Найди меня, если сможешь

POV Тайлер С недавнего времени все пошло не так, как я ожидал: моя внезапная болезнь не оставила мне практически никаких шансов закрыть дело и направить его в суд в течении двух месяцев; осложнения в виде камня в почке и сильнейших головных болей заставили мой кошелек похудеть, а меня — «рвать на голове волосы» и думать, как экономить еще больше. В день, когда завеса правды немного приоткрылась перед моими затуманенными глазами, с утра меня навестил Алекс и Элли, навязавшаяся идти с ним. Как только дверь в мою палату открылась, девушка накинулась на меня с объятиями, а я, почти обессиленный, не мог и руки поднять, поэтому лишь пробубнил робкое «привет». — Как ты себя чувствуешь? — все еще стоя в дверном проеме, спросил Алекс, пытаясь выдавить из себя улыбку — не получилось. Не успел я и рта открыть, как гиперактивная Элисон начала свой монолог: — Я не уверена, можно ли тебе сейчас мучное, но я все же испекла кексы: они с корицей и лимонной цедрой, — порывшись в пакете, та добавила: — Еще тут есть фрукты: апельсины, бананы и немного яблок, — и вода. Тебе нужно больше пить. — У меня аллергия на апе… — вмешался я, но мой лепет никто так и не услышал, поэтому Элли продолжила говорить: — Я взяла тебе тёплые носки. Они новые, не волнуйся — Алекс их не носил. Алекс, стоявший в стороне, закатил глаза, а затем окатил меня сочувственным взглядом — я глубоко вздохнул. — Кажется, где-то еще были носовые платки, но я не могу их найти, — прошептала себе под нос она и недовольно цокнула. — У неё проявился материнский инстинкт, не обращай внимания, — наконец вмешался Алекс и, довольный, сел в кресло напротив койки. — Но я ведь не ребёнок, — ухмыльнувшись, отметил я. — Ты нет, а он, — тот указал на Элли, чьё лицо украшала улыбка до ушей, — он да. Я в непонимании скрестил руки на груди и вопросительно взглянул на девушку, которая так и ждала моего вопроса. — То есть? — проговорил я. — То есть, — еще шире улыбнувшись, ответила та и снова кинулась обнимать меня. Ещё какое-то время девушка рассказывала о планах: какого цвета она хочет обои в детской, какую коляску и какие имена она хочет для своих детей. Мятного цвета обои. Желтая коляска. Джош и Лиза. — Кстати говоря о Джоше… — неуверенно прикусив нижнюю губу, пробубнил я. — Он должен был придти два дня назад, но… — я начал мять край одеяла, — но так и не пришёл. — Вы поссорились? — сразу отреагировала Элисон. — Не может быть! — ахнула она, а затем, активно жестикулируя при этом руками, добавила: — Мне казалось, вы хорошие друзья… Алекс снова закатил глаза и сделал вид, что ему безразлично. — Д-да, — прошептал я, отводя взгляд в сторону. — Он не отвечает на звонки… — И на мои тоже, — вклеил словцо Мун. — Наверное, работает. — Вы, ребята, глупые, — не унималась розововолосая девушка. — Что, если у Джоша неприятности. Вдруг с ним что-то опять случилось. — Опять? — увереннее переспросил я, взволнованный. — С его задницей вечно происходят какие-то неприятности. На днях он разбил зеркало в ванной и порезал себе все ладони, пока собирал осколки, — я одолжила ему бинты. — Стоп! — на этот раз вмешался Алекс, удивлённо на меня смотревший. — Какое нахер зеркало? — Алекс! — та буквально завизжала. — Не выражайся при малыше! — Прости, — он виновато улыбнулся и продолжил: — Почему ты не рассказала мне об этом? — О чем? — О Джоше. — Ну. С ним часто такое случается, — пожав плечами, ответила Элли и снова принялась рыться в пакете. Я же, полностью отстранившись от посетителей, думал лишь о Джоше. Я боялся, что он действительно нарвался на неприятности, но просто не говорит мне об этом. Собственно, как и всегда. Я ничего о нем не знаю. Ни кто он, ни что он. Абсолютно ничего. И это меня удручает, потому что я банально третий день не знаю, жив ли мой… любимый человек или нет, потому что в случае с Джошем возможно все, что угодно. Я волнуюсь.

***

К вечеру мне стало лучше — появился аппетит, и я даже смог немного поесть. Но ощущение недосказанности и некого отчаяния никуда не пропадали: разочарование в своих силах душило меня, словно петля вокруг шеи. Обида на самого себя постепенно усиливалась, и я уже не мог сидеть без дела: в ход пошли все записи и личные дела подозреваемых, что только были в моём портфеле. Не смотря на добровольно-принудительные советы лечащего врача, я все-таки попытался напрячь свои извилины, лишь бы занять себя чем-то — попытаться восстановить пропущенные во время болезни шаги в расследованиях, потому что я понимаю, что я не могу просто так сдаться, я не могу просто так все бросить, зная, что разгадка находится уже чуть ли не на поверхности — её следует лишь подобрать и разложить содержимое по полочкам. На часах было ровно без десяти девять вечера, когда мой телефон начал отчаянно вибрировать. Я нехотя раздвинул стопки бумаг от себя и потянулся за телефоном: высветился номер Алекса Муна. Не успел я подумать о теме разговора, как таким же обеспокоенным и охрипшим голосом, как и у меня, напарник произнёс: «Не знаю, должен ли я говорить об этом. Но…» Я глубоко вздохнул — закатил глаза. «Нашли еще одно тело…» Ленивая капля пота скатилась по щеке — за ней на лбу появилась испарина. Я буквально кипел недовольством от непонимания ситуации. «Его поручили мне…» Я пытался дышать, но выходило плохо: через какое-то время мне стало тяжело держать глаза открытыми — я с грохотом свалился на койку, все еще слушая монолог Алекса. «И я, на самом деле, не знаю, что мне делать…» «Нужна твоя помощь. Боюсь, не справлюсь сам…» Я лежал и думал, что мне предпринять: забить хуй на здоровье и на зло остальным влиться в расследование или долечиться, при этом забив хуй на остальных. «О твоих делах почти не говорят. Видимо, собираются передавать федералам…» Вдох-выход, вдох… «Ты не вовремя нахватался болезней…» Я все делаю не вовремя.