Попутчица

      Глупым решением было начать пить в воскресенье вечером. Она даже не посмотрела, есть ли в аптечке антипохмельное зелье; просто поставила бутылку виски на стойку между собой и другом. Они сидели на кухне практически в полной темноте — свет был включен только в совмещенной гостиной, и его не хватало, чтобы Гермиона видела в глазах Гарри разочарование. Молча пили, не смотрели друг на друга. И словно ждали, кто начнет первым, потому что не могли это не обсудить. — Что случилось с Джинни? — голос Грейнджер был слегка хриплым от долгого молчания и напряженного волнения.       Брюнет тяжело посмотрел на неё, и помотал головой: — Лучше даже не спрашивай. В неё будто демон вселяется в последнее время.       Мужчина залпом опрокинул в себя полстакана виски, и снова поднял глаза на подругу: — Ситуация разряда «пиздец», Герм. И я не знаю, что с этим делать. — Кажется, у меня то же самое, — горько улыбнулась девушка, и налила ему ещё.       Гарри кивнул, и покрутил стакан в руках: — Расскажешь?       Гермиона усмехнулась: — А у меня есть выбор? Я должна тебе объяснить то, что ты увидел.       Она глубоко вдохнула, и снова замолчала, не зная, с чего начать. Глупо теребила край футболки, понимая, что своим резким побегом наверх, после того, как Малфой ушёл, дала только больше пищи для подозрений другу. Хоть и хотела только переодеться; а нашла его после в том же месте, в той же позе. Явно ошарашенного, и злого. — У нас ничего не было, — внезапно выпалила Грейнджер, прерывая собственные мысли, — Ты... ты вовремя пришёл. — У тебя до сих пор губы опухшие, — многозначительно свел брови Поттер. — Да... — шатенка споткнулась на полуслове, — Да. Но кроме этого, ничего.       Девушка опустила глаза, смотря на стол, и с дрожью в голосе зашептала: — Я не знаю... я не могу этому противиться. У меня не получается; я словно в трансе, когда он рядом. Хотя не хочу этого, но не могу остановиться, Гарри...       Мужчина растерялся. Он один раз, во взрослой уже жизни, видел подругу плачущей. После выходки Рона на своём дне рождения, когда аппарировал взбешенную девушку домой. Сейчас это были слезы другого характера — беспомощные. Так восемнадцатилетняя Гермиона плакала, когда узнала о своей беременности. И сам Поттер узнал об этом первым, вместе с ней — девушку безостановочно тошнило от любых запахов пищи, и догадка пришла в их головы одновременно.       Гарри никогда не говорил с ней о Малфое, хотя прекрасно понимал, от кого подруга беременна. Точнее, ещё тогда он знал, что это точно не Рон, потому что ему лучший друг бы рассказал об этом первому. Но Рон молчал, наоборот, только говорил о том, как это произойдет. Планировал всякую романтику, типа цветов и свечей для их первого раза, советовался, не зная, что для его девушки это будет уже не первый раз.       Поттер вспоминал это время с горечью — оказавшись меж двух огней, он и другу не говорил правды, и подругу прикрывал от любых догадок остальных. Отдал Гермионе ключи от дома на Гриммо, демонстративно, когда Рон предложил ей жить с ним в съемной квартире; помогал ей скрывать беременность, втихушку покупая продукты и витамины для неё, и не позволял Уизли наезжать в свой дом без предупреждения. Объяснял ему это тем, что Грейнджер тяжело, она не оправилась от войны, и ей нужно время. И он же был вынужден поведать Рональду правду, потому что Гермионе нельзя было нервничать, а без нервов бы это объяснение не обошлось. Гарри же выбирал вместе с другом кольцо для Герм; пил с ним в тот же вечер, когда Рон не мог решиться на поездку на Гриммо, и всё это время говорил себе, что поступает правильно. И выбора у Поттера не было — друзья помогали ему всю жизнь, помогали выжить и не сломаться; их любовь спасла его. И он должен был помочь им разобраться с друг другом.       Сейчас он смотрел на Гермиону, понимая, что снова чувствует то же самое, что и пятнадцать лет назад. Потребность защитить, помочь, не дать ей сломаться. Что бы у неё не происходило — он никогда её не бросит в беде. Даже если эта беда носит имя Малфоя. — Ты влюблена?       Это был вопрос, неожиданный даже для самого брюнета. Вырвалось, ни с чем не связанное.       И взгляд подруги, полный недоумения, был отличным ответом. — Эмм... Просто, знаешь, я чувствую подобное рядом с Джинни. Не могу остановиться, не могу сопротивляться. Все дела и заботы — по боку, когда она рядом. Но я-то её люблю, а ты? — Нет, — твёрдо произнесла Грейнджер, и качнула головой для убедительности, — Конечно, нет. Ни сейчас, ни... тогда. Я никогда к нему ничего не чувствовала, кроме отвращения, Гарри. — Правда? — мужчина невинно посмотрел на неё, — Видимо, именно поэтому Оливер появился. И по этому же двадцать минут назад ты была зацелована, растрепана, в халате на голое тело. От отвращения, ага.       Гермиона покачала головой, соглашаясь со всей абсурдностью сказанного: — Ты прав, это звучит глупо. Давай расскажу по порядку, коротко. Он хочет увидеть Оливера. Познакомиться, общаться, рассказать ему правду. Сегодня я ездила в Хогсмид, встречалась с Олом. Должна была договориться с ним о их встрече; а потом обещала ему написать. И забыла! Я правда забыла. Вернулась домой, и залезла в ванну. Малфой просто ворвался сюда, долбился в мою ванную! Поэтому я была, кхм, не одета. А потом... Это уже второй раз происходит, Гарри. Я не могу объяснить, почему, правда. — А стоит это объяснять? — Поттер улыбнулся, — Зачем? Если ты этого хочешь... Я, конечно, плохой советчик, но уверен, между вами всё произошло не просто так. И тогда, и сейчас. Честно говоря, мне не по себе даже думать об этом, потому что это Малфой и ты. Но решать всё равно только тебе самой. Ещё и Оливер... Если у вас с Малфоем что-то получится, то у него, возможно, будет родной отец рядом. Я понимаю, как это важно для Малфоя. В теории, по крайней мере. И, на секунду, для Ола это тоже будет важно. — Эй, единорог, — девушка жестко щелкнула пальцами перед лицом брюнета, — Слезай с радуги! Ты слышишь сам себя? Я буквально завтра, возможно, стану министром! И что, буду встречаться с бывшим ПСом? Да меня на части разорвут! — Ну, ты утрируешь, — мужчина устало повел плечами, — Конечно, всем будет интересно, с кем ты спишь. Но, поверь, никто никогда не скажет тебе ничего в лицо. Волшебникам важнее, что будет с ними, а не с тобой. А то, что ты — отличный политик, уже доказано. Всё остальное — не более, чем сплетни, которые ходят обо всех. Это не стоит внимания. И про Кингсли говорят, что он предпочитает мужчин. И что, кто-то рьяно против? Нет, просто говорят, недоумевая, почему он не женат. «Да, наверное гей, ведь ни жены, ни детей!» И плевать им на правду. Это люди, Герм. Им нужно о ком-то говорить. Всегда так было.       Гермиона кивала, соглашаясь, но всё равно считала, что она — это совсем другое дело. — Ты прав, вот только ко мне будет другое отношение, уверяю тебя. Всю мою жизнь будут чуть не под микроскопом рассматривать, потому что я — не Кингсли. Что я сделала, что могло бы с ним сравниться? Ну, для людей? — Издеваешься? — Поттер возмущенно раздул ноздри, — Ты вместе с ним восстанавливала общество после войны; участвовала в реставрации Хогвартса и Министерства; ты просто помогала людям, помнишь? Господи, да у тебя Орден Мерлина первой степени! Ныне живущих его обладателей — всего тринадцать волшебников во всём мире! О чём ты говоришь вообще? — Гарри, ты иногда такой ребёнок, — Грейнджер покачала головой, грустно улыбаясь, — Это ты меня не воспринимаешь, как женщину, только как друга. И хорошо меня знаешь. А для других я — просто выскочка, наглая девчонка, смолоду забравшаяся на верхушку власти. Знаешь же, что обо мне говорят? И министром кручу, как хочу; поэтому он и слишком нервничает иногда, потому что зависит от цикла моих месячных! И муж от меня ушёл, потому что слишком зациклена на карьере, вместо него. И ещё много всякой чуши. Да, не все, но многие в это верят. Сейчас кампания начнется, и они повылазят, моралисты чертовы... А теперь представь, что начнется, если нас с Малфоем кто-то увидит вместе, не по делам кампании! Это будет апокалипсис, поверь мне. Я не хочу этого, Гарри. Не хочу портить себе жизнь, и жизнь Оливера. Пусть он узнает, какая его мать бестолковая, но только он. Больше никто. — Никто, говоришь? — мужчина закусил губу, стараясь не разулыбаться, — Герм, ты очень умная. Но иногда ты так... притормаживаешь, знаешь? Ну, слегка.       Девушка нахмурилась, не понимая, о чем он говорит, а через секунду лицо озарила догадка, заставив глаза чуть не выпасть из орбит. — Господи, Гарри... — Вот-вот, — брюнет всё-таки растянул губы в улыбке, — Все всё узнают, когда только в прессе появятся первые колдографии Ола. Малфой немного не вовремя начал давать многочисленные интервью со своим лицом на первых полосах, да?       Девушка вскочила и забегала по кухне, сшибая по пути высокую табуретку, пустую напольную вазу и стойку с декоративными растениями. Она этого даже не замечала, только лихорадочно бормотала: — Джереми... нужно срочно его найти... я говорила... предупреждала...       Гермиона всё время была так зациклена на том, чтобы Малфой не узнал об Оливере, что совершенно забыла о других людях.       Гарри Поттер решил сейчас не останавливать подругу. Вечером, ещё и будучи не совсем трезвыми, они всё равно ничего бы не решили. Ему внезапно сильно захотелось спать, а проблемы Гермионы просто перенести на завтра.

***

      Джереми настороженно оглядывал гудящий, как обычно по утрам, офис предвыборного штаба Гермионы Грейнджер. Всё было, как всегда — ещё толком не влившиеся в работу волшебники тихо и спокойно болтали, попивая кофе, и ждали неожиданного собрания.       Джер пришел в офис одним из последних, и удивился — самой мисс Грейнджер ещё не было на месте, что было в новинку — Гермиона всегда приходила чуть ли не за час до начала рабочего дня, а уходила последней. Сегодня же она вошла в главные двери уже после девяти часов утра, поникшая, словно усталая. Даже не поздоровавшись, она бросила помощнику «Общее собрание через десять минут», и скрылась в своём кабинете, явно заперевшись. Джереми только поймал ошарашенный взгляд Ханны, стоявшей у двери со стаканом любимого кофе начальницы в руках — сама замминистра этого просто не заметила. Это было утро, слишком явно отличающееся от всех остальных.       Когда Гермиона вышла из кабинета, весь штаб уже собрался на небольшой свободной площадке перед своими рабочими местами. Грейнджер подошла к столу Ханны, и оглядела волшебников. Тихо прочистив горло, она заговорила совсем невесело. — Доброе утро, ребята. Простите, что заставила себя ждать, но мне нужно было собраться с мыслями, чтобы выйти к вам. Вчера вечером я приняла очень важное решение... Чтобы вы понимали — мы не будем это обсуждать. Я просто его озвучу... Сначала скажу, что благодарна каждому из вас. Вот уже полгода мы работаем сплоченным, дружным коллективом, и результат этой работы превосходит всё мои самые смелые ожидания. Вы — большие молодцы, настоящие профессионалы своего дела. Но, знаете, жизнь иногда так всё разворачивает, и не оставляет выбора... В общем, сегодня я снимаю свою кандидатуру с предвыборной гонки.       В большом помещении, где одновременно находятся более тридцати человек, сложно добиться абсолютной тишины. Но у мисс Грейнджер вышло великолепно — её команда не просто молчала, а стояла с открытыми ртами, в полном шоке и недоумении.       Джереми первым пришёл в себя, спустя секунд тридцать зловещей паузы, натянув на лицо улыбку, и подошёл к Гермионе. Он сразу обратился ко всем: — Хэй, ребята! Нам с мисс Грейнджер нужен небольшой перерыв. Пожалуйста, возвращайтесь к работе, и сделайте вид, что ничего не произошло, окей?       Девушка недоуменно смотрела на него и вяло сопротивлялась, когда помощник наступал на неё спиной в направлении кабинета, но ничего не сказала, только раздражённо передёрнула плечами, войдя внутрь.       Когда молодой человек закрыл дверь и резко развернулся, шатенка вздрогнула от его взгляда, полного ярости. — Ты с ума сошла?! — рявкнул Джереми, — Что за фокусы? Без моего ведома!       Гермиона ошарашенно улыбнулась от такой наглости, и уже собралась напомнить парню, кто из них начальство, но он не дал ей и слова вставить. — Заявить такое перед всем офисом! Сейчас сюда разъяренным кабаном прискачет Кингсли и размажет нас обоих по стенке! Забыла, что ты по контракту обязана любые подобные вещи обсуждать со мной?       Грейнджер снова открыла рот, чтобы высказаться, но Джереми был настолько зол, что все её слова застряли в горле. Парень дернул её за руку, усаживая на диван, а сам сел напротив, очень близко подвинув стул: — Давай, без эмоций. Коротко рассказывай, что случилось, и я придумаю, как нам выкрутиться.       Гермиона закрыла глаза ладонью, чувствуя, как все мысли вылетают из головы. Всё, о чём она думала этой долгой, бессонной ночью, слишком сильно давило на плечи, и мысли не желали выстраиваться в какую-нибудь логическую цепь. Поэтому она просто взяла помощника за руку, и тихо заговорила: — Джер, ты хороший человек. Я вижу, что ты работаешь не ради денег, а на результат — это всегда похвально. Но сейчас просто поверь мне, пожалуйста. Мы в такой ситуации, раздув которую, у меня не будет шансов не то, что выиграть выборы, а хотя бы своё место сохранить! Когда всё выльется наружу, вы тоже пострадаете, вся команда. Я не хочу этого. Ещё есть возможность закончить всё, никому не навредив.       Джереми внимательно смотрел на Грейнджер, понимая, что она в настоящем отчаянии. — Гермиона, — осторожно начал парень, чуть сжимая её руку, — Ты знаешь, сколько мне платят в месяц?       Шатенка недоуменно нахмурилась, не поняв резкой перемены темы, и отрицательно покачала головой. — Десять тысяч галлеонов, Гермиона. Больше, чем получает министр. Как ты думаешь, как много с меня требуют за такую зарплату? Не утруждайся ответом, я сам скажу. Мне поставлена задача — сделать тебя новым министром Магии. И мне платили бы больше, если бы я захотел. Почему? Да потому что Кингсли знает, что я из любого дерьма вылезу, и тебя вытащу, да ещё и в плюсе останусь. И придумаю минимум пять выходов оттуда, откуда их априори быть не может. И грязь меня не остановит, ни сплетни, ни скандалы — мне по боку. Задача есть — я её выполняю. Поэтому сейчас ты успокоишься, просто всё мне расскажешь, и уже я буду решать, что и откуда мы будем раздувать. Хорошо? Говори.       Девушка прикрыла глаза, и кивнула. Резко встала, и прошла к своему столу, бросив через плечо: — Попроси, пожалуйста, Ханну сделать мне кофе.       После кофе Грейнджер слегка приободрилась — в глазах уже не было бесконечной тоски. Но всё же осталась уверенность в бесполезности дальнейших разговоров.       Джереми сидел напротив неё, с обратной стороны рабочего стола, и нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику своего стула. — Хорошо, — Гермиона собралась с мыслями, — Давай по порядку. Всё дело опять в Оливере и той фотосессии, которую ты задумал. Малфой чуть не каждую неделю даёт интервью разным изданиям, и они полны его колдографий. — Можешь не продолжать, — усмехнулся Джер, и подался корпусом вперёд, — Вот это стало причиной твоего заявления? Серьезно?! — Я что, шучу, по-твоему? — разозлилась девушка, глядя на ухмылку помощника, — Ты не видишь в этом проблемы? — Никакой, — чётко произнес парень, — Вообще. Это самое простое из того, с чем нам ещё придется столкнуться. Мерлин, я не верю, что ты из-за такой ерунды готова сложить лапки!       Грейнджер потеряла дар речи от такой наглости. Неужели он и правда не понимал? — Не злись, — поутих Джереми, — Давай рассуждать. Допустим, люди узнают о том, что твой сын не от известного мужа. Начинают об этом говорить, перемывать кости, обсуждать не в лучшем контексте. И, конечно, многие же знают историю нашего красавчика, его тоже начинают обмусоливать. Даже на этой стадии у нас есть плюсы — абсолютно вся магическая Британия будет говорить только о тебе. Знаешь, тоже реклама... Ладно, опустим. Вот, это произошло. И что? Что происходит дальше? Не знаешь? Я знаю — нихрена не происходит! Волшебники точно так же идут и голосуют за тебя, по одной простой причине — насрать им на личную жизнь сильных мира нашего. Что важно какой-нибудь маме волшебного ребёнка? Ей важно то, что предлагаешь ты — подготовительная школа на базе Хогвартса. Дети с восьми лет начинают учиться понемногу управлять своей магией, а не болтаются по маггловским школам, впустую тратя годы своих юных жизней; или родители не тратятся на бесконечных домашних учителей. Что ещё важно той же маме, у которой, к примеру, двое детей? Младший, с твоим назначением, пойдет в волшебный детский сад, а не в обычный. Ребёнку будут читать не только Золушку и Рапунцель, но ещё и про Зайчиху-шутиху и Сказку о трёх братьях. Эта мама знает, что из всех кандидатов только ты предлагаешь её детям хорошее дошкольное образование. И что, думаешь, из-за твоего ребенка она не выберет пользы для своего? Ты ошибаешься, поверь мне. Или, к примеру, как думает обычный мужчина-волшебник, скажем, среднестатистический работник Министерства. Он, конечно, думает — ну вот, женщина у руля — не порядок. И будет голосовать за Вистона Дэя, нашего главного противника. Вот только у Дэя в программе нет ничего, чтобы могло этого мужика заинтересовать, а у тебя есть! Просто мужик пока что этого не знает. Ты этого человека даже агитировать не будешь — он сам за тебя проголосует, когда узнает о законе, который ты примешь, став Министром. Я про закон об увеличении рабочих мест в Министерстве, разумеется. Ну кто от этого откажется? Да никто, Гермиона! Ты всё время думаешь о том, что твоих последователей отпугнут подробности твоей личной жизни. А я тебя уверяю — им не будет до этого дела, когда начнутся кампании кандидатов. Твоя программа на три головы выше любого из наших соперников. И тебе нечего бояться.       Гермиона внимательно слушала помощника, принимая его правоту в каждом слове. Но так же осознавала, что ей по-прежнему важен собственный моральный облик в глазах людей. Даже подумать было страшно, что начнут говорить о ней люди, когда всё узнается. И она не могла к этому относиться легко, что бы Джереми не говорил. — Я со всем согласна, Джер, — кивнула Грейнджер, — Но я не могу это всё так просто сбросить, понимаешь? Ты всё верно говоришь, но не отрицай — многих может оттолкнуть факт, что я залетела от Пожирателя Смерти практически в разгар войны. Я всю жизнь во всеуслышание боролась с этими людьми, с их последователями; много лет после войны участвовала в поимке беглых ПСов и процессами над ними. Это будет как огромное чёрное пятно на моей репутации. Не отрицай, это может обернуться против нас. И здесь мы возвращаемся к началу — будет лучше отказаться от снимков Оливера в прессе. И проблема отпадает сама собой. Ты ещё забываешь о том, что мой сын не знает правды. Пока что. До зимних каникул.       Джереми только собрался говорить, как в кабинет вошла взволнованная Ханна, и сразу защебетала: — Мисс Грейнджер, простите. К вам министр Бруствер и сэр Драко Малфой.       Гермиона подскочила, дикими глазами глядя на Джереми. Парень тоже встал, и спросил у секретаря: — Где они? — Поднимаются на наш этаж, — растерялась девушка, — Я записку получила, что они идут. — Так, — Джереми посмотрел на Гермиону, — Быстро приведи себя в порядок, нарисуй довольное жизнью лицо, и иди их встречай, в коридоре. Задержи на минуту. Я поговорю с командой.       Грейнджер кивнула, и достала из ящика зеркальце. Пара взмахов волшебной палочкой лишили лицо темных кругов под глазами, завили ресницы, добавили цвета щекам и губам. Девушка быстро оглядела своё отражение, и вылетела из кабинета. Весь штаб молча проводил её глазами, пока девушка пересекала холл, и их вниманием сразу завладел появившийся Уэлс.       Гермиона тяжело дышала, стоя перед дверями своего предвыборного штаба. Она была уверена, что Кингсли идёт убивать её — до министра явно моментально дошел слух о её утреннем заявлении. Только вот что у него делал Малфой? И зачем идёт сюда?       За дверью была абсолютная тишина, и как бы шатенка не напрягалась — ничего не слышала. Она была уверена, что Джереми сейчас разносит подчиненных за их длинные языки, и просто наложил звуконепроницаемость на холл, чтобы никто лишний не услышал «ласкового» разговора. Несмотря на всю ситуацию, Гермиона почувствовала облегчение — с таким человеком рядом, как Джер, ей действительно нечего было бояться.       Наконец, лифт прогрохотал в последний раз, остановился, и железная сетка отъехала. Девушка напряженно выдавила из себя улыбку, понимая, что сколько бы она не улыбалась — влетит ей знатно. И с той же улыбкой застыла на месте, абсолютно шокированная.       Из кабины лифта первым вышел министр. Он сиял, как начищенный котёл — на тёмном лице ярко-белые зубы светились очень уж жутко, ещё и в полумраке коридора. За ним на круглую площадку высыпали несколько человек — два огромных амбала в чёрных костюмах, пожилой мужчина с огромным колдоаппаратом на перевес, и две щебечущие девушки-блондинки в почти одинаковых платьях. Гермиона отстраненно наблюдала, как амбалы быстро встали по обе стороны от входа в лифт, мужчина с колдоаппаратом развернулся к кабине, а блондинки, не переставая щебетать, встали рядом с Бруствером.       Всё действо заняло буквально одну секунду, и Гермионе показалось, что она слышит где-то вдалеке фанфары. Потому что из кабины, походкой короля мира, выплыл Малфой собственной персоной, обаятельно улыбаясь, небрежно поправив серый галстук у самой шеи. Тут же несколько раз щелкнула вспышка. Грейнджер почудилось, что блондинки еле сдерживаются, чтобы не поаплодировать.       Гермиона, наблюдая за театром абсурда, развернувшимся у самой двери в её штаб, поймала многозначительный взгляд министра, и резко заулыбалась ещё шире. — Господин министр, какой приятный сюрприз! Чем обязаны такому внезапному визиту, ещё и с гостями?       Кингсли, всё так же ненатурально улыбаясь, подошёл к девушке, и чуть приобнял её за плечи. — А вот и главный кандидат, — мужчина обратился к присутствующим, — мисс Гермиона Грейнджер!       Снова щелкнул колдоаппарат, уже направленный на министра и его заместительницу. Гермиона, в который уже раз за утро, поблагодарила судьбу за Джереми. Она бы и не подумала навести на лице марафет, если бы не помощник, и выглядела бы сейчас ужасно.       Кингсли, незаметно для остальных, ущипнул девушку за плечо, продолжая говорить: — Визит этих замечательных людей стал неожиданностью и для меня, Гермиона. Как оказалось, прессе интересно, как подпишется контракт между вами и мистером Малфоем. Ну, не отказывать же прекрасным девушкам в такой просьбе?       Гермиона чуть не хлопнула себя по лбу — она совсем забыла, что юрист проверил контракт, и сегодня они должны были его подписать. Блондинки, не замечая легкой растерянности на лице замминистра, тут же протянули ей руки для приветствия: — Адина и Полина Смит, мисс Грейнджер, — блистая зубами цвета унитаза, звонко проговорила одна, мягко пожимая руку Гермионы, — Мы — представители «Ежедневного Пророка», мэм. Очень приятно! — Взаимно, — у Гермионы уже заболели щеки от натянутой улыбки, — Адина, Полина.       Когда с приветствиями было покончено, Грейнджер распахнула двери в штаб, приглашая всех войти.       Команда явно делала вид, что все очень счастливы, не выдавая разноса, который им только что устроил босс. И все, конечно же, смотрели на Малфоя, который обаятельно улыбался, идущий позади всей процессии, не замечая двух здоровенных мужчин по обе стороны от себя.       Джереми, быстро пришедший в себя от увиденного, уже подходил к вошедшим уверенной походкой: — Мистер Бруствер, — парень пожал министру руку, — Доброе утро.       Джер довольно осмотрел гостей, поздоровавшись с каждым, и чуть дольше положенного задержал ладонь в руке Драко: — Лорд Малфой, очень приятно, наконец, встретиться лично! — Взаимно, — блондин вздернул бровь, улыбаясь. — Господа, это Джереми Уэлс, мой личный помощник, глава предвыборного штаба.       Бруствер снова громко заговорил, отводя гостей в кабинет Гермионы, пока сама девушка чуть отстала, присоединившись к неспешно оглядывающемуся вокруг Драко. — Какого чёрта, Малфой! — зашипела шатенка, не глядя на него, — Что за цирк ты здесь устроил с журналистами! — Я тебя предупреждал, дорогая, — мягко улыбнулся блондин, самодовольно смотря на неё, — Все будут в курсе, кто выделяет финансы на твою кампанию. Сегодня мы подписываем договор, и здесь уж никуда не деться от статьи в «Пророке». Привыкай, а не злись.       Гермиона еле удержалась от злобного комментария, и вошла в собственный кабинет. Усевшись за стол, она вновь улыбнулась, окинув взглядом журналисток. Девушки явно прекрасно себя чувствовали, общаясь с Кингсли и Драко чуть свободнее, чем то позволяла ситуация. Адина практически флиртовала с Малфоем, посылая ему томные взгляды, в то время как Полина вовсю болтала с Бруствером. Обе блондинки будто бы забыли, по какому поводу оказались в столь высоком кругу.       Грейнджер бросала косые взгляды на блондина, не понимая, почему ей категорически не нравится то, как он оглядывает Адину. Она поймала себя на том, что начинает злиться. Блондинка категорически ей не нравилась. — Господа, — громко произнес Джереми, видя неоднозначное состояние своего босса, — Предлагаю начать. — Да, конечно, — очнулся от чар Полины Кингсли, и быстро подошел к столу, — Итак, контракт заключается между лордом Драко Малфоем и мисс Гермионой Грейнджер. Мы оставим подробности и цифры, просто укажем в статье, что «Малфой-банк» берёт на себя обязательства финансовой стороны кампании кандидата в министры Магии мисс Грейнджер.       Журналистки с энтузиазмом закивали. Драко сел напротив Грейнджер за стол, подвигая к себе первый экземпляр контракта. Гермиона сделала то же самое, и, под аккомпанемент вспышек колдоаппарата, первые подписи были поставлены. Пока молодые люди обменивались контрактами, Адина обратилась к Гермионе: — Мисс Грейнджер, как вы согласились на помощь банка мистера Малфоя? Всем известна долгая история взаимоотношений ваших персон, и это было неожиданным решением для всех нас.       Гермиона, уже поставив подпись на втором экземпяре контракта, посмотрела на девушку слегка насмешливо: — Ну, для начала, я бы не стала называть это «помощью». В контракте прописаны вполне взаимовыгодные условия, дающие пользу как мне, так и мистеру Малфою. Лично меня, конечно же, в первую очередь подкупило то, что на мою кампанию не будут тратиться средства казны. Я уже говорила ранее не раз, что это неправильно — в любые выборы вкладывается Министерство, то есть, по сути, средства налогоплательщиков. Думаю, что есть более важные позиции в бюджете магического мира, куда стоит вложить эти деньги.       Адина кивала, пока Полина обстоятельно записывала слова Грейнджер в большой блокнот. Пока журналисты интервьюировали Грейнджер и Малфоя, Кингсли вполголоса обратился к Джереми, отведя парня к дальней стене кабинета. На его лице уже не было даже намека на улыбку, отчего по спине Уэлса поползли мурашки. — Надеюсь, у тебя найдется объяснение её утренней выходки, — прошипел Бруствер на ухо парню, — Хорошо, что служебная записка прилетела мне лично в руки, и о её содержании знаем только мы с Малфоем! А если бы эти курицы услышали? Ты представляешь своей головой, что бы случилось?       Джер молча кивал, виновато потупившись. Он не ответил, приберегая слова к тому моменту, как представители прессы покинут кабинет; понимая, что вот тогда им с Гермионой и достанется по первое число. — Последний вопрос, мистер Малфой, — обворожительно улыбнулась Адина, развернувшись к блондину, — Вас много лет не было в стране. Ваш банк процветал без вашего непосредственного присутствия, что вполне понятно — после войны очень многие не доверяли гоблинам, и «Гринготтс» заметно сдал свои позиции. И я знаю, вам уже не раз задавали этот вопрос, но всё же... Что побудило вас вернуться в Лондон? И почему вообще стоило покидать Британию? Ведь всем было очевидно, что никакого реального наказания Визенгамот для вас не вынесет. — Вы правы, — мягко улыбнулся Драко, но глаза его оставались холодными, — Скажу даже больше, я был готов принять любое наказание, потому как знал, что заслужил его. Но, знаете, я был вынужден уехать. Как бы это странно сейчас не звучало... я бы назвал это больше проблемами в отношениях, наверное, чем проблемы с правосудием. Да, именно так. Не спрашивайте подробностей, я всё равно их не озвучу. А вернуться меня заставили, во-первых, дела банка; а во-вторых — женщина, которая мне дорога, снова стала свободна. Знаете, я всегда говорю о том, что деньги, карьера и всё остальное — это важно, безусловно. Но человека нельзя назвать счастливым, если у него нет любви. — То есть, — Адина шокированно переглянулась с сестрой, — Ваше сердце не свободно? И вас зря называют самым завидным холостяком волшебного сообщества? — Ну, я холостяк, на самом деле, — блондин картинно развел руками, — Но насчёт сердца вы правы, оно не свободно уже много лет.       Гермиона чувствовала, как холодеют руки. Быстро посмотрев на стоящих чуть в стороне Кингсли и Джереми, она увидела в их глазах такое же недоумение. Пока Малфой говорил, он ни разу не взглянул на Грейнджер — смотрел только на журналистку, мягко говоря с ней. А Гермионе хотелось сломать ему шею — последние надежды на хоть какой-то выход из всей этой ситуации таяли за считанные секунды.       Шатенка пропустила окончание интервью. Очнулась от своих мыслей только тогда, когда её пригласили встать рядом с вышитой картиной на стене, изображающей логотип министерства — две огромные перекрещенные буквы «М». — Хорошо, — их действия корректировала Полина, — Мистер Малфой, вставайте здесь, напротив... Да, отлично. Пожмите руки, глядя в камеру.       Драко первый протянул руку Гермионе, и она медленно вложила ладонь в его кисть. То чего она и опасалась, случилось — по позвоночнику побежали мурашки размером со слонят; прохладная рука Малфоя в очередной раз будила в девушке огонь.       Стараясь даже на мгновение не пересекаться с блондином взглядами, Грейнджер сразу уставилась в камеру, навесив на лицо благосклонную улыбку. Несколько вспышек подряд — и пытка закончилась. Девушка буквально выдрала свою руку из стального хвата Драко, и уставилась на журналистов. Весь её вид говорил о том, что беседа окончена. — Что же, — на помощь снова пришел Джереми, обращаясь к девушкам, — Спасибо вам за интервью. Ханна проводит вас...       Гермиона не следила за прощанием . Рассеянно кивнув уходящим волшебникам, она настороженно смотрела на Кингсли, с лица которого медленно сползало добродушное выражение. Когда дверь закрылась, выпустив журналистов, девушка не стала ждать урагана — она резко повернулась к Малфою: — Какого соплохвоста ты им наплёл? «Проблемы с отношениями»? — А что, это неправда? — отбил блондин, — Думаешь, никаких проблем? Может, у тебя их не было, но не суди по себе! — Ты... — шатенка задохнулась от возмущения, — Чтобы иметь проблемы с отношениями, нужно иметь отношения! А не то, что было у нас! — О, вот как ты заговорила? — мужчина повысил голос, наступая на неё, — Ну не знаю, Грейнджер. Ты не выглядишь настолько ветреной, чтобы это не считалось отношениями. — Идиот, — зашипела девушка ему в лицо, — Хочешь всему миру об этом поведать? Чего ты добиваешься?! — Конечно, лучше сделать, как ты — обманывать всех, лишь бы самой остаться чистенькой!       Драко рявкнул это на весь кабинет, совершенно забыв, что они не одни. Тихое покашливание привело разъяренную парочку в себя — они оба повернулись к Кингсли.       Поймав недобрый взгляд министра, Грейнджер раздраженно всплеснула руками, и быстро села за свой стол, спрятав лицо в ладонях. Злость продолжала кипеть в её венах, начисто смывая весь страх перед начальством.       Бруствер, не глядя ни на кого, подошел к картине с эмблемой Министерства. Проведя пальцами по вышитым буквам, он негромко заговорил: — Я не знаю, и даже боюсь предположить, что у вас там происходит. Но вы должны быстро решить всё это. Если ваши неурядицы повлияют на выборы...       Мужчина резко посмотрел на Гермиону и покачал головой: — Неужели ты хочешь, чтобы Дэй стал новым министром? Ты же знаешь, сколько проблем принесёт собой его назначение: начиная от твоего собственного кресла, которого ты лишишься, а заканчивая твоими любимыми эльфами! Гермиона, ты не имеешь права рисковать, принимая поспешные решения. Хорошо, что эти дамочки не узнали о твоей выходке. Представляешь, что бы началось? — Господин министр, — быстро вставил Малфой, пока Кингсли замолчал, — Это явно был необдуманный поступок. Грейнджер погорячилась... — Да замолчи ты! — рявкнула Гермиона, и обвиняюще ткнула в его сторону пальцем, — Всё из-за тебя! Какого черта ты вообще вернулся! Сидел бы дальше в своей Монголии, или где там тебя носило!       Кингсли начал понимать, что происходит, и даже улыбнулся, не веря собственным мыслям: — Мерлин, Гермиона! Так это всё из-за Оливера?       Девушка потупила глаза, вмиг остыв. — Ты боишься, что станет известно, кто его отец? Поэтому пыталась сегодня утром...       Мужчина замолчал, качая головой. — Погодите-ка, — негромко пробормотал Джереми, и на него тут же уставилось три пары глаз, — Погодите... Кажется, у меня есть идея.       Парень задумчиво приблизился к столу, почесав затылок: — Боже, ну конечно! Мистер Малфой неплохо облегчил нам задачу. Значит, сделаем так, — Уэлс воодушевленно заулыбался, — Мы расскажем им историю, которую они хотят услышать. Гермиона, не горячись, сначала дослушай.       Джер придвинул к её столу стул спинкой вперёд, и оседлал его. Заинтересованный Малфой подошёл ближе, и склонился рядом с Кингсли. Всё обратились в слух. — Давайте по порядку. Гермиона боится, что люди сразу поймут, что мистер Малфой — отец её сына, когда начнется кампания. По нашему плану, выйдут брошюры с кодографиями Оливера с мамой. Этим мы покажем, что мисс Грейнджер вне Министерства — обычный семейный человек. Отказаться от этой идеи мы не можем, это важно. И действительно, волшебники всё поймут, ведь последние три месяца первые страницы всех газет украшают снимки мистера Малфоя. А Оливер очень уж сильно похож на отца.       Драко горделиво вздёрнул подбородок, а Гермиона демонстративно закатила глаза. — Так вот, — не обращая на них внимания, продолжал Джереми, — Из завтрашнего интервью люди узнают, что мистер Малфой, сбегая в своё время из страны, оставил здесь свою любовь. Так почему бы не рассказать этим людям, что эта любовь — Гермиона? Этим мы объясним хотя бы появление Оливера — они встречались. Ну чем не прекрасная история — подростки, по разные стороны войны, полюбили друг друга, но вынуждены были расстаться! И сейчас, спустя много лет, они снова воссоединились!       Парень воодушевлённо вещал, не обращая внимания на шокированных остальных. Гермиона и Драко смотрели друг на друга, и обоих посетило одно и то же желание — покрутить пальцем у виска. — Это же неправда, — тихо произнесла девушка, — Предлагаешь обмануть избирателей? — А что, есть идея получше? — Джереми был непреклонен. — Нужно всё тщательно обдумать, — вставил Кингсли, — В принципе, идея неплохая. Только уточнить нюансы...       Грейнджер смотрела на них, как на умалишенных. Она снова спрятала лицо в ладонях, глубоко вздыхая. Вся её размеренная и распланированная жизнь на бешеной скорости катилась в задницу тролля.