Of Slings and Arrows/Пращи и стрелы

Спустя час Гарри сидел в кресле у камина. Он прижал ноги к груди и обнял себя за колени, его глаза смотрели из-под спутанных волос на огонь, не видя его. Он не хотел здесь оставаться. Он знал это. Здесь он просто имя, символ. Никто здесь не знал его по-настоящему, и в том его вина. Поттер никому не позволял узнать его поближе. Но он думал, что его друзья хорошо знали его, по крайне мере, знали, что он никогда не убивал. Ох, Мерлин, что же ему сделать, чтобы убедить их? Взгляд, которым они одарили его перед тем, как он ушел, убил последнюю надежду на то, что они всё же ему поверят. Но теперь… Никто не знал ничего наверняка. Не то что бы они считали, что он виновен, они его боялись. Слова Рона пронзили его, словно нож, и Гарри расстроился. Как он мог здесь оставаться? Все нуждались в защите Хогвартса, но Мир Волшебников не останется в стороне, если узнает, где он находится! И он не мог позволить остальным уехать из-за этого, не сейчас, когда Волдеморт где-то поблизости выжидает. Он закрыл глаза, пытаясь снова ощутить покалывание в глазах, но ничего не происходило, он ощутил, как пот катится по щеке. Он это ненавидел. Не хотел покидать их. Впервые в своей жизни он нашел свое место! Он был настоящим, самим собой, Гарри! Он заплакал, вспомнив Джимми. Мальчик, которого Гарри потерял. Плакал из-за Рейн, в которой нашел дружеское плечо. Плакал из-за Мойры, у которой никогда не было шанса учиться в настоящей школе, учиться как нормальной ведьме. Жестоко отнять у нее эту мечту. Плакал по ярким улыбкам и смеху, которые приносили ему надежду. Плакал из-за Курта, который всегда помогал ему чувствовать себя нормальным, который был ему родственной душой, а сейчас находился в когтях Волдеморта вместе с Лэнсом, Вандой и морлоками. Плакал из-за Анны, которая, рискуя жизнью, спасла его и освободила из Азкабана. Она была единственным человеком, помогшим ему смириться с жизнью маггла и научившим его видеть чудеса магии вновь. Она говорила с ним и выслушивала его, когда ему нужно было выговориться. Была тем, кто понимал его, когда он находился в плохом настроении, огрызался на всё, что двигалось. Он плакал, вспоминая ее доброту и понимание, ведь он сам не мог себя понять. И плакал, понимая, что бросит лучшего друга. Он плакал до тех пор, пока не затрясся от рыданий. Он даже не заметил, что находился в комнате не один, пока кто-то не обнял его. Его руки отпустили ноги и вцепились в того, кто стоял рядом. Он сжал пальцами фиолетовый шелковый халат и всхлипнул. Плакал из-за ненависти Рона, недоверия Гермионы. Плакал из-за дома, который оставил, из-за мира, который отвернулся от него. Плакал по семье, которую потеряет. Плакал, пока не закончились слезы, но продолжал всхлипывать и икать. Он вымотал себя плачем и уснул со слезами на щеке, а Анна гладила его по голове и обнимала. Полтора часа спустя Гарри всё еще был в ее объятьях. Логан вошел в комнату явно не в духе, но Анна заметила, что за ним не шла армия мракоборцев, которые хотели забрать Гарри в тюрьму. Логан посмотрел на пару, вопросительно взглянул на Анну. Она пожала плечами и продолжила гладить Гарри по голове. — Они разрешили нам остаться, — его мрачный голос прозвучал громко. — Но? — спросила Анна, зная, что всё не так просто. — Но, — продолжил он, — они будут следить за нами. У каждого будут ограничения на использование своих способностей. Нам не запрещают их использовать, но никаких игр, по крайней мере, вне этой комнаты. — А Гарри? Тяжелый вздох. — Ему нельзя никуда ходить одному. Ему запрещено бродить по Замку. Чем меньше времени он проведет среди учащихся, тем лучше, и ему нельзя ходить в столовую. Определенно, это вызвало бы панику. — И как же он будет есть? — Думаю, будем приносить ему еду из зала. Что-нибудь придумаем. Это всё, чего я смог добиться. — Спасибо Вам, Логан, я не могу… — Я могу остаться? — раздался хриплый голос. Логан посмотрел на состояние мальчика. — Ага, парень, можешь. Они услышали, как он вздохнул, и Анна снова стала гладить его по голове, пока он не забылся спокойным сном. С улыбкой на губах.