Сборник бессистемных общих хэдканоных зарисовок по кроссоверной вселенной

Отец говорил, что большинство людей не знают, чем их организация занимается на самом деле, и даже тех, кому известна вся правда, вербуют не в офисе, а выслеживают по группам взаимопомощи и полицейским отчетам, а потом связываются с ними тайно. Но они — дети Джейна Доу, и это значит, что для них работают совершенно другие правила. Им устраивают собеседование, как будто они устраиваются на обычную скучную работу, где-нибудь на заправке или в молле. — Вы — двойняшки? — Нет, — Дэнни качает головой. Тупой вопрос. Они оба вписали полные даты в предложенные им анкеты. — Мы родились в один год, но Джонни — в феврале, а я — в ноябре. — Наши родители очень любили друг друга, — уточняет Джонни, хотя это явно лишнее. — Угу, — кивает мужик, сидящий за столом, даже не глядя на них. Несколько секунд он всматривается в их анкеты, молча и с таким видом, как будто уже все про них обоих понял, хотя не мог бы, не по нескольким строчкам текста. — И почему же вы хотите вступить в «Пятьдесят благословений»? Это — самый тупой вопрос, который Дэнни слышал за всю жизнь. — Наш отец — Джейн Доу. — Да, вижу, — мужик за столом снова кивает, шелестя страницами. — Но я не спрашиваю, кто ваш отец. Я хочу знать, почему вы хотите вступить в «Пятьдесят благословений». Очень необычное желание, учитывая происхождение вашей матери. Дэнни успевает спросить себя, сойдет ли за правильный ответ, если он пропишет этому сукину сыну в рыло, прежде чем Джонни говорит: — Все дело в желании испытать зло. Мужик за столом откладывает анкеты и смотрит Джонни в глаза так, как будто пытается понять, не шутит ли тот. — Вы читали Достоевского? — спрашивает Джонни, подаваясь вперед, и Дэнни хочет зашипеть ему на ухо: «Заткнись, ради всего святого, дебил ты несчастный», но не может даже повернуться в его сторону. — Ставрогин изнасиловал девочку-подростка, Раскольников убил старуху, и все это — чтобы понять, может ли жестокое поведение быть частью по-настоящему свободной личности. Мужик за столом откидывается назад, отстраняется от Джонни: — Что вы пытаетесь этим сказать, мистер Доу? Что «Пятьдесят благословений» исповедуют жестокость? — Что мы хотим стать по-настоящему свободными. С помощью убийств. «Господи, черт возьми, Джонни, почему ты такой ебанутый» — думает Дэнни. Если их не примут, то отец этого не переживет. Он сядет перед портретом Джорджа Вашингтона и сунет себе в рот дуло дробовика, потому что его собственные дети, плоть от плоти, кровь от крови, так его подвели. А потом он вспоминает слова дяди Миши, их разговор с мамой о книгах — как раз о Достоевском. — Убийство у нас в крови, — говорит он. — Это — наша природа и мы хотим поставить ее на службу нашей великой страны. — И узнать, кто мы такие, — добавляет Джонни. Дэнни сразу понимает, куда может развернуть эту фразу, прежде чем мужик за столом успеет придумать для них очередную подъебку: — Мы хотим, чтобы на этот вопрос ответили «Пятьдесят благословений», а не какая-нибудь уличная банда. Мужик за столом хмыкает: — Спасибо, мистер Доу и мистер Доу. Достаточно. Я понял вашу точку зрения. Мы свяжемся с вами, если решим, что вы можете официально вступить в нашу организацию. Дэнни улыбается: они сыграли чисто, он уверен. Выбили мяч со стадиона и «Пятидесяти благословениям» придется его возвращать.