Сборник бессистемных общих хэдканоных зарисовок по кроссоверной вселенной

- У меня есть теория, - говорит Иваныч, - о том, что все делятся на три категории. В кабинете ничто не выдает пристрастий хозяина, здесь нет ни черной кожи, ни металла, в книжном шкафу стоит собрание сочинений Тургенева, а не де Сад. Взгляд цепляет разве что икона, висящая над письменным столом - Яшка приторговывал и антиквариатом, поэтому точно знает: обычно на православных иконах распятый Иисус выглядит спокойным, спящим, в крайнем случае - чуть огорченным, но никак не страдающим от мучительной боли, как на этой; византийский стиль делает его искаженное агонией лицо похожим на карнавальную маску. Примерно такой же, разве что с портретом Ленина вместо иконы, кабинет был у Славы - только он выглядел мертвым, ведь Слава никогда не занимался делами, только сидел на ресторанных встречах с поставщиками и торговцами, да ездил на стрелки, изображая хозяина. Иваныч своими делами занимается сам и наверняка в запертых шкафах за его спиной - хорошо зашифрованные записи о сотнях грязных сделок. Проданные наркотики. Купленные мальчики. - Первая категория - жертвы. Одни не могут бороться, другие не хотят, результат тот же: их используют. Продают. Съедают. Выбрасывают. Яшка кивает, на секунду задумавшись о том, насколько буквально Иваныч использовал слово "съедают" и что он знает о Славке. - Вторая - звери. Звери тупые. Прут напролом, ничего не понимая, сносят все и вся на своем пути, растаптывают жертв и даже не замечают. Яшка усмехается. Даже если Иваныч не знает о Славке ничего - все равно прекрасно понимает, кем тот был. - Третья - уроды. Уроды умные. Они знают, кому и зачем делают больно. И им это нравится. Уроды - это мы с тобой. - А люди? - с улыбкой спрашивает Яшка, заранее представляя, каким будет ответ. - А людей больше не осталось, - Иваныч качает головой. И оба они смеются.