Связанные

Канаме Куран впервые посетил Академию Кросс, место, о котором любила рассказывать Джури. Её хороший друг не без её помощи создал утопию, где вампиры и люди смогут жить вместе в мире и согласии. Его мать всегда хотела увидеть своих детей среди учеников Академии. Канаме не разделял её взглядов ни тогда, ни сейчас. “Хотела ли она, чтобы мы были вампирами? И думала ли, что один из нас будет жить здесь, как человек?” Трудно сказать. Родители не посвящали в свои тайны детей. Единственный секрет, который они рассказали Канаме – это местоположение Колыбели Прародителя. Он, как наследник и будущий Король был обязан знать, где находится гробница, чтобы.. Чтобы однажды разбудить его? Или не подпустить к нему Саюри? Это тоже осталось загадкой, ответ на которую Канаме никогда не узнает. После смерти Королевской четы Ночной Класс распустили, и Академия стала обыкновенной школой для людей. А так же домом для Саюри. Аллея цветущей сакуры понравилась Куран. Особенно под вечер, в свете оранжевого солнца и покрашенного в розовые тона неба. Но больше всего ему понравилась девочка, которая со смехом спряталась за деревом и не заметила Чистокровного. Её запах изменился, стал более человеческим, теперь от неё пахло не только цветами, но и потом, булочками, клубникой, свежим шампунем, кровью. Она подросла и совсем забыла его. Канаме знал это, даже ни разу не встретившись после той ночи, когда Саюри получила сердце и новую жизнь. И всё-таки он надеялся увидеть в её глазах узнавание. Саюри Кросс или Кирию, как она любила себя называть, приёмная дочь Кайена Кросса и сводная сестра Зеро Кирию, почувствовала холод. Не простую вечернюю прохладу, которая наступает с заходом солнца, а особый живой холод, он, словно ветер, прикоснулся к её голым ногам сзади и хлынул на неё, как будто она встала под ледяной водопад. Девочка обернулась. “Красивый”, – это была её единственная мысль, когда Саюри впервые увидела перед собой Чистокровного вампира. Он не казался особо взрослым, может, старше её лет на пять-шесть, но Зеро всегда говорил, что внешность вампиров обманчива. Вечная молодость. Она даже не знала, хорошо ли это: потерять возможность состариться и умереть, навсегда остаться красивым созданием Ночи, настолько красивым, настолько неживым. “Они опасны”, – повторял Зеро. “Не верь им”, – учил Кирию. “Человек для них лишь скот”, – говорил он. Но, Зеро, посмотри, как он улыбается ей. Ты только посмотри на эти нежные добрые глаза, которые никак не похожи на глаза кровопийцы. А как он зовёт её! От этого ласкового голоса мурашки по коже. – Саюри.. Разве он может причинить ей вред? Саюри шагает ему навстречу, восхищённая, заворожённая, пленённая им. Ей кажется, будто она связана, будто перед ней паук, а не вампир, и она попала в его паутину, будто на неё накинули аркан. Нет, подумала Саюри, она сама надела его себе на шею. Или ей так только казалось. “Иди ко мне”, – она слышит голос в своей голове, его голос. “Я скучал, Саюри”, – губы его не шевелятся, но он продолжает говорить с ней, шептать ей на ухо. “Вспомни меня”. “Назови по имени”. “Полюби меня, Саюри”. Ей осталось сделать три шага, чтобы оказаться в его объятиях. Но три шага стали слишком огромными, когда прозвучал выстрел, а перед Саюри появилась широкая спина Зеро, нет, охотника. Пуля задела кончик левого уха, Канаме даже не поморщился, хотя серебро больно обожгло, а кровь побежала вниз, по шее. Ранка затянулась, но запах Чистой Крови остался, разнёсся по округе и обязательно бы собрал вокруг всех низших, если бы они тут были. Кроме Зеро Кирию в Академии Кросс не осталось ни одного вампира. – Зеро, – тихо прозвучал её голос. – Не смей к ней прикасаться, – зарычал мужчина, оскалился, обнажив свои клыки. “Если бы не твой страх стать зависимым, ты бы прокусил мне горло и выпил бы всё до последней капли”, – подумал юноша, глядя в красные, полные ненависти глаза. Куран не мог не отметить силу воли охотника, всё ещё отвергающего свою новую сущность. Вампиром он был больше, чем человеком, и всё-таки старался быть похожим на людей. Пожалуй, он был единственным, кого Канаме смог бы уважать, как взрослого. Даже Асато Ичиджоу не мог заслужить такого почтения к себе, которое молодой Король хотел оказать простому обращённому. Ведь именно ему он мог доверить Саюри, своё самое драгоценное сокровище. Но кто как не Зеро мог быть опасен для неё? “Могу ли я доверять тебе?” – Твоя жажда может причинить ей больше боли, чем моё прикосновение. – Если ещё раз увижу тебя рядом с Саюри, я тебя убью. Зеро убрал Кровавую Розу и взял девочку за руку. Ладонь у неё была холодной. Испугалась. – Запомни, если я прикоснусь к ней, то больше никогда не отпущу. Охраняй её как следует. Прежде всего, от самого себя. “Я люблю тебя, Саюри”, – она обернулась, глядя на красивого юношу через плечо. “Уже поздно. Я полностью зависим”, – Зеро тяжело прикрыл веки. Он уводил её дальше от Чистокровного, но один вампир всегда оставался рядом с ней. Иногда Кирию был рад той силе, с помощью которой он мог защитить Саюри от других тварей. Но больше всего, он боялся, что однажды сорвётся, и некому будет защитить её от самого Зеро. – Кто это? – Тот, от кого тебе следует держаться как можно дальше. Такие, как он, смертельно опасны. – Но у него грустный взгляд. Зеро, а что если он заплачет? Саюри взглянула на его хмурое лицо и заметила, что глаза ещё горят ярким алым цветом. Жажда не отпускает его. – Они не плачут, – отрезал мужчина. – Просто не умеют. С Кайеном Кроссом Канаме встречался пару раз. Первый – до рождения Саюри. Второй – на похоронах родителей. Он был единственным из охотников и одним из немногих, кто действительно искренне сочувствовал ему. От Чистокровного не скрылось, что и сам Кайен переживал огромную потерю, боль эта состарила его, но он продолжил жить. Вампир без клыков. Куран отметил, что жизнь с маленькой Саюри почти вылечила его, тогда как жизнь Канаме без Саюри убивала вампира. Кросс стал мягким, как сырое яйцо. Может, ещё мягче. Но таким и должен быть тот, кто работает с детьми. Когда он увидел Канаме, то обрадовался, встал навстречу и попытался обнять. Чистокровный ограничился пожатием руки. – Канаме-кун! Как я рад тебя видеть! Как ты поживаешь? Хочешь чай? Вино? Таблетки? Куран покачал головой и сел на диван, закинув ногу на ногу. – Я по делу. – Ты должен познакомиться с моей маленькой дочуркой. Она просто прелесть. Зеро-кун ни на шаг от неё не отстаёт. Кросс не знал о Саюри, понятия не имел, чья она дочь и кто она такая. Может, если бы девочка была похожа на Джури, он бы понял, но лично Канаме считал, что будет лучше, если никто не будет знать о происхождении Саюри. Родители держали её в поместье Куран семь лет, в тайне ото всех. Даже слуг не появлялось в их доме, когда Джури забеременела и родила дочь. И всё-таки Ридо прознал об этом. Канаме не хотел, чтобы подобное случилось вновь. Саюри должна оставаться человеком настолько, насколько это возможно. Может быть, на всю жизнь. “Возможно, это был бы лучший вариант из всех”. Правда, он не был уверен, что она умрёт после того, как сердце Джури остановится. Ведь настоящее бьётся в Гильдии Охотников. – Мы уже познакомились. Кирию был очень гостеприимен. – Не обижайся на него, Канаме-кун. Кайен примиряюще ему улыбнулся и поставил на стол печенье с горячим шоколадом, почему-то решив, что семнадцатилетний вампир будет его пить. Для старого Кросса он всё ещё оставался ребёнком. “А как он будет воспринимать Саюри, если она вернёт свою память?” – Печенье сделала Саюри-тян. И это сработало. Чистокровный Король вампиров взял из стеклянной вазочки песочное сердечко и положил на язык. Он не улыбнулся, хотя очень хотелось. Примерно так же, как хотелось, чтобы она сделала печенье только для него. – Тебе нужна помощь, Канаме-кун? Пять лет назад, на похоронах Джури и Харуки, Кайен Кросс предложил наследному Принцу свою помощь и ждал, когда он придёт. Мальчик оказался довольно самостоятельным или слишком гордым, а может и то и другое. – Ночной Класс. Он взял ещё одно печенье, в виде полумесяца. Ректор вскинул брови: Канаме Куран не был похож на вампира-идеалиста. Ну, так казалось на первый взгляд. – Ты хочешь воссоздать его? Чистокровный кивнул. – Займитесь этим, Кросс-сан, – приказал он. – А чего ты хочешь на самом деле? Канаме посмотрел в серьёзные карие глаза напротив. Личина охотника, скрытая за шалью, очками и любовью к своим деткам. – Кирию. Мне нужен собственный охотник. Горящие алым цветом глаза. Сверкающие клыки. Кровавая слюна, стекающая по подбородку. Длинные когти. Шипение, совсем не похожее на человеческую речь. На всё это она смотрела пустым апатичным взглядом, будто и не на неё напали. Ба-бах! И противная тварь, возжелавшая человеческой кровушки, рассыпается, став седым пеплом. Такими же пепельными были волосы у мужчины, который спас её, пустив смертельную пулю. Прах твари опал на землю с первым снегом. А кровь испачкала её лицо, когда голова вампира разлетелась. Пара капель стекло по её щеке вниз и упало на землю. Она посмотрела на человека, который присел перед ней на колено. – Испугалась? Голос у него был грубоватый, но тембр был приятным. Он рукой вытер её личико, затем посмотрел на её босые ноги с покрасневшими пальцами, которые она поджимала от холода. На девочке была лишь пижама и дорогой шерстяной плед, который она сжимала в руках. Между тем взгляд у неё продолжал оставаться безразличным. Она словно бы и не видела его, просто повернулась на звук его голоса, похожего на человеческий. Он молчит, думая, что с ней делать. Она ждёт чего-то или кого-то, кто придёт за ней, будь это низший вампир, охотник или.. он. – Как тебя зовут? Девочка не отвечает, продолжая глядеть в никуда. А он видит, как по её щеке ни с того ни с сего течёт слеза, как будто ей больно. Плакало что-то внутри неё, может быть, забытые воспоминания, может, запертая в детском теле некоранованная Королева или чужое сердце. Мужчина взъерошивает волосы и вздыхает, убирает пистолет в наплечную кобуру, ещё раз осматривает ребёнка, замечает тёмные кровавые пятна в районе груди, засохшую кровь на покрасневших пальцах. А ещё её дрожь. Но ему кажется, что это не от холода. “Она боится остаться одна”, – приходит мысль на ум. Странная мысль. Наверное, даже глупая. Но правильная. В ней он видит самого себя, десятилетнего мальчика, только что потерявшего семью и свою человечность. Одинокого мальчика, брошенного своим братом. Мальчика с открытой раной, которая почему-то не заживает даже через семнадцать лет. Ему не хватает крови человеческого тепла. “Оставишь её здесь так же, как Тога оставил тебя?” – спрашивает совесть или ещё какая-нибудь нравственная херня, оставшаяся после человека, которым он когда-то был. “Делать нечего”. “Твою мать!” “Я не буду её нянькой”. Мальчик сквозь деревья смотрит на них двоих, смотрит, как мужчина поднимает девочку на руки и уходит вместе с ней, забирает её. Канаме больно и грустно, но считает, что это правильно. Кирию Зеро сможет её защитить. Он не раз слышал это имя среди разговоров Аристократов, Кирию использует Кровавую Розу, одну из частей Прародительницы, этот вампир – охотник. И он готов выстрелить себе в голову, если потеряет над собой контроль. Канаме не знает, что Саюри может влюбиться. Он забывает о том, насколько она жертвенная. Он не думает о жажде охотника, которая длится много-много лет. Канаме растворяется в тени, а Зеро Кирию растворяется в снеге вместе с маленькой девочкой на руках.

“Её зовут Саюри. Пожалуйста, позаботьтесь о ней”.

– Значит, Саюри, – задумчиво протянул Зеро и заново перечитал краткую записку. На рваном клочке бумаги, который подгорел с одной стороны, кто-то торопливо набросал пару строк. Это то, что называют заботой. А не всё ли равно, как её теперь будут звать? Ведь девочку бросили, можно даже сказать выбросили, как ненужную и бесполезную вещь. Примерно так же давным-давно люди избавлялись от самого слабого члена в семье: оставляли где-нибудь в горах и уходили, считая, что тем самым спасли остальных. “Вшивая благородность”. Такая же вшивая, как Аристократия вампиров. Он смял записку и кинул на пол. Бесполезный мусор. Саюри не виновата в том, что они мусор. – Ха~, это раздражает. Кирию Зеро посмотрел в потолок. Гостиная Кросса казалась слишком тихой: обычно Кайен начинал тискать его за щёки, улюлюкать, заставлял пить горячий шоколад или кровяные таблетки – грёбанные кровяные таблетки, от которых его рвёт – доставал альбом с фотографиями, тот, что Зеро ненавидел, и погружался в воспоминания. Старый, если его вообще можно назвать старым, маразматик любил прошлое больше, чем настоящее, потому что настоящее казалось ему одиноким и скучным; и больше, чем будущее, потому что в будущем он не видел ничего хорошего. В прошлом у него были счастливые Зеро и Ичиру, была живая возлюбленная, был статус лучшего охотника, была иллюзия какого-то счастья. Сам Зеро считал, что в прошлом у Кросса ничего не было, впрочем, как и сейчас. “И всё-таки дом без него кажется пустым”. Кирию ушёл из Академии и дома ректора после выпуска. Оставаться здесь он не собирался, его ждала Гильдия Охотников и официальный статус убийцы вампиров, которого он так жаждал. Однако даже спустя девять лет они не перестают наблюдать за ним. Ты действительно не пьёшь кровь? Разве тебя не мучает жажда, Кирию-кун? Семнадцать лет – слишком долгий срок для обращённого, не считаешь? Зеро и сам бы не поверил в это, если бы не знал обратной стороны этого воздержания. Он разрушается. Регенерация слабеет с каждым месяцем, раны заживают медленней, чем у человека. Постоянное жжение в горле стало его привычкой. А ещё по ночам ему снятся кошмары, в которых он борется со зверем. Кирию считает, что если он проиграет хоть раз, то упадёт до уровня Е быстрее, чем камень до земли. Его сила воли зиждется на мести, на надежде и на ненависти. Его воля позволяет ему жить, как человек. Но даже она не вечна. Когда-нибудь ржавая цепь его жажды сломается. Когда-нибудь он станет низшим. Когда-нибудь.. “Меня убьют”. Саюри поморщилась во сне и сжала его рубашку на груди. Зеро слышал, как бьётся её маленькое сердце, чувствовал её тепло и, конечно же, запах. Но не крови, а какой-то цветочной поляны. Особенно ясно мужчина чувствовал лаванду. Он закрыл глаза, зверь внутри него тоже закрыл, и они оба решили поспать этой ночью. Поспать на бескрайнем поле лаванды, а рядом будет лежать маленькая девочка. Нигде Кирию Зеро так спокойно не спал, как на маленьком диване Кросса в гостиной. Хотя, наверное, в этом была виновата Саюри, что спала на нём. В магазин вошёл странный мужчина. Это было первое впечатление Саёри, когда она увидела его. Взгляд у него был неприветливый, очень колючий, как терновник, а внешность холодная, как снег, но Вакаба Саёри подумала, что он красивый. И не только она. На него обратили внимание несколько женщин постарше, чем шестнадцатилетняя Ёри. Больше всего она удивилась маленькой девочке на его руках. В испачканной пижаме, лохматая и неумытая она положила голову ему на плечо и смотрела на людей с намёком на интерес. Потом Вакаба вспоминала, что девочка не произнесла ни звука. – Найдите ей одежду. И побыстрее. Зеро посмотрел на девушку-консультанта отпугивающим взглядом, та сразу сжалась и пожалела, что подошла к нему первой. Саёри отдала ей должное, потому что после этого она всё же не побоялась спросить: – Какой цвет предпочитает миледи? – Без разницы. Вместо того чтобы идти на кассу девушка решила подождать и посмотреть, что будет дальше. Она даже засекла время на наручных часах. Не прошло и двух минут, как девочке принесли платье. Саёри заметила ещё одну особенность: ребёнок никому не давал дотронуться до себя кроме своего.. отца? Стоило чужому протянуть к ней руку, и она начинала плакать: слёзы молчаливо текли по её щекам, а потом она тянула руки к Зеро. В примерочной они застряли на двадцать минут. Вакаба даже зашла посмотреть, что случилось. – Где только Кросс, мать его, пропадает? Хмурый мужчина стоял на колене перед девочкой и снимал ей туфельки. Саюри смотрела на него сверху вниз, сидя на банкетке. – Хоть кивни, если не жмёт. Они посмотрели друг на друга. По выражению лица девочки было понятно, что она пропустила его слова мимо ушей, даже не пыталась их понять. Вместо неё ответил её голодный желудок. – Тц. Этого ещё не хватало. Подойдя ближе, девушка заметила на манжетах и воротнике знакомый крест. Этот крест вырезался в её памяти с самого детства благодаря отцу. Этот крест предопределил её судьбу. Это был крест на её спокойной и мирной жизни простого человека. Но Ёри это не волновало. – Арэ? Гильдия Охотников? Быстрое движение. Слишком быстрое для человека, слишком медленное для вампира. Она не успела моргнуть, как перед ней было дуло пистолета. Девушка опустила взгляд, там, на правом боку лежала туфелька, которую мужчина только что держал в руках. – Кто ты? Резкий и хладнокровный тон заставил её поднять глаза. Вакаба встретилась с мрачным взглядом охотника, посмотрела на знаменитую печать в виде розы – Помеченный – и осмотрела пистолет. Сомнений не было. Даже если она не узнала его, татуировка и Кровавая Роза выдавали известного Кирию Зеро с потрохами. – Кирию-сан? Он взвёл курок, явно не собираясь ждать, и Саёри вспомнила, что терпеливостью этот человек вампир не был одарён. – Вакаба Саёри. Приятно познакомиться. Улыбка сама появилась на её лице. Ей казалось, что сегодня определённо удачный день, даже не смотря на то, что Кирию Зеро хотел её пристрелить. “Но он ведь только хотел”. Кирию Зеро был её кумиром. Её отец, политик до мозга костей, грязный интриган и гнилой человек, хотел сделать из неё отличную марионетку в Гильдии. Не понятно, как вообще этот хитрый лис узнал о существовании вампиров и охотников, но после разоблачения тайны он, кажется, помешался. Вакаба проделал большую работу только для того, чтобы его дочь приняли в Гильдию в её пятнадцать лет. Если бы Саёри не узнала о Кирию Зеро, то, наверное, никогда бы не почувствовала желание чем-то заниматься. – Вакаба, – произнёс он, будто бы вспоминая. Потом убрал Розу и смерил девушку неприветливым взглядом. Зеро вряд ли был рад знакомству. Интересно, он вообще хоть чему-то был рад? – Вы именно такой, как Вас и описывал Кайто-сенпай. Из-за девочки я Вас не узнала. Кто она? Ответа Вакаба, конечно же, не получила. Мужчина отвернулся от неё и снова присел перед ребёнком. Он обул её в лакированные карамельные ботиночки с мехом внутри, затем в кремовую дублёнку и надел на её голову бронзовые пушистые наушники. Ёри подумала, что девочка сейчас похожа на куколку, живую куклу, человека без души, как если бы у неё украли сердце. Послышалось ещё одно недовольное урчание. – Я знаю одно хорошее кафе. Показать? – и не дожидаясь нового молчания со стороны Кирию, она обратилась к Саюри: – Хочешь покушать? – Почему она не говорит? Сколько ей? – Без понятия. – Хо~? Девушка склонила голову, подперла щёку ладонью и начала рассматривать Саюри. Всё, что о ней сказал Зеро, так это её имя. Впрочем, знал он не больше. Девочка не только не умела говорить, она вообще ничего не умела делать. Когда перед ней поставили тарелку с кашей, она даже не поняла, что от неё хотят. И Кирию пришлось кормить её с ложечки. Саёри подумала, что это очень мило, но промолчала ради своего же блага. – Вы ей нравитесь, Кирию-сан. Вы как заботливый нии-сан. Ой. Она словила не очень заботливый взгляд и виновато улыбнулась. – Как только появится Кросс, я отдам её. Мне некогда возиться с детьми. – Кайто-сенпай говорит, что Вы совсем не отдыхаете. Мне кажется, что иногда нужно расслабиться рядом с теми, кто Вас любит. Это более человечно, нежели всё время убивать нечисть. Саюри-тян, тебе нравится Кирию-сан? Вакаба посмотрела на девочку, стоящую на коленях и прижавшуюся к стеклу лбом. “Смотрит на снег”. Она даже не повернулась на своё имя, как будто ещё не привыкла к нему. – Кайто слишком много говорит. А ты лезешь не в своё дело. – Я знаю, – грустно улыбнулась Ёри. “Этим я похожа на отца”. Она поводила ложкой по дну чашки, сахар в которую не добавляла. – Но мне становится грустно, стоит только подумать о том, что Вы оставите её одну. Сейчас, кроме Вас, у Саюри-тян никого нет. – Я не собирался становиться для неё кем-то, – сказал, как отрезал. – Но если Вы подобрали её, то уже несёте ответственность. Почему Вы перекладываете её на Кросс-сана? Это так.. по-детски. – Не хочу слышать это от ребёнка. Зеро встретился с её серьёзным и невозмутимым взглядом, примерно так же на него смотрел Кайен Кросс, когда становился охотником, а не ректором. И, наверное, такой взгляд он не любил больше всего. Потому что в эти моменты Кайен отчитывал его, как мальчишку, любил указывать на слабости и промывать мозги своими нотациями. А больше всего Кирию не любил, когда ему указывают, что делать. Ну, совсем как ребёнок. – Вы боитесь её? Боитесь жажды? Мужчина откинулся на спинку дивана и посмотрел на Саюри. Девочка обернулась и посмотрела на Зеро, потом показала на снег за окном. “Ты понимаешь, но не знаешь, как сказать об этом.. ” Неосознанно коснулся метки на шее. Всегда касался, когда вспоминал, что он вампир, а не человек; касался, чтобы вспомнить, что в один день он станет ни тем, ни другим. Просто зверем или чем-то хуже зверя. – Нет. “Давно смирился со своей участью”, – подумал Зеро, а Ёри прочитала по его глазам. – Тогда боитесь навредить? – Я живу не ради любви, – холодно пояснил вампир, и Вакаба заметила, что его глаза начинают загораться алым цветом, – и я не дам ей того, чего она просит. Просто не способен дать. Во мне нет тепла, только угли. – Саюри-тян могла бы их разжечь. Она, наконец, вытащила ложечку из остывшего кофе и отхлебнула сливки, по-детски облизнула губу. Он подумал, что Вакаба Саёри любит совать свой нос в чужие дела. Особенно в его дела. Зеро проснулся от чьей-то возни. В последнее время он спал урывками, и сон его нельзя было назвать безмятежным во многом благодаря жажде. Но зверь, которого охотник тщетно пытался в себе убить, теперь нападал реже, зато раны, оставленные им, были глубже. И их надо было лечить. Кровью. Мужчина по привычке потянулся у пистолету, потом вспомнил, что Роза в его комнате, а затем понял, что она ему сейчас не понадобиться. Потому что к возне прибавился детский голосок. “Саюри”. Он открыл глаза, повернулся со спины на бок и посмотрел на девочку. Сидя на коленях, она с чем-то тщательно возилась. Зеро смотрел ей в спину, на длинные пшеничные волосы, которые пахли детским шампунем. Он мог чувствовать этот запах, лёжа на диване. Венок из ромашек у неё на голове придавал её запаху какую-то особенность. Будто бы Саюри должна пахнуть ромашками. “Цветами”, – поправил он себя. – Вот так. – Что это? Она обернулась. – Граммофон. Его мне Кайен принёс. Теперь можно послушать музыку. Девочка аккуратно поставила иглу на пластинку, поморщилась от противного звука, похожего на причмокивание колёс, отрегулировала громкость и довольно разлеглась на ковре, когда заиграла музыка. Этот маленький мирок, состоящий из гостиной, принадлежал только им, им двоим. Иногда вклинивался Кросс, который был не в восторге от того, что он Кайен, а не папа. Ещё реже к ним присоединялся кто-то второстепенный, а потом исчезал, никем не замеченный. Для Саюри существовал только Зеро уже на протяжении двух лет. Ей хватало и этой гостиной, если бы они смогли прожить тут всю жизнь. – Ты какой-то бледный. Саюри обхватила его щёки ладонями. Наклонилась над ним. Она вся пропахла ромашками. – У тебя жажда? Хочешь пить, да? Девочка коснулась своей руки, примерно там, где берут кровь из вены. Под рукавом платья были две вздутые ранки с красными точками по середине. Зеро уже устал укорять себя за это. – Глупая. Вампиров всегда мучает жажда. До самой смерти. – Арэ? Это, наверное, больно. – Неприятно, – согласился мужчина. – Но ещё недели две я могу попить эти отвратительные таблетки. В прошлый раз я выпил слишком много, и ты заболела. Он погладил её маленькую нежную щёчку. Этот ребёнок – его самое любимое существо на свете. Знал ли он это пару лет назад, когда пытался оставить её одну? Оставить её Кроссу и уйти в Гильдию, опять. Наверное, если бы она не схватила его за рукав пальто, то его бы здесь не было. Если бы Зеро не заглянул в её испуганные глаза, он бы не смог к ней привязаться. Если бы он не остался в ту ночь, то было бы лучше. – Саюри-тян настоящий охотник. Они оба подняли головы и увидели Вакабу Саёри, которая незаметно подкралась к ним. Девушка, как всегда, с улыбкой выдержала недовольный взгляд Кирию. Саюри радостно обняла её и назвала “сестрёнкой Ёри”. В каком-то смысле она была права. Ведь именно Саюри удалось приручить бродячего вампира и сделать его своим, она приручила его любовью, лаской и кровью. И теперь Кирию Зеро принадлежал ей до кончиков волос. Её Зеро. Её вампир. Её охотник. – Ано, я слышала, что у вампиров пить кровь – это достаточно интимно. Зеро-сан, ты же понимаешь, что это противозаконно? Ей же даже десяти нет. – А что в этом плохого? – Моё невинное дитя, – по-матерински протянула Саёри и погладила девочку по голове. – Вампиры должны пить кровь у тех, кого по-настоящему любят. Непонимания в её глазах только прибавилось. – Но, Ёри-не, когда я вырасту, Зеро женится на мне. Это же и так понятно. Сначала Вакаба удивлённо уставилась на ребёнка, потом – расхохоталась, посмотрела на Зеро – его глаза были закрыты, но по сведённым бровям и так всё было понятно. – Не смейся, – обиженно потребовала девочка. – Гомен-гомен, я больше не буду, – девушка присела перед ней на корточки. – Но, Саюри-тян, ты действительно хочешь замуж за этого недовольного старика? Он же ужасно грубый и ни капельки не улыбается. – Зеро не старик. Кроме меня ему некого больше в жёны брать. Поэтому, чтобы ему не было одиноко, я буду с ним. Всегда. – Яре-яре, похоже, что ничего не поделаешь. Кто-то и правда должен с ним пожениться. Саёри улыбнулась и снова погладила девочку по голове, подумала, что у детей всегда всё слишком просто. Вакаба села на пол и вытянула ноги, посмотрев в потолок. Саюри начала напевать мелодию винила про себя. – Я по поручению Гильдии. – Я уже получил письмо с заданием. Они немного помолчали. Молчать с вампиром было намного приятнее, чем говорить с ним: у него, что не слово, то колкость, а в иной раз он любит просто игнорировать. Скверный характер, за который его не все любят, а кто любит, тому приходится с ним мириться. Каейн Кросс, Такамия Кайто, она – Вакаба Саёри – и Саюри, которую можно считать исключением. Наверное, только она способна действительно любить Кирию. – В обществе вампиров до сих пор не спокойно. Королевская чета умерла два года назад, а волнения так и не убавилось. Я видела наследного принца. Он ещё совсем мальчик. Старше Саюри-тян лет на пять. – Ему лучше справиться со своими обязанностями. – А ты строг, как всегда, – Ёри улыбнулась и внезапно сменила тему, как любила это делать только она. – Нэ, Саюри-тян укусы не болят? У меня есть хорошая мазь.. – Не болят. Вообще-то, когда Зеро кусает даже приятно. Девочка подняла иглу и посмотрела на крутящуюся чёрную пластинку, провела по ней пальчиками, остановила. Вакаба наблюдала за ней, Саюри была довольно спокойным ребёнком или, лучше сказать, некапризным. И в то же время она умела добиваться своего. Упрямая как Зеро, если не хуже. Во всех отношениях она была простой любопытной девочкой, и Саёри бы даже в это поверила, если бы.. если бы не её предчувствие? Саюри не обычная – вот, что говорила ей интуиция или нюх охотника. Может, для Зеро она и была простой девочкой с красивой улыбкой и добрым сердцем, но Ёри считала, что в её забытом прошлом есть ответ, кто она такая на самом деле. Иногда, это абсурдно, правда, но она чувствовала, что Саюри похожа на оружие охотников. Между ними не было ничего общего, ну, совсем ничего, и всё же они были связанны, как будто.. будто.. “Они одно и то же”. – Хоо, вот как? Никогда не слышала, чтобы кому-то это приносило удовольствие. – Но мне правда не больно. – Нэ, Саюри-тян, а тебе когда-нибудь бывало больно? “Ты вообще можешь чувствовать боль?” Саюри посмотрела на неё удивлённо, взгляд так и говорил: “Что за глупости?” Но Вакаба заметила сомнение, как будто бы девочка не знала, о какой боли она говорила. О какой именно. Зеро чиркнул спичкой, рука дрожала, и огонёк сразу же потух. – Дерьмо! Он попробовал ещё раз. Зажёг свечу и поставил её на раковину, из которой выливалась вода на пол. Лично сейчас ему абсолютно наплевать на то, что он может затопить нижний этаж. Потому что сейчас – во имя всего святого – Зеро хотел пить или есть, ему было всё равно, как это называется у вампиров. Мужчина посмотрел на своё отражение, его двойник из зеркала невесело хмыкнул, потом показал клыки. Кирию опустил взгляд на пол, на лужу, которая росла. Там, под его ногами растворялись таблетки, вызывая тошноту. Фу. Противно смотреть. Кровавая вода – всего лишь пародия на кровь. А Зеро пародия на человека – уж лучше быть пародией человека, чем вампира. Он провёл рукой по влажным волосам, убирая их со лба, потом с плеском уселся на пол. Журчание воды раздражало, но выключать её не было желания. Не понятно, холодно ли ему или жарко. Эта противная дрожь по всему телу. И головокружение, как при недомогании у людей. Идиотская жажда. У него в голове откуда-то появился хор чужих голосов, которые, не переставая, требуют одно и то же, одно и то же. Действует на нервы. Крови

Крови

Крови

Сама по себе жажда не способна контролировать разум, но если поддаться её зову, то сознание растворяется в бесчисленном потоке жертв. Многие сходят с ума от этого навязчивого голоса, состоящего из множества голосов, он похож на шёпот, бесконечное эхо которого разносится в голове. И чем слабее воля обращённого, тем сильнее он воздействует на нового вампира. Зеро знал этот принцип, а потому смог продержаться так долго – для иных немыслимо долго. Сегодня его зверский голод обрушился на него волной, под которой он не смог устоять, но смог выжить. Постепенно его начало отпускать, как отпускает наркомана от очередной дозы, жажда “выветривалась”. Обычно после каждого такого приступа мужчина спал не меньше двенадцати часов, он бы и сегодня заснул на этом самом полу в этой холодной воде с тошнотворным запахом таблеток, если бы.. Да, если бы не пришла она. Когда Кирию открыл глаза, то увидел Саюри, сидящую перед ним. Она с вопросом уставилась на него, будто бы спрашивая: “Что с тобой? ” “Глупая девчонка, ну, почему тебе не спится? ” – Пошла вон. В ответ, конечно же, он ничего не услышал. Она даже не встала со своего места. А этот её взгляд раздражал не меньше, чем голоса, которые, кстати, снова вернулись. Сегодня Саюри пахла кровью. Ужасно. Просто невероятно сильно. И очень вкусно. – Прочь! Мужчина отмахнулся от неё. Девочка потянула к нему руки и обняла, погладив по влажным волосам. Зеро услышал, как в ней течёт кровь, как если бы он приложил ракушку к уху. Красивый звук. “Как странно, с тобой моя жажда становится сильнее”. Свеча потухла, тоненькая струйка дыма поднялась вверх, Зеро притянул её к себе за затылок. В темноте Саюри увидела его глаза, голодные и чужие, но не испугалась. Уж лучше видеть их, чем видеть, как он уходит от неё, оставляет одну. “Хочу пить”. А потом он укусил её. Не потому что поддался жажде, не потому что дал себе слабину и не потому что его воля треснула. Ему хотелось её укусить. Кирию Зеро подумал о себе, как о вампире, и не сопротивлялся этой мысли. Она показалась ему естественной. Вместе с тёплой кровью он скорее почувствовал, чем услышал: “Хороший мальчик”. Розовые лепестки плыли по воздуху и падали на землю, словно розовый дождь. Шелест листьев похож на звон колокольчиков. Сквозь раскидистые ветки слепило солнце, такое яркое и тёплое, как мама, которую Саюри не помнила. Сегодня Зеро мог сказать, что она пахнет сакурой, сегодня она сама была похожа на цветущую сакуру. Хотя до цветения Саюри нужно было подождать, как минимум, лет десять. Она думает, что это красиво. И больше всего ей хотелось бы рассказать об этом, только вот у неё нет слов, она забыла их. Поэтому девочка молчит, глядя на опадающие лепестки. Один из них упал ей на ладонь. Маленький и почему-то одинокий, напоминающий Саюри в таком недалёком прошлом. А сакура грустит или улыбается, когда опадает? Может, её цветы – лишь слёзы. Ведь у неё тоже нет слов, чтобы сказать об этом. – Я нашёл Вас, Саюри-сама. Саюри подняла взгляд: рядом с деревом стоял мужчина. Он тоже красивый. Но ему не идёт солнечный свет, поэтому он прячется в тени. У него необычные глаза – карий и красный, какой-то безумный. У него красивое лицо, и даже звериная улыбка с этими острыми клыками совсем его не портит. Она подходит ему. Саюри не боится, она рассматривает его так же, как сакуру, и думает, что он привлекательный, и это пленяет. Ей сейчас не больше семи лет. На ней нежно-розовое платье, на ножках – бархатные туфельки, а в волосах – блестящие ленточки. Она прекрасна даже будучи ребёнком, будучи человеком. Спустя пол года долгих поисков он разыскал её под крыльями охотника-вампира и бывшего охотника-не-вампира. Ридо смог увидеть её впервые за семь лет после того, как воскресил её. После того как принёс в жертву свою племянницу. “Она стоила того”. Чистокровный забыл о Джури, о её красоте и глупом выборе, совершенно неправильном, который задел его гордость и, возможно, любовь. У него есть Саюри, живая Прародительница, перед которой не смог устоять сам Канаме Куран, основатель их рода. – Моя Саюри-сама. Шёпот Ридо мягкий, шелестящий, нежный, как шёпот влюблённого. От него звуки вокруг замирают, исчезают, и девочка слышит только мужской голос. Куран протягивает ей руку. – Нам пора идти. Ваш Мастер пришёл за Вами. “Пора идти”, – соглашается Саюри и шагает ему на встречу, в тень сакуры. Его глаза притягивают, голосу невозможно сопротивляться, ей и не хочется сопротивляться – она послушно идёт к Ридо. Его послушная госпожа. Маленькая Прародительница Куран. Его прекрасное чудовище. “Ты уничтожишь их для меня”. Мужчина уже любит её, как убийца любит своё оружие. Он будет хорошо заботиться о девочке. Очень хорошо, Вы уж будьте уверены. Её маленькие пальчики почти касаются его большой ладони. Осталось всего мгновение. Ридо смотрит на их руки с напряжением, от которого можно умереть, как будто перед ним разыгрывается финал чемпионата по бейсболу: раннеры на первой и третьей, два страйка и два аута. “Ну же!” – Саюри! Она отшатнулась в сторону и обернулась. – Бэттер отбил!! Раннер с третьей возвращается в дом! В последнем иннинге Янки не удалось защититься. Какая досада! “Зеро”. Когда девочка повернулась обратно к мужчине, его уже не было, и высоко в небо взлетела стая воронов. Один из них уселся на ветку и громко каркнул. Саюри подумала, что у него необычные глаза для птицы – карий с красным, безумным оттенком. “Пора идти”, – повторила она про себя. Только вот, куда?