***
Несколько дней пронеслись, как один. Гермионе казалось, что Джереми каждое утро подливает ей что-то в кофе, иначе почему она была такой спокойной? Совершенно обыденно занималась последними приготовлениями ко дню выборов, спокойно себе сидела в кабинете, попивая кофе и подбивая бумаги. Спокойно реагировала на всякие неудачные мелочи, которые не могли не происходить в последний момент. Это было очень не похоже на неё, девушка прекрасно это понимала, но ничего не говорила помощнику. Она ему доверяла, и сейчас больше, чем обычно. Гром среди ясного неба раздался в пятницу, за два дня до выборов. Суббота была объявлена днем тишины перед голосованием, поэтому вся команда Грейнджер ожидала чего-то подобного именно в пятницу. И оно случилось. Джереми влетел в её кабинет, запыхавшись, и бросил на стол небольшую газетку под названием "Время Магии" со словами: — Читай. Только без нервов. Шатенка схватила несколько газетных листов и углубилась в статью. "Наверное, приближающиеся выборы Министра Магии — самое противоречивое событие последних лет в волшебной Британии. Знаменательно это голосование не только серьёзностью мероприятия, но и тем, каких кандидатов нам предложили в этот раз. И даже сейчас, когда до выборов осталось менее двух дней, аналитики не могут со всей уверенностью сказать, в чью пользу завершится голосование. Что выберут маги Англии — уверенность и напористость, или же милые улыбки и очередные обещания?" Гермиона на секунду подняла голову, посмотрев на помощника, и напряжённо поинтересовалась: — Я правильно поняла, что "уверенность и напористость" — это Дэй, а "милые улыбки и обещания" — это обо мне?! — Лучше читай дальше, — без тени улыбки процедил Джереми. Грейнджер выдохнула, и снова погрузилась в чтение. "Наша редакция пообщалась с ведущим аналитиком голосования Питером Чамбертом, чтобы прояснить ситуацию для наших читателей, и вот, что нам ответил специалист: — У волшебников сейчас выбор не такой и большой. Можно сказать, его вообще нет. Большинство избирателей на стороне женщины, предполагаемого министра, что вообще нонсенс! Никогда ещё магической Британией не руководила женщина; наши волшебники, очевидно, забыли об этом. Но это сущность обыкновенных людей — верить обещаниям. Интересно то, что они ведь понимают, что зря верят! Но продолжают делать это. Наши исследования (аналитического отдела) показали, что сейчас предварительные голоса разделились следующим образом: за кандидата Дэя — 40% голосов, за кандидата Грейнджер — 60%. Эти же исследования доказали, что за Грейнджер голосовать планируют волшебники возрастом 17-35 лет, а более взрослые и разумные всё-таки выбирают Вистона Дэя. Это, конечно, радует. Более старшее и опытное поколение знает, сколько лет мистер Дэй посвятил политике, и знает, что его словам можно доверять, в отличие от слишком юных и малоопытных так называемых "кандидатов", проведших в Министерстве пару лет... " Гермиона откинула газету на стол и закрыла лицо руками. Злость, даже ярость, заставляла руки дрожать, а сердце — ускорять свой ритм. Как будто в этот момент все нервы, что должны были проявиться за последние пару дней, вылились на неё сейчас. — Пару лет?... — прошипела шатенка, и посмотрела на помощника. — Пару лет?! Я сраных тринадцать лет отпахала, начиная с секретаря! — Спокойно, дорогая, — усмехнулся Джереми и встал, — Поверь, после выборов от этой газетенки даже запаха не останется. Я разнесу их, как... — Привет! Что за паника? В кабинет вошёл улыбающийся Малфой. Увидев, что на Грейнджер практически нет лица, мужчина перестал улыбаться и подошёл к столу. — Что случилось? Девушка молча указала глазами на газету, всё ещё борясь со злостью внутри себя. Драко быстро пробежался взглядом по тексту, и снова разулыбался: — Мерлин, детка, ты из-за этого расстроилась? Из-за купленной статьи в бульварной газетке средней паршивости? Серьёзно? Гермиона смотрела на него, явно не настроенная на веселье, и блондин покачал головой. — Чёрт, на что они рассчитывают? Вы, ребятки, не заметили, что здесь нет ни слова о третьем кандидате? Никак не могу запомнить его имя... И этот, как его, Питер Чамберт? Что ещё за хрен? Мы же знаем всех аналитиков, и наблюдателей, и счетную комиссию. Ну вы серьёзно? Слова Малфоя по-немногу успокаивали Грейнджер. Действительно, в них был резон. И то, что статья куплена штабом Вистона Дэя, тоже было очевидно. Но как же злило! Блондин обошёл кресло и обнял девушку за плечи: — Милая, чего ты боишься? Что волшебники, прочитавшие это дерьмо, не будут голосовать за тебя? А не хрен ли с ними? Только полнейшие идиоты поверят в эту бредятину, так что, не жалко. Люди, голосующие за тебя, обладают мозгами. Этого нам достаточно, ведь так? Гермиона положила ладони поверх его рук и решительно кивнула: — Ты прав. Пошли они все к черту. Пусть хоть десятками клепают подобное дерьмо, это ничего не изменит. — Вот это моя девочка, — Драко подмигнул Джеру, и тот моментально понял намёк. — Да, точно, я забыл. Мне надо... ммм... Надо... Короче, мне надо. Пока. Грейнджер хмыкнула, глядя на выходящего помощника. Драко резко развернул кресло к себе и рывком поднял девушку на ноги. — Тебе не стоит нервничать, это лишний стресс, — прошептал блондин, ногой отталкивая кресло в сторону, одновременно усаживая Гермиону на стол, — И знаешь, лучше сразу же его снимать. Девушка млела под его шёпотом, вперемешку с поцелуями в шею, и расслаблялась. Когда его пальцы быстро расстегнули пуговицы её рубашки, девушка уже тяжело дышала, и беспрепятственно позволила Драко развести свои ноги в стороны. — Обожаю этот твой взгляд, когда ты готова на всё, — Малфой усмехнулся, вставая перед столом на колени, и поцеловал внутреннюю сторону её бедра, — Просто расслабься, любовь моя.***
— Эй! Да что с тобой такое сегодня?! Оливер не на шутку встревожился, увидев непривычно замкнутого и нахмуренного друга за завтраком. Марк не притронулся к любимым пирожным, которые ел каждое утро; лишь вяло поковырял ложкой в каше. Взгляд мальчика, какой-то отстраненный, был устремлен в стол, а брови сведены к переносице. Было видно, что его явно что-то сильно тревожит, но Марк не стремился поделиться своими проблемами с лучшим другом. — Просто не выспался, — пробормотал Уильямс, даже не взглянув на Ола. Грейнджер лишь недоверчиво посмотрел на него, и обеими руками взял чашку с чаем. Он замечал, что друг в последнее время сам не свой. Оливер подумал, что дело в нём — он довольно много времени проводил с Валери, но нельзя было сказать, что про друга совсем забыл. Они так же вечерами торчали в гостиной, играя в шахматы и рассматривая каталоги с новыми метлами. Так же болтали по ночам, если не спалось; всегда вместе спускались в Большой Зал, и вместе сидели на занятиях. Блондин не хотел отдаляться от друга, несмотря на появление девушки в его жизни, потому что знал — у Марка не было никого, кроме него. И очень не хотел, чтобы Уильямс чувствовал себя одиноким. — Марк? — Ол наклонился к другу, — Давай через полчаса увидимся в совятне. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Мальчик посмотрел на друга, кивнул, и продолжил пялиться в стол, постукивая пальцем по кружке. Создалось ощущение, что Марку было всё равно. Оливер встряхнул перо, сунул его в карман, и ещё раз перечитал записку." Здравствуй, отец! У меня есть к тебе просьба. Мой друг, Марк Уильямс, на следующей неделе отмечает день рождения. Я знаю, что прошу немало, но у него в последнее время проблемы дома, а мне хотелось бы по-настоящему порадовать его. И я хочу подарить ему новую метлу. Если тебе не будет сложно, купи её, и пришли в Хогвартс в подарочной упаковке. Деньги в моей комнате, в копилке, мама знает. И передай маме, что я люблю её, и верю в неё. Она победит! Оливер Альфред Грейнджер.
Ол посмотрел на слово отец", выведенное красивым почерком, и небольшую кляксу над ним. Драко Малфой не идиот, и поймёт, что это слово далось парню с трудом, но это не важно. Он же ему отец? Отец. Всё нормально, ничего страшного. Привыкнет. Оба... привыкнут. Грейнджер привязал письмо к лапке отстраненной бурой совы, которая ни звука не издала, и лишь покорно ждала, пока ей назовут адресата послания. — Найди его сегодня, пожалуйста, — мальчик потрепал птицу по голове, — Его не сложно найти. Ты даже в толпе его узнаешь. У него такие же волосы... Хмыкнув, Оливер отпустил сову, и долго смотрел, как она летит прямо на солнце. Он знал, что его копилка опустеет почти полностью. И знал, что придётся придумать другой подарок для Валери на день её рождения. На тот, что мальчик задумал ранее, денег ему уже не хватит. Но сейчас это было не так уж важно. Марк всегда был для Оливера очень важным человеком. И этот подарок, баснословно дорогой, был сейчас ему нужен. Вообще, Оливер всегда чувствовал себя неловко, когда речь заходила о деньгах. Конечно, с другом они этого не обсуждали, но Ол знал, что его семья намного богаче отца Уильямса. Когда они с матерью покупали новую одежду или школьные принадлежности, это всегда происходило довольно смешно. В Косом переулке они обычно сначала встречались с Марком, и уже потом шли за покупками. И Оливер ждал, пока Марк выберет что-то для себя, и уже потом выбирал сам. То же самое. Не абсолютно такое же, конечно, но явно в той же ценовой категории. В такие моменты младший парень вспоминал слова дяди Гарри, когда он рассказывал, как они ходили за покупками с его отцом. С Роном. У дяди Гарри всегда были деньги, родители оставили ему большое наследство, а вот Уизли достатком похвастаться не могли. И Поттер всегда старался покупать всё на всех, будь то посиделки в Трех Метлах, или поход в Сладкое Королевство. И когда они стали старше, и дети семейства Уизли начали зарабатывать сами, у Рона появлялись деньги, Гарри чувствовал себя в такие моменты намного лучше. И когда Рон предлагал угостить всех сливочным пивом, Поттер никогда не отказывался. Грейнджер знал, что проблема друга не столько в деньгах, сколько в отце, которому было абсолютно плевать на сына. Он не присылал Марку деньги не потому, что их не было, а потому что просто не думал об этом. Уильямсу-старшему хватало того, что сын на полном обеспечении в Хогвартсе, а значит, карманные кнаты ему ни к чему. От невесёлых мыслей Оливера заставил отвлечься шум на лестнице. Марк появился в совятне, чертыхаясь, и потирая ушибленное колено. — Ловец! Гордость команды! — расхохотался Оливер, вспоминая, как друг доказывал ему, что тоже мог бы стать гриффиндорским ловцом. — Заткнись, — бросил Марк, но всё уже улыбнулся, — Заледенело всё, наргл бы побрал эти лестницы... Пока Уильямс подходил ближе, Ол думал, с чего начать. Нужно было понять, отчего друг в таком состоянии. Кто или что заставляет его так сильно переживать. И, разумеется, помочь ему. Потому что они — друзья. Нельзя иначе. — Ты поговорить хотел? Что случилось? Марк смотрел на Оливера, будто всё нормально. Будто у него нет проблем, и не он за завтраком пялился в одну точку и был сам не свой. — Да, хотел, — протянул Ол, отвернувшись к окну, — Послушай, Марк. Я знаю, что бывают такие вещи... В общем, проблемы, о которых никому не хочется говорить. Как, помнишь, я переживал, когда узнал, кто мой настоящий отец? Честно говоря, я не особо хотел с кем-то делиться этим. Да и всем тем, что происходило. Но, я знал, что ты переживал за меня. Поэтому тогда рассказал тебе правду. Я просто не хотел, чтобы ты накручивал себя из-за меня. И... Мы друзья, Марк. Неужели ты думаешь, что есть хоть что-то, чем ты не можешь поделиться со мной? Уильямс смотрел на друга, раздумывая над его словами. Оливер был прав, безусловно, и Марку давно следовало рассказать ему всё. Вопрос был только в том, поймёт ли лучший друг его на этот раз... — Ол... — парень опустил голову, собираясь с мыслями, — Ты должен пообещать, что об этом никто не узнает. Даже твоя мама. Грейнджер напрягся — при чём здесь его мама? Что там такого произошло, что друг заговорил о ней? — Конечно, — блондин кивнул, и сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними, — Я никому не расскажу. Обещаю. — Хорошо, — Уильямс глубоко вдохнул, — В общем, это началось около месяца назад. Мне начала сниться Битва за Хогвартс. Хотя... Это мало похоже на сны. Скорее, что-то типа погружение в ту реальность. Это... Странно, Ол. Я понимаю разницу между обычным сном и тем, что вижу я. И это очень сложно объяснить. Я как будто нахожусь прямо там, понимаешь? Кто-то выпускает заклятье, и я чувствую поток воздуха, когда оно приближается. Или заклятье попадает в стену надо мной, с места удара отлетают камни, и я чувствую, как они падают. Как попадают на меня. Я просыпаюсь, и вижу на том самом месте синяк. Вот, посмотри. Марк задрал рукав мантии, и показал другу небольшую гематому на предплечье. Оливер внимательно осмотрел руку друга, и задумчиво произнес: — Кажется, на вчерашней тренировке в тебя угодил бладжер?... — Я не идиот, Ол! — брюнет зло тряхнул головой, — Да, бладжер прилетел мне в плечо. Но не в это место, а здесь, выше. А этот синяк я нигде не мог получить, понимаешь? Я прокручивал вчерашний день по минутам. Это невозможно. Я не ударялся, не падал, не сносил рукой косяк в гостиной. Это могли быть только камни в моём сне, Оливер. Блондин удивлённо смотрел на друга, и думал. Думал, но на ум ничего не шло. Он никогда не слышал ни о чём подобном. Даже не близко. И это, действительно, было странно. — Что именно тебе снится? — осторожно спросил Грейнджер. — Всякое... — протянул Марк, разворачивая рукав. — Чаще всего я просто бегу по Хогвартсу, пока повсюду сражаются волшебники. Иногда я очень чётко вижу лица некоторых из них, но... Это ещё более странно. Я никогда в жизни их не видел. Например, был такой человек, Римус Люпин. Я видел его на колдографиях. Я читал о нём, он преподавал в нашей школе Защиту. У твоих родителей, кстати. И он был оборотнем. Вчера я видел, как его убили. Его окружили несколько Пожирателей Смерти, обезоружили, затем обездвижили. А потом один из них, в маске, выпустил Авада Кедавра. И он погиб. Всё произошло за секунду. И самое странное то, что я нигде не читал о том, как именно он погиб. Вообще не думаю, что такая информация хоть где-то есть. Но, Ол, я уверен, что видел то, как и было на самом деле. Понимаешь? Оливер решительно ничего не понимал, но кивнул. — Или, например, Беллатрисса Лейстрейндж. Твоя бабушка, миссис Уизли... — Я сам тебе рассказывал об этом, — Грейнджер перебил друга. — Да, я помню. Как она пыталась убить Джинни Поттер, но твоя бабушка остановила её. Но ты просто рассказывал, а я видел это, Ол! Видел, понимаешь? Это было в Большом Зале. Я видел лицо миссис Уизли. Перекошенное, злое. Я слышал, что она сказала. "Не тронь мою дочь, мерзавка." Беллатрисса смеялась, а миссис Уизли выпустила в неё Конфундус, а затем Редукто. Невербально. Я видел это, Ол. Ты понимаешь? Марка трясло. Он помнил каждый такой сон в самых малейших подробностях. Помнил каждую эмоцию на каждом лице, которое видел. И эти воспоминания не давали покоя парню. — Думаю, если ты попросишь рассказать свою бабушку о том моменте, она скажет тебе то же самое. Я вижу это так, как было на самом деле, Ол. Могу чем угодно поклясться, что вижу правду в этих снах. Оливер кивал, и быстро пытался найти выход. Всему всегда есть объяснение, и странные сны лучшего друга — не исключение. Это сейчас было единственным, в чём парень был уверен. И он знал, где найдёт это объяснение. — Значит, так. Мы пойдём... — В библиотеку, да, — Марк закатил глаза, — Я там сто раз был. Перечитал всё, что есть о снах. И ничего не нашёл. — Да, возможно, — Оливер улыбнулся и размял руки, — Но ты точно не был в Запретной секции! Вот туда мы и пойдём — Ну конечно, мадам Пинс взяла такая, и пустила нас туда просто так. — Нет, но у нас будет разрешение. И напишет нам его профессор Лонгботтом. Как раз к среде мне нужно написать доклад о малоизвестных действиях аконита, так что... Он подпишет. Идём, прямо сейчас.***
Пора было уже выйти из кабинета и присоединиться ко всему штабу, ожидающему результатов голосования, но Гермиона медлила. Сегодня утром Джереми выяснил, что идиотская газетка с не менее идиотским интервью вышла тиражом в пять тысяч экземпляров, и весь тираж был полностью раскуплен. Означало это лишь одно — около пяти тысяч волшебников сегодня сомневались, напротив какого имени поставить "галочку". Учитывая то, что голосующих волшебников в Британии, Шотландии и Ирландии было точно более десяти тысяч, как минимум половина этих людей могли воспринять гнусную ложь за правду. Для мисс Грейнджер это было большим ударом. Всю свою кампанию она рассчитывала по дням, чуть ли не по часам, обстоятельно продумывая каждый шаг. Продумывая так, чтобы до каждого голосующего дошёл её смысл — Гермиона Грейнджер не гонится за властью, а хочет лучшего для магического мира, для самих волшебников. И это было истиной правдой. Гермиона очень долго не воспринимала слова Кингсли всерьёз, да и не особо горела желанием становиться Министром. Девушка прекрасно знала, как тяжело руководить таким огромным и, по сути, разобщенным обществом. Ведь британскому Министерству подчинялось не только королевство, но и многие соседние территории. Эта работа — огромная власть, но и не менее огромный труд. Грейнджер знала это с юности. И согласилась-то она только тогда, когда Бруствер уже действительно не мог и дальше занимать свой пост. И по состоянию здоровья, да и по личным причинам. Мужчина устал, ему хотелось спокойствия и достойной старости. Здесь у Гермионы выбора не было — пришлось идти на компромиссы. А компромисс состоял в том, что она соглашается стать новым Министром, но команду соберёт сама. Принципиальная Грейнджер всегда была против "блатных" должностей, и людей, которые их занимали. В своём новом Министерстве она не позволила бы подобного, и Кингсли пришлось согласиться. Как, однажды, пришлось согласиться и на сами эти должности. Когда Гермиона решилась, наконец, выйти к своим людям, её снова затрясло. Отвлекшись на размышления, она позабыла про то, что сейчас происходит за стенами собственного кабинета, и зря. Волнение с новыми силами накатило на девушку. За дверями кабинета, у стола секретаря, стоял Джереми. Перед ним стоял стакан с кофе, и в руках парень держал маленький пузырёк со светло-фиолетовым зельем. — Джер... Уэлс чуть не подпрыгнул, резко обернувшись на голос босса. Он сразу спрятал руку с зажатым в ней зельем за спину, но по глазам Грейнджер понял, что та заметила. — Гермиона, я всё объясню... — Не надо, — девушка подошла к нему и взяла за свободную руку, — Не надо объяснять, и лить это в мой кофе тоже не надо, пожалуйста. Я знаю, ты заботишься, но пойми — я должна пережить это сама. Должна, Джер. Джереми виновато улыбнулся и опустил флакон с зельем в карман, признав правоту начальницы. — Я хотел помочь. Ты слишком нервничаешь, без причины. Это того не стоит, Гермиона. Ты победишь, это очевидно. Отдам кофе, если пообещаешь дождаться результатов спокойно. — Торжественно клянусь, — со смешком произнесла шатенка, отбирая у помощника стакан, — Пойдём к остальным. Я должна быть там. Члены штаба всё ещё прибывали, хотя голосование закончилось. Без малого пятьдесят человек сидели и за столами, и на столах, и все смотрели на огромный экран на стене, который вот-вот должен начать отображать результаты выборов. Волшебники нервничали, но старались не показывать этого. Слышался напряжённый смех, и чьё-то нервное стучание пером по столешнице. Они говорили, обсуждали, строили предположения — старались вести себя, как обычно. И Гермиона была им за это благодарна. Внезапно у Джереми запищал мобильный, и парень отошёл. На его месте тут же появился Малфой, только что прибывший в Министерство. — Прости, я задержался в банке, — мужчина поцеловал Грейнджер в щеку и сел рядом, — Потом ещё в будку была очередь. Хорошо, что я выбрал самый незаметный автомат в районе... Представь лица магглов, если бы они увидели очередь в телефонный автомат. Гермиона улыбнулась, взяв его за руку. Она за всё время ни разу даже не задумалась о том, что Драко захочет проголосовать. Было сложно даже представить, как блондин заходит в полузаброшенную телефонную будку в Лондоне, бросает монету в автомат, и в появившемся вместо цифр набора бланке ставит галочку напротив её фамилии. Очень странное зрелище. — У нас есть результаты Шотландии, — произнёс подошедший Джереми, и кивнул на экран, на котором уже забегали три столбика цифр в процентах. — Неплохо, — Драко выгнул бровь, наблюдая за цифрами, — Видишь? Не стоило бояться. Грейнджер, улыбаясь, кивала. В столбце с её фамилией остановилось приятное число - 52%. У Вистона Дэя - 40%, у Сэмюэла Джексона - 8%. Штаб заметно оживился — послышались аплодисменты и подбадривающие выкрики. — Спокойнее, ребята, — Джер поднял руки, обращаясь к штабу, — Это только начало. Гермиона сосредоточенно кивнула: — Ирландию начали считать? — Да, уже заканчивают, — Уэлс сел с другой стороны, — Ещё несколько минут. Драко сжал руку девушки, продолжая серьёзно смотреть на экран. Он был спокоен и собран, но внутри себя чувствовал волнение, и даже небольшой страх — буквально утром его помощница огорошила новой информацией о том, что штаб кандидата Дэя покупает голоса. Мужчина никому об этом не сказал, не желая заставлять Грейнджер нервничать ещё сильнее. Но сам понимал, что угроза становилась критической, и для всех — если Гермиона проиграет выборы, то его банк окажется в ещё большей заднице, чем есть сейчас. На экране вновь появились бегающие цифры, на этот раз вместе с ними появились три шкалы. Одновременно с ними мобильный Джереми подал сигнал входящего сообщения, и парень ошарашенно пялился на дисплей, а не на экран. — Охренеть... — только и выдавил из себя Уэлс. — Тридцать два процента... — прошептала Гермиона и посмотрела на помощника, — Джер, что это? Ты же говорил... — Я помню, что говорил! — рявкнул парень и спрыгнул со стола, — Сейчас вернусь. Грейнджер проводила его взглядом до дверей и повернулась к Малфою. — Успокойся, — тут же среагировал блондин, — Общие голоса будут подсчитываться, когда обработают Британию. Рано паниковать. Через десять минут, когда на экране появились проценты голосов с одного из английских регионов, Гермиона тихо поинтересовалась: — Теперь можно паниковать? — Блять, — выдохнул Малфой, и отпустил её руку, глядя на результат на экране — 8% в пользу Грейнджер. И 89% в пользу Дэя. Мужчина достал из кармана портсигар и нервно закурил. Гермиона видела всё словно в замедленной съёмке. Она выдернула сигарету из его руки и глубоко затянулась. Горький дым обжег горло, но шатенка даже не закашлялась — шоковое состояние будто держало её в трансе. — Это конец, — выдохнула Грейнджер, — Я проиграла. Мы проиграли. — Вот уж хер, — выпалил появившийся из ниоткуда Джереми. — Ещё два региона. Они считают голоса. Ждём, просто ждём. Новые цифры не получили бурной реакции - по 45% у Грейнджер и Дэя, и 10% у Джексона. — Ты знаешь общий результат? — спросил Драко у Джереми. — Нет, — покачал головой парень, — Там, в основном штабе, полная жопа творится. Они стараются считать очень быстро. — В любом случае, ждать осталось недолго, — отстранённо проговорила Гермиона, и мужчины молча с ней согласились. Последние цифры вновь побежали на экране. И снова подал сигнал мобильный Джера. — Мать твою... — выдохнул Уэлс и перевёл неверящий взгляд на экран. — Восемьдесят один... — прошептала Гермиона, побледнев. — И? — рявкнул Малфой, — У кого больше? Отвечая на его вопрос, с экрана пропали цифры, а шкалы стали больше. Синяя шкала была практически такой же высокой, как и красная. Но красная, под фамилией Грейнджер, была буквально на миллиметр выше. — Разница в 1%, ну твою же мать!!! Всё произошло в одну секунду — все в штабе начали орать, Драко сгреб Гермиону в охапку и стал кружиться. — Один! Один гребанный процент!!! — Джереми орал громче всех, не переставая улыбаться, и практически хохотать. Сама Грейнджер только крепко обнимала Драко за шею и плакала ему в плечо. Это были нервные слёзы, вызванные радостью. Они победили, и все труды окупились. Все потраченные нервы были не зря. А все вокруг продолжали радоваться, издавая настоящую какофонию звуков — кричали, свистели, смеялись и скакали по всему офису. В двери буквально вбежал сияющий Кингсли, и сразу бросился обнимать Гермиону. — Всё, всё закончилось. Ты победила, девочка! — Мы победили, — пробормотала Грейнджер ему в плечо, — Спасибо вам, спасибо огромное! За всё. Девушка потеряла счёт людям, обнимающим её. Её буквально передавали из рук в руки, из одних объятий в другие. Она толком не успевала рассмотреть лица поздравляющих волшебников, заметив из общей массы только Гарри с огромным букетом, Джинни со слезами на глазах, и Драко, отошедшего, чтобы дать возможность всем поздравить любимую. Наконец, общий гам поутих, и Ханна подошла к начальнице с огромным тортом в руках. — Госпожа Министр, — чуть заикаясь, начала секретарь. — А как звучит-то! — громко произнёс Джереми, снова вызвав всеобщую радость и гомон у всего штаба. Волшебники начали скандировать "Поздравляем!", пока несколько парней одновременно вскрывали шампанское. — Давайте, бокалы, и торт режьте, — Джереми обратил внимание штаба на себя, поймав красноречивый взгляд Малфоя, и отошёл в сторону, уводя людей за собой, —Давайте-давайте! За Гермиону Грейнджер! За нового Министра Магии! Драко схватил Гермиону за руку и повёл к кабинету, пока на них никто не смотрел. Закрыв за собой дверь, он сразу же накинулся на девушку, срывая с неё пиджак. Гермиона не сопротивлялась ни секунды, целуя его, одновременно стягивая с себя узкие брюки. Они добрались до стола, неистово целуясь, избавляясь от одежды по пути. Мужчина подсадил её на стол, быстро расстегнул свой ремень и стянул брюки вниз. — Никогда не думал, что буду трахать Министра Магии, — прошептал мужчина, разводя её ноги в стороны. — Да замолчи уже, — Грейнджер заткнула его своими губами, и громко простонала, когда член Малфоя заполнил её, буквально выбив весь воздух из тела. Девушка обхватила его ногами за талию и вцепилась пальцами в плечи, тяжело дыша. Всё напряжение, что копилось в теле весь день, собралось в низу живота, и искало выход. Гермиона отчаянно целовала его губы, сильнее и сильнее сжимала вокруг него ноги, пытаясь самостоятельно двигаться навстречу ритмичным и быстрым толчкам Малфоя. Драко не сдерживался — громко стонал ей в рот, крепко удерживал за бёдра, вдалбливаясь в горячее тело. Свободной рукой он надавил ей на плечо, заставляя лечь спиной на стол, и крепко схватил за грудь. Теперь член упирался ей именно туда, куда нужно, глубоко и вверх, и Грейнджер не удержалась — вскрикнула и затряслась всем телом. Глубокое, сильное удовольствие исказило её лицо, и эта картина добила Малфоя — он замер, и кончил глубоко в ещё сжимающееся лоно. Через минуту, восстановив дыхание, Драко наклонился к ней, не выходя из самого тела, и легко поцеловал приоткрытые губы. — Я люблю тебя, госпожа Министр Магии. Гермиона улыбнулась: — Я люблю тебя, господин любовник Министра Магии. Лицо Малфоя посерьезнело. — Я не хочу быть твоим любовником. Я хочу быть твоим мужем.