«Конечно, я бы хотела впервые увидеть Францию с тобой. Но я уже говорила — я еду туда работать, а не отдыхать. Не злись.»
Драко никак не хотел закрывать входящее сообщение, и совершенно по-дурацки пялился в несколько строк уже минут двадцать. Вроде бы, ничего особенного — но от этих слов веяло каким-то теплом. Особенно, после небольшой ссоры в машине, пока он вез Гермиону домой. Малфой всеми путями пытался убедить девушку, что он может полететь в Марсель вместе с ней. И что, при этом, не обязательно знакомить его со всей делегацией правительства, которую Грейнджер будет сопровождать. Он просто может быть где-то недалеко, но в нужный момент окажется рядом. Гермиона сопротивлялась, как могла. Не помогли и доводы блондина о том, что Франция — та страна, знакомиться с которой лучше в компании человека, с которым тебя связывают романтические чувства. Драко убеждал её, что прекрасно знает этот город, и в свободные часы покажет девушке красивые места, сводит в лучший ресторан и великолепный Музей европейских и средиземноморских цивилизаций. Так же, мужчина давил на то, что ей не придется проводить ночи во Франции одной. На этом моменте Грейнджер почти сломалась, но тут же взяла себя в руки, как заведенная повторяя, что едет работать, и отвлекающие факторы будут лишними. Особенно один фактор, в виде сексуального блондина, находящегося где-то поблизости. Малфой чуть не психанул — переубедить эту женщину оказалось совершенно невозможно. Но... на то он и Малфой, чтобы всегда поступать по-своему. Мужчина закрыл сообщения, и набрал номер, надеясь, что она ещё не спит. — Алло, Драко? Что случилось? — Привет, Лаура. Прости, что поздно. Не разбудил? — Нет-нет, я ещё работаю. Всё в порядке? — Ну, как сказать... Блондин подошёл к окну и вздохнул, вглядываясь в ярко освещенный проспект. — В общем, мы вчера провели ночь вместе. — Драко, это же прекрасно! Почему ты такой грустный? — Она очень сложная. Ты даже не представляешь, насколько, — Малфой тяжело вздохнул и посмотрел на настенные часы, — Сегодня вечером ужинали вместе с Оливером. Всё нормально было, вроде. Но мы с ней, мм, спорили. Ему это не понравилось, и он ушёл. Ещё и этот Уизли... Он приходил к ней домой. Я был готов его убить, серьёзно! Он сделал ей больно... — Погоди, я ничего не поняла. Когда приходил? Вы виделись? Он знает, что ты общаешься с мальчиком? Драко снова тяжело вздохнул, и рассказал Лауре всё, по порядку. —... И завтра она улетит в Марсель, на два дня. По работе. Я хотел полететь с ней, но она такая упрямая! А я просто не хочу оставлять её одну. Сейчас на ней столько всего, ты же понимаешь. Ей нужна разрядка. А я не знаю, как это ей дать. — Милый, успокойся. Ты всё правильно говоришь. Разрядка — это важно. Так дай ей её! Не обязательно лететь вместе с ней. Что, в Марсель мало рейсов ходит? Тем более, она явно полетит туда на правительственном самолёте. Ей не нужно знать, что у тебя, к примеру, появились во Франции срочные дела. Именно там, в Марселе. Верно я говорю? — Конечно, — Драко, улыбаясь, снова посмотрел в окно, — Ты права, как всегда. Спасибо, дорогая. — Не за что, мой мальчик. Ты расскажешь ей обо мне? — Честно говоря, я пока не знаю, как. Это же нужно сделать так, чтобы она не злилась на нас обоих. А это сложно, потому что Грейнджер постоянно на кого-нибудь злится. Она вообще очень нервная. — Думаю, ты знаешь, как это исправить. Даже по телефону Малфой чувствовал, как тётя улыбается. Да, он определённо знал, как именно расслаблять Гермиону Грейнджер.***
Гермиона быстро сгребала свитки пергаментов со своего стола в открытый выдвижной ящик, постоянно поглядывая на часы. Она никак не могла избавиться от привычки приходить за час до назначенного времени, и иногда страдала от этого. Вот и сейчас, на часах девять утра, но она торопилась. Хотя самолёт взлетал в половину двенадцатого. Дверь кабинета отворилась без стука. Решив, что это Джереми, стоящая спиной к двери девушка быстро заговорила: — Бланки для Кэрри здесь, в столе, в нижнем ящике. Я набросала кое-что для статьи, посмотришь потом... — Привет. Грейнджер резко обернулась, удивившись: — Гарри? Привет. Я думала, это Джер... — Я понял, — мужчина улыбнулся, — Выпьем кофе? Или ты торопишься? Гермиона снова быстро глянула на часы, одернула сама себя, и вздохнула: — Кофе, конечно. Давай. До самолёта ещё два часа. Гарри знал о привычке подруги всегда являться заранее, куда угодно. Он спокойно смотрел, как она разговаривает с секретаршей, высунув голову за дверь, но внутри него бурлили эмоции. Брюнет понимал, что выбрал для разговора не самое лучшее время, но не мог ждать. Ситуацию между ней и Роном должен был кто-то проконтролировать; у Поттера снова не было выбора. — Как дела? — осторожно начал Гарри, сидя напротив девушки за столом, — Как Оливер? — Нормально, — Грейнджер пожала плечами, но поглядывала на друга настороженно, — Он... осваивается. Да. Знаешь, он довольно легко воспринял новости о Малфое. Не пойму, с чем это связано, если честно. Ему как будто было и так известно, что Рон ему не родной. Может, это связано со всеми прошлыми событиями... — Герм, у тебя точно всё в порядке? — Гарри остановил её быструю речь, — Ты какая-то другая. Изменилась буквально за последнюю неделю. Шатенка помялась, опустив глаза: — Мы пытаемся встречаться. Он сам мне предложил. — Это... только из-за Оливера? — тихо спросил Поттер, и по взгляду подруги понял, что попал в больное место. Гермиона никак не могла отогнать эти мысли. Конечно, Драко не давал ей повода для сомнения. Наоборот, он всеми силами пытался доказать, что она ему очень нравится. Даже больше. Но эти мысли прочно поселились в голове, и девушка никак не могла избавиться от чувства неуверенности. Такие отношения, плотно завязанные на своём ребенке, она уже проходила. Больше не хотелось. Но слишком уж хотелось продолжать это с Малфоем. С ним было слишком хорошо. — Я не знаю, Гарри, — наконец, ответила Грейнджер, — Правда. Иногда мне кажется, что он влюблен буквально целиком, и очень сильно. С другой стороны, он вернулся, только когда узнал о существовании Ола. Это... пугает меня. Я не хочу, чтобы всё, что у нас может быть, случилось только из-за ребёнка. Это неправильно. Так у нас было с Роном. Он сделал мне предложение, только узнав, что я беременна. Мы столько лет прожили вместе, не любя друг друга, только чтобы не делать больно Оливеру. Но, в итоге, ему и было больнее всех. Согласись, мы зависим от своих детей, и сильно. Я не хочу, чтобы сыну снова было больно. И если для этого мне придется прекратить любые серьёзные отношения с мужчинами — я пойду на это. Поттер согласно кивал, пока она говорила. Конечно, всё было сказано правильно. Но мужчине не нравилась основная мысль, и он решил зайти издалека. — Ты права, конечно. Только, как мне кажется, ты не должна ставить на себе крест из-за Оливера. Это неправильно. Знаешь, ещё несколько лет, и его не будет в твоей жизни в том объёме, что есть сейчас. Он женится, у него будет своя семья, и всё — мальчик выпорхнет из гнезда. А ты? Одна останешься? Так ты хочешь? Гарри замолчал, глядя на вконец расстроившуюся подругу. Он понимал, что она и сама об этом думала, и эти разговоры только усугбляли её копания в себе. Но был вопрос, который нужно было решить, и срочно. — Ладно, с этим ты разберешься, я уверен. Расскажи мне, что натворил Рон. Глаза Гермионы, вмиг ставшие огромными и испуганными, подтвердили самые худшие предположения брюнета. — Гарри, это не стоит обсуждений. Он не сделал ничего такого, из-за чего тебе стоило бы переживать. — Он снова пьёт, — тихо произнес Поттер, — И всё остальное. Ты понимаешь. Девушка кивнула. Конечно, она понимала. Когда Уизли начинал пить, это всегда сопровождалось сомнительными связями. — Я сказал, что уволю его. И я это сделаю, если он не прекратит. А прекратит он, только если разберется со всем, что его гложет. — Даже не проси меня, — Грейнджер моментально напряглась, поняв, куда клонит друг, — Я не буду с ним общаться. Ни под каким предлогом. — Герм, ты не понимаешь... — Я всё прекрасно понимаю! Но я не буду больше делать этого, ясно? Мне надоело, я всю жизнь подтираю ему зад, как только он присаживается! Больше этого не будет. Он давно не ребёнок, Гарри, хватит за ним прибирать! Если хочет прожигать свою жизнь, свой талант — его дело. Хочешь помогать ему — на здоровье. Я не буду. Всё, разговор закрыт. Мужчина молча кивнул, глядя на разъяренную девушку. Он предполагал такой ответ, хоть и надеялся, что у подруги остались ещё хоть немного тёплые чувства к бывшему мужу. Но Рон всё в ней выжег, и это было очевидно для всех. Только Гарри ещё верил в неё, и зря, как оказалось. Но винить её было не за что. — Конечно, как скажешь. Тогда я пойду, подпишу бумаги. Он не вышел сегодня на работу, хоть я и предупреждал его вчера. — Пытаешься вызвать у меня жалость? — Гермиона невесело усмехнулась, — Не получится. Вся жалость, или что там у меня ещё оставалось к нему, ушло в тот момент, когда он ударил моего ребёнка. Больше ничего нет, и уже никогда не будет. Поттер снова кивнул. У него снова не было выхода — ему придётся практически своими руками подписать приговор лучшему другу.***
Гермиона была поражена отелем «ИнтерКонтиненталь». Таких великолепных построек она никогда не видела, хотя успела посмотреть мир, и десятки временных жилищ. Но лучший отель Марселя, действительно, поражал своим великолепием. Огромное здание, похожее на правительственный объект снаружи, внутри было сверхсовременным. И номер, снятый для третьего помощника Премьер-министра Британии, был выше всяких похвал. Грейнджер минут десять бродила по двухкомнатному номеру, наслаждаясь убранством. Обе комнаты, обставленные в одном стиле, идеально подходили ей. Здесь чувствовалось, как дома — свободно и легко. И работать было удобно. С разбегу запрыгнув на огромную, в меру мягкую постель, она рассмеялась над собственным детским поведением. И сразу же в голову полезли совсем не детские мысли. Едва чартерный рейс приземлился на французской земле, как на её мобильный посыпались смс-сообщения. Несколько штук с содержанием, от которого, казалось, краснели даже кончики пальцев. Гермиона задышала глубже, вспоминая. И всё же взяла телефон в руки, открыв входящие сообщения. «Ты снилась мне всю ночь. Такая же, как вчера. Горячая, обнаженная, и очень мокрая. Для меня.» «Я встречу тебя с обратного рейса. И начну приставать прямо в машине, сразу предупреждаю. Так что лучше надень юбку, и чулки. Для моего удобства. Ты же хочешь, чтобы мои пальцы беспрепятственно добрались, куда нужно?» «Чёрт, если бы ты сейчас была рядом, то увидела, как сильно кое-кто здесь хочет в тебя.» «Сижу в своём кабинете, как идиот, и думаю о тебе. Точнее, вспоминаю, как ты можешь извиваться подо мной. Хочу увидеть, как ты сможешь это делать на мне.» «Жаль, что у меня в арсенале сейчас всего лишь рука, а не твоё прекрасное тело.» «Да-да, прямо на работе. Не все могут быть такими примерными работниками, как ты.» «Опоздал из-за этого на совещание. Ну и что, всё равно я здесь главный;)» «Эти картины преследуют меня второй день. Кажется, я схожу по тебе с ума. Готовься, тебе будет очень хорошо, когда вернёшься.» Девушка откинула руку с телефоном и сильно свела бедра. Никогда раньше она такого не испытывала — завестись из-за сообщений вообще не приходило ей в голову. Безумный Малфой не просто расширял её «горизонты», но и открывал новые. Быстро сообразив, что на подобные мысли у неё попросту нет времени, Грейнджер кинулась в душ. Но мягкий трепет не покинул тела. Приведя себя в порядок, как обычно, намного раньше времени, Гермиона уселась в гостиной и снова достала мобильный. Она написала письмо Оливеру поздно вечером, и с нетерпением ждала ответа, который должен был прийти в её кабинет в Министерство. — Алло? — Привет! Как долетели? Голос Джереми заставил шатенку улыбнуться. Она живо нафантазировала, как парень шагает по Министерству, наплевав на косые взгляды магов, с телефоном в руке. Разумеется, практически все молодые волшебники пользовались мобильной связью, понимая удобство телефонов. Но в самом сердце Магического мира Британии это было не уместно, негласно, разумеется. Кому на это было наплевать? Джереми Уэлсу, разумеется. — Всё в порядке, спасибо, Джер. Письмо не приходило? — Нет. Зато приходили блондинистые курицы, с просьбой написать первое совместное интервью о ваших с Малфоем отношениях от твоего лица. Адина была вне себя, если ты понимаешь, о чём я. Грейнджер тихо посмеялась, представляя выражение лица красивой журналистки, когда Джереми ей отказал. — О да, могу себе представить. Что ты им сказал? — Ничего особенного, Гермиона. Сказал, что тебе это неинтересно накануне выборов. Предложил им зайти по этому вопросу в твою приемную, через пару месяцев. — Господи, Джер! Это некрасиво. — Некрасиво штаны через голову снимать. А ещё некрасиво подкатывать к мужику, который влюблен в будущего министра Магии. Согласна? Девушка снова засмеялась. Джереми всегда говорил так, будто его никто не слышит. — Ладно. Позвони, когда придёт письмо, хорошо? Кажется, Ол серьёзно расстроился. — Я прочитаю тебе его ответ, только если ты прямо сейчас громко скажешь, — парень понизил тон, — Я спала с Драко, мать его, Малфоем. — Ты шутишь? — неверяще воскликнула Грейнджер, — Я не стану это говорить! — Письмо сына, — пропел Джер, негромко здороваясь с кем-то. — Подлец, — прошипела Гермиона и прочистила горло, — Хорошо. Я спала с Драко, мать его, Малфоем. Доволен? — Я доволен фактом принятия действительности! — весело провозгласил Уэлс, — Пока, красотка! Девушка закатила глаза, улыбаясь, и отключила телефон. Джер был невозможным человеком, и, при этом, он заставлял её улыбаться. Всегда. Вот что её заставляло её всегда идти парню на встречу. Гермиона подошла к огромному зеркалу в половину стены, и критично осмотрела себя. Самое обыкновенное платье, чёрное, до середины колена, скрывало собой самое невозможное, по меркам девушки, белье. Чёрное кружевное бра, тонкие, заниженные сзади трусики, и чулки с поясом, на подвязках. Грейнджер привыкала к такому белью, потому что в таком виде она нравилась Малфою. Ей хотелось снова увидеть его взгляд, тот самый, от которого её пробило током, когда он смотрел на неё той ночью. Наверное, тот вид понравился бы любому мужчине. Но ей не хотелось нравиться любому. Только одному. С которым было до невозможности хорошо. Заснув в самолёте, она и подумать не могла, что ей приснится такое. Повезло, что она не села напротив премьер-министра в четырехместный отсек, как он предлагал; а ушла в самый конец салона, в кресло со столиком. Потому что суть сна, что ей приснился, явно не стала бы ни для кого секретом. Потому что она краснела, тихо стонала, и сводила бёдра. Она была в этом уверена. Гермиона никак не могла принять то, что с ней происходило. Драко порой раздражал её своим поведением. И не только её. Когда он начинал вести себя, как король мира, всем, находящимся рядом, было не по себе. Да, он прекрасно выглядел в этой роли. Не был надменным, наглым или вообще вел себя как-то неподобающе. Но люди раздражались. Мужчины, потому что каждый, наверняка, хотел бы уметь вести себя так же, иметь то же, что и молодой блондин. Женщин Малфой раздражал своей абсолютной недоступностью. Безусловно, он был вежлив и в меру обходителен, но это было просто воспитанием мужчины, а не каким-то знаком особого внимания. И только Гермиона Грейнджер раздражалась совсем от другого. Даже при людях он не стеснялся смотреть на неё, как на своё. Одним взглядом он напоминал ей о том, о чем думать нельзя было в такие моменты. Но все не слепые, и видели, что между ними происходит. Гарри, Джереми, половина её штаба — все понимали, что им обоим сносит головы в присутствии друг друга. Они постоянно переругивались без повода, заставляли окружающих неловко молчать и ждать, когда прекратят. А самое страшное для Грейнджер было в том, что теперь она не хотела его отпускать. Ей нравилось всё происходящее, нравилось чувствовать себя желанной. И она очень сильно хотела повторения той ночи. Призналась сама себе, понимая, что превращается в глупую девчонку, желающую любви. Такой любви, которой у неё никогда не было. За своими мыслями она не заметила, как до начала мероприятия осталось всего пятнадцать минут. Хоть банкет и проходил всего тремя этажами ниже, Гермиона реактивно собрала сумочку, и подбежала ко входной двери номера. И застыла, открыв её. За огромным букетом темно-бордовых роз с длинными бутонами, уже находящимся в большой вазе, почти не было видно работника отеля. Парень сильно наклонился влево, чтобы увидеть девушку. — Мисс Гермиона Грейнджер? Вам доставка в номер. Шатенка кивнула, сглотнув. Она даже не удивилась, что Малфой легко нашел не только отель, но и номер, в котором её поселили. Быстро забрав у молодого человека букет, Гермиона унесла его в спальню, и поставила на тумбочку у кровати. Она почти забыла о времени, разглядывая благоухающие цветы, и спохватилась только тогда, когда уже должна была быть внизу.***
Гарри вздрогнул от грохота распахнувшейся двери, одновременно удивившись — никто не позволял себе вот так вламываться в кабинет главы Аврората. Подняв взгляд на вошедшего, брюнет только вздохнул. — Ты уволил меня, мать твою?! Рона буквально трясло от злости, так сильно, что аврорская короткая мантия с каждым вздохом всё сильнее натягивалась на крепкой, яростно раздувающейся груди. — Заткнись, и сядь, — рявкнул Поттер, поднимаясь со своего места, — Ты не можешь вот так вламываться сюда, Рон! — Неужели, — Уизли прищурился, не сдвинувшись ни на шаг, — А ты можешь увольнять своего зама без объяснения причин?! — Я сказал тебе заткнуться, — прошипел Гарри, быстрым взмахом палочки закрывая и запечатывая дверь, — Хочешь всему Аврорату рассказать о своих проблемах? — Моя единственная проблема сейчас в этом, — рыжий помахал листом пергамента в своей руке, — И я не уйду, пока ты не объяснишь мне, какого блядского чёрта это значит! — Отлично, — Поттер снова взмахнул палочкой, и стул с высокой спинкой буквально ударил Уизли под колени, заставляя упасть на себя, — Раз ты не понимаешь, я объясню. Во сколько ты сегодня пришёл на службу? Рон продолжал зло смотреть на друга, но, всё же, слегка поумерил пыл своего взгляда. — Что, не ответишь? И не надо, я сам. Ты заявился после обеда, и от тебя несло перегаром на весь этаж. Ты даже не зашёл ко мне, а почему? Да потому, что ты привык, что я всегда прикрываю твою задницу, Рон! Больше этого не будет. Ты перешёл все границы допустимого и с алкоголем, и со своими посторонними связями. Я вчера предупредил тебя, и не мои проблемы, что ты не принял мои слова всерьёз. Вы уволены, аврор Уизли. Приказ у вас в руках, кабинет опечатают в течение часа. Советую побыстрее собрать личные вещи. — Это Гермиона, да? — рыжий прищурился, оскалившись, — Моя бывшая жена хочет лишить меня последнего важного, и напела тебе что-то? — Рон, ты идиот? — устало сведя брови, поинтересовался Гарри, — При чем здесь Гермиона? Мы говорим о твоей жизни, и твоей работе! Ты спишь с девушкой, которая младше тебя на двенадцать лет! И не задумываешься о последствиях, совсем! Ты не выходишь на работу, думая, что имеешь на это право! Ты перестал отдавать даже себе отчёт о собственных действиях! Ты пьешь, портишь карьеру девочке, и думаешь, что это нормально? Ни хрена подобного. Я больше не позволю тебе так себя вести. Не понимаешь слов — поймешь действия. Всё, свободен. Покинь мой кабинет. Уизли ещё несколько секунд сверлил взглядом друга, и сорвался с места. Сказать было нечего, и он понимал, что Гарри во всём прав. Характер не позволил признать вину и решить ситуацию иначе, и осталось только уйти. В очередной отель, с очередной бутылкой и очередной девицей.***
В большом зале для банкетов собралось много людей. Приветственный фуршет для британского правительства был началом двухдневной встречи, и предполагал собой обоюдно-выгодное решение всех необходимых вопросов. Премьер-министр Британии, серьёзный мужчина чуть за пятьдесят, практически не отпускал Гермиону от себя, знакомя со всеми представителями принимающей стороны. Девушка улыбалась, пожимала бесконечные руки, и хотела только одного — хоть на секунду выйти из зоны этого пристального внимания. То и дело поглядывая на фуршетный стол, на котором пирамидой были выстроены бокалы для шампанского, Гермиона поймала себя на мысли, что хочет выпить. И это было странно — шатенка всю жизнь относилась к алкоголю максимально безразлично, но сейчас это было настоящее желание. Внутри боролись непонятные, несвойственные ей чувства и ощущения, и девушке хотелось просто от них избавиться. Любым способом, который поможет. Маленькая француженка лет сорока, которую бездумно слушала Грейнджер последние минут десять, поймала взгляд шатенки, направленный на тот самый стол, и заулыбалась: — Кажется, мадам устала от разговоров о политике? Идемте, я помогу. Гермиона благодарно улыбнулась женщине, и с удовольствием пошла за ней к столу с напитками. Краем глаза отметив, что Премьер-министр не отстает от них, она решила, что знакомства ещё не закончились. И как же она была права... Не дойдя до заветных бокалов каких-то десять шагов, мужчина потянул Гермиону за локоть, приостанавливая: — О, вот и он! Гермиона, познакомьтесь, один из крупнейших меценатов в строительство, наш партнер... Ей не нужно было даже оборачиваться. Этот запах ни на секунду не покидал её память за последние полтора месяца, и услышав его наяву, невозможно было не узнать. Шатенка медленно обернулась, и сразу встретила горящий взгляд серых глаз. Те самые ощущения, не дававшие покоя, сконцентрировались двумя огромными, тугими шарами напряжения в груди и в животе. Да, больше никто бы не догадался, но Гермиона знала этот взгляд. Взгляд, пожирающий душу, показывающий максимум уверенности, отмечающий «своё». — Сэр Драко Малфой, мисс Гермиона Грейнджер, — как ни в чем не бывало, представил их Премьер-министр, и отвлекся, не заметив, как молодые люди смотрят друг на друга. — Мисс Грейнджер, — Драко поцеловал протянутую в шоке узкую ладонь, — Очень приятно. — Взаимно, — пробормотала девушка, опустив глаза. — Кажется, вы направлялись к тому столу? — как ни в чем не бывало, продолжал блондин, — Позволите помочь? Гермиона кивнула, и просто пошла за ним, отмечая, что и француженка переключила своё внимание на других гостей. Взяв протянутый бокал с прохладным шампанским, девушка отошла, встав спиной к стене, и опасливо оглядывая присутствующих. Ей не хотелось хоть кому-то давать повод думать о том, что сейчас с ней происходит на самом деле. Но... это же Малфой! Он никогда ни о чем не спрашивает разрешения. Блондин встал рядом, чуть позади, и молчал. Зная, что действует ей на нервы, просто молчал. Несносный слизеринец. — Я же просила тебя, — еле слышно, но раздраженно, произнесла Грейнджер. — Ты не ответила на мои сообщения, — спокойно произнес Драко, приближаясь, касаясь своим плечом её, — Хотел понять, почему. — Мерлин, серьёзно?! — прошипела Гермиона, мельком глянув на него, — Как ты вообще попал сюда? — Ты же слышала, я инвестирую в строительство, планируемое правительством. Я здесь очень даже желанный гость, дорогая. — Работаешь с магглами? Не похоже на тебя. — Я работаю с теми, кто приносит мне прибыль или выгоду, — мужчина быстро обошел Гермиону и схватил со стола сыр на шпажке, — А сегодня мне удалось совместить приятное с полезным. Учись, детка. Шатенка раздраженно вздохнула, не сводя с него взгляда. Действительно, ей было чему поучиться у него. Например, как максимально сдерживать эмоции, когда хочется прибить человека напротив. Музыка в зале становилась всё громче, а свет постепенно угасал. Большинство гостей вечеринки уже пританцовывали на месте, и явно уже были готовы приступить к мощным танцам. Гермиона почувствовала легкую тревогу от этого, и не зря. Пользуясь тем, что внимание присутствующих явно рассеивалось, Драко схватил девушку за руку. — Иди за мной, кое-что покажу. Грейнджер даже моргнуть не успела, как уже быстро шла, ведомая блондином, куда-то за остальные столы. Там, у противоположной от входа стены зала, висели многослойные светлые портьеры, скрывающие, как оказалось, небольшой темный зал. Даже большой кабинет, если быть точнее. Из таких помещений, обычно, выезжали огромные торты, или столы с подарками. Гермиона только рассеянно осмотрелась, а через секунду оказалась прижатой к стене сильным мужским телом. — Ты не сбежишь от меня. Или от себя, Грейнджер?.. Девушка глубоко выдохнула, почувствовав холодные губы на шее. Все мысли моментально покинули голову, оставив одну, уже привычную — его запах вновь подчинил её себе. — Здесь... люди... прекрати... Бессвязное, тихое бормотание шатенки нисколько не мешало Драко ласкать тонкое тело. Руки скользили по ткани платья, торопясь проникнуть под неё. Губы продолжали целовать шею, скулы; спускались на приоткрытые плечи. Малфою хотелось только одного — снова увидеть это дикое, безумное удовольствие на её лице. Пальцы добрались до подола платья, и легко приподняли ткань. — Черт, ты снова в чулках... Пояс? Умница, Грейнджер. Его шепот окончательно сбивал дыхание Гермионы, но ей было сейчас плевать на это. Она была рада задыхаться от всех ощущений, которые одолевали её при действиях блондина. Каждый раз, когда он это делал. Только рада. Подушечки длинных пальцев Драко массировали заметно влажную промежность дрожащей девушки, постепенно добираясь до самого чувствительного. Гермиона тихо стонала, уже в его плечо, благодаря громкую музыку в основном зале. — Вот так, детка. Умница, — горячо шептал Малфой ей на ухо, — Ты думала об этом, когда читала мои сообщения сегодня? Грейнджер быстро закивала, и резко выгнулась, когда вторая рука мужчины сильно сжала правую грудь. Драко улыбнулся, сильнее надавливая на клитор двумя пальцами. — Это было худшее совещание в моей жизни, дорогая. Потому что вместо очередных контрактов я думал вот об этом... Пальцы скользнули ниже, и проникли в горячее лоно, заставив девушку закусить губу и запрокинуть голову назад. — Да, именно об этом. О тебе, дрожащей, истекающей, хотящей меня. Ритмично, глубоко двигающиеся пальцы; ладонь, касающаяся клитора, и шепот блондина действовали на Грейнджер, как наркотик — она в прямом смысле улетела. Не соображала, что происходит, где они находятся, и насколько это неприлично, и не вписывается вообще ни в какие рамки. Она просто кончала, сжимаясь всем телом, утопая в запахе мужчины, того самого мужчины. Которому не нужно было прилагать массу усилий, чтобы довести её до конца. — Ты моя, Гермиона. Только моя. Я буду доказывать тебе это каждый гребаный день, чтобы ты никогда не засомневалась. Никакое расстояние не остановит меня.***
— Ты совершенно ненормальный. Серьёзно! Прилетел только ради этого? Гермиона качала головой, разливая шампанское, не глядя на развалившегося на диване Малфоя. — Ну, не только, — мужчина усмехнулся, забрав у неё бокал, и дождался, пока шатенка сядет рядом, — Я кое-что привез. Смотри. Жестом фокусника он вытащил из небольшой дорожной сумки сложенную газету, явно совершенно свежую, ещё пахнущую краской. — Тираж выйдет завтра утром, я забрал первую копию. Читай. Грейнджер недоуменно посмотрела на блондина, но взяла газету, раскрыла, и удивленно распахнула глаза. На первой полосе, прямо над большой колдографией, на которой двигались в танце они оба, красовался заголовок:Драко Малфой и Гермиона Грейнджер: выбор между любовью и жизнью.
Девушка удивленно усмехнулась, и продолжила читать большую статью.Очень и очень многие сейчас задаются вопросом, что происходит между мистером Малфоем и мисс Грейнджер? Такую пару никто не смог бы предположить в здравом уме, учитывая историю этих волшебников. Но факт остается фактом — они вместе. Эта новость до сих пор остается самой интересной, запросы в нашу редакцию по этой теме побили все рекорды, и переплюнули даже всё, что касается предстоящих выборов. «Ежедневный Пророк» привык в полном объёме удовлетворять интересы своих читателей, и мы пригласили самого лорда Малфоя ответить на самые главные вопросы, волнующие Магический мир сегодня. Адина Смит: — Мистер Малфой, всех интересует, как именно начались ваши отношения с мисс Грейнджер. Все помнят то страшное время, и то, что вы были по разные стороны войны. Это и остается самой большой загадкой — как всё случилось? Драко Малфой: — У нас с Гермионой не было отношений, в полном смысле. И ваш вопрос абсолютно правильный — как? Никак. Не было отношений. Просто в один прекрасный день я понял, что смотрю на неё. Не так, знаете, как смотрел всегда. Без негативных эмоций. Просто смотрю. В Большом Зале Хогвартса, или если просто вижу в коридоре. Смотрю, и понимаю, что хочу поговорить с ней. Это очень сложно было — смотреть на своего настоящего врага вот так, без желания сказать какую-нибудь гадость, или обозвать. Всё началось в очень сложный год, на пятом курсе. Тогда Дамблдор и Поттер чуть ли не официально были объявлены сумасшедшими, потому что уверяли всех в возвращении Темного Лорда. Никто им не верил, вообще никто. Министерство было настроено категорически, даже в школе все крутили пальцем у виска. А я, разумеется, знал правду. Знал, и смотрел, как они выкручиваются. Я смотрел, как Гермиона бросается на защиту Поттера каждый раз, при возникновении любой стычки. И я ему страшно завидовал, ведь у меня не было таких друзей, готовых встать грудью за мои слова, даже ничем не подкрепленные. И в тот момент я понимал, что со мной происходит страшное. Даже за одно только желание смотреть на неё я мог расплатиться собственной жизнью. Но продолжал. И был просто чертовски рад, что никто этого не замечал. А. С.: — И когда же всё началось? Д. М.: — Позже, конечно. Моя покойная тетка Беллатриса каким-то образом догадалась, что меня интересует Грейнджер. Разумеется, тут же доложила своему Хозяину. Не буду пугать вас подробностями того разговора, но Волан-де-Морт поставил мне условие: я принимаю Темную Метку, вступаю в ряды Пожирателей Смерти, и клянусь верно служить ему. Взамен остаюсь живым, как и мои родители. Конечно, я согласился. Всеми силами пытался убедить его, что это неправда, и, вроде бы, он поверил. Но задание всё же дал. Убить Альбуса Дамблдора. И я его принял. Это было бы доказательством верности. Конечно, никто не знал об этом. Кроме родителей, самого Лорда, и Северуса Снейпа. Остальные думали, что я получил это задание из-за ошибки отца. Так и начался шестой курс. Задание, как вы знаете, я в итоге провалил. Тогда я провалил всё, что было связано с Орденом Феникса. И раскрылся, и так и не смог объясниться С Гермионой. А. С.: — Но Вы уже тогда понимали, что влюблены? Д. М.: — Нет, не думаю. Понимание пришло позже, в следующем году. Когда Золотое Трио не вернулось в Хогвартс. Я знал, конечно, что они ищут крестражи. Мы все знали это. И я понимал, насколько это опасно. Это был самый страшный период для меня. Я бродил по школе по ночам, совершенно не мог спать. Постоянно думал о том, что, возможно, прямо сейчас их поймали. Ждал утра, новостей. Думал о том, что с ней сделают. Понимал, что Грейнджер и Уизли убьют сразу же, а Поттера доставят Лорду лично. Но меня, конечно же, волновала только она. И я ничего не мог поделать. И когда их всё-таки поймали и привели в Мэнор, я тоже не мог ничего сделать. Я не признался, что узнал Поттера, хотя он и был под Жалящим заклятием. Не признался, потому что не хотел; потому что знал, что за этим последует. Беллатриса пытала Гермиону на моих глазах, но даже это было лучше того, что сделал бы с Грейнджер Темный Лорд, если бы я подтвердил, что это, действительно, они. Я даже не помню, сколько Круциатусов тетка тогда выпустила. Точно больше десяти, и совсем не слабых. И меня каждый раз подкидывало вперед желание остановить её. Я не мог сопротивляться этому, это было просто ужасно. Мама меня останавливала, хотя сама чуть не плакала. Она понимала, всё всегда понимала. Видела меня насквозь. Но останавливала, потому что боялась за мою жизнь. Когда они сбежали, я улыбался. Конечно, это все заметили. Я расплатился за ту улыбку сполна, поверьте. А. С.: — Мерлин, Вы рассказываете ужасные вещи! Это не было известно широкой публике, я уверена. То, что мисс Грейнджер так ужасно пытали... И я даже не представляю, как вы все это вынесли. Так, значит, ваша любовь и осталась тайной? Д. М.: — Не совсем тайной. Мы не объяснились, если вы об этом. Была только одна ночь. Даже не сказать, что ночь. Это случилось 2 мая. В ночь Битвы за Хогвартс. А. С.: — Вы, эмм, поговорили? Д. М.: — Нам было не до разговоров, Адина. Опять же, если вы понимаете, о чем я. И на следующее утро я уже был в другой стране. Но то, что жило во мне тогда, не исчезло, даже спустя пятнадцать лет. И живо до сих пор. И теперь я не боюсь говорить об этом открыто — я люблю Гермиону Грейнджер, и сделаю всё, чтобы не потерять её снова. А. С.: — Это такая красивая и печальная история любви, мистер Малфой. Но, знаете, многие могут решить, что этим интервью вы просто пытаетесь подогреть интерес к предвыборной кампании мисс Грейнджер; и попросту сочтут это за ложь. Д. М.: — Ну что поделать, это выбор людей. Хотя, думаю, в скором времени даже самые скептически настроенные волшебники получат доказательства тому, что я говорю правду. Нужно просто немного подождать...
Гермиона откинула газету, не дочитав, и раздраженно прикрыла глаза. — Эй, ну что ты... Драко легко переместился на диване и обнял девушку, продолжая негромко говорить: — Успокойся. Ты же понимаешь, что нет у нас другого выхода. План Джереми шикарен, ничего лучше и придумать нельзя. Мы всё делаем правильно, детка. Просто... не знаю. Не воспринимай это всё так близко... — Мы манипулируем моим ребёнком, Драко. Используем его, как... — Грейнджер тихо говорила, и спрятала лицо в его плече. — Наш ребёнок, Гермиона. Я уже устал тебя поправлять. И никто им не манипулирует, прекрати накручивать. Мы просто выходим из ситуации максимально безопасно, для всех. И для него тоже. Шатенка резко отстранилась, и посмотрела в серые глаза: — Как долго ты выдумывал всё это? Неплохо постарался, кстати. Многие слезу пустят, читая эту статью. Малфой взял бокал в другую руку, и серьёзно посмотрел на девушку: — Если я скажу, что всё это — правда, ты поверишь?..