***
С горем пополам я все-таки проснулся по будильнику, звон которого доносился из спальни. Голова гудела словно после изрядного количества употребленного алкоголя, хотя единственным, что я вчера пил, являлся кофе, который сейчас мне просто необходим, чтобы нормально функционировать. Позавтракав двумя чашечками кофе, я быстро собрался и вылетел из дома, успев накормить кота, который лениво шагал за мной по пятам до самой входной двери. Сегодня я снова буду следить за предполагаемым участником убийства Мэтью Вольфа — Рейном Гудменом, который за те три дня, которые я провел бок о бок с ним (естественно, скрываясь), показал себя довольно порядочным молодым человеком, любящим свою работу и, как ни странно, пытающимся помогать окружающим. Однажды он помог соседу с газонокосилкой — на следующий день подбросил бабушку до магазина… Весьма порядочный, но от того и вводящий на себя еще бóльшие подозрения, парень. Солнце едва виднелось сквозь густые облака, плавно плывущие по небу словно тюлени в океане. Довольно редкостно ясный день для осени. И довольно редкостно сложный в физическом плане для меня. Два часа, что тянулись для меня как все восемь, подозреваемый мирно потягивал пиво и смотрел матч по баскетболу в местном баре. Я же сидел в патрульной машине и изнывал от жары: факт того, что температура воздуха +10°С, буквально бил меня по лицу. Но головную боль и жар я списал на последствия сотрясения мозга, о которых меня уже довольно давно предупреждал лечащий врач. Ещё некоторое время двери в бар не открывались вовсе — «час пик» перетек в неприбыльное для заведений время, когда большинство завсегдатаев возвращались с обеда на работу. Но мой оппонент возвращаться не собирался. Почувствовав неладное, я решил и сам войти внутрь, оценить, так сказать, обстановку. Но, когда я наконец подобрался поближе, дверь неожиданно распахнулась и мимо меня молнией промчался, чуть ли не сбив меня с ног, знакомый силуэт. Я оглянулся — со спины я этого «знакомого силуэта» не узнал. Подумал, что это не важно, и подошел к витрине. Взглянул во внутрь и кроме бармена у стойки никого не заметил. — Куда он, чёрт возьми, делся, — вслух подумал я. Себя сдавать мне категорически было нельзя, а единственное место, где мог находиться сейчас Гудмен — туалет бара. Я, так и оставшись незамеченным, перелез сквозь ограждение и оказался прямо напротив чёрного входа. Дверь была, к моему счастью, открыта и сразу поддалась, когда я лёгким движением руки потянул её на себя. Я оказался в плохо освещенном помещении — единственная энергосберегающая лампа на потолке говорила о том, что данное помещение не используется, а служит лишь проходом к мусорным бакам, что стоят наруже. Подойдя к дверному проему, выводящему, по-видимому, в коридор с санузлом и кухней, я прильнул к стене, прислушался: тихий голос доносился за соседней стеной. Односторонний разговор, решил я, потому что голоса собеседника я таки не услышал. Я абсолютно точно мог узнать голос Рейна Гудмена: грубый, иногда снисходящий до рыка. Он оживлённо разговаривал по телефону, иногда заикаясь, когда не знал, что ответить, и часто переходя на крик, если собеседник его не понимал. Импульсивный холерик. Его легко вывести из себя и также же легко обмануть его настроение. Такие личности чаще делают что-то не подумав… а потом буквально уничтожают себя, не способные понять причин столь необдуманных решений. Идеальная личность для убийства (или для посредничества). Идеальное место преступления. Я продолжал слушать, плохо разбирая его речь. Отчетливо выделялись лишь некоторые фразы, которые подкрепляли мои подозрения словно кетчуп пустые макароны: «он должен мне!», «я попытаюсь найти еще», «подожди несколько дней»… Он-то подождет, а я вот нет. Я не стал ничего предпринимать. Лишь как можно более беззвучно выбрался наружу и перелез через забор обратно. Быстрыми шагами добрался до машины, которую припарковал в самой заднице парковки, чтобы не засветиться, но при этом иметь открытый обзор площадки перед баром. Через минут пять обозленный парень выбежал из бара — руки в карманах, кепка натянута на глаза.***
Я поздно вернулся в полицейский участок, где после окончания рабочего дня меня ждали Гарри и Алекс, названившие на мой телефон словно по очереди, но лишь с разницей в несколько минут. Когда я наконец оказался в кабинете, эти двое что-то оживлённо обсуждали и поедали остатки пончиков, которыми Элли решила задобрить меня. — Шериф! — отозвался Гарри, восторженно улыбнувшись. Его голос эхом отозвался в моих ушах — вибрация прошлась по всему телу: от макушки до кончиков пальцев на ногах. — У меня на этого деда ничего нет, — добавил он, как только я уложил свою пятую точку в кресло. — Обычный мужчина. Ничего за ним не заметил. — У меня тоже, — подхватил его Алекс, немного (много) с меньшим воодушевлением. — Что насчёт… тебя? — Не уверен на сто процентов, что к убийству причастен Гудмен, — начал было я, осматривая стол на наличие чашечки кофе, в которой я нуждался больше, чем в воздухе, — но его вина кажется мне даже несколько большей, чем нужно. Парни вопросительно посмотрели на меня. Удостоверившись в их беспрецедентном внимании, я продолжил свою мысль: — Скорее всего, он замешан в еще нескольких, может даже, и в более мелких по значимости преступлениях, нежели убийства. — С чего вы взяли? — наконец спросил Гарри, удивленный моими словами. — Чтобы что-то полагать, всегда есть факты, — выдавив из себя ухмылку, я пытался показать в себе здоровый интерес вместо огромнейшей слабости и ломки в костях. — Еще немного, и мы поставим Рейна Гудмена перед нашим «фактом». — А что делать с остальными подозреваемыми? — не унимался Гарри в то время, как Мун внимательно вслушивался в мои слова и фильтровал для себя нужную информацию. — Вы продолжите наблюдение за ними лишь для того, чтобы Гудмен не сорвался с крючка.***
От холодного ветра я тихо ступал с ноги на ногу и кутался в связанный мамой шарф, когда меня резко схватили за руку и потянули за собой прямиком в кустарник, разроссшийся по периметру всего парка. Запах утренней росы и Джоша. Моментально я оказался в теплых и таких приятных объятьях Дана. Казалось, эти объятия были именно тем единственным местоположением, вернуться домой из которого я никогда бы не согласился по собственной воле. — Ты мог бы предупредить, — прошептал я в шею Джоша, когда тот, словно восполняя дневную норму объятий и недостаток в ней меня, еще крепче прижал мое тело к себе, — я никогда не привыкну к таким нашим встречам, — немного отстранившись, добавил я, проводя руками по спине Дана, тем самым создавая дополнительное тепло. — Но я рад, что ты пришёл. Джош лишь одарил меня мягкой улыбкой и, не скрывая, пробежался грустным и едва уставшим взглядом по чертам моего лица, а в следующий момент невесомо коснулся своими губами моей щеки. Обветренные губы к щетинистой щеке. — Я постарался выбраться на полчаса, чтобы наконец сделать это, — буквально проворковал Джош, наслаждаясь моим довольным выражением лица, а затем, ухмыльнувшись, накрыл мои губы своими. Я почувствовал, как воздуха в моих лёгких становилось категорически мало, и как бы я не желал поцелуя любимых губ, я не мог этого выдержать: отстранившись, я отвёл глаза в сторону и непроизвольно закашлялся — словно ком огорчения застрял в моём горле и пытался выбраться. Джош виновато отстранился и, боясь ко мне притронуться, прошептал сквозь мои едва слышные всхлипы: — Я делаю что-то не так?.. Я молчал и, не в силах сформулировать связный текст, из моего рта доносся лишь протяжный и мерзко-болезненный стон. — Тай? — Джош успел подхватить мое тело прежде, чем мои ноги отказались держать меня и я свалился на колени. — Что с тобой? — его громкий и испуганный голос отзывался эхом у меня в ушах, менял тональность и пропадал. — Дыши! — кричал Джош, взяв меня на руки. Темно и страшно. Но я не один. Еще какое-то время я видел огни фонарей, мимо которых на огромной скорости мчался пикап Джоша. Он выдавливал из старенькой машины максимум, чтобы не было поздно. Я отключился. Может, поздно наступило?..