Не нужно доказательств, - сказал один из тарасконцев, подходя вплотную к подозреваемому. Без сомнения, это он встретил Иккинга в Зале Стражи. Они сошлись взорами взаимной ненависти. – В его глазах видна ересь.       - Раз так, господин, прикажете его перенаправить в тюрьму Сен-Ло?       - Да, - согласился тарасконец и горячо закивал. – Да, там ему и место.       Хоть Хараса и до смерти пугала мысль о поимке, он не потерял возможности тихо позлорадствовать.       - Боюсь, - решился вставить Иккинг, - что мне не место в Сен-Ло…       - Это почему же? – с притворным замешательством спросил тарасконец.       - Я на самом деле не только язычник, - на этих словах он сорвал с себя чёрные лохмотья. – Я Полуночный всадник!       Стража от потрясения едва нащупала мечи. Она быстро пришла в себя, и через секунду Иккинг оказался в клетке острых лезвий. Безоружный, но не потерянный викинг только поднял руки, а круг бесстрашных стражников стал шире. Мечи не решались поразить дух севера и, дрожа, сверкали в пламенном свете факелов. Даже сдавшийся викинг выглядел для французов как вооружённый до зубов враг. Настала тишина, которая нарушилась лишь злобным гоготом Хараса.       - Что стоите? – рявкнул тарасконец, отступив на шаг от Иккинга. – Взять его! И в тюрьму Мон-Сен-Мишель вместе с этим отребьем! – надменно произнёс он, указывая на разбойника в разбитой маске. – О-ле, Господа! И на нашей улице свершился праздник!       Опьянённая восторгом стража связала Иккингу руки и даже не задалась вопросом, зачем без боя сдался легендарный Полуночный всадник. Тарасконский Орден оставил в этом замке запасные силы, а сам отправился на северную охоту. Всех, кто не попал в отряды «большой облавы Манша», оставили здесь только мечтать о трофеях. Никто и не предполагал, что они сумеют поймать разом двух самых разыскиваемых преступников! Знатный пир наметили здешние тарасконцы! А Иккинг покорно шёл за ними. Он не смотрел на Хараса, не слушал его речи, полные желчью разочарования и гнева. Он довольствовался планом! Вильям и Хоэль спаслись, вход в тюрьму скоро будет найден, а Харас, хоть и встретит мальчишку, не сможет ему навредить со связанными руками. Единственное, что пугало Иккинга – отсутствие Беззубика, который не объявился даже тогда, когда ему угрожала опасность. Дракон пришёл бы на помощь даже без проса всадника! Выходило, что он не видел произошедшее на Западной террасе. «Ох, Беззубик, - вздохнул про себя Иккинг. – Хоть бы с тобой было всё нормально.»       Вильям не поверил собственным глазам, когда многочисленные ряды стражи свернули на Большую лестницу и бросились наверх, к первому ярусу. Он слышал какой-то вопль, но чей? Явно не сэра Кристофера. По голосу ничуть не похож. К тому же, Вильям был уверен, что тот, кто заставил бы так взвыть Полуночного всадника, немедленно получил бы дюжину залпов от Беззубика. Несомненно, дракон пришёл на помощь Кристоферу – потому его и не оказалось на посту. Ощутив себя на грани раскрытия, пара шпионов переглянулась и без совещаний рванула в узкий переулок напротив. Им приходилось порой протискиваться боком меж стенами, чтобы достигнуть массивных врат старой крипты Сен-Мартен, указанной пунктиром на чертеже. Заслон легко поддался – им часто пользовались, хотя крипта была не основной наряду с двумя другими. В иных паломники поклонялись мощам святых, а Вильям и Хоэль ввалились в страшный и тёмный склеп. Затхлый воздух с известковой пылью защекотал их носы. Хоэль чихнул так, что чуть не разбудил покойников.       - Тихо, - шикнул Вильям. – Мне и так не по себе! Зажги лучше свет, Хоэль…       Дракон только после «пожалуйста» исполнил просьбу, хотя и сам был рад разогнать густой мрак. Будучи детьми, Вильям и Хоэль прониклись общим страхом. Они продвигались нерешительными шагами, пугаясь каждого шороха. Ничто так не пугало, как низкий сводчатый потолок, почти осязаемая темнота и какие-то сатанистские знаки на стенах меж колоннами, нарисованные красной краской или… «Лучше об этом не думать!» - одёрнул себя Вильям. Они миновали весь коридор, часто оборачиваясь в страхе увидеть призрака, и уткнулись в тяжёлую дверь. Мальчик почуял неладное – его смутила щель рядом с дверью… Для чего она здесь? Однако дракон, смертельно уставший от тьмы, потянулся к замку клювом. Стоило ему коснуться двери, в щели щёлкнул неведомый механизм. Вильям бросился Хоэлю на шею. Они едва успели рухнуть наземь - тут же рядом с ними просвистел десяток коротких стрел. Не получив жертвы, острые наконечники отчеканили ритм на противоположной стене.       - Хоэль, чёрт бы тебя побрал, - тихо проговорил Вильям. – Почему ты такой неосторожный!       Припавший к полу дракон испуганно сипел. Он не мог поверить, что стрелы торчали в стене, а не из его шеи. Мальчик хотел подняться и отряхнуться, но благодарный Хоэль обхватил его крыльями и крепко обнял.       - Да брось, - смутился Вильям. – Пустяковое же дело!       Он с трудом осознавал, что спас жизнь дракону. И, может быть, завёл себе крылатого друга? Время покажет. Они встали и, удостоверившись, что ловушек больше нет, проследовали через дверь в крипту Больших Колонн. Она была попросторней соседней Сен-Мартен, но ещё не достроенной. На стенах горели чадящие факелы, придававшие этому месту оттенок мистики. Действительно, колонны были необъятными – три человека с трудом сумели бы их обхватить. Хоэль без труда погрузил в сон стражников у другого входа, а Вильям прошёл за колонны и вытащил из кармана скомканный чертёж. Сделав дело, дракон подсветил ему красным пламенем.       - Вход должен быть… - Вильям протянул руку к стене и коснулся шершавой поверхности. - …здесь.       Одно лёгкое прикосновение, и слой извести упал, как занавес. Перед мальчиком возникла железная дверь с большим замком. Хоэль распушился и сплюнул, готовясь с ним разделаться.       - Нет, - остановил его Вильям. – Так мы оставим следы, по которым нас вычислят тарасконцы. В архив мог забраться флейтовран, а сюда- ни за что, верно? Нужно как-то по-другому, - он почесал затылок и вдруг засиял. – Придумал! Дай-ка мне слюны, Хоэль!       Дракон не стал жадничать, и мальчик получил, что хотел. Вильям знал свойства драконьего молока – оно годится не только в пищу. Затвердевающей массе можно придать любую форму. Любую! Даже форму ключа! Вильям залил её в замочную скважину, помог ей перейти в твёрдое состояние с помощью огня Хоэля и, на удачу скрестив пальцы, повернул. Невероятно, но штифты поддались! Щелчок, и железная дверь со скрипом отворилась.       Вильям и Хоэль переглянулись. Вот она, идеальная команда! Как только зародилось доверие, страх отступил. Друзья бесстрашно ворвались во мрак тюрьмы навстречу неизвестности. Вместе, крылом к руке!       В конце грязного коридора раскинулась совершенно дикая пещера. Её освещали только несколько жалких факелов. Зловонный запах падали и нечистот парами поднимался кверху. Под потолком на ржавых цепях висели клетки с телами, обглоданными временем. Безмолвные скелеты, схватившиеся за железные прутья, сверлили пришельцев червоточинами пустых глазниц. Вильям ужаснулся – ему показалось, что он ступил во владения Ада Земного. Впечатлительный Хоэль не сдержал рвотный позыв, и белая жижа залила пол.       - Сэр… сэр Ален?       Шёпот мальчика был тихим и нерешительным, но эхо от него беспрепятственно облетало пещеру. Вскоре послышался скрип. Одна из клеток пришла в движение. Вильям присмотрелся и разглядел лицо – потрёпанное, исцарапанное, но зато знакомое… лицо наставника. Он облегчённо выдохнул.       - Вильям! Va mabig! – радостно крикнул сэр Ален. – Слава Всевышнему, ты жив! И Хоэль, ты тоже!       У дракона отпала челюсть при виде давнего друга. Хоэль улыбнулся настолько, насколько позволял клюв.       - Я тоже рад вас видеть, наставник! – отозвался Вильям. – Я нашёл Полуночного всадника, он здесь! Мы скоро вас вытащим!       - Вильям, - внезапно строго окликнул его учитель. – Подлети сюда верхом на Хоэле, мне надо кое-что тебе сказать.       Мальчик с таким знанием дела вскочил на дракона, что сэр Ален не скупился на похвалу. Хоэль не привык летать в тесных пространствах, поэтому присесть на клетку ему удалось только с третьего раза. Когда Вильям подобрался ближе, наставник печально сказал:       - На случай, если меня настигнет смерть…       - Не настигнет! – прервал Вильям.       - Я говорю «если»…       - Не надо так говорить! – снова перебил Вильям.       - Да послушай же, - надрывно просипел сэр Ален.       Мальчик не привык, что его наставник предаётся мыслям о смерти. Обычно он всегда бодр духом и с головой погружён в водоворот жизни, а сейчас… Видно, как на нём сказалось тяжёлое заключение.       - Я должен передать тебе таинство, чтобы его не постигло забвение, - пояснил сэр Ален. – Без него наш Орден ждёт… - тут вдруг донёсся скрип железной двери. – О, нет, тарасконцы! Спрячься, немедленно!       Хоэль осознал приказ раньше Вильяма. Он рванул к расселине под потолком и забился туда. Мальчик с трудом в неё пролез и, убрав с лица драконьи чешуи, обратил взор вниз. Гулкий топот нарастал, и вскоре в пещеру вошли люди. Вдруг в окружении стражников Вильям узнал одну из фигур. То был сэр Кристофер! Его поймали! Как же Беззубик допустил подобное? А, может, это деталь плана, в которую его не посвятили? Вильям не понимал… А тут ещё и свирепый Харас, от вида которого у него кровь стыла в жилах. Обоих поймали и жаждали бросить здесь на растерзание смерти! Вильям с ужасом представил, что он будет единственным, кто выберется отсюда. Нет, нельзя поддаваться меланхолии. Хорошая сторона здесь в том, что Вильям мог бы проявить себя, удостоиться права носить рыцарское звание. Сейчас он сидел и терпеливо дожидался своего часа.