luv u

Приятно прикрывать глаза на несколько секунд, воображая неизведанные миры вместо привычных ярких вспышек в темноте перед плотно сжавшимися веками. Приятно заниматься этим на не совсем легальном уровне под не самую лучшую мелодию в жанре "ну-очень-скучная-лекция". И уже не совсем приятно осознавать, сколько еще времени осталось до конца, прикусывая губу до знакомого покалывания, чтобы хоть как-то отогнать все сильнее и сильнее прилипающий к нему сон. Магглы бы побили, если узнали – да кому вообще может быть скучно на защите от темных искусств? Ким Минсоку. Ким Минсоку хочется смыться, даже если в унитаз вместе с Плаксой Миртл. Ким Минсоку хочется перемотать время вперед и уйти в забытье. И дело даже не в том, что Минсок не переносил этот предмет или что-то вроде того. Ему он просто не давался, даже несмотря на то, что в их программе это был один из основных предметов, экзамен по которому был самым сложным и изнуряющим. Но Минсок старается пока что не думать о предстоящих (и иногда доводящих его до внутренней, но так стремительно старающейся вырваться наружу истерики) экзаменах и просто учиться дальше, пока не придет конец его внутреннему достаточно спокойному и терпеливому ко всем проявлениям внешних раздражителей состоянию. Из души прохладным злым ветром испарилась вера в собственные силы и в его искусные магические навыки. Он обладал самыми простейшими заклинаниями и каким-нибудь Флиппендо со второго курса еще мог оттолкнуть врага на расстояние двух метров, но потом оказался бы позорно обсмеянным, а через несколько минут уже и бездыханным человечком, так ничего и не добившимся за всю глупую и слишком быстро закончившуюся жизнь. Поэтому самые нелюбимые и бесконечно проклинаемые в душе занятия были именно эти, – на которых уже просто хочется спать и вечно вставать в хвост толпящейся очереди на практических заданиях. Стоя спать Минсок тоже умеет. - Так как я ухожу на больничный на неопределенный срок, на следующих занятиях меня заменит новый преподаватель. Он занимает почетную должность в министерстве, но все же согласился преподавать здесь вместо меня, поэтому будьте с ним как можно снисходительнее и очень внимательно слушайте его. Договорились? Класс сначала ошарашенно переваривает полученную информацию, но потом вразнобой кивает и начинает галдеть в преддверии завершения лекции. Минсок только устало поднимает голову и начинает собираться на следующее занятие. Какой еще новый преподаватель? ~~~ Днем позже в свете противных солнечных бликов, которые резали глаза непривычной белизной и заставляли учеников чуть ли не драться за место в тени, лицо нового преподавателя можно рассмотреть намного лучше. Минсок мог бы даже посчитать количество симпатичных морщинок в уголках глаз, тени от которых ложились между прослойками кожи призрачными линиями. Про себя он еще с самого начала занятия отметил его красоту и даже успел немного позавидовать таким симпатичным пропорциям лица и четкой линии подбородка. Ну а почему бы не сделать про себя комплимент этому затерявшемуся среди слепящего солнечного в их обычно мрачном и темном кабинете света новому преподавателю? Тем более когда это был не их приземистый старенький профессор, а относительно молодой и… - Рад видеть вас, ребята. С этого дня я – ваш новый преподаватель по защите от темных искусств. Меня зовут Лу Хань, - Лу Хань окидывает внимательным взглядом притихших на своих местах учеников и почему-то довольно улыбается. - Итак, давайте я отмечу вас и немного познакомлюсь с вами… Это из-за Лу Ханя так солнечно? Или это дурацкое воображение в который раз решило обвести вокруг пальца и сыграть злую шуточку в стиле "тебе-то точно ничего не светит"? Минсоку раньше всегда было плевать на замены его преподавателей, а случалось это довольно часто. Многие волшебники очень эксцентричные и своеобразные люди, и довольно сложно уследить за всеми ними, да и тем более удерживать их в скучном темном кабинете чуть ли не двадцать четыре на семь. Но сейчас что-то явно приковывало его внимание, и где-то глубоко внутри он, наверное, даже побаивался этого странного непонятного чувства. И пока скользящими буквами мимо его ушей пролетали чужие имена и никак не относящиеся к нему вопросы, Минсок все смотрел на лицо Лу Ханя и даже подбородок рукой подпер, чтобы было удобнее. - Ким Минсок, факультет Гриффиндор… - Лу Хань всматривается в класс и, не дождавшись ответа, собирается назвать следующее имя, как… - Он так-то здесь! - выкрикивает какой-то паренек с задней парты и тыкает пальцем в Минсока, шумно окликая его. Минсок приходит в себя и чуть ли не падает со стула, проклиная себя за свою невнимательность и отрешенность от этого прекрасного, но временами так предательски ужасно поступающего с ним мира. - Да, я здесь, - выкрикивает Минсок и ему становится слишком неловко от своего громкого голоса, который почему-то срывается. - С вами все в порядке? - беспокойно спрашивает Лу Хань и смотрит так, что Минсоку хочется улететь кометой в невесомое бездыханное пространство космоса. Минсок закусывает губу и пытается выглядеть как можно убедительнее, когда кивает головой раз десять, стараясь не обращать внимание на стремные подколы сокурсников типа: - Да он просто спать любит. А может он правда спал? Если это так и было, то Минсок не хотел бы просыпаться еще долго-долго и вообще впасть в магическую кому навсегда. ~~~ - Ким Минсок, подойдите ко мне, пожалуйста, - уже после окончания урока Лу Хань хмурит брови и внимательно смотрит на быстро собирающегося ученика, который в отличие от медлительности на уроках проявлял очень выдающиеся качества безупречного побега с них. Прошло уже около недели с того момента, как в этот залитый солнечной белизной кабинет зашел Лу Хань и поставил Минсока в неловкое положение перед потешающимся над ним классом. И это был первый раз, когда он попросил остаться после уроков. Минсок правда не понимал, как вообще можно возиться с ним после долгого рабочего дня около часа и промывать мозги всякими теориями, объясняя каждую мелкую деталь и пытаясь донести материал сквозь его жизненную установку, которая над его макушкой светила неоновой вывеской "у меня ничего получится". Но Лу Хань делал это так трепетно и старательно, что Минсок вряд ли бы позволил себе сбежать из кабинета и уйти в свою скучную комнатку с надоедливым соседом, которого терпеть было почти что невозможно. Но однажды он сдался, когда они вместе разучивали Остолбеней из его "любимого" раздела боевой магии и тогда он правда не знал, что за противные черти лезли ему в мозги и дергали за нервы, которые, в конце концов, не выдержали. - Разве вы не видите? - срывается Минсок и сжимает кулаки так, что Лу Хань, кажется, слышит тихий хруст его палочки. - Я ведь ни на что не способен… - Минсок, вы просто не верите в себя, - вздыхает Лу Хань и осторожно проводит по его напряженным ладоням, заставляя Минсока вздрогнуть и напрячься лишь сильнее. Он осторожно вынимает палочку из его рук, беспокоясь о ее сохранности, и проводит по ней длинными прямыми пальцами, явно раздумывая о чем-то. - Знаете, почему я предложил обучать вас отдельно? Я сделал это не потому, что вы самый отстающий ученик на факультете, а потому, что я вижу в вас большой скрытый потенциал. Иногда я даже завидую вам, но видя, как вы отказываетесь от самого себя, мне становится не по себе. Что бы я мог сделать для вас и вашей веры в собственные силы? Минсок раздраженно отбирает палочку из рук Лу Ханя и думает о том, что ему хотелось бы порвать на куски сейчас самого себя. Лу Хань так старается ради него, а он только и может изобразить в воздухе искаженные его каким-то неправильным усердием тускло мерцающие искры – это был тот максимум, на который он способен, если речь заходит о тех никак не дающихся ему заклинаниях. И еще поистерить в придачу, просто прекрасно. - Вы – всего лишь мой преподаватель. Что вы можете сделать такого, чтобы я наконец-то достойно проявил себя? Чтобы другие не ржали надо мной, как сумасшедшие? Чтобы потом не дразнили вашими дурацкими заклинаниями, которые я в жизни не смогу сделать? – в конце Минсок срывается, и его голос, повышенный на один-два тона звучит уже совсем угрожающе, но Лу Хань не боится. Минсока бояться просто невозможно. - Ну, во-первых, они не мои, их придумывали наши предки для того, чтобы в будущем уберечь нас от различных бед. Во-вторых, вы сможете их сделать, Минсок. И ради этого можете просить меня, о чем угодно. - О чем угодно? – Минсок вдруг переменяется в лице и боится самого себя, когда в голову лезут самые что ни на есть странные, но почему-то такие близкие его сердцу мысли, которые сейчас кажутся истиной. Единственным верным решением среди тысячи бесполезных. - Да. И под напором прищурившихся глаз, кроме которых Минсок теперь не видит вообще ничего, он теряется совсем. Теряет разум, который бы сейчас пришелся очень даже кстати, связь с реальностью, но не сердце. Оно почему-то остается на месте и никуда не спешит, только вот бьется так громко, что Минсок решает перекричать его едва слышным шепотом (это было странное, но кажущееся ему очень даже верным решением): - Тогда любите меня. И только когда Лу Хань переменяется в лице, Минсок осознает, какую глупость он сейчас натворил. Зачем он вообще сейчас позволил своим чувствам, которые запирал каждый вечер на увесистый замок своих запретов и моральных устоев перед сном и не позволял думать о них, наконец-то обрести волю и вырваться навсегда упорхнувшей вдаль синицей? Быть со своим преподавателем вместе, встречаться с ним и сохнуть по нему – это так глупо и несбыточно, что Минсок всеми способами пытался забыть тот яркий день и даже иногда вылавливал в толпе одногруппников, обладающих заклинанием забвения, но потом будто глотал раскаленные угли и тупо молчал, позволяя очередному смешку вырваться ему вслед. Минсок уже был готов к самому худшему в его жизни и даже думал о том, какую вещь первой он упакует в свой громадный чемодан. Вот он – весь, такой глупый и беззащитный, дрожащий от неизвестности и одновременно беспокойно ждущий ее. - Ким Минсок, вы… - тут Лу Хань делают такую паузу, что ею можно было убить кого-нибудь. И в первую и последнюю очередь это обязательно был бы Минсок. – Если вы настаиваете… Минсок даже подумать не успевает, как теряется в нежных прикосновениях теплых ладоней к пояснице и оказывается прижатым к Лу Ханю. Он боится поднимать голову, но все же зачем-то смотрит наверх и сначала не понимает, почему вдруг инородное тепло разливается приятной тягучестью на его губах. Но потом уже сам охотно отвечает на поцелуй и обнимает в ответ. Теперь его любимым предметом является определенно тот, где есть Лу Хань, ради которого он постарается и раскроет свой потенциал, даже если придется забыть свое имя в порыве новых и еще не совсем до конца понятных, но определенно безумно нравящихся ему чувств.