Связанные

В уютной тишине слышится мерный ход часов, он успокаивает, помогает сосредоточиться. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Капелька пота скатилась по его виску. Напряжение сводило его с ума. Эта игра была намного труднее, чем Твистер с Зеро и Саюри или заполнение отчётных документов для министерства образования. Кайен Кросс не каждый день играл в Пиковую Даму, и не каждый день он выигрывал у Чистокровного вампира. – Кажется, Вы нервничаете, – заметил молодой Король, молодой даже по сравнению с вампиром без клыков. – А ты спокоен, несмотря на то, что этот ход может стать решающим. Что и ожидалось от Канаме-куна. Кайен удивился, когда Канаме выбрал именно её. Он в принципе не видел, чтобы элита вампиров предпочитала азартные игры остальным. В отличие от людей, они считали это забавой низших, дураков и отбросов, которые полагаются на удачу. Аристократия и немногочисленные Чистокровные, которых можно пересчитать по пальцам, предпочитали нечто изысканное, логическое и то, над чем можно думать днями, если не годами. Спешить вампирам некуда. Впереди – вся вечность. – Я думал, что тебе нравятся шахматы. – Нравятся, – кивнул юноша и вытащил из рук Кросс крайнюю карту слева. Он даже не моргнул, глядя на ведьму неудачи, преследующую его в последнее время по пятам. Канаме чувствовал, что вытащит именно её. Она толи насмехалась над ним, толи ехидно улыбалась и хотела подмигнуть, будто бы заигрывала с юношей: “Я теперь от тебя не отстану, сладенький”. “Ты не в моём вкусе. К тому же, моё сердце принадлежит к другой”. Он добавил Пиковую Даму к той, что осталась у него в руке – Червовой, перемешал их и показал мужчине рубашкой вверх. – Я думаю, что ты похож на своего прапрадеда, Канаме-кун, – задумчиво произнёс Кайен, выбирая между правой и левой. – С чего Вы вдруг заговорили о нём? По виду Куран, последнего в своём роде, не считая безумного Ридо (Чистокровные словно вид вымирающих животных), нельзя было сказать, напрягся он или нет, парень остался таким же спокойным, каким и был, может быть, ещё спокойнее. Если бы они играли в морской бой, то ректор бы только что ранил линейный корабль юного Короля. А это всё равно что найти нить Ариадны, только приведёт она не к выходу из лабиринта Минотавра, а к самому большому секрету Канаме. – Он был одним из Прародителей, довольно известным вампиром, хочу сказать. Даже спустя десять тысяч лет о нём вспоминают с трепетом, именно благодаря его имени род Куран стал Королевским. – … “К чему ты клонишь?” – Не пойми неправильно, я ничего не имею против твоей семьи. Наоборот, я был другом твоих родителей и буду твоим другом, если ты, конечно, захочешь этого. Старый Кайен Кросс имеет в виду, что в тебе живёт твой предок. Он живёт в каждом из своих детей. И в тебе есть нечто большее, чем просто густая кровь Куран. Я говорю о Его наследии. – Тяните карту, Кросс-сан, – в его тоне чувствовались повелительные нотки. Мужчина решил не испытывать терпение молодого Чистокровного – всем молодым присуща импульсивность, даже вампирам. Кайен знал одного молодого (хотя он больше был похож уже на матёрого) вампира, который был довольно вспыльчив какое-то время – гормоны шалили. От этих гормонов чего только Кросс не пережил: и угроз, и сломанных дверей, и выстрелов в собственном доме, и драк между учеником и одноглазым учителем, и убийственного взгляда по утрам, не говоря уже о каждодневном сквернословии и проклятиях в свой адрес. “Он был трудным ребёнком”. Ректор вытянул Даму Червы и бросил её в кучу карт вместе с Дамой Треф, а Канаме остался с носом и Акулиной, которая улыбалась ему сквозь веер: “Никуда тебе от меня не деться”. – Мой предок, будучи священником, писал о нём летопись. Она передавалась в моей семье из поколения в поколение, словно Библия. Когда отец отдал её мне и сказал беречь, я бросил её к остальному хламу – на самом деле у нас было много ненужных вещей, от которых стоило бы избавиться, исключая, конечно, Кровавую Розу. Она пригодилась, хоть и не мне. Я думаю, что мой скромный предок, не оставивший мне на память даже своего имени, был барахольщиком. Тащил в дом всё, что мог найти от первых вампиров, и хранил, как будто это было ценностью. Может быть, он восхищался ими. Позже я узнал из той самой Библии, я бы назвал её Библией вампиров, что сам он не смог убить ни одного из них. А о твоём предке, Канаме-кун, он писал с особой тщательностью – своё дело он знал, будь уверен. Канаме Куран был великой личностью, чью власть можно ощутить только по одному жесту его руки, он был создан для трона, а вампиры шли за ним с охотой, так, как будто нуждались в нём больше, чем овцы в пастыре. Они надеялись на него, хотя знали, что именно он создал оружие против бессмертных. Они видели в нём свою гибель и своё спасение. Он был непостижимым для них, и от того они тянулись к нему. Канаме Куран прекратил долгую, более того, казавшуюся проигранной войну, установил порядок во всём обществе вампиров и создал законы, которые действуют по сей день. Он всегда трудился на благо людей, решив скрыть от них существование своей расы, запретив как охотникам, так и вампирам разглашать эту тайну. Канаме много старался ради будущего мира, в которым мы сейчас живём, у него всегда было много планов, смысл которых не все понимали, а плоды можно было бы увидеть только через тысячу лет. Он усердствовал, как заведённый, будто кто-то шептал ему на ухо, что он должен что-то сделать. Он так же много сделал для Гильдии, хотя, конечно, сейчас этого уже никто не вспомнит: среди охотников распространена история о Прародительнице, а вот про Прародителя никто и словом не обмолвится. Но я хочу сказать, что в те времена вампиры сотрудничали с Гильдией, а мой предок даже жил в Ночном городе. Название я так и не смог разобрать – его почерк и слог были слишком заковыристыми. – И чем же я похож на него? Насколько я знаю, это был старый и опытный вампир, у него был огромный багаж знаний о людях, об их жизни и о мире вокруг. Кто-то даже говорил, что он мог читать собеседника с помощью одного взгляда, видеть насквозь. Он был невероятным. “Это чувствуется даже в его склепе, в его спящем, практически мёртвом теле, которое Куран охраняли тысячелетиями”. Кросс оторвался от своего воспоминания о пергаменте, на котором корявыми буквами было выведено название целого города вампиров. Теперь уже такого нигде не встретишь – все они разбрелись по миру кто куда, и живут только с помощью своих сил. Ночной Город исчез с лица Земли, как исчезла Атлантида. О нём до сих пор ходят мифы, будто бы в полночь его ворота открываются для всех желающих, только вот тот, кто войдёт в него, больше никогда не выйдет, так как цена за посещение – кровь посетителя. Ректор задумался ненадолго, для него, как и для многих, кто хоть что-то знал о Прародителе Куран, вопрос был слишком простым. Он начал перечислять, загибая пальцы: – Аурой, харизмой, умением продумывать всё до деталей, какой-то маниакальной жаждой деятельности, своим одиночеством и, конечно же, именем. Твои родители чувствовали, что это имя подходит тебе. “Но оно не моё. Канаме Куран – имя вампира, что спит вот уже десять тысяч лет, имя того, кого она любит. А я всего лишь живу в его славе, заслугах и личности, которые мне приписывают и которые я забрал у него, потому что не знал, кем мне быть. Я Канаме Куран, но в то же время я не он”. Канаме вспомнил, как Саюри иногда смотрела на него, подолгу, стараясь что-то увидеть, будто бы она ждала, что её возлюбленный оживёт и они снова будут вместе. Сам того не зная, он напоминал ей о Прародителе каждым своим словом. Когда мальчик узнал, насколько он схож со своим предком, то перестал воспринимать себя как полноценную личность. Ему стало казаться, что был копией, заменой Канаме, и каждый ждёт от него тех же поступков, что сделал бы на его месте он. Это развивало в нём неуверенность, и спустя годы юный Король забыл о том, каково это – быть собой. “Нет, я никогда и не был самим собой. Всегда был только один Канаме, не было другого, с кем бы я мог себя ассоциировать. Во мне нет индивидуальности. Стоит мне снять с себя его имя, и я уже не знаю, кто я такой. Все видят во мне моего прапрадеда, и я стараюсь быть им, потому что вампирам нужен Канаме, им нужен Король. Иногда я задаюсь вопросом: настоящий ли я? И мне становится страшно, потому что я знаю ответ”. Он провёл рукой по волосам, выгнал из головы дурные пугающие мысли, они лишние. С ними можно разобраться позже, сейчас были более насущные проблемы, ради которых Чистокровный вампир оставил высший свет и приехал сюда. Юноша посмотрел на Кайена расслабленным взглядом. Пиковая Дама помогла ему отдохнуть, если так можно сказать. – Ночной Класс готов? Кросс кивнул и показал рукой на документы, которые лежали всё это время на столе. Там было досье на каждого вампира, желающего поступить в Академию. Канаме это не интересовало, ему было достаточно того, что рядом с ним будет Сейрен. О том, что его кузен – Сенри Шики, сын известного Ридо – тоже будет там, юноша не знал. А если бы и знал, то не особо стал бы напрягаться, ведь Шики пошёл в мать. Гораздо больше бы его заинтересовала дружба кузена с Ичиджоу Такумой, внуком Асато и слугой Ширабуки Сары. – А Кирию Зеро? В ответ Кайен Кросс лишь вздохнул. – Я охотник на вампиров, а не их защитник, – те же самые слова он говорил ректору, когда Кросс только предложил мужчине эту идею. – Я не собираюсь быть твоим цепным псом, Куран. Канаме был благодарен Кайену, когда он оставил их в кабинете наедине. Разговор был не для чужих ушей, а Кирию, как он и думал, был слишком упрям, чтобы принять его предложение. Сделка была довольно выгодной, если учитывать, что Чистая Кровь поможет охотнику оставаться в своём уме ещё много лет. Конечно же, для этого он должен был пожертвовать своей свободой и полностью подчиниться воле Короля, но Канаме считал, что это равноценный обмен. За окном уже было лето – последнее лето для Саюри в средней школе, в следующем году она уже поступит в первый класс старшей школы и станет Стражем. По словам Кайена, она была не против, против был её защитник, который не видел в Страже никакого смысла. Как, в принципе, и в Ночном Классе. Может, навыки по убийству вампиров у него были превосходные, но вот чуток здравомыслия ему явно не хватало. Канаме смотрел на сад за закрытым окном. Его учебный год начнётся только после летних каникул, а не в апреле – слишком долго шёл отбор Аристократов. Конечно же, многие захотели побыть рядом со своим Повелителем, и ректору пришлось лично беседовать с каждым, чтобы принять решение, подходит вампир или нет. Выбрали самых лояльных по отношению к людям, а так же тех, с кем, по мнению Кросс, Королю стоило познакомиться и если не подружиться, то установить связи. – Не хочешь присоединиться к Ночному Классу? – Нет, – на другой ответ Канаме и не рассчитывал, – это бред. – Ты бы мог приглядывать за Саюри и следить за вампирами одновременно. – Не хочу видеть твою рожу каждый день. Если бы причина была только в его лице, думал Куран, то проблемы бы это не составило. Мужчина просто не хочет жить бок о бок с вампирами, считать себя одним из них и подчиняться их лидеру. Частично это была его гордость. Но большей частью это потому, что обращённый всё ещё продолжать воспринимать себя как человека. Ну, или только пытался быть им. “Ведь люди не пьют кровь у детей”. Канаме был не прав. Потому что Зеро не считал себя человеком, но не считал и вампиром. Кирию Зеро – охотник. – Ей угрожает опасность, – юноша отвернулся от окна и посмотрел не на вампира, а на того, кому отдал свою наречённую восемь лет назад, – и даже тебе в одиночку не защитить её. – Может быть, – не стал спорить Зеро, он ассоциировал эту опасность со своим неизбежным падением до Е-класса: она не исчезнет до тех пор, пока зверь не напьётся крови своей хозяйки, – Но какая тебе разница? – Ридо нужна Саюри. – Ты что-то знаешь о её прошлом? Сама девочка не пыталась выяснить, кто она такая, откуда и почему родители бросили её одну, ей это было неинтересно. Главное, что её после нашёл Зеро, и, когда-нибудь, они обязательно станут мужем и женой – это было её заветное желание вот уже восемь лет. Зато Кирию не раз пытался найти хотя бы парочку фактов о ней, однако, увы, всё было напрасно. Врач говорил, что она уже вряд ли вспомнит те дни, а Кросс напоминал, что прошлое осталось в прошлом. – Тебе не стоит знать, – вместо юноши говорил уверенный Король, и глаза его опасно потемнели, – Так будет лучше для всех. И для Саюри в том числе. – Что ты скрываешь? Канаме схватил охотника за руку быстрее, чем он успел коснуться своего знаменитого оружия. Чистокровный сжал его запястье, глядя Зеро в глаза, чувствуя и давая почувствовать свою власть над вампиром, но не пользуясь ею. Только Ридо обожал контролировать чужое сознание ради своих целей. Канаме не ходил грубо, он играл красиво, с присущим ему изяществом. – Если ты хочешь защитить её, то станешь моим охотником. Он отпустил Кирию и прошёл мимо, наперёд зная, что поставил охотнику мат. Потерять Саюри для него означало смерть. Лежать вместе с ней под их деревом – он бы хотел, чтобы так было всегда. Но девочка уже почти выросла, и совсем скоро у неё начнётся своя взрослая жизнь, не связанная с вампирами и с охотниками. Она просто будет человеком – вот, чего желал Кирию Зеро и чего желала Джури Куран, отдавая Прародительнице своё сердце. Саюри перебирала его волосы, пока он спал у неё на коленях, радуясь, что сегодня пасмурно, хотя и очень тепло. Скоро настанет сезон дождей, и выйти на улицу будет просто невозможно без зонтика и дождевого плаща. Хотя Кайен Кросс всегда умудрялся приходить домой мокрым, даже надев резиновые сапоги и непромокаемую куртку. Её пальцы коснулись маленькой застёжки на ухе. – Зеро. – … – Зачем ты носишь серёжки? Ответа Саюри, конечно же, не получила и не удивилась этому. Сегодня он был в особо скверном настроении, его что-то тревожило, и она это почувствовала, когда мужчина отобрал у неё книгу и молча лёг к ней на колени. Говорить, что с ним, Кирию тоже не собирался: незачем ей переживать из-за его проблем – примерно так думают все взрослые, когда дети хотят им помочь. Зеро просто нужно было её внимание, достаточно было почувствовать, что Саюри рядом, в безопасности, ей ничто и никто не угрожает. Он хотел успокоиться, ещё раз мысленно проклясть Куран и обдумать всё на трезвую голову, как всегда делал. Только всё это потом, после того, как он останется один. – Ты проколешь и мне уши? – Зачем? – отозвался сразу же, а притворялся, что спал. – Хочется, – улыбнулась она, – подаришь мне одно? Она провела по тёмным колечкам пальцем и остановилась на самом последнем, решив, что оно ей понравилось больше, чем остальные два. Саюри просто хотелось иметь с ним связь, которая чуть-чуть больше, чем просто брат и сестра или отец и дочь. Девушка-то знала, что она чувствует к нему, и так же знала, что он ещё не скоро посмотрит на неё, как на женщину. “Если вообще когда-нибудь посмотрит”. – Пускай это будет подарком. – Твой день рождения зимой, – напомнил Зеро. – Дурак. Она увидела, что Кирию улыбнулся, и улыбнулась сама. Пока ей было достаточно того, что они могут проводить время вместе. В него никто, кроме неё, не влюбится, а ей никто, кроме него, не нужен. Саюри ещё успеет признаться. Девушка намотала на палец прядь пепельных волос. – Тогда считай это расплатой за то, что ты пьёшь мою кровь. – Ты сама её даёшь. Я бы никогда не укусил тебя без твоего согласия. Конечно, не укусил бы. Зеро добрый, он никогда не сделает человеку больно, но глупый – он любит делать больно себе. И очень редко делится своей болью с другими. Спустя столько лет Саюри могла сказать, что так проявляется его жадность: ничем своим он не делится. Она надеялась, что и ей он делится ни с кем не станет. – Тебе жалко что ли? – Они мужские. Тебе не пойдут. – Я буду их носить, – уверенно ответила капризная маленькая девочка. Зеро подумал и улыбнулся. “Моя девочка”. Его Дама Червы. Когда солнце заходит, а ворота открываются, на территории Академии Кросс появляются они – настоящие ангелы, к которым, к сожалению, никому из смертных нельзя прикоснуться. Им можно только громко выкрикивать имена своих идолов, и, может быть, кто знает, они посмотрят в Вашу сторону. Главное, успейте признаться в тот момент, когда Ваши глаза пересекутся. У Саюри никогда не было проблем с порядком: все знали, чья она дочь, и уважали её, хотя, конечно, обходилось не без завистников, точнее, завистниц, которые провожали её жгучими взглядами. Кросс-сан от них было ни горячо ни холодно. Когда по живому коридору двинулся Ночной Класс, никто не решился выйти за невидимую оградительную линию, несмотря на сильное желание коснуться их. А всё потому, что все знали, насколько Страж хороша в кендо – два кубка за первые места по округу – с такой девчонкой шутки плохи. Кросс-сан на дежурстве всегда ходила с деревянным мечом, от которого могло прилететь как девушке, так и парню. Никому не хотелось вынуждать её доставать меч из чехла за её спиной. – Давно не виделись, Саюри. Канаме-сама, как обычно, остановился перед ней и позволил себе коснуться её волос под предлогом, что там был листик. Девушка была уверена, что его там не было, но не стал бы Президент Ночного Класса врать. Или стал? – Со вчерашнего вечера, Канаме-сенпай. “Долго. Без тебя этот проклятый день длился слишком долго”. – Как у тебя идут дела? Каждый вечер он задаёт этот вопрос, она считает, что это из вежливости. И каждый вечер Саюри отвечает ему одно и то же с одинаковой улыбкой на лице: – Всё просто прекрасно. – Саюри, – ему нравится повторять её имя, – Не стесняйся рассказывать мне. Если у тебя трудности, я помогу. Ты ведь мне не чужая. Канаме всегда относился к ней по-особенному, с первого дня их встречи. От этого она испытывала некий дискомфорт: чужие чувства, непонятные ей чувства, давили на неё. Саюри чувствовала ответственность, которой всегда избегала. Мысли о том, что Король вампиров может быть влюблён в неё, девушка сразу задавливала – так ей было легче. Так она успокаивала себя. И свою совесть. “Это просто любезность”. – Я.. Куран посмотрел ей в глаза с присущей нежностью, как смотрел только на неё, но Саюри не заметила этого. Она заметила, как Ичиджоу Такума потянулся рукой к одной из девушек. В то же время он почувствовал у своего горла деревянный меч – сущий пустяк для вампира, однако он был лишь предупреждением о том, что под рукой у Стража в любой момент может оказаться Артемида. – Вы же знаете правила, Ичиджоу-сенпай, – вежливо, но строго напомнила Саюри. – Миледи обронила. Аристократ протянул ей розовый платок, на котором было написано: “Я ЛЮБЛЮ ТАКУМУ”. Девушка кивнула и забрала его, пообещав передать хозяйке позже. Ичиджоу столкнулся взглядом со своим Президентом и понял, что ему лучше сгинуть с его глаз как можно быстрее, пока Канаме-сама окончательно не разозлился. “Кажется, я им помешал”. Видеть её и не иметь возможности коснуться, даже нормально поговорить – слишком мучительно, намного мучительнее, чем быть вдали. От этого ему становится труднее сдерживать жажду, даже когда Лука предлагает ему свою кровь даром почти каждую ночь. Терпеть слишком сложно, но Канаме знает, что он здесь не ради того, чтобы любить. Сейчас он охраняет свою принцессу, пока его охотник ищет следы Ридо. Её губы растянулись в усмешке. “Я нашла твоё слабое место, Канаме”. Саюри снова читала нотации о том, что нельзя нарушать чужое личное пространство. Она каждый вечер повторяла одно и то же: “Они учатся в Академии Кросс, потому что только здесь они могут почувствовать себя обычными людьми. И задача каждого ученика Дневного Класса создать атмосферу и комфортные условия для их образования”. Конечно же, правила Академии не запрещали кого-то любить, но Кросс-сан называла каждодневные попытки привлечь к себе внимание простой одержимостью. Любовь для неё была чем-то более глубоким, нежели обычное влечение, основанное на красивой внешности. Она остановилась, вздохнула и отпустила бедовую ученицу в общежитие, взяв с неё слово подумать над своим поведением. – Знал бы Канаме-сенпай, сколько хлопот приносит этот Ночной Класс, вряд ли бы сам взялся за работу Стража. Саюри поправила повязку дисциплинарного комитета на рукаве. Кто-то в белой форме задел её плечо и споткнулся. Саюри успела подумать, что не помнила такой девушки в Ночном Классе. Она коснулась её плеча. – Вы в порядке? Её сильно схватили за запястье. Она скривилась. Больно. Незнакомая ученица с розой из серебристых волос заглянула ей в глаза, а потом вложила в её руку скомканную бумагу. Бескровные губы едва слышно прошептали: – Если Кирию Зеро дорог тебе, приходи. А потом она поднялась, благодарно поклонилась и побежала на урок. Единственным свидетелем этой сцены был чёрный ворон с разнотонными глазами – он был довольно частым гостем в Академии. Саюри не раз видела его за эти девять лет. Птица громко каркнула, напугав девушку, взмахнула крыльями и улетела. Кросс-сан развернула бумажку и прочитала:

“Сегодня в два часа ночи за воротами Академии. Я буду ждать тебя”.

Саюри преследовали сны, точнее, один сон, который возвращался к ней почти каждую ночь. Это было одно из её воспоминаний детства, проведённого с Зеро. Она не помнила, как заставила мужчину взять её с собой в Гильдию Охотников, как они спорили с Такамией Кайто, и как, в итоге, нянчиться с девочкой пришлось Тога Ягари. Зато она помнила, как проснулась посреди ночи. Этот момент Саюри переживала заново не один раз. Кресла в Гильдии были неудобными и совсем не мягкими, это вампирам подавай комфорт и роскошь с трёхразовым питанием и набором “Всё включено”, а суровым грубым охотникам и так сойдёт. Но девочка этого не заметила, даже не обратила внимания на затёкшее тело, потому что у неё в голове шептал чей-то знакомый голос. “Больно”, – жаловалась женщина, а Саюри слушала её (или подслушивала?), затаив дыхание, – “Мне больно, Саюри”. Она спустилась с кресла, пиджак, которым её укрыл Тога, упал на пол, и маленькие каблуки застучали по каменному полу. Сегодня девочка впервые пришла в Гильдию Охотников, никто не проводил ей экскурсию по зданию, она никогда не видела его раньше, но знала, откуда звучал этот голос. “Вот так. Иди ко мне, Саюри. Будь рядом со мной, как и должно быть”. И она стремилась к ней, как дочь к своей матери. Дверь, ведущая в тайную кузницу, отворилась перед девочкой сама, как будто чья-то тень вежливо открыла её для девочки. Саюри пошла вниз, глядя себе под ноги, осторожно ступая на ступеньки. За её спиной дверь так же закрылась, но это её не пугало, потому что там, внизу, было светло, тепло и очень знакомо. Она как будто бы была в этом месте каждый день, словно жила тут десять тысяч лет. Ласковый голос продолжал шептать у неё в голове. “Ты помнишь меня? Помнишь, кто я?” Саюри остановилась напротив горящего горна, глаза её, не моргая, глядели в пламя, от которого ей уже было не горячо. Ведь теперь у неё другое сердце. – Помню, – она кивнула. “Я устала. Ты знаешь, как я устала?” – Знаю. Она и сама чувствовала её усталость, несмотря на то, что огонь горел, не угасая, а сердце в нём продолжало восстанавливаться в раскалённом серебре. “Тебе грустно?” – Грустно, – согласилась Саюри и шагнула к кипящему котлу. “Тогда забери меня. Вытащи меня отсюда, Саюри”, – взмолилась женщина. – Нет, – спокойно ответила девочка, лицо у неё вдруг стало серьёзным, взрослее примерно на десять тысяч лет, – Ты останешься тут, пока не умрёт последний Чистокровный вампир. А до тех пор делай свою работу. Она промолчала, может быть, осталась шокирована отказом, может, о чём-то задумалась. Саюри смотрела, как горячие языки танцуют в воздухе. Девочка видела, как из серебра медленно появляется рука, будто в котле был живой человек, и тянется в её сторону. “Помоги мне. Ты нужна мне, не оставляй меня, Саюри, не забывай обо мне снова. Я больше не хочу быть одна. Будь со мной – ведь мы одно целое”. Саюри протянула ей руку, подумав, что это правильно, и женщина права. Они одно целое, они должны быть вместе. Серебро вдруг больно обхватило её запястье и потащило внутрь, шляпа Ягари упала с головы девочки, и она закрыла глаза, успев подумать: “Тебе больше не будет одиноко, Саюри”. А потом раздались чужие торопливые шаги, и появился одноглазый охотник, который спас её. И всё испортил. Её снова звали. Но на этот раз голос был мужским. Девушка открыла глаза, всё ещё видя перед собой печь, и пошла на чужой зов, как загипнотизированная. Но она не могла сопротивляться, потому что.. “Это мой мастер. Он зовёт меня”. Пора идти. Время не просто пришло, оно уже начало поджимать, ей давно пора быть возле своего господина. Он восстановился и теперь может заявить на неё права. Нужно было забрать её раньше, до того, как проклятый Канаме воссоздаст Ночной Класс и станет самолично охранять её. Но ещё не поздно. Саюри придёт. Саюри вернётся к своему мастеру. Она станет его оружием. Станет его Дамой Червы. Если кто-нибудь не помешает ей. Сверху каркнул ворон, увидев, как по аллее, навстречу девушке идёт Чистокровный вампир в белой форме. Король Ночи почувствовал в воздухе знакомое присутствие чужой силы, которая нитью вела за собой Саюри. Куран оборвал её, а потом схватил падающую Кросс за плечи. Минуту она не приходила в себя, её будто бы вырвали из реальности – от этого появилась тошнота и слабость в ногах. Эту минуту он не мог дышать. – Саюри, – тихо прошептал Канаме, словно от одного звука она могла умереть. Её взгляд медленно сфокусировался на нём. – Канаме-сенпай, – так же тихо ответила она. В голове у неё было пусто, туман медленно отступал, оставляя голый ясный ум, в котором, однако, не было ни одной мысли. Чистокровный облегчённо выдохнул – она в порядке, аккуратно поставил её, убедился, что она может держаться на ногах сама, потом снял пиджак и молча накинул ей на плечи. – Что ты здесь делаешь? Слишком поздно для дежурства. – Я.. – Саюри не нашлось, что ответить, – я не знаю. “Зато я знаю”. Ридо, его сумасшедший дядя, старается украсть её у них из-под носа. И ему бы это удалось, если бы Канаме не решил полюбоваться ночным небом. Не ровен час она уйдёт вот так в одну из ночей, и никто не сможет остановить её. Теперь Саюри опасно оставлять одну. – Я провожу тебя. Юноша опустил взгляд и заметил, что у девушки босые ноги. Естественно, она же спала, когда Ридо позвал её к себе. У неё не было времени даже переодеть свою пижаму или надеть туфли. Саюри тоже опустила взгляд, но кроме своих ног она ничего не увидела. – Я могу понести тебя, – предложил он. – Мне не холодно. Канаме знал, что она врала, и позволить ей идти по холодной земле босиком он не мог. Вдруг, она простудится? А если поранится? Все вампиры в Ночном общежитии проснуться. Но что ещё хуже – проснётся его жажда, а там было не далеко до беды. Куран думал не долго. – Сядь. Он усадил девушку на скамейку и позвал свою слугу – Сейрен. Когда она вышла из-за дерева, словно ниндзя, Саюри даже вздрогнула. В свете луны ученица Ночного Класса выглядела как приведение, двигалась она так же бесшумно. Больше всего поражала её преданность своему господину, как и его доверие ей. Хотя Сейрен и не знала, кто такая Саюри Кросс, Канаме был уверен, что если он расскажет, то она унесёт эту тайну с собой в могилу. – Да, Канаме-сама, – голос у неё был ровным, бесчувственным, как у куклы или убийцы. – Отдай свои туфли. – Вовсе не обязательно.. – возмутилась Страж. Как так можно относится к девушке?! Командует, будто бы.. будто бы он её хозяин! Но ведь так оно и есть. Кросс вспомнила, что перед ней, вообще-то, Король вампиров, который относится к Саюри ласковее, чем к своей расе. Она понадеялась, что Сейрен откажется, ведь и у неё должно быть чувство собственного достоинства. Но девушка не только не отказалась, она сразу же молча сняла их и передала Канаме. – Не надо, – Саюри попыталась вежливо отказаться. – Тут не далеко. Так добегу. – Нет. Куран встал перед ней на колено и посмотрел в глаза, отчего по спине у девушки скатилась капелька холодного пота. Он вампир, напомнила она себе. Никогда нельзя угадать, что у них на уме. А если и удасться узнать их мысли, то понять их логику будет слишком трудно человеку. Потому что вампиры и люди живут в разных мирах, и найти общий язык для них практически невозможно. Юноша аккуратно коснулся её ножки, обвёл её медиальную лодыжку в виде выпирающей косточки, провёл ладонью по ступне, как бы очищая её от грязи, коснулся её пальцев и почувствовал, как Саюри начала напрягаться. – Канаме-сенпай. Голос у неё звучал предупреждающе: ещё одно лишнее движение, и Вам не поздоровится. Но он-то знал, что Артемиды у Стража сейчас нет, как и деревянного меча, а, значит, защищаться ей нечем. Защищаться. Про себя Чистокровный хмыкнул. Разве он когда-нибудь сделал бы ей больно? – Это ты даёшь Кирию свою кровь? Канаме надел первую туфлю, белую, с небольшим каблуком – часть формы Ночного Класса. Вопрос поставил её в тупик, так что Саюри не заметила, что размер подошёл. Отвечать ей не хотелось, хотя бы потому, что это не его дело, а ещё ей не хотелось, чтобы в их с Зеро отношения кто-то лез. Но игнорировать сенпая Короля было бы слишком некультурно. – Я. Девушка спокойно посмотрела на Куран, уже зная, что услышит. Ей обязательно начнут читать нотации, что это опасно, что охотнику её кровь надолго не поможет, что она только отсрочивает неизбежное, что зря тратит силы, что она наивна и ждёт от реальности чуда, которого не будет. Но Саюри знает, что когда-нибудь жажда охотника возьмёт своё. И тогда она будет рада умереть вместе с ним, потому что смысла в жизни без Зеро просто не существует. – Хочешь поменяться? – Арэ? Канаме не сдержал улыбки, увидев её удивлённое лицо. – Я дам Кирию свою кровь. – А взамен? Чистая бесценная самая густая кровь Куран. Кросс даже не могла представить, насколько высокая плата за неё назначена у вампиров. Не за один глоток, за одну каплю Аристократы могли перебить друг друга. Ради этого каждый из них готов унижаться вечность, чтобы потом в один миг насладиться ею. Это то, чего она, как человек, не могла понять. – Ничего. Это подарок для тебя. Подарок. При этом слове девушка по привычке потёрла тёмное колечко у себя в ухе. Саюри смотрела в его глубокие глаза и не могла понять: в чём подвох? Было такое ощущение, будто ей только что подсунули ферзя, мол, ешьте, миледи, он Ваш. Её заманивают в какую-то ловушку, которую не видно из-за того, что на дворе Ночь, но она чувствует опасность, хотя и знает, что бояться Канаме-сенпая глупо. Канаме хороший мальчик. “Нужно уходить”, – вот, что поняла Кросс и покачала головой. – Зеро сам решает, чью кровь ему пить. Она поспешно надела вторую туфельку и поднялась на ноги, вздрогнув всем телом. Холодно. Девушка поплотнее сомкнула пиджак на груди. Теперь она чувствует холод, усталость – это видно по тому, как она зевает в кулак –, жажду, любовь, но, по иронии, сердце Саюри снова принадлежит не ему. Она стала человеком, и больше не чувствует ту боль, и Куран рад за неё, потому что видеть её страдания намного хуже, чем страдать самому. – Саюри, ты не доверяешь мне? – Канаме-сенпай, если бы я Вам не доверяла, то не позволила бы провожать меня. Кросс улыбнулась, так знакомо и тепло, как будто всё вернулось на свои места: Саюри снова стала Чистокровной, Канаме стал её наречённым, а Кирию между ними исчез, будто бы его не было. К сожалению, когда воспоминания вернулись к ней, их отношения только усугубились. За воротами Академии Кросс мелькнула фигура. Мужчина надел на лицо белую маску, не потому что он боялся быть узнанным или спешил на маскарад, просто его госпожа любила, когда он носил её. “Не пришла”. Чистокровная не удивилась, когда Ичиру пришёл один. Если девчонка не появилась здесь, то Шизука появится там. Мария уже в Академии, и женщине ничего не стоит забрать её тело и немножко пошалить. Чуть раньше, чуть позже – не важно, Саюри всё равно станет её послушной маленькой убийцей. “Мне придётся забрать её у тебя, дорогой Канаме. Забрать твою Даму Червы”. – Шизука-сама, Вы позволите мне самому расправиться с Зеро? Она посмотрела мужчине в глаза. Прошло столько лет, а он всё ещё не может забыть, как в детстве родители предпочли ему старшего брата. Зависть – такое страшное чувство. Хио протянула к нему руку, коснулась щеки; в этом человеке текло больше Чистой Крови, чем в ней самой. Иногда у Шизуки мелькала мысль: а не выпить бы её? Но когда дело доходило до укуса, она всегда останавливалась. Не могла. И этому не было разумного объяснения. – Передай ему привет от меня. Я успела соскучиться по своему любимому охотнику. Человек сел у её ног и накрыл её ладонь своей. Кто он для неё? Кто она для него? Слишком простые и одновременно слишком сложные вопросы. Оба, запутанные в жажде своей мести, потеряли возможность быть счастливыми, быть любимыми. – Вы сами сможете рассказать ему об этом. Я принесу Вам его голову до того, как она рассыпется в прах. Обещаю. – Ты ненавидишь его? Чистокровная погладила Ичиру по голове, вспоминая, что у его брата такие же пепельные волосы. Она уже не плакала, как при их первой встрече, но улыбки на её лице так и не появилось. Он и сам перестал улыбаться, смешно ему было только когда он увидел Зеро, обращённого в вампира – наследника семьи Кирию, любимого ученика Ягари. Всё, что не было у него, он отнял и у своего любимого нии-сана. Многие говорили, что Зеро было предначертано убить Ичиру ещё в материнской утробе, но он выжил, а совсем скоро изменит судьбу. Слабый убьёт сильного. И их проклятье на этом закончится. – Завидую. Даже сейчас. – Скоро ты утолишь свою жажду, а я – свою.