Капкан и натиск

      В полудрёме чувствую какое-то шуршание, отгоняю от себя различные видения, заставляю двигаться свои конечности, чтобы не захлебнуться в этом чувстве и в этих звуках. Прохладно. По телу бегут мурашки. - Ммм, ну чего ты дёргаешься, больно же… - слышится будто издалека. Когда я наконец разлепил глаза, то увидел твою разбитую в кровь губу и нелепую ухмылку. Рука заныла в новом потоке боли. Сану приподнял мою футболку и стянул с меня штаны. Его таз упирается прямо в мой стояк. - Будет совсем не больно, - произносит он тихо и вытирает кровь с губы. Мышцы таза напрягаются, я чувствую, что он вот-вот вставит в меня очередную секс-игрушку. Или то, что он считает подходящим. Нет-нет, не по размеру. Подходящим для его уровня.       Тело пронзает острая боль. Даже думать не хочу о том, что у меня сейчас внутри. Снова тошнит. Становится жарче, больнее, быстрее. Я вижу его лицо словно вспышками во тьме. Он смеётся, его глаза становятся всё больше и больше, уже выпадают из орбит, на меня сочится кровь. Я слышу свой крик, его приглушённый смех. Рвота подступает к горлу, и я тщетно пытаюсь его оттолкнуть руками.       В ушах звенит, я ударяю Сану локтём в солнечное сплетение и успеваю отбежать к углу комнаты. Я откашлялся и, наконец, смог осмотреться… Как же мне хреново. На моё больное плечо мягко падает горячая рука, я оборачиваюсь и вижу вопросительный «жалостливый» взгляд. - Как? Тебе не понравилось? – в одной руке он держал смазку, а в другой… Я прислонился к спине стеной. В заднице будто зияла огромная дыра… Он трахнул меня феном. Беглым взглядом сползаю вниз, и вместе со взглядом сползаю вниз по стене… Ну хоть не подключен к розетке… И кто из нас ублюдок.       Я с трудом поднимаюсь и иду к шкафу с тряпками, он перехватывает мою руку и резко разворачивает к себе. Его горячий язык изучает мой вялый рот. Липко, мерзко, страстно. Он прижимает меня к себе, и в этот раз я поддаюсь. Сану хватает мои руки и поднимает их над моей головой. Кажется, будто сейчас они останутся в его руках, а я сползу вниз и растаю.       В его горячих руках меня всегда берёт озноб. Я весь дрожу от страха, боли и голода, а он думает, что я дрожу от вожделения. Увы, этого чувства во мне осталось совсем мало, лишь на уровне инстинктов. Они движут и им самим. Обычный человек испытывал бы брезгливость по отношению ко мне. Но не он. Да, он пренебрегает мной и моими желаниями. Это смешно, но я благодарен ему. Возможно, я наконец-то умру, и смогу сделать иной выбор.       И всё же, здесь и сейчас, я опять падаю ниц на слабые, покрытые ссадинами и синяками колени и заглатываю его член, разбухающий и пульсирующий в моей глотке. Пока я задыхаюсь, из моих глаз вновь текут слёзы. Они ничего не значат ни для меня, ни для него. Я не знаю, когда это всё кончится…       Я очнулся уже утром. Полностью голый и обездвиженный. Его сперма была на моём животе, в моих руках, застыла на губах. Он опять унизил меня, а я опять позволил этому случиться.       В комнате приятно запахло женскими духами, и я позволил себе немного расслабиться. Я слышу чей-то смех, и напрягаю слух. Сердце пропускает удар. Два голоса… - Сану, ты ведёшь себя как старикашка! Сначала зовёшь в кафе с утра попить кофе, а потом тащишь к себе домой на уютный завтрак! Скупой оппа! Хи-хи! – звонкий голосок раздаётся неподалёку.       Страшно… Он её убьёт… Девушки все глупые и меркантильные! Ненавижу их! Ненавижу его, когда он пачкает моё лицо кровью! С другой стороны… Я убил… И мне стало всё равно на неё… Она меня отвергла. Желала мне смерти. Я же не желал ей умереть. Я хотел быть с ней рядом. Даже если я для неё пустое место. Её одежда приятно пахла. Да, я любил её, и в этом было моё спасение. Почему я плачу? Мне так жалко себя…       Могу ли я спасти её сейчас, чтобы спасти себя? Пытаюсь подняться, но не получается. Меня вновь заперли в шкафу. Нервно сглатываю слюну. Не хочу этого снова… - Сану, ну что ты молчишь? Я же так долго красилась и выбирала одежду! Неужели тебе не нравится? Совсем не умеешь обращаться с девушками! – звон столовых приборов смолк. Послышался скрежет ножки стула. - Откуда тебе знать, что я умею, а что нет? – нервно выпаливает Сану. – Тебя не учили, что в чужом доме себя нужно вести прилично? Не учили, что мужчине нельзя перечить? Ты мать или кто? Сука! – слышу стук и звон, затем сдавленный крик. - Сану, о чём ты? Я же просто пошутила! Постой… Что ты делаешь? - Я буду учить тебя, как отец учил меня. И ты замолчишь… Поняла?!       Я закрыл голову руками, чтобы не слышать этого мычания, стонов и всхлипов. Послышались шлепки, и я готов был проклясть себя, но у меня встал. Я знал, что в том, что делает Сану с ней сейчас нет ничего приятного, но всё же я не смог устоять и вскоре кончил.       Всё стихло. Внезапно распахнулась дверь. Я увидел огромный чёрный силуэт, который вытащил меня наружу. Сану опять прижал меня к стене и хорошенько приложил затылком об неё. Он тёрся своим пахом об мой, его руки бесстыдно блуждали по мне. Затем он начал душить меня, но я даже не испугался. Однако, это было сильнее, чем обычно. Он снова и снова бил меня головой об стену. И в голове моей застыл лишь один вопрос: «Я умру сегодня?». Я не знал, убил Сану свою очередную жертву, но если он так жесток со мной, значит, скорее всего, она ещё жива. - Кьюнг-Сун… Юнбум… Ммм… Чёртова сука. После этих слов он ослабил хватку. И тогда я понял, что он паразит, как и я. Жертва. Падаль.       Вдруг подумалось мне, что я могу выиграть в этой игре. Выиграть или умереть. И от этого нервного возбуждения я вдруг отказался от боли. Он вновь и вновь лепил мне пощёчины и покрывал меня поцелуями. А я запустил слабые пальцы в его волосы, дотронулся до его члена. И тогда Сану посмотрел на меня так открыто, что я понял, как могу пронзить его насквозь.       Я нежно посасывал его напряжённые соски, затем вновь брал в рот его пульсирующий член, и от его ладони у меня на шее появился новый синяк. Сану позволил себе расслабиться со мной, и я потащил его к кровати. Он вставил в меня три пальца, а я стонал под его напором. Наконец, я научился хорошо отсасывать ему, и на этот раз он кончил очень быстро. Я знал, что он заводится только тогда, когда насилует очередную жертву.       Сану начал расслабляться и постепенно погружаться в дремоту. Я скользил своим пахом по нему и понял, что это шанс для меня. Смог дотянуться до вазы, непредусмотрительно стоящей неподалёку, и хорошенько приложить его по виску. В первый раз он будто очнулся и снова начал меня душить, тогда я сел ему на шею и обхватил её ногами, и ударил ещё раз. И ещё раз… И ещё пять раз. И когда из его правого глаза потекла кровь, я вновь занёс руки для удара, однако у Сану закатились зрачки.       Я испугался как загнанный в клетку зверь, как паразит, которого достают наружу, как человек, которого закопали заживо. Я испытывал радость и горечь, страх и триумф. Не понимал, что происходит, но знал точно, что времени у меня мало.       Взял себя в руки и спустился в злосчастный подвал, к моему облегчению, предположения оправдались – Кьюнг-Сун была ещё жива, но сильно изувечена. Повсюду были брызги крови и спермы, её ноги были в синяках и порезах, а вокруг промежности спеклась кровь. Мне нужно было вытащить её наружу, пока Сану не очнулся. План побега рождался на ходу. Я нашёл ножницы, валявшиеся неподалёку. Они были в крови и в выделениях. Сану выбрал жестокую игрушку. Я разрезал изоленту, опутавшую руки и ноги девушки, и случайно взглянул на неё.       Девушка была прелестна и красива, пусть её лицо было обезображено синяками и потёкшим от слёз макияжем. Не думаю, что она будет против, если я поцелую её напоследок. В её губах пульсировала кровь, они были такие пухлые и тёплые, что я почти утонул в них. «Ты спасёшь меня» - бормотал я вслух в промежутках между нашими поцелуями.       Я попытался поднять её, но у меня получилось не сразу. Она не была толстой, это я был слишком слаб и ничтожен. Очень боялся сломать её. И тогда я решил волочь её, чтобы не вызывать лишнего шума. На лестнице мне стало труднее. Я совсем вспотел, и её тело выскальзывало из моих рук. Единственное, что придавало мне сил – надежда.       Скрип. Предательский скрип. Страшно. Я уже не понимаю, откуда он: снаружи или отсюда, снизу? Мы почти выбрались. У нас почти получилось… Я умру… Я подтолкнул Кьюнг-Сун наверх, а в голове у меня опять мелькали картинки моего убийства. Нет, только не сейчас! Сейчас нельзя цепенеть от страха! Нельзя останавливаться! Я заставил себя подняться выше и выглянуть наружу.       Силуэт. Огромный силуэт. Живот скрутило от страха. Он не двигался, не двигался и я. Что мне делать? Силуэт немного пошатнулся и упал. Я понял, что надо бежать. Стоп. Это же рука Кьюнг-Сун безвольно упала на пол. Какой я идиот. Осторожно поднялся и обошёл её тело, проверил пульс – жива.       После этого животного страха у меня всё внутри похолодело. Я обнял руками своё холодное и липкое тело и бездумно побрёл вперёд. Заглянул в комнату, где лежал Сану, и всё было как прежде: кровоподтёки, расколотая ваза, и тот, кого я когда-то вожделел, сейчас был недвижим как скала.       Я вошёл и забрал свою одежду из шкафа, а затем с такой же недрогнувшей рукой включил свет и воду в ванной и, напевая, позволил себе принять ванну с душистой пеной. На секунду я задумался, может ли Сану залить в тюбик серную кислоту… Но мне было уже всё равно. Старые раны открылись от прилива горячей воды и стали кровоточить и изнывать.       Я увидел торчащую из шкафчика бритву и дотянулся до неё. Все мои раны казались мне несущественными, а кожа сморщилась. Я стал похож на засушенный фрукт и захотел почистить себя от этой старой омерзительной кожуры. Медленно сделал продольный надрез от одной раны к другой, как вдруг на глаза мне упали волосы. Я провёл бритвой по голове, и повторял действия до той поры, пока ванна не заполнилась моими волосами. Я нырнул в красно-чёрную от крови и волос воду и неуверенно провёл руками по лысой макушке.       Мне почудилось, будто я снова в армии, Сану такой хороший, Сану – защитник. Что же случилось с ним до и после? Что же случилось со мной? Я начал задыхаться от бурного потока мыслей. Я открыл глаза и увидел, как из моего носа и рта медленно появляются всплывают вверх пузыри. И тогда я вытолкнул себя из воды и жадно сглотнул воздух. Времени медлить больше не было.       Закрыв краны и вытерев себя, я перебинтовал все больные места и как следует укутался во всю ту одежду, что я успел взять с собой. Дело за малым… Осталось только пересечь черту.       И вновь я перед ней. Позади меня лежит голая и меркантильная прелестница, которая пахнет молоком, дешёвыми духами и кровью. Справа – тот, при мысли о котором хочется кричать, хочется забиться в угол, раствориться и не существовать более никогда. Вот он. Лежит беззащитно, раскинув руки, с пробитым мною виском. А впереди – выход. Спасение или смерть. Выдох или оборвавшийся вдох. Взлёт или падение.       Я делаю шаг назад, разворачиваюсь и вновь приподнимаю Кьюнг-Сун. Я должен создать видимость того, что я не сбежал, что я всё ещё в постели Сану. Я делаю последние штрихи, пропуская удары сердца и сдерживая отчаянный крик. Я вижу его лицо так близко и так далеко. И вот я, художник, создал картину сцены ревности. Парень и девушка развлекались, как вдруг он узнал, что его единственная изменяет ему, избивает её, пытается задушить, а она ударяет его вазой по голове и падает без сознания от удушья и побоев.       Прекрасная пара двух красивых и жестоких людей. Несмелыми шагами пересекаю злосчастную черту и касаюсь двери кончиками пальцев, как вдруг слышу сзади чей-то полустон и замираю: - Юнбум… Тварь… Иди сюда, я тебя… - слышится стук тела об деревянный пол, - Кьюнг-Сун? Что? Как ты…       Мои зрачки дрожат, я еле слышно распахиваю дверь и выскакиваю наружу. Лунный свет полностью заливает нелюдимый город: дома и дороги, переулки и аллеи. Моё распаренное лицо встречает пронизывающий ночной ветер. Только бы добежать за угол и спрятаться. Стараюсь идти быстрее и спотыкаюсь, дойдя до мусорного бака, стоящего за углом. Неподалёку раздаётся разъярённый крик Сану. Ему нечего бояться. Здесь никого нет, кроме меня. Он найдёт меня, и никто никогда не узнает, что мне удалось вырваться.       Я вжимаюсь в угол так сильно, что вот-вот лопнут рёбра. Слышу шаркающие шаги. Сану уже близко. Вижу, как ветер растрепал его взмокшие волосы, как покрылось мурашками его голое накаченное тело... Слышу его сиплое дыхание. Он пышет жаром. Я так хочу коснуться его сейчас. И не понимая, что творю, я выставил руку и почти дотянулся до его обнажённой ступни. Он резко развернулся, и я успеваю одёрнуть руку.       Над нами повисают секунды ужаса и тишины. Перед глазами опять кошмары – Сану вскроет моё горло крышкой валяющейся в двух метрах от нас консервной банки, а затем разделает меня по кускам и выкинет в этот мусорный бак, за которым я прячусь. Сану недовольно сплёвывает, припомнив обо мне все матерные слова, которые он когда-либо слышал. От страха сжимается сердце, я закрываю глаза руками и плачу, не издав ни звука.