Farewell lilacs

Несколько сотен метров спустя на поле. 23:45.       Дима потихоньку продвигался сквозь высокую траву со спящим Юрой у себя на спине. Иногда цепляясь кроссовками за маленькие камушки, он старался держать равновесие и не падать. Казалось, что юноша прямо сейчас упадёт на землю вместе со своим другом. Из-за усталости это путешествие со временем представлялось, как нечто долгое и нудное. Дима устал, а дорога была далекой. Но что поделаешь с маленьким уставшим ребёнком, который сейчас сопит у тебя на плече? Ничего. Вот и он так думал. После пятнадцати минут ходьбы. Полночь.       Вскоре показался ручей, который был окружён небольшими камнями. На душе появилось облегчение. Осталось не так уж и много идти. Спустившись по ним немного вниз, Уткин увидел, что ручей ослабил свой водяной поток, и поэтому можно было пройти, лишь встав на цыпочки. Поднявшись на носочки, он потихоньку стал переходить водную преграду. Дима всю переправу твердил себе о том, что нельзя поскальзываться на камнях, покрытых мхом и неприятной, скользкой слизью. Зная его вестибулярный аппарат, можно точно сказать, что он был близок к падению. Хорошо, что у него на плечах был небольшой, но важный груз, который просто не мог дать ему упасть в ледяную воду. Вскоре они всё-таки перешли этот ручей и потихоньку добрались до следующей деревни через очередное поле высокой травы.       Почти во всех домах такой чужой, но уже родной деревни не было света. Это было обычным явлением для этих мест. Для того, чтобы встать рано надо было лечь как можно раньше. Так поступали и в той деревне, где проживали сами мальчишки.       Над головой «горели» звёзды, а по правой и левой сторонам был слышен голосовой хор маленьких невидимых сверчков и прочих насекомых. Немного погодя Юра и Дима оказались у нужного сарая.       Сарай представлял из себя небольшой деревянный домик с чердаком. Этот сарай давно уже заброшен. Ну, по словам бабушки Уткина. Она говорила, что ещё в её молодости оттуда съехала молодая пара, которая потеряла в этом месте ребёнка. Ну, кому хочется жить в тех местах, где погибло их чадо? Думаю, мало таких найдётся. Ходили сплетни, что этого ребёнка (это была девочка лет 12-13) похитил бывший сотрудник местного магазинчика. Похитил, избил до полусмерти, изнасиловал, а потом утопил в местном озере. Тело нашли лишь через несколько лет, и поэтому вина преступника не была доказана и он остался на свободе.       Дима не стал обсуждать это с Юрой. Ведь место для шалаша было идеальным. Целый дом для шалаша! Это же надо подумать, что у двух школьников есть такое огромное место для простого времяпровождения. Ну, а почему бы и нет? Дом пустой, да и никто сюда не ходил. Никому не было дела до этого старого здания кроме них. Они сделали это место своим. Принесли сюда покрывала, подушки, старый деревянный стол, большой охотничий бинокль дяди Саши и пару толстых курток дяди Миши. Это место стало уютнее, чем их родные дома.       Зайдя во внутрь, Дима сразу сказал о том, чтобы «рыжик» топал спать, а то их сразу же заподозрят в том, что они не спят практически до утра. Забравшись на чердак с Юрой, он устроил ему место для сна, а сам ушёл за одеялом и курткой вниз. Внизу было холодно, отдавало сыростью и ветхостью старого дома. Вдохнув этот странный аромат, Уткин отправился искать вещи. Первым он нашёл одеяло, оно лежало на стуле, где рядом с ним висела ещё и темно-синяя куртка. Надев на себя чуть длинноватую вещь, он, захватив мохнатое и мягкое одеяло, отправился на верх.       Там его ожидал сюрприз. Маленький мальчик, поджав колени к своей груди, уже давным-давно погрузился в царствие Морфея и сейчас наблюдал красочные сны. Улыбнувшись ему, парень тихонько подошёл к нему и легонько укрыл одеялом. А затем, и сам прилег возле рыжеволосого. — Ю... Юра... Я не хочу уезжать. Н... Но мне придётся. Я... Я же уже взрослый, да? — захлебываясь в собственной боли, отчаянности и слезах шепотом говорил брюнет. Однако, ни его слёзы, ни эти слова, ничего не могло успокоить его душу, которая просто постоянно ныла от того, что на днях ему придется уехать отсюда и оставить этого мальчишку совсем одного. А в глазах периодически всё мутнело от накопившихся в них слёз.